Но я не хочу, чтобы люди
Поверили гнусной молве.
Я совести только подсуден.
Не злобе, не лжи, не мольбе.По жизни я был независим.
Не прятал от правды глаза.
Теперь отовсюду я выслан…Из честности выслать нельзя.
Уж лучше пойду я на нары,
Пускай на виду у страны.
Ведь был бы отъезд, как подарок
Врагам…
И признаньем вины.Но я не пляшу под их дудку.
Всевышний рассудит наш спор.
Хоть кто-то взбешен не на шутку,
Что шел я наперекор.А судьям в родном государстве
По совести жить не дадут.
Тут каждый под властью распластан.
А значит, не честен их суд."
* * *
Претенциозность мне всегда была чужда.
Душа к высокой простоте стремится.
Где Слово, как открытая звезда,
Вдруг осветит нежданную страницу.Мне с ребусами в книгах не везло.
Поэзия не зря с любовью схожа:
Все в ней открыто, просто и светло.
И быть иначе, думаю, не может.Стихи – не ребус и не лабиринт.
Входите в них,
Как все мы входим в дружбу.
А если надо – позову на ринг,
Когда врага нам отчихвостить нужно.Претенциозность мне всегда была чужда.
Хочу остаться близким в мире Божьем
Тем,
Для кого горит моя звезда,
Кто свет ее
Своей душой продолжил…
Песня моряка
Ты живешь на тихом острове
На краю чужой земли.
Якорь мы у пирса бросили.
И на берег твой сошли.Ты мне встретилась на улице.
Не случайно, может быть…
Назвалась с улыбкой Джулией,
Чтоб не смог тебя забыть.Мы прошлись с тобой по острову,
Словно по твоей судьбе.
Ах ты, жизнь моя заморская
На уплывшем корабле.Вспомню я вдали от берега
Взгляд, далекий как маяк.
Без тебя и жизнь, наверное,
Здесь не сладится никак.
* * *
Куда бы ни вела меня дорога,
Какие б книги ни легли на стол,
Но в мудрости великого Востока
Я силу для души своей обрел.Перед судьбой не опускаю руки.
Перед врагом глаза не отводил.
И верил сердцу в горе и в разлуке.
И знал – на все опять достанет сил.
Из прошлого
Привлекла меня ты красотою.
Но за ней – игра и суета.
А пенять – занятие пустое.
Да сказать по правде – на черта?Потому все кончилось разлукой.
Но во имя будущих побед,
В Интернете имидж свой настукай,
Помести кокетливый портрет.Может, кто-то обмануться хочет,
Как когда-то обманулся я.
Но любой обман всегда порочен,
Как порочна красота твоя.Может, и звучит все это грубо…
Может, и во мне взыграла злость?
Не суди меня за эту ругань.
Просто все забыть не удалось.
Отцы и дети
К полемике с одним молодым функционером
Приходят во власть
Молодые ребята…
Им кажется – жизнь
Начинается с них.
А все, что свершалось
Без них и когда-то,
Пусть даже вчера, -
Это надо в архив.Они в свою избранность
Веруют свято,
Хотя ни успехов пока,
Ни имен.
А мы перед ними
Кругом виноваты
За то, что мы старше.
Но тоже живем.Поэтому самым крутым
Захотелось
Создать из апломба
Свой собственный стиль,
Чтоб опыт чужой
И житейскую зрелость
Отправить на свалку
Иль скинуть в утиль.Прочтите Рокфеллера -
Мудрого деда.
Он как-то сказал,
Словно дал вам под дых,
Что если нужны ему
Грузчики где-то,
Для этой работы
Он брал молодых.
А зрелые люди -
Для важного дела.
И вряд ли получится
Что-то без них.Любуйтесь собою,
В надежде, что лица
Прикроют убожество
Душ и идей…
Когда же опять с вами
Глупость случится, -
Уж вы не спешите,
Пожалуйста, с ней.
* * *
Если вас столкнули с пьедестала,
Не забудьте позу поменять.
На земле быть шаржем не пристало,
Шаржем на утраченную стать.Жизнь проста… Чем выше ты вознесся,
Тем больнее падать с высоты.
А карьера – нечто вроде кросса,
Не сходи с дистанции в кусты.Сколько видел я таких отставших,
Неудачей брошенных в нули…Кто теперь на пьедесталах ваших?
Как живется вам от них вдали?
* * *
Наша жизнь, как цунами:
Все пошло кувырком.
Поменялись местами
Произвол и закон.Поменялись местами
Чистоган с чистотой.
Мы с надеждой расстались,
Как с затеей пустой.На счету мало денег? -
От ворот – поворот.
Власть взяла в руки веник.
Выметает народ.Выше личного блага
Ничего у ней нет.
А захочешь поплакать, -
Насмешишь белый свет.Ты о совесть прилюдно
Невзначай не споткнись…
Стала очень уж лютой
Эта новая жизнь.
* * *
Три времени года – всего лишь три дня.
Три дня – все богатство мое.
Весной в первый день ты была для меня.
Надеждой и светом ее.Второй день ты летом была для меня.
Неистовым зноем любви.
И все трепетало в тебе от огня -
И губы, и руки твои.День третий в слезинке твоей задрожал.
Ты осенью стала моей.
С прощальною силою вспыхнул пожар
Любви и печали твоей.А после для нас наступила зима.
Разлука на много годов.
И оба с тобою сошли мы с ума
От горьких ее холодов.
* * *
Я давно в эту тишь влюблен,
В эту добрую красоту…
Лес – зеленый мой перезвон.
Где еще я такой найду?Прямодушен ты, без затей.
Если вдруг заплутал грибник,
Ты его добротой своей
К солнцу выведешь напрямик.Если буря застанет вдруг
На пути грибника того, -
Сколько дружеских мягких рук
От дождя заслонят его.Как тогда хорошо прильнуть
Головой к твоему плечу…
Лес мой, лес,
Я хоть чем-нибудь
На тебя походить хочу.
Первая любовь
Вечер красит окна в синий цвет.
Но в душе моей все краски меркнут…
Я один…
И рядом твой портрет.
Я при нем,
Как одинокий Вертер.Мне еще всего пятнадцать лет.
Ты на целый класс меня моложе.
Но собрали срочно педсовет
И теперь мы видеться не сможем.Потому что взрослые ханжи
Позабыли, что такое юность…
Не затем друг друга мы нашли,
Чтоб не видеть, не любить,
Не думать.Но тебя вдруг увезли на юг.
И остался я один с любовью.
Небу, видно, было недосуг
Осчастливить нас тогда с тобою.Вот и все… И понеслись года.
Стерлись все обиды и невзгоды.
И ушла надежда в никуда.
И устал считать я наши годы.Больше мы не виделись с тобой.
Но портрет твой из далекой дали
До сих пор все излучает боль.
До сих пор твою улыбку дарит.
Послание земляку
Романтик русского пейзажа -
Ефрем Иванович Зверьков
Пришел навек в искусство наше
С родимых волжских берегов.Земля Тверская одарила
Талантом друга моего.
И каждый холст – восторг и диво.
И вечной жизни торжество.Еще он много нам расскажет,
С утра вставая у холста…
С его задумчивых пейзажей
В душе восходит красота.Живите счастливо и долго,
Творите, радуйте нас всех…
И как бессмертна наша Волга,
Так будет вечным Ваш успех.
* * *
ТВ теперь театр для двоих.
Два лидера свои играют роли.
Мы слушаем с надеждой
Или с болью
С экрана монологи их.А жизнь страны идет своим путем.
Растим детей, надеемся и строим,
По зависти кому-то ямы роем,
И тут же воздаем хвалу героям,
Едва страна покончила с огнем.Дай Бог, чтоб жизнь не обманул пиар.
И все, что говорится нам с экрана,
Не повторит заманчивость обмана,
На что у власти есть особый дар.
* * *
Я чувствую в России себя чужим.
В. Познер. Из интервью "Комсомольской правде".
Зачем же вы приехали в Россию,
Когда вы так не любите ее?!
Ну, ладно бы раствор в цехах месили,
Иль собирали б на полях жнивье.А то ведь всех учить нас норовите,
Раскинув по экрану свой портрет.
Чему вы нас научите, учитель?
Россия – навсегда – не ваш предмет.Не верю, чтоб Америка смирилась,
Когда б пришлось вам отвергать ее.
А здесь все можно…
Окажите милость,
Вернитесь в обиталище свое.Там не придется вам кривить душою
И сокрушаться о судьбе своей,
Чтоб не был наш экран зашорен
Неискренностью лжеучителей.
Эпиграф к спектаклю
"Ужин с дураком"Я ужинаю в среду с дураком.
Он из числа благонадежных граждан.
Но я пока с ним даже не знаком.
А, впрочем, это и не так уж важно.Я позабавлюсь от души и вслух,
Когда дурак заявится на ужин.
Уж сколько соберет он оплеух!
И как он будет мыслями натужен!Я отточу язвительность свою,
Хотя ничто я изменить не в силах…По-прежнему в моем родном краю
Власть держится на лести и дебилах.
* * *
Народной артистке СССР
Татьяне Ивановне Шмыге
Есть на свете Королевство,
Мир мелодий и любви…
Королева в нем прелестна,
Потому что это Вы!
Жизнь добра и вдохновенна,
Души к Вам вознесены.
Помню, Вы взошли на сцену,
Как предчувствие весны,
Как ее очарованье,
Где земля вовсю цветет.
Знали мы уже заранее,
Что бессмертен Ваш полет.А судьба не поскупилась
Одарить Вас красотой…
Оказали Вы нам милость,
Распахнули Дом Святой,
Полный музыки и света…
Где талант Ваш правит бал.
Где впервые Виолетта,
Всех сразила наповал.И смеялась Королева,
И влюбляла нас в свой Дар…
И никто не шел налево
От ее волшебных чар.Все помечено судьбою,
И талантом, и трудом…
Вы украсили собою
Королевство, сан и трон.
* * *
Милиции повысили разряд.
Теперь она полицией зовется.
Не знаю, как для нас
Все отзовется,
Но Президент новации сей
Рад.Мы присягаем новым временам.
Неведомое будущее, "Здравствуй!"
Мы станем
полицейским
государством?
Печалиться
Иль радоваться нам?
* * *
Когда на город опустился мрак,
Какой-то хулиган
В роскошном джипе
Стал из окна расстреливать собак…
То ли больной был,
То ли много выпил.Никто его остановить не мог.
Он совершал на скорости убийства.
И мучился от боли чей-то дог.
И разрывалась тишина от визга.Слепой старик шел в темь с поводырем.
Четвероногий друг его погиб на месте…Но мы убийцу все равно найдем.
И содрогнется он от нашей мести.
* * *
Я не ханжа и не брюзга,
Но мне не в кайф твоя серьга,
Которой ухо ты пронзил…Не знаю – гей ты иль дебил.
Но уж другим тебе не быть.
И можно в джунгли уходить.Там и косичка, и серьга
Еще в цене наверняка…
Зурабу Церетели
Склоняю голову перед тобою, Мастер.
И свой восторг доверю я словам.
Когда ты снова у мольберта счастлив,
Твоя любовь передается нам.А дом по крышу полнится цветами.
Мы пьем их аромат, как пьют вино.
И снова я перед искусством замер,
Которому бессмертье суждено.
Живешь ты в мире грусти и оваций, -
Великого Да Винчи побратим…Не уставая в дружбе признаваться,
Глядит душа твоя с прославленных картин.
* * *
Какое холодное имя – Андрей.
Я имени этого много добрей.
В нем нежности нет,
Теплоты и любви.
Ты именем этим меня не зови.Придумай какой-нибудь суффикс к нему.
И новое имя я сразу приму.
Меланхолия
Мне жить порой не хочется.
Я все уже познал -
И горечь одиночества,
И поздней страсти шквал.Но уходить умышленно
Из жизни – тяжкий грех.
Не брал у ней я лишнего.
Не создавал помех.Богатства не выпрашивал,
А жил по мере сил.
И у себя вчерашнего
Я счастья не просил.А если что не ладилось
Иль били душу в кровь,
Из веры, как из кладезя,
Я черпал силы вновь.И ты своею нежностью
Жизнь возвращала мне.
Не потому ль по-прежнему
Я на лихом коне.А то, что жить не хочется,
Так это все хандра…И в горести, и в почестях
Жизнь, в сущности, добра.
* * *
В каждой вере есть свои фанаты.
Разве ж проповедует Коран,
Чтобы поднимался брат на брата…
Но не всем, как видно, разум дан.До сих пор не принимает сердце
Крестоносцев, сеявших огонь,
На кострах сжигавших иноверцев
Лишь за то, что Бог у них другой.Есть фанаты и средь иудеев,
Что иной религии не чтут.
Но пришли мы в этот мир,
Надеясь,
Что одна судьба у нас и суд.Что для всех религий места хватит,
Как тепла и доброты на всех…Вновь Земля своею кровью платит
За чужую ненависть и грех.
* * *
Я увидел свой скелет
И застыл от ужаса.
Мой рентгеновский портрет
Стал проверкой мужества.Я разглядывал его,
Словно травматолог.
И не понял ничего -
Стар я или молод.Хорошо, что снимок мой
Снят был не посмертно.
Я принес его домой
С недоверьем смерда.И повесил свой скелет
Рядом с книжным шкафом…Смотрит мрачно старый Фет,
И смеется Кафка…
* * *
Мы жили рядом,
Но не в смысле дома.
Мы жили рядом
Сердцем и душой.
Наверно, я соседом
Был недобрым,
Когда была ты
Столько лет чужой.Не то, чтобы чужой,
Скорей одной из многих:
И почему я был настолько туп,
Что не сумел увидеть
В наших встречах строгих
Печальную влюбленность
Глаз и губ…И только случай,
А скорей судьба мне
Вдруг обнажила таинство любви…И до сих пор не затихает пламя,
В котором сжег я те года свои.
* * *
Чýдное время – восточная осень…
Дали прозрачны и пальмы грустны.
Красное море на берег выносит
Тихие ритмы лазурной волны.Пишет Природа поэму раздумий,
Мудрую сказку о нