Ночь
Небо плачет васильковым снегом
И водой целует вечер глаз,
Вкрадчиво заходит в сердце негой.
А потом – лишь мгла… седая мгла…
Потому что Ночь скрывает лица,
Путает следы чужих утрат.
Ночью не поют о солнце птицы,
Дожидаясь светлого утра.
Не хотят со звоном падать звёзды,
Зажигая счастьем фонари.
Мчатся поезда, вгрызаясь в вёрсты.
Не звонят зарёю звонари.
И метель скрывает очертанья
Глаз и губ, и рук, стучащих в дверь.
Крестик золотой держу у рта я,
Вновь кусаю губы в Ночь потерь…
В Ночь уходят радужные кони,
Окунаясь в облачную суть.
Тучи – занебесные драконы -
В тайниках веков Зарю пасут.
От Луны не жду святого чуда,
Не стремлюсь к жемчужным берегам.
Ночь целует – поцелуй Иуды.
Ночь ласкает – плёткою врага.
На висках фиалковые тени,
Бледность на щеках – от всех берёз.
Ночь – пора потерь и вечных бдений.
Ночь – перо невыплаканных грёз…
В небе тает снег. В руке – распятье.
Нарекусь Свечой (пусть каплет воск!)
Ночь мудра, и буду я внимать ей
До утра, до песни жёлтых ос.
Поэты, тонкие, как травы
Поэты, тонкие, как травы,
Испив из лунных глаз отравы,
Летят на крик полночной птицы,
Рисуют крылья, жгут страницы
Святыми строчками пророчеств.
Морошкой звёздной Ночь морочит,
Седыми тайнами знамений
Поэтов, вставших на колени
Перед грядущими веками,
Перед зовущими руками.
Лесной слезой на лист стекают
Поэты – чтобы стать стихами!
Поэзии нужна трагедия
Поэзии нужна трагедия:
Придуманная или реальная – неважно.
Без этого горького пития
Жить не хотят стихи.
И каждый момент, фрагмент бытия
Поэт отвоёвывает отважно
Для непредсказуемого наследия
У всех четырёх стихий…
Поэзия не знает жалости,
Сжигая жизнь, – так пламя кидается
на книги
Во время пожара. Буйство в крови!
Кто же вовлёк слова
В магический танец и отравил
Ритмичным звучаньем?
Трагично вещают вериги
Рожденье Поэта. Припомнят шалости
Тому, кто Смерть целовал.Поэзия достойна смелости -
Напишут мученики о том на чистых
страницах.
Морозные звёзды подскажут путь -
Тайных напевов нить.
Останется только небу шепнуть
О храбрости сердца и навсегда
отстраниться
От счастья… Поэты не просят милости,
Не в праве Судьбу винить!В Поэзию врастаю нервами.
Стремительными или смущёнными
словами
Пророчу… Черчу фигурки времён,
Чувствуя чёткий ритм.
Пугают меня не звуки имён,
А их трагедийность вещая над головами
Поэтов, познавших безумье первыми…
Оно и во мне горит!
Я устала молчать, ощущая, как холоден лист
Я устала молчать, ощущая,
как холоден лист.
В бесприютные дни не рождаются
лёгкие строки.
Скучный блюз мне играет
слепой пианист,
И в слезах саксофона звучат
золотые упрёки.
Ледяные уста запоздалой весны
снова лгут
О бескрайних морях, о небесных мирах
вне закона…
Спят слова. Тонкий лист, словно
поле в снегу,
Как сухая доска, из которой
не вышла икона…
Умирают стихи. Я устала
их в гробики класть,
Каждый день вспоминать в безвременье
ушедшие звуки.
Я бессонным ночам даровала
жестокую власть -
Даже отклик души превращать
в бессловесные муки…
На белеющий лист я со страхом
смотрю в темноте -
Сколько холода в нём. От молчания
губы немеют.
Я не вижу, не слышу себя… я теперь,
словно тень
Незаконченных строк, что, рождаясь,
дышать не умеют.
Где же синь небесная?
Где же синь небесная?
Где же синь?
Я стою над бездною.
Упаси,
Зимний ветер, странницу.
Вознеси!
Серость дней не нравится.
Не проси
Быть слепой и старенькой,
и глухой.
Хлопну сердца ставенькой.
И рукой
Помашу корабликам
и коням,
Даже красным крабикам
от меня
Лёгкий взмах достанется.
Я – добра.
Снова снег сметанится
до утра.
В зимний мрак вжимаются
фонари…
До зари мне маяться,
до зари.
Не говори со мной, печальная Баньши
Не говори со мной, печальная Баньши,
Не пой тоскливых песен, умоляю!
