Следует заметить, что новелла "Соловей" написана на одесском материале и героем ее стал разведчик Михаил Сурнин, которого за необычайную способность к звукоподражанию называли флагманским сигнальщиком. Он мог с изумительной точностью воспроизвести пение любой птицы. Бывало так, что гитлеровцы заслушивались птичьими трелями, не догадываясь, что это - сигнал разведчикам.
После выступления писателя перед моряками к нему подошла Анна Макушева. Леонид Сергеевич с радостью дал ей почитать новеллу "Разведчик Татьян".
- Похоже? - спросил он у Анны.
- Если б я была такая… - И после небольшой паузы робко спросила: - А что, верно - он так меня любил?..
Боевая жизнь разведчицы в Севастополе мало чем отличалась от одесской. Снова ходила она в тыл врага, добывала "языков", собирала разведданные. Однажды ей нужно было срочно доставить важные сведения. Когда она с Ялтинского шоссе пробиралась в город, ее заметил фашистский летчик. На бреющем полете он стал гоняться за девушкой. Она пряталась за кусты, вжималась в скалу, но преследование продолжалось. Наконец, когда летчик разворачивался на один из новых заходов, она бросилась с обрыва вниз, не очень-то надеясь, что удастся спастись. Но все обошлось благополучно.
В последние дни обороны Севастополя в одном из боев у Херсонесского маяка Анну ранило. Взрывом раздробило скалу, и осыпавшиеся камни завалили девушку. Ей придавило ноги, грудь. Тяжело раненную и контуженную, в беспамятстве ее захватили в плен гитлеровцы. Начался мученический путь по фашистским лагерям.
Будучи сама почти недвижима, Анна находила силы убеждать подруг, с которыми ее везли в товарных вагонах. А раны ее гноились, она часто теряла сознание. Даже гитлеровцы не выдержали и на одной из стоянок вывели Анну к санитарному вагону, чтобы сделать перевязку. Немецкие санитарки, восхищенные мужеством русской девушки, пожалели ее, и, пока одна перевязывала, другая тайком втолкнула ей в рот шоколад и влила две ложки какао. Но пришел офицер и сбросил Анну с операционного стола…
Много горя и страданий пережила Анна, но и в плену оставалась коммунисткой. Были допросы, пытки, истязания - она молчала. Отважная разведчица много раз бежала из концлагерей, из ровенской тюрьмы. Но всякий раз снова оказывалась в руках фашистских палачей. Последний концлагерь был в Саксонии. Отсюда мало кто выходил живым. Но Анна выжила. Вернувшись в родную Одессу, она шла по улицам и целовала камни мостовой.
…Улица Пастера. На углу ее - в помещении Консервного института - жили разведчики-моряки. На сероватой стене скромная мемориальная доска, напоминающая об их подвигах. На доске золотом высечены фамилии храбрецов, в числе которых Василий Алексеев, Олег Безбородько, Иван Гура, Арсений Зуц, Алексей Калина, Лазарь Конвиссер, Анна Макушева, Леон Нестеренко, Григорий Поженян, Константин Рулев, Михаил Сурнин, Петр Твердохлеб, Григорий Урбанский… Почти все они погибли в боях с врагом. Уцелели только Арсений Зуц, Анна Макушева, Григорий Поженян…
Бывая в Одессе, каждый раз приходит поклониться этому месту бывший разведчик, а ныне известный советский поэт Григорий Поженян - автор сценария кинофильма "Жажда", в котором он рассказал, как героически сражались и умирали разведчики. Только в фильме один из главных героев, Уголек, погибает, на самом же деле он жив, здоров, пишет чудесные стихи и сценарии.
Часто у мемориальной доски на углу Пастера можно увидеть и Анну Ивановну Макушеву. На груди у нее - орден Ленина и боевые медали, а во взгляде, несмотря на пенсионный возраст, сохранился задорный блеск молодости. И все же трудно поверить, что эта полная обаяния, спокойная, уравновешенная, скромная женщина и есть тот самый отчаянный, бесстрашный и мужественный старшина второй статьи Анна Макушева, хорошо известная всему Одесскому и Крымскому побережью в суровые годы войны.
Ни время, ни тяжелые испытания не сломили Анну Ивановну. Она продолжает оставаться в строю и трудится оператором в одном из почтовых отделений города-героя Одессы.
- Ну, а если грянет беда, - говорит она, - я готова опять идти со своими моряками в разведку. Только пусть этого не случится, а небо всегда будет мирным и светлым.
МОРЯКИ ИЗ "БАТАЛЬОНА ЧЕТВЕРЫХ"
Новелла Л. Соболева "Батальон четверых" основана на действительном факте. С моряками, о которых рассказывается в ней, писатель был знаком лично и неоднократно встречался. С главным героем новеллы Михаилом Негребой Соболев познакомился в осажденной Одессе.
- Виделись мы в то время с Леонидом Сергеевичем частенько, - вспоминает Михаил Макарович Негреба. - И всегда в самых горячих точках… К нам, десантникам, он питал особую слабость. Сидим, бывало, перед выброской на базе, нервничаем, курим… Скрипит дверь - на пороге Леонид Сергеевич: "Ну, что, орлы, закручинились? В шахматишки сыграем?" Проходит в наш кубрик, по-домашнему устраивается за столом и начинает расставлять фигуры на доске: "Ну, Миша, с тебя начнем?"
Посидит с нами часок-другой, поиграет, расскажет какую-нибудь занятную историю, смотришь - повеселели ребята. Всегда он был спокойным и веселым, хотя мы знали, что хлеб его не слаще нашего: был он и под бомбежками, и под артналетами, участвовал в атаках морских пехотинцев, как рядовой матрос.
…Одна из встреч произошла в лазарете авиаполка, где Л. Соболев лечился после ожога. Разведчики Михаил Негреба и Алексей Королев узнали об этом и, обойдя врачебный заслон, проникли в палату. На вопрос моряков: "Чем мы можем помочь?" - Леонид Сергеевич ответил:
- Помогите выбраться отсюда. Меня здесь такой вонючей мазью намазали, что просто спасу нет.
- Да как же мы можем вызволить вас, Леонид Сергеевич, - стал Негреба уговаривать писателя, - из этого госпиталя мышь не сбежит…
- А ты, Миша, вспомни, как из вражеского тыла под Одессой вы раненого Леонтьева выносили, - хитро улыбаясь, сказал Соболев.
- Ладно, - махнул рукой Негреба, - что будет, то будет… - И помог вместе с Королевым выбраться писателю через окно из палаты и удрать из госпиталя. Потом, правда, они получили немалую нахлобучку от командования.
Последний раз во время войны Л. Соболева и М. Негребу судьба свела в трагические дни, когда наши войска оставляли Одессу.
В записной книжке писателя есть заметки о встрече с командующим ВВС Черноморского флота генерал-майором авиации В. Ермаченковым. В них говорится:
"Ермаченков рассказывал о Негребе. 25 парашютистов были в Севастополе, их готовили для десанта на Евпаторийский аэродром. Операцию отменили, и их оставили на Херсонесском аэродроме как автоматчиков для охраны от немецких парашютистов. Негреба был у Ермаченкова вроде адъютанта. Находил способы купаться, ища в скалах тропки к воде. При оставлении Севастополя помогал при посадке в "дугласы". Нашел в городе, в развалинах, семью летчика, который просил Ермаченкова ее вывезти, и доставил на аэродром. 29 июня пришел с сообщением: так как "дугласов" явно мало, автоматчики достали шлюпку, погрузили туда провизию, воду, патроны и просят разрешения уйти самостоятельно после ухода последнего самолета. Больше Ермаченков их не видел. Возможно, их потопили немецкие катера, возможно, они пробились к партизанам".
Исходя из этого факта, Леонид Сергеевич считал, что Негреба погиб в Севастополе весной сорок второго.
Новелла "Батальон четверых" была написана летом сорок второго года.
…Шел грозный сорок первый. Дымились окраины осажденной Одессы. Фашистские захватчики, вклинившись в нашу оборону в восточной части города, силами двух дивизий стремились прорвать линию фронта. Советское командование решило ответить на это контрударом в районе села Григорьевки. В ночь на 22 сентября в тыл врага высадился морской десант, который внезапным ударом нанес фашистам большой урон.
Одновременно с морским в районе села Свердлова, в 25 километрах от Одессы, был выброшен воздушный десант. Состоял он из моряков-добровольцев, на которых была возложена задача обнаружить и уничтожить штабы и узлы связи противника, расположенные в тех местах, дезорганизовать управление войсками и способствовать успешному наступлению морского десанта. Об участии пяти моряков-десантников в этой операции и повествует новелла "Батальон четверых".
Неравный бой "батальона" против сотен врагов и победа моряков в этой жестокой схватке кажутся легендой, но здесь нет ни капли вымысла. Все - сущая правда. Только правда. Даже имена сохранены подлинные. Это был один из многих героических эпизодов Великой Отечественной, из которых складывалась наша победа…
Дальнейшая судьба героя с "морской душой" Михаила Негребы была продолжением подвига "Батальона четверых". Парашютист-десантник после Одессы защищал Севастополь. В последние дни обороны его видели на Херсонесе в форме полкового комиссара. А произошло следующее. Мичман Негреба, находясь вместе с полковым комиссаром Михайловым, помогал ему отправлять последние самолеты с людьми. Сам же он покинуть Севастополь отказался.
В те полные трагизма часы на аэродроме - маленьком клочке свободной от врага земли, - как комиссар Михайлов и мичман Негреба ни старались, навести порядок было трудно. Каждый стремился попасть в самолет, которых было немного, и захватить всех желающих, разумеется, они не могли. На приказы Негребы никто не обращал внимания. Доходило до того, что некоторые хватались за кобуру.
Тогда Михайлов пригласил мичмана в капонир и, подавая ему свою шинель, сказал: "Верно или неверно поступаю - отвечу перед партией. Надень эту шинель, Михаил, и действуй по-комиссарски!" Через минуту из капонира вышли два полковых комиссара, которым удалось все же заставить людей соблюдать порядок на аэродроме.
Затем был бой. Последний бой. Совинформбюро уже сообщило о том, что Севастополь оставлен нашими войсками, а на Херсонесском мысу еще несколько дней продолжалось сражение. Измученные, раненые моряки, многие в бессознательном, как и Негреба, состоянии, были захвачены в плен. Михаил Макарович успел перед этим похоронить у моря комиссара Михайлова и зарыть в песок полученный за оборону Одессы орден Ленина.
Из временного лагеря военнопленных под Симферополем закованный в кандалы Негреба проделал пешком сотни километров по пыльным дорогам Украины. Затем попал в Днепропетровск - в распределительный лагерь. Отсюда в телеге под кучей конского навоза он совершил свой первый побег. Но через неделю его схватили при переходе моста через Днепр в районе Кременчуга. Назвался другой фамилией и под ней кочевал из лагеря в лагерь - сначала в Харькове, затем в Донбассе.
Когда в Горловке из военнопленных стали формировать отряды для отправки на работы в разрушенных шахтах, из лагеря № 365 бежало много пленников. Среди них был и Негреба. На этот раз удалось дойти почти до Дона. Здесь его опять схватили. Везут в Германию. Он прыгает из товарного вагона. Гитлеровцы настигли беглеца у советско-польской границы. И вновь побег из концентрационного лагеря в Польше. Пробрался в район Луцка, но бандеровцы выдали его фашистам. Начались скитания по лагерям смерти: двенадцатый блок Маутхаузена, Бухенвальд, лагери "Дора" в Альпах и "Минц-3" на Дунае, откуда был совершен последний и вновь неудачный побег. Пробираясь через канализационный тоннель, Негреба потерял сознание и снова оказался в руках палачей.
Эсэсовцы хотели его повесить. Но в день казни в лазарете умер другой заключенный. На него надели куртку Негребы с лагерным номером 13787, а сам Негреба лежал в это время без сознания. Он пришел в себя в лагерном госпитале, там и застала его долгожданная весть о победе.
Выйдя из лагеря, Негреба, отличавшийся когда-то богатырским сложением и высоким ростом, весил всего тридцать два килограмма. Подлечившись, снова надел военную форму, на этот раз армейскую, и некоторое время служил командиром взвода. Затем ушел в запас.
Вернувшись на Родину, бывший моряк закончил Львовский горный техникум, восстанавливал разрушенные шахты, строил новые, работал проходчиком, мастером, начальником участка. С должности диспетчера шахты ушел на заслуженный отдых и поселился в Червонограде. За доблестный труд награжден двумя знаками "Шахтерская слава", за подвиги на поле брани - медалями и орденом Ленина, тем самым, что зарыл на Херсонесе. Этот орден за номером 7479 в 1954 году нашли юные следопыты Севастополя и через Министерство обороны СССР установили фамилию его владельца.
О том, что он герой соболевской новеллы "Батальон четверых", Негреба узнал много лет спустя после выхода "Морской души". Долго собирался написать автору, но все как-то руки не доходили. И вот весточка от Леонида Сергеевича. Писатель случайно узнал, что его герой жив, и сразу же написал ему.
"Дорогой товарищ Негреба, я получил, наконец, Ваш точный адрес, - очевидно, первое мое письмо по адресу, данному тов. Ильяшенко, до Вас не дошло.
Вы, думаю, можете понять, с какой радостью узнал я от него, что Вы награждены орденом Ленина, обнимаю Вас и поздравляю. Удивляюсь чудесам, которыми Вы ухитрились сохранить свою жизнь. Как и все, я считал Вас погибшим…
Я очень хочу послать Вам свою книжку, где о Вас написано. Ваше имя знают миллионы читателей и у нас и за рубежом, и потому мне очень хотелось бы повидаться с Вами и, может быть, написать продолжение Вашей биографии. Последнее, что я о Вас узнал, - это рассказ командующего ВВС Ермаченкова, что он расстался с Вами на Херсонесском аэродроме, когда Вы отказались сесть в самолет… Крепко обнимаю.
Ваш Леонид Соболев".
Спустя двадцать один год писатель и разведчик все же встретились. М. Негреба вместе с девятнадцатилетним сыном Юрием, сейчас офицером флота, приехал в Москву. Трогательной, непередаваемо волнующей была встреча в Центральном Доме литераторов. На прощанье Леонид Соболев подарил герою "Батальона четверых" свою знаменитую книгу "Морская душа" с надписью:
"Дорогому Михаилу Негребе - живому!! - и надолго! С душевной радостью. Леонид Соболев. Москва. Январь 1963 г.".
Вместе с Негребой писатель побывал в Севастополе. Они обошли священные места севастопольской обороны, встретились с жителями города-героя, побывали на кораблях и в частях флота, приняли участие в читательской конференции, организованной Морской библиотекой по обсуждению новых глав романа "Капитальный ремонт".
О встрече с Негребой Леонид Сергеевич рассказал по радио. Вместе с писателем в передаче принимал участие и Михаил Макарович, который тогда сказал:
- Живы ли остались ребята из "батальона", не знаю. Знаю точно: Леша Котиков погиб.
Спустя несколько дней после передачи Л. Соболев получил письмо из Ленинграда. Прислал его Алексей Котиков. Он писал:
"…Побывав в обороне Сталинграда, Москвы, Ленинграда (об Одессе и Севастополе вы знаете сами), я оказался покалеченным, и довольно основательно. И только благодаря нашим героическим врачам я остался жив и даже похож на человека. Ноги мне не отрезали и сейчас хоть плохонькие, да свои. В Кутаиси мне оставили плохой, да свой глаз. А в Средней Азии - барабанную перепонку, плохую, да свою. Ну и я в долгу не остался: фашистской сволочи набил, если посчитать, хороший штабель. А теперь и в меня добрые люди поверили и не посчитали за инвалида: я полноценный командир военизированной охраны…"
Оказывается, подорвав фашистский танк под Севастополем, старший сержант Котиков был отброшен взрывной волной далеко в сторону. Поэтому товарищи не нашли его, и только после боя подобрали санитары и сдали в эвакогоспиталь. Мать в это время получила похоронку. Через некоторое время ей пришла и вторая похоронка, в которой сообщалось, что ее сын утонул в Черном море. Действительно, госпитальное судно, перевозившее раненых на Кавказ, потопили фашистские самолеты. Спастись никому не удалось. Но Котиков не погиб. По стечению обстоятельств на судне оказались только его документы, самому же ему не хватило места, и его транспортировали на "морском охотнике".
После госпиталя Котиков был комендантом Кутаиси, где вместе с комендантским взводом участвовал в уничтожении вражеского десанта, пытавшегося захватить и разрушить Рионскую ГЭС. Получив в схватке с врагами тяжелое ножевое ранение, снова оказался в госпитале. Затем была Москва, где он передавал свои знания и опыт молодым воинам, снова госпиталь и запасной полк. Добрался до Сталинграда, где командовал пулеметчиками. Когда пулемет, за которым лежал моряк, прямым попаданием фашистского снаряда был разбит, мать получила третью похоронку. А Котиков остался жив и находился уже на ленинградской Дороге жизни.
Свою последнюю на войне медаль он получил за оборону Заполярья.
Двадцать семь отметин - от пуль, осколков мин, снарядов, гранат, от финского ножа - носит на своем теле ветеран сражений, всем смертям назло оставшийся в живых.
Позднее отыскался в Пятигорске и А. Леонтьев. После оставления нашими войсками Севастополя он, так же как и Негреба, будучи тяжело раненным, попал в плен. Работал на рудниках Бельгии и Франции. Когда вернулся на Родину, приехал в Пятигорск, где двадцать с лишним лет спустя его нашла правительственная награда - орден Красного Знамени.
В апрельский день шестьдесят третьего года встречу героев "Батальона четверых" смотрели миллионы телезрителей. Среди них был еще один моряк из этого же "батальона" - Роман Перепелица, проживающий в Горьком. Ему также после Севастополя пришлось сражаться за Сталинград, где он получил тяжелую контузию.
Только Литовченко не удавалось найти в течение последующих пятнадцати лет. Но вот в 1978 году, после публикации в одной из газет материала о "Батальоне четверых", автору этих строк сообщили, что Иван Иванович Литовченко живет в Ленинграде и работает сейчас в научно-производственном объединении "Ритм". Пришло письмо и от самого героя.
После знаменитых десантов в районе Одессы Литовченко в составе особой морской стрелковой бригады был направлен под Москву, сражался на Можайском направлении, а затем воевал в районе Мурманска.
В марте 1943 года Ивана Ивановича отозвали из морской бригады и как специалиста по судостроению направили в город Ленина.
На морском катере отважный десантник затем ушел на передовую, сражался в водах Финского и Рижского заливов.
В середине июня 1944 года начались ожесточенные бои за освобождение Выборга. Затем Литовченко участвовал в боевых операциях по освобождению островов Эзель, Даго, городов Нарва, Кенигсберг.
После победы Иван Иванович пришел на Адмиралтейский завод. Был мастером достроечного цеха и участвовал в спуске первых послевоенных танкеров. С тех пор коммунист Литовченко на самых передовых трудовых рубежах.
Таковы удивительные судьбы моряков-героев из новеллы Леонида Соболева "Батальон четверых".