Душа Жамма, мы чувствуем это, много страдала, много любила, но приняла мир веще и мудро и спокойно идет по установленному, извечному пути. Поэта радует смена времен года, - сельские работы и церковные праздники сливаются в какой-то любимый, благодатный круг. В "Христианских георгиках" он развертывает перед нами этот поэтическо-богослужебный календарь. Книга разделена на семь песен; все они текут классически-спокойно, величаво, просто. Жатва, ангелы-жнецы, тяжелый, знойный полдень - ферма, ее обитатели - скромные, уравновешенные души. И в этом зное рождается любовь, такая же простая и могучая, как безгранное Небо, как золотые поля волнуемой ржи. А над этим покоем, над этим благословенным Ритмом - Царство Того, Кто приемлет в Отеческое лоно жнецов, мельников, булочников, к Кому обращается поэт с детскою мольбой "умножить хлебы по Евангельскому слову". Вечерний ангелюс венчает день; поэт вспоминает свою жизнь и обращается к тем, кто близок ему, - Овидию и Вергилию; имена эти так давно хотелось назвать, читая его успокоенные стихи. И, подобно ребенку, он вручает свое сердце Богу, "никому не нужное сердце". Оно полно печали, оно скорбит и плачет, - земля родная, оскверненная насилием городов, бездушной, механической культурой становится бесплодной. Лоно ее замкнуто для тех "что носят на челе проклятия печать" - оно не принимает семян безверия и ложной, самонадеянной мудрости. Но Иисус возвышает падшее. Уйдя от обычного, святого труда смиренномудрые подвижники земли, чуждые городскому шуму и обману, стоят перед алтарем Христовым. Настает миг, что "Евхаристией назвали на земле" - открыто Небо, льется вино Жизни в недостижимой, голубой Кане. "И слава полей плетет венок Любви - Земля и Небо вместе слиты".
С благодарственной молитвой поэт обращается к непорочной Деве "нежной, смутной и простой". Сердце его жаждет непреходящей Весны - Мессии, божественного Сына непорочной Матери. Жизнь только нам миг прерывается Смертью - одно мгновение - и глаза, отягощенные сумрачной усталостью старческих лет, перенесенными трудами и болезнями, снова раскрываются навстречу земле и ее незаходящему Солнцу - Христу. Живой источник веры, ее божественного экстаза напояет четвертую песнь "Георгик". Жамм поет нам Бернадетту в Лурде и ее чудодейственный грот. Перед этим богоизбранным ребенком оказался беспомощным громадный, непосредственный талант Эмиля Золя. Соблазненный земными голосами, связанный предрассудками Науки и Культуры, художник пытался накинуть тень клеветы на эту наивную пастушку, которую с такой безграничной любовью возвеличила Дева-Мать, осмеять и развенчать молитвенный порыв стремящихся к целительному источнику. Но талант его громко протестовал против поругания божественного Духа - и с каким скорбным недоумением вспоминаются иссушенные суетным гневом, обессиленные озлобленной слепотой страницы "Лурда", когда читаешь простые, благоговейные слова Жамма о дивном гроте Массабиэль. Быть может нам ближе всего эти строки - ведь и у нас пламенеют бесчисленные лампады у драгоценных рак, к которым сермяжная, богатая исконным смирением и мудростью, мужицкая Русь несет свои слезные молитвы, нам, чающим Входа в Светлый Град, тот Град, что мы видим сверкающим на дне душевных озер, темнеющих земными желаниями и просветленных благодатью веры.
Еще во второй песни Жамм говорит нам о том, как принимает он Современность. Город, развратитель девственной Матери-Земли, далеко; поэт идет полями, под небесным омофором из бледно-синего, прозрачного шелка. А в небе стремит Аэроплан - игрушка Дьявола, обманная мечта свободы, обещанной райским Змием. Небо проклинает его и в страхе мчится в бездонную даль испуганная ласточка, чуя биение механического сердца стальной орлицы. "Ведь ангелы враждебны Прометею! О неужели же увижу я опустошенной Землю? Не будет так! Ведь сердце певучее готово жить по заповеди Божьей". Жамма страшит жестокость мира - и вместе со сталью машин, с неумолимой четкостью рельс, шумных вокзалов и спешащих улиц он отрекается и от Прометея. Безумец-похититель пламени не знал Ритма, не хотел быть смиренным и нищим духом и для него закрыли Врата Царств ангелы-привратники, прозвучали страшные, тяжкие слова: "Двери! Двери!" и Божеское Сердце замкнулось для ученика Денницы, хитроумного Змия, прельстившего человека, оболгавшего прелести Рая. Семь песен - семь лампад запрестольных. А кругом тишина, сумрак, запах ладана, маки язв Христовых, смутное дыхание молитв далеких и пламенных. Малая церковь, подобная лучезарной звезде Благодати, одетая листвой, зеленым клобуком Природы, смиренномудрой инокини, всегда радостной, всегда богоизбранной. Таково творчество Жамма - оно просто, певуче и величественно. Оно таит в себе две искры, от которых зажигаются факелы земного Счастья, будущего Рая - любовь к Родине и Вера. Жамм любит родную Землю, свою Францию, ее сумраки и просветления - он сын ее национальной Церкви и вместе с крестьянином он преклоняет колени пред скромным алтарем сельского храма. Вместе с пахарем он восстает против насилий - слова его тверды и определенны. Он клеймит "злых пастырей Республики", посягнувших на святыни, загасивших светильники благочестия. О них сказано евангельское слово - они - наемники, странные пришельцы, расточители отеческих богатств. Жамм предвидит час жестокой Войны - "ружья заговорят" и блаженные изгнанники вернутся к неблагодарной стране, вновь станут ее благодатным оплотом против идущих бед и испытаний. И впереди их явится, сверкая небесными доспехами, дева-воительница - Жанна д'Арк - мстить за поругание родного народа, возрождать его потускневшую славу.
Сердце народа живо, верит пламенно и молится радостно. В церкви - молитва, клубится ладан, возносится чаша, вместившая Невместимого, а за окнами - литургия природы. И солнце-священнослужитель льет золотое вино Искупления в синий потир Неба.
Как нам нужна, дорога и близка эта поэзия и ее величавый, смиренный творец. Путь неустанных преображений ведет нас все выше и выше. Шумит листва над церковью, воздеты руки наши к божественным селениям.
У нас одна молитва с поэтом:
"Adveniat regnum Tuum" .
С.П.Б., 29.X.13
Примечания
Клара д’Элебез
Повесть Ф. Жамма "Клара д’Элебез или История девушки былого времени" была написана в 1899 г. и в том же году опубликована "Меркюр де Франс". Повести предшествовали два стихотворения с упоминанием имени "Клара д’Элебез", из которых следует особо отметить "J’aime dans le temps Clara d’Ellébeuse…" ("Я так долго люблю Клару д’Элебез…"), заканчивающееся любовным призывом: "Приходи совсем обнаженная, о Клара д’Элебез". Переводчик повести, И. Эренбург (1891–1967), испытал глубокое влияние Жамма, которого воспринимал одно время как учителя жизни - посвятив Жамму сборник стихов "Детское" (Париж, 1914) и статью "У Франсиса Жамма" (Новь, 1914, 26 февраля). Небольшой рассказ о визите к Жамму в мемуарах Эренбурга "Люди, годы, жизнь" уклончив: писатель, частью под впечатлением от личности и творчества Жамма, собирался даже принять католичество и уйти в бенедиктинский монастырь. В 1913 г. в Москве вышел сборник Ф. Жамма "Стихи и проза" со стихотворными переводами Эренбурга и прозаическими Е. Шмидт; в 1914 г. Эренбург включил четыре стихотворения Жамма в составленную им антологию "Поэты Франции 1870–1913".
Перевод повести "Клара д’Элебез" был впервые опубликован в журнале "Русская мысль" (1916, № 5), а в 1922 г. был выпущен отдельным изданием в Берлине "Русским универсальным издательством". Текст печатается в новой орфографии по первой (журнальной) публикации; пунктуация переводчика сохранена.
Избранные стихи
Тексты печатаются по изданиям "Поэзия французского символизма" (М., 1993), "Западноевропейская поэзия XX века" (М., 1977), "Поэты Франции 1870–1913. Переводы И. Эренбурга" (Париж, 1914) и др. источникам.
Р. де Гурмон. Франсис Жамм
Впервые: Le Livre des masques (Paris, 1896). Русский пер. E. Блиновой и М. Кузмина впервые: Р. де Гурмон. Книга масок (СПб., 1913). Печатается по этому изданию в новой орфографии; также изменено устаревшее написание фамилии поэта ("Жамэс").
Р. де Гурмон (1858–1915) - французский писатель, журналист, эссеист, виднейший критик символистского направления.
И. Эренбург. Франсис Жамм
Впервые: Поэты Франции 1870–1913. Переводы И. Эренбурга (Париж, 1914). Печатается по этому изданию в новой орфографии, с сохранением авторской пунктуации.
Д. Крючков. Церковь в листве
Впервые: Очарованный странник. Альманах интуитивной критики и поэзии. № 2 (СПб., 1913). Печатается по этому изданию в новой орфографии, с сохранением авторской пунктуации.
Д. А. Крючков (1887–1938) - поэт, переводчик, критик, примыкавший к эгофутуристам, автор сб. "Падун немолчный" (1913) и "Цветы ледяные" (1914). В 1923–1933 находился в заключении в Сиблаге как "организатор и руководитель католических общин Ленинграда", в 1937 г. был вновь арестован и расстрелян. В публикуемой статье сказалось характерное для Крючкова тех лет тяготение к религии, христианскому пантеизму, монашеству. Планировавшаяся автором книга переводов из Ф. Жамма в свет не выходила.
В книге использованы работы французских художников, иллюстрировавших "Клару д’Элебез" в 1912–1958 гг. - М. Клузо (с. 18, 28), Р. Бонфильса (с. 37, 101), А. Бишофа (с. 39), А. Ру (с. 43). На фронтисписе портрет Ф. Жамма раб. М. Сири. В оформлении обложки использована картина М. Лорансен "Клара д’Элебез".
* * *
Настоящая публикация преследует исключительно культурно-образовательные цели и не предназначена для какого-либо коммерческого воспроизведения и распространения, извлечения прибыли и т. п.
Salamandra P.V.V.
Примечания
1
Septima post decimam… - Из кн. I "Георгик" Вергилия: "Счастлив семнадцатый день для посадки лозы виноградной, / Для прирученья быков, прибавления к ткацкой основе / Нитей. Девятый хорош для побега, ворам же враждебен. / Многое лучше всегда совершается ночью прохладной / Или когда на заре росится земля под Денницей. / Ночью пустую стерню и ночью же луг пересохший / Лучше косить, - по ночам достаточно влажности мягкой" (Пер. С. Шервинского).
2
Отдельные строки цитируются по переводу И. Эренбурга и Э. Шмидт; цитаты из книги "Христианские георгики" переведены мною в прозе. Мною же подготовляется стихотворный перевод этой книги к ближайшей осени.
3
Adveniat regnum Tuum - Да приидет Царствие Твое (лат.).