Слова твои слезами наполняют
Глаза, как чаши ландышей больших…
Чужие дети кажутся родней,
Друзья изменой образа увечат…
Баньши, поверь, рыданьями не лечат
В извечном лазарете ждущих дней.
Твой облик птичий жертвенно красив,
Ты вместо платья носишь обречённость.
Мелодии и плача обручённость
Найдут приют, мне сердце поразив…
Не вечна страсть, и страхов лабиринт.
Пройду ли в новой роли Осуждённой?
Где вороны горланят возбуждённо, -
Предсмертных криков в горсти набери.
Твой пыльный плащ раскованно обвил
Зелёных листьев яростную лаву, -
Баньши, возьми мою больную славу,
Но не лишай безудержной любви
Мои глаза сегодня – две большие лодки
Мои глаза сегодня – две большие лодки,
Плывущие по океану грусти.
Я пью солёный дождь с сиропом
из солодки.
Усталых мыслей рой роняет хруст и
Мятущимся огнём сжигает неба купол.
Безжизненно повисли песен перья
(Ждать утешения от райских птичек
глупо).
Расту ромашкой белою теперь я…Опять промашка вышла. Виноватых -
мало.
Себя винить не хочется, поверьте.
Но в предзакатном небе, нереально алом,
Мелькает образ первозданной смерти.
Холодный ветер, как оборванный
бродяга,
С опаской шарит в ветках оголённых…
Ромашкой белою в тени седого стяга
Расту на старом кладбище влюблённых.
Молчать? Скрывать себя в себе?
Молчать? Скрывать себя в себе?
Ходить, звеня от чувств ключами?
Ночами плакать о судьбе
И осушать печаль свечами?
Очами серыми кричать
В пустое сумрачное небо
И ради смерти жизнь начать?..
Как это страшно и нелепо!
Как это грустно и грешно…
Я так слепа и так бессильна!
Я синей бабочкой смешной
Во сне приснюсь себе в росе льна.
Потом рассеюсь, словно дым,
Растаю утром первым снегом
И стану капелькой воды,
Весенней сказкой, лёгкой негой.
Слезой исчезну навсегда
В глазах мечтальных лунной ночью.
К земле склонится резеда,
Назвав меня небесной дочью.
Но я звездою упаду,
Молчанье раздарив свечами…
А через двести лет найдут
Русалку с грустными очами.
Эта девушка не больна
Эта девушка не больна.
Эта девушка влюблена.
На глаза цвета неба, льна
Облаковая пелена
Пала лаской лукавых лун.
И пуглива она, как лань,
И от страха оделась в лунь.
Её грусть у ручья светла.
Её руки тревожно льнут
К белым лилиям. Лепестки
Тянут тело её ко дну.
Блики света, как мотыльки,
Лёгким бризом летят к лицу.
И на ризу похож наряд…
С тихой грустью идёт к венцу,
Что пророчит ей хор наяд.
Я люблю? Или только кажется
Я люблю?
Или только кажется,
Что смеются на небе звёзды.
Или только чудится
Где-то песня чуть спелых вёсен.
Я люблю?
Почему?
Почему забилось так
Снова сердце небесной птицей.
И, зарёй ведомая,
Я лицо уронила в маки.
Почему?
Далеко
Людям дарят веточки,
Нежно пахнущие сиренью
И смолою северной,
И шумит под ногами море
Далеко.
Так легко
Ветер гладит волосы,
Осыпает песком колени.
Как тюлени вольные,
Волны плещут о чёлн Вселенной.
Так легко.
Может, сплю?
Сладко сплю под яблоней
В розоватых одеждах лета.
Я согрета гроздями
Звёздными в колыбели света.
Я люблю!
Снежинки корчатся от боли
"Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали…"В. А. Жуковский
Снежинки корчатся от боли,
Сгорая в святочном костре.
Тревожно ветер воет в поле,
И месяц кажется острей…
Непроходимые границы
Твоей измученной души.
(И зверь, и птица сторонится
Тоской заснеженной глуши…)
Я заговариваю травы
На счастье до скончанья дней:
Бросаю синий пепел вправо.
Горит свеча, вода на дне.
Сквозь зеркало бежит дорога
К порогу дома твоего.
Но с неба звёзды смотрят строго
На милый профиль теневой.
Шепчу запретное желанье
И ставлю алую печать…
Сгорает снежное посланье,
И больше некого венчать.
Быть может, мне накинуть паранджу
Быть может, мне накинуть паранджу
И наложить запрет на нежный взгляд?
Неужто вправду звёзды так велят?
Я призраком по улицам брожу.
Брожу по лицам. Брежу пустотой.
Слезой тревожу раны кирпичей.
Зажгу в соборе тысячу свечей
В надежде, что сочтут меня святой.
Слова молитв летят, как первый снег,
И тихо тают от тепла икон.
Стремленье к солнцу слишком велико,
Чтоб ясный свет увидеть по весне.
Усталых глаз с тоской не подниму,
Их серый цвет сродни немым цветам.
Мой дух привык под сводами витать…
Откуда же такая в сердце муть
И жуть такая в шорохе ветвей?
Луны холодной фосфорный оскал.
О! Только б не упасть с небесных скал.
Куда ногой ступать: левей, правей?
Немеют пальцы, в пыль роняя прах,
Оставшийся от прожитых веков.
Я слышу стоны где-то далеко:
То плачут ведьмы на святых кострах.
Там скачут блики. Лики велики.
Лукавы мысли, ласковы глаза…
И хочется о многом рассказать
Хранителю протянутой руки.
Погоня огня за губами бегонии
Посвящается С. Дали
Погоня огня за губами бегонии.
Кони гнедые в багровой агонии
Легко огибают горы грядущего.
Гром или голос века бегущего?Тигровые маски стекаются массами
В реки страданий, пугая гримасами.
Горящие ящеры – рыжие, жирные.
Рим прикрывается ржавыми ширмами.Пробитые чаши, чащи дремучие…
Страхи картинные душу измучили…Мечется память. И вижу в окне -
Шкуру жирафа в карминном огне…
Разноцветье разрозненных крошечных дней
Разноцветье разрозненных крошечных
дней
Ветер кинул в окно, словно камешков
горсть.
Ну, зачем так спешить – посмотрите -
на дне
Моих глаз тает лёд. А вчера странный
гость
Приходил и стучал, перед дверью молчал;
Обронил пару фраз и увядший цветок.
Но… отбросим печаль. Я не чей-то
причал,
И не стоит пока лить мне слёзы в платок.
Сколько в мире дорог мне пройти
суждено?
Сколько радостных дел предстоит
совершить?
Моё сердце из тёплых лучей сплетено:
К солнцу рвусь, словно птица,
кричащая: "Жить!"
На ресницах – вода: может, дождик
идёт?
Может, просто растаял
искусственный лёд?
Всё так странно и грустно… хотя…
Вновь цветёт
За окном новый день. В небе ветер поёт.
Берегини
Берегини берегом длинным
Гордо шли к водопаду душ.
Проходя через гор гряду,
Собирали солнца маслины.Берегини – неги княгини:
В их глазах почивает грусть,
И гвоздик ало-диких груз
Никогда их губ не покинет.Берегини небо белили
Снежным кружевом добрых снов,
Создавая букет основ
Из ромашек, маков и лилий.Под звучанье песни любимой,
Замыкая гармоний круг,
Берегини кормили с рук
Берег мира красной рябиной.
Говорят, что в начале – слово
Говорят, что в начале – слово…
А по мне, так и слов не надо.
Горизонт звездой поцелован.
Вечер шепчет мне: "Леда… Лада…"На далёкой планете – лето,
А на нашей – зима в разгаре.
И наложено снегом вето
На тепло, словно божья кара.Белокрылость пьянит свободой
И дарует перо для строчек.
Перевёрнутый бьётся бот о
Звёзднокаменный берег ночи.Лунный ветер безмолвно-чуток.
И уходит из глаз прохлада,
Растворяясь из льдинки в чудо…
Вечер шепчет мне: "Леда… Лада…"
Звёзды плачут очень редко
Звёзды плачут очень редко,
В вереске глаза скрывая
От рассеянных влюблённых,
От бездомных кошек рыжих.
Звёзды не заманишь в клетку,
Когда язвы нарывают
На ладонях раскалённых,
Когда небо болью брызжет.
Звёзды, звёзды… Просто блики,
Затуманенные горем,
Просто отблески разлуки
С горьким привкусом полыни.
Кто-то дерзкий и великий
Вылил в них шальное море…
От вселенской, нежной муки
Звёзды плачут и поныне.
Ветер запутался в собственной тени
Ветер запутался в собственной тени.
Небо от звёзд беспредельно знобило.
Древние замки раздвинули стены.
Тяжесть разлуки упала, разбились.
Память, манящая пёстрыми снами,
Быстрой волной накатилась на разум.
Предназначенье смеялось над нами.
Мы почему-то поверили сразу
В новые истины первого снега,
В старые сказки мраморных статуй…
Души окутали трепетной негой
И поцелуем отметили дату
Траурной нежности в рамках традиций,
Праведных помыслов о всепрощенье,
Прошлых сражений за право родиться
В веке ином. И в ином воплощенье.
В мире далёком
В мире далёком
(Миридидам) -
Мудрые сосны,
Реки из грусти…лунные глуби
(Лунилилу) -
Парусник звёздный
Выйдет из устья.
Алая роза
(Аламире) -
У капитана
Кровью на блузе
Вышита ярко.
(Вылуридам) -
Смерть неустанно
Свяжется в узел…В мире далёком
Реки из грусти.
Столкновение
– Милый! – хочется сказать кому-то.
– Мимо хрупкое проходит лето.
– Звёзды, спойте, как Его зовут-то?
– Звёзды падают… и солнце следом.
– Будет конь, наверно, белоснежный…
– Будни разорвут на клочья сказки.
– Верится, что мир не очень грешный.
– Вертятся, роятся в окнах маски.
– Люди, вы не злые, вы – больные.
– Люто лютню растоптали ноги.
– Не убьют орла клинки стальные!
– Заблуждение присуще многим.
– Смилуйтесь! Жестоких слов не надо.
– Шкуру волка струсите примерить?
– Прочь, виденье дантовского ада!
– Слишком прочно в вас желанье верить.
– А любовь – нелепость? Или глупость?
– Всё пройдёт, исчезнет, испарится.
– А зачем огромнейшая лупа?
– Посмотреть, что в сердце льва творится.
– Но должна же быть в природе тайна.
– Кто сказал, что нам нужна природа?
– Ах, душа, прошу тебя, слетай на…
– Перебью: зачем летать уроду?
– Я устала спорить, портить нервы.
– Что ж, поздравлю я себя с победой.
– Думаешь, ты всюду будешь первым?
– Суп с лапшой на первое к обеду.
– Мне пора. Настало время верить.
– Дело ваше. Эй, откройте двери!
На стене заброшенного дома
На стене заброшенного дома
В полумраке горестно-вечернем
Я нашла портрет прекрасной донны
В паутине древних изречений.Луч последний, чуть касаясь пола,
Медленно скользил плащом паяца,
Проливался всхлипами виолы,
Заставляя даму улыбаться.И глаза, подобные туману
Или морю пенно-роковому,
Призрачным смиреньем и обманом
Втягивали в свой зеркальный омут.Столько тайны в зыбкости былого,
Даже тени кажутся живыми.
Не напишет время эпилога.
Донна, донна…
Вечность – ваше имя.
Почему-то грустно-грустно
Почему-то грустно-грустно.
Воздух плачет незаметно.
Чёрный ворон веткой хрустнул.
Взгляд упал монетой медной,
Гулко звякнув, в чашу ночи,
В полый череп мирозданья.
Где-то филин зла хохочет,
Облагая звёзды данью.
Чуть маячит в тёмном поле
Тень сгоревшей в маках ведьмы.
И уже никто не волен
След её ловить в траве тьмы.
И уже никто не скажет,
В чём она была повинна…
Ветхий дух средь белых кашек
С грустью пьёт забвенья вина.
Вы приходите – счастья миг
Вы приходите – счастья миг.
Вы уходите – грусти век.
И до боли, до дрожи мил
Нежный взгляд из-под тихих век.
Вы смеётесь – и тает снег.
Мне не надо луны и звёзд.
Мне без вас даже в сладком сне
Праздник чудится вербослёз.
День без вас – пустота и тлен,
Утомлённость безмолвных рук,
Выбирающих вечный плен
И мелодию древних рун.
Вы глядите куда-то вдаль:
И я слышу, как плачет рог,
И, дурманя, цветёт миндаль,
Расплетая концы дорог.
И я с вами – по кромке трав.
Я за вами – сквозь боль и страх,
И запрет – до дверей утра,
До распятия, до костра,
До последнего вздоха с губ,
До признанья, до дрожи век…
Я замёрзну без вас в снегу.
Мне без вас и мгновенье – век.
Вы уедете на месяц, на года?
Вы уедете на месяц, на года?
А я сяду у окошечка гадать
По далёким звёздам, окоёмным снам,
Заповедано ли счастье встречи нам…
И когда в росе рассветной купола
Разопьют ночные страхи в тишине,
Я пойму, что просто долго не спала,
Окликая Ваше сердце в вышине.
И как только досчитаю я до ста,
Все дороги разбегутся по местам,
По кувшинам разольются струи рек,
Разорвётся солнцекружья оберег.
Роковое королевство кораблей
Примет Вас на голубые берега.
Но от этого не станет мне теплей,
Звонким смехом не распустится ирга.
Под конвоем канонических ночей
Я пройду по бликам сломанных мечей.
Я отдам Вам все улыбки, все слова,
Лунный луч в последний раз поцеловав…
И забрезжит бирюзовая заря.
Птицей ринусь к золотому кораблю.
И, поверив, что гадала я не зря,
Обниму Вас и скажу: "Люблю… Люблю".