Хранители небесного порога,
Отправимся искать за гранью Бога
Секрет Магистра: сбросив забытье,К самим себе очнувшиеся в Слове,
Очищены в неостудимой крови, -
Отсюда к Богу, льющему ее.
III. "Однако здесь, бредя осиротело…"
Однако здесь, бредя осиротело,
Себя сновидим, явь не обретем,
И если сердце Правду разглядело,
То Правда обращается в фантом.Пустые тени, алчущие тела,
Его найдя, узнаем ли о том,
Пустоты стискивая то и дело
В объятье нашем призрачно-пустом?Ужель Душа не отомкнет засовы,
Не станет знать, что дверь не заперта,
А только – выйти и пойти на зовы?Немому и усопшему для плоти,
Но с Книгою в закрытом переплете,
Отцу Магистру явлены врата.
"Неслышимый ветер по травам…"
Неслышимый ветер по травам
Провел осторожной рукой…
Кивок долгожданный и краткий…
И в нем – подтвержденье догадки,
Я сам забываю какой.…И шум в холодеющих травах
Покуда еще не затих -
Но словно меня обманули
И кануло в ветреном гуле
Решенье вопросов моих.…Уже в успокоенных травах
Застыла последняя дрожь.
И сам не пойму, отчего же
Я сердце вверял этой дрожи,
Которой ничем не вернешь.Но нет: задремавшие травы
Не те, что минуту назад,
И ветра былые порывы
В разбуженной памяти живы,
Как тысячи живы утрат.
"И снова дождь туманит стекла…"
И снова дождь туманит стекла
На этой улице пустой…
Сама душа моя размокла
И вся пропитана водой.Мне в сердце хлещут воды ливней,
Но я печали не кляну:
Еще грустнее и противней,
Когда себя же обману, -Поскольку я и сам гадаю,
Когда я хмур, когда я рад…
И, тихо сердце покидая
(Строку Верлена подтверждая),
Мне капли что-то говорят.
"На улице – бессвязный гул…"
На улице – бессвязный гул,
А я – ненадобный прохожий.
И всяк предмет в себя вольнул,
И всякий звук оделся кожей.Я существую, словно пляж,
Куда на миг взбегает море.
А истина одна и та ж:
Что будет смерть, и будет вскоре.И будет гул, когда умру.
Не клянчит самой малой крохи
Мой ум, затерянный в миру,
Что твой цветок в чертополохе.
"Этот нищий старый…
Этот нищий старый
Под моим окном
Со своей гитарой
Плачут об одном -Что обоим выпал
Им удел такой
Мыкаться по миру
Со своей тоской.Я и сам бездомный,
Я и сам незрячий.
Только сцена шире -
И бесплатно плачу.
"Внезапно, среди наслажденья…"
Внезапно, среди наслажденья,
Когда закружит бытие,
Я чувствую, как отчужденье
Своею невидимой тенью
Окутает сердце мое.И думаю: в этой ли дреме
Очнусь от моей маеты?
И вижу в оконном проеме
Косого пейзажа бездомье -
И ласковый образ мечты.
"Клубятся тучи в вышине…"
Клубятся тучи в вышине
И небо облегли;
Последний синий лоскуток
Печалится вдали.И точно так же разуму,
В безверье и глуши,
Какой-то лучик подтвердит
Присутствие души -Кайма, которой суждено
В небесной вышине
Продлиться по другую грань
Отпущенного мне.
"Дождит. Я сделал с жизнью то же…"
Дождит. Я сделал с жизнью то же,
Что жизнь содеяла со мной…
Среди раздумий, бездорожий -
И в вечных поисках иной!От одиночества, от муки
Моя душа горит огнем,
Но даже он – утоплен в скуке
И в отупении моем.И тот удел, что был мне нужен, -
Он так же тошен, так же мал.
Я сам с собой давно не дружен.
О, хоть бы ливень перестал!
"Всегда проснусь еще перед рассветом…"
Всегда проснусь еще перед рассветом
И сочиняю улетевшей дремой.
И с сердцем стерплым, сердцем несогретым
Я жду зари, давно уже знакомой.Гляжу вполглаза, как зеленоватый
Проголубел при крике петушином.
Зачем же спать? Зачем считать утратой,
Чего и смерть надарит от души нам?И ты, весну являющая вмале,
Даруй, заря, мечтам неотогретым,
Урок о том, что мертвенно в начале,
Что сбудется под полудневным светом.
"По небесам разлита дрема…"
По небесам разлита дрема,
А от лазури слаще сны,
Где я витаю невесомо
Меж яви и голубизны.И как неспешный бег потока,
Та неподвижность хороша,
Где, недоступная для рока,
Развоплощается душа -Чтоб у недвижности в объятьях
Бегучих вод услышать звон,
И только думой обгонять их,
И только дремой плыть вдогон.
"И снова хлестало всю ночь напролет…"
И снова хлестало всю ночь напролет,
И мучила вновь непогода:
Я слушал, как ливень за окнами льет,
И горесть моя в рокотании вод
Шумела, не зная исхода.И снова я слушал, как мечется шквал,
И снова удар за ударом
Кипенье струи дождевой надрывал
И мыслям тревожным уснуть не давал,
Терзая природу кошмаром.И вновь, по примеру несчетных ночей,
Я слушал средь ночи, как сердца комочек
Клокочет в гортани у жизни моей.
"Словно тучи в поднебесье…"
Словно тучи в поднебесье,
Через душу мчатся сны.
И не там, и не здесь я -
Хоть и мною рождены.Так бывает, что виденью,
Промелькнувшему вдали,
Суждено прохладной тенью
Распластаться у земли.Символ? Греза? Чьею лаской
Я себя – к себе верну?
Стал я собственною маской,
Глядя в горя глубину.
"Наедине, наедине…"
Наедине, наедине
С моей тревогой неминучей,
Где нет на дне
Ни просветлений, ни созвучий…Я в ней исчезну,
Но эту боль не передам;
Она как бездна: видишь бездну -
И ничего не видишь там.
"Послышалась, гаснущий день провожая…"
Послышалась, гаснущий день провожая,
Далекая песня в соседней таверне…
Звенит в ней тоска не моя, а чужая -
И в этой нездешности только безмерней.Играет гитара. Струна задрожала
Дрожаньем бездомным, дрожаньем бродячим…
И чувствую муку, не чувствуя жала,
И чувствую слезы, не ставшие плачем.И слезы мои будоражат былое:
Все то, что ушло, – не мое и не чье-то,
Но то, что рассыпалось трухлой золою,
Но то, к чему попросту нет поворота.Все то, что бессонно в вечерней дремоте,
Чего не утишит ночная остуда -
Чтоб нам уподобиться жалобной ноте:
Страдать низачем, приходя ниоткуда.
"Вон там, за перелеском…"
Вон там, за перелеском, -
И глаз не оторву -
Присыпанную блеском
Я вижу синеву.Все делается вялым
Средь ласкового дня,
И море сонным валом
Баюкает меня.Но не уснуть обоим,
Ведь каждый тем и жив,
Что нежится – прибоем
И помнит – позабыв.
"По дороге, что, словно бы белая риска…"
По дороге, что, словно бы белая риска,
То взлетит по зеленому скату холма,
То срывается вниз и, уставши от рыска,
Исчезает в той дали, где будет пряма, -Муравьиная скачет по ней кавалькада:
Великаны, что мимо меня пронеслись.
И теперь им отрада, конечно, отрада,
Что, оставив меня, устремляются ввысь.И меня они мерят насмешливым взглядом,
Да и в то, что я жив, им попробуй поверь:
Может, жив только тем, что увидел их рядом,
Или жив только тем, что не вижу теперь…Друг для друга они хороши или плохи,
Для меня они сделались – просто пятно:
Никому одному не отсыплю ни крохи
От веселья, что вместе им было дано.Те же самые чувства – бескрайни и узки,
Не верстается с мерками их бытие.
И уже вдалеке, на извилистом спуске,
Кавалькадой пластается сердце мое.
"Послышится тявканье песье…"
Послышится тявканье песье,
И вечер с грехом пополам
Доносит, как пахнут колосья,
И мысли уносит к полям.Вполдремы мерещится дрема,
Вполсвета сквозит окоем,
А я приобщен окоема
И в самом забвенье моем.И в лень погрузясь без остатка,
Я знаю в такие часы,
Что все мирозданье – площадка,
Где вечером тявкают псы.
"Не буду больше сонмом упований…"
Не буду больше сонмом упований,
Не буду тем, чем не был я вовек…
Волна с волной – ничто их не слиянней,
И мир течет подобно водам рек.Стрела трясется – ведь уже в колчане
Мгновенный трепет будущность предрек.
Когда ярится буря в океане,
На ней печать грядущих мирных нег.Мы таковы, какими только станем.
И потому в моей душевной стуже
Я собственным пребуду подражаньем.Ответов нет, и моего здесь нет.
С чужой луны сюда струится вчуже
Все растворивший бесполезный свет.
"Проплыли тучи: снова я один…"
Проплыли тучи: снова я один.
Мерцает чернота густая.
Проглянул месяц из немых глубин,
Лучами чистыми блистая.Ночной простор повис, как тяжкий груз,
И погружается в истому.
Мой новый день – каких достанет уз,
Чтоб привязать его к былому?
"Я отрекусь. На горном гребне…"
Я отрекусь. На горном гребне
Утес виднеется один -
И кажется еще волшебней
Тому, кто смотрит из низин.
И кажется, с единой целью
Его создало естество:
Чтоб мы узнали – из ущелья -
И не достигнули его.
Утес доступен для того,
Кто в восхожденье вложит душу,
А я – опустошен душой,
И нем, и клятвы не нарушу.
Я отрекаюсь. Я чужой.
"Луна бледнеет и тусклеет…"
Луна бледнеет и тусклеет,
Но не исчезнет даже днем:
Ничто на свете не истлеет,
Хотя бы в разуме моем;А ты, по самой по границе
Мое минуя существо,
Поймешь ли, сердце, – чувство длится,
Когда в тебе уже мертво?
"Тебя завижу – и отыду…"
Тебя завижу – и отыду
В те вековечные края,
Где я любил Семирамиду
И был избранник бытия.Ее любил – но без границы,
Вне расстояний и времен;
И в ту любовь, что только снится,
Я до сих пор еще влюблен.И сознаю, тебя завидя,
Что мой когдатошний двойник -
Он опоздал к Семирамиде,
Предназначенья не постиг.И прежний голос из ночей,
Из всех потерянных столетий
Звучит, единственный на свете!
Когда-то мой, теперь – ничей!
"Уже предвестие рассвета…"
Уже предвестие рассвета
Проглянуло из темноты.
Среди теней мелькнула где-то
Иная тень, зари примета,
Но тени темны и пусты.Они пустые, но другие,
Чем та полуночная муть;
И призывает ностальгия
Не прошлое – лучи дневные,
Каким и следует блеснуть.
"В ночи рождаются зачатки…"
В ночи рождаются зачатки
Того, что сделается днем:
Лишь проблеск немощный и краткий,
Одни лишь темные догадки
В холодном воздухе ночном.И только где-то, только где-то
Разнятся от ночных темнот;
И в том – тоскливая примета,
Но не утраты, а рассвета,
Который все-таки придет.
"И в чувстве боль, и в помысле – разруха…"
И в чувстве боль, и в помысле – разруха.
И каждый час тебе чужой:
Он прозвенит, и снова глухо
Над втуне плачущей душой.Кому служить? Кому повелевать ей?
Набросок зимнего луча
Улегся утром у моей кровати,
Невнятно что-то бормоча.То голоски мертворожденной рани:
Они, шурша и тормоша,
Внушают сонмы глупых упований,
Которым вверится душа.
"Сколько муки и разлада…"
Сколько муки и разлада
Позади и впереди!
Ничему душа не рада,
Бесполезным сгустком хлада
Сущая в моей груди!И тоска – повсюду та же!
До конца – самоотчет!
Корабли без экипажей,
Нищий путник без поклажи -
Ничего их не спасет.Все в тревоге и в тревоге,
А душа вершит вдали
Труд бессмысленный, убогий:
Умер путник на дороге
И пропали корабли.
Наставления
Усилья тщетны, тщетны все усилья.
И ветер, что играет легкой пылью,
Рисует жизнь в кружении широком.
И дар, и подвиг – все дается Роком.Превыше существующая сила
Всемирный скит собою населила,
Дала начало безысходной яви,
И замолчала – и сродни отраве.Не преданный ни доброте, ни злобе,
Но равнодушно отвергая обе
И равнодушно слушая молебны,
Владычит Рок ни добрый, ни враждебный.Порой бываем веселы – и что же?
Смеемся, наши лица искорежа.
Порою плачем – и закаплет влага.
Но Рок чудится злобы или блага.Обходит Солнце все двенадцать знаков,
А наш удел навеки одинаков,
И где душа сама себе помнится,
Саму себя обступит, как темница.Самим себе приснившиеся сами,
Мы выдумали Солнце с небесами,
А Солнце в небесах давно остыло,
Где вымерли – как не жили – светила.
Антисимвол
Последний луч на пристань лег,
Сгущая сумрак над волнами.
Шум корабля уже далек,
Осталась темень между нами.И расставаньем воздух сперт,
Уму отказано в просторе,
Чтоб сам он превратился в порт
И чтоб на просьбу об опореВсемирной пристанью блеснул,
Где каждый – вечности ровесник,
А хвойный и прибойный гул -
Уже ненужный провозвестник,И чтоб, запруды проломив,
В безбрежной памяти звучало
Воспоминание про миф
Осиротелого причала.
"Музыка. Нищая нота…"
Музыка. Нищая нота
С моей дремотой в ладу,
И мне проясняется что-то,
Чего никогда не найду.Бездомные звуки… Ну что ж…
Как будто жизнь – баловала.
Ты дремлешь, зато и поймешь,
На кромке какого провала…
"Мне тоскливо и тоскливо…"
Мне тоскливо и тоскливо…
Завтра будет жизнь легка…
Настроений переливы -
Как всегда из пустяка.Это солнце, эти тучи
Могут все переменить…
Все неверно, все зыбуче,
Быстро рвется мысли нить…Это – правда на минуту,
Между миром и тоской…
Серый вечер. В сердце смута.
Завтра – солнце и покой.
"Еще горит закат дневной…"
Еще горит закат дневной…
Мое грядущее – сокрыто.
Душа… ей пусто быть одной…
Лазурный лучик ледяной
Уперся в мостовые плиты.
Лазурный лучик и туманный,
Угаснувшей поры дневной
Привет прощальный, безымянный…
Он весь во мне, он здесь со мной:
То луч последний, ледяной.
"То музыка простая…"
То музыка простая,
А может, колдовство…
И я перерастаю
В иное существо,То существо, в котором
Умиротворены
Сморенные раздором
С действительностью сны,Которому знакома
Та песня с давних лет
(И нет у сердца дома,
И в сердце дома нет).Когда же эти звуки
Бегут из забытья,
Душа не помнит муки,
Души не помню я.То музыка простая…
Бездумно подпою,
Заплачу, и растаю -
И быть перестаю.
"На небе все сущие зимы…"
На небе все сущие зимы
Затмили всю летнюю явь…
Так в пламень сойди негасимый
И сердце в покое оставь!Ты разуму – тысяча казней,
Ты чувства мятешь вдалеке.
Твой образ еще неотвязней,
Чем ветер в пустом кошельке.К ответной любви не принужу,
И грезы своей не уйму;
И горе горюется в стужу,
Но будет предел и ему.Все просто… Метаюсь ревниво…
Но ревность не я изобрел.
В любви к тебе столько надрыва,
Который и зол, и не зол…Потеха? Конечно. Но мне ведь
Он ясен и меньше суров,
Когда изливается в девять
И восемь певучих слогов.
"В переулке уже замолчали…"
В переулке уже замолчали.
Надвигается ночь.
Я не знаю, зачем я в печали
И зовется ли это печаль.Может, эту влюбленную пару
Я пойму, никого не любя?
А вдали голоса и гитара,
Растерявшие сами себя…И такая безмерная дрема
Наполняет чужую игру,
И душа, как подобье фантома,
Навесомо парит на ветру.
"Я болен жизнью. И из глуби горя…"
Я болен жизнью. И из глуби горя
Порою мысль является вовне,
Как будто сердце в вековом затворе,
Моей душе своим биеньем вторя,
Способно думать, с мозгом наравне.Слагаюсь я из горечи притворной.
Идею непостижную люблю.
Одет я словно сказочный придворный,
Великолепный и всегда покорный
Измышленному кем-то королю.Все только сон – и я, и кто мне дорог.
Из слабых рук вся разронялась кладь.
Я только жду, и наплывает морок.
Я нищий у отчаянья задворок,
Что так и не решился постучать.
"Я так хочу расслушать немоту…"
Я так хочу расслушать немоту…
Не ветер и не трепет перелеска -
Но третий звук, который посреди…
Он хочет раствориться на лету,
Чужой всему, что явственно и веско, -
И потому его не береди.Не говори! Молчанья не тревожь!
Любовь – потом, а прежде – эти звуки.
Мы эти звуки нежностью убьем…
Бесплотная и сладостная дрожь
Идет на смену застарелой муке
И будоражит вечным забытьем.Откуда дрожь? От трепетной листвы?
Иль может – от предчувствуемых песен?
Что было лаской – пагубно во сне.
Ты вновь со мною – и леса мертвы;
Ты вновь со мной – и ветер бессловесен.
И я с тобой – и мы наедине…
"Доносится ли ветер…"
Доносится ли ветер
До слуха моего…
А может быть, молчанье;
А может, ничего…Меня тревожит нечто,
Чего не обрету,
Но только всей душою
Предчувствую беду, -И в то же время знаю:
Тревога пронеслась.
Где сам я? Где былое?
И где меж нами связь?
"Я назову тоской, быть может…"
Я назову тоской, быть может,
И может быть, тогда пойму
Все то, что гложет и тревожит,
Я сам не знаю почему.Тоска. И с ней не разлучиться,
Не распроститься никогда
До той поры, пока лучится
Недостижимая звезда.Но если звезды не со мною,
То остальное – все одно;
И я ладони приоткрою,
Где праха пыльного полно.
"Ты даришь, память-чудотворка…"
Ты даришь, память-чудотворка,
Мне все не бывшее дотоль,
И мне твоя недоговорка
Страшней, чем подлинная боль.Создать же фей, лишенных плоти, -
Так много отнимает сил…
Я предаю в моей дремоте
Богов, которых сотворил…Но ты отбрасываешь путы,
Из небыли рождаешь явь…
Верни в счастливые минуты -
И там расплаканным оставь.
"Меж луной и темным бором…"
Меж луной и темным бором,
Между мною и не мной -
Я крадусь пугливым вором
Между лесом и луной.
Все таится перед взором,
Все укрыто пеленой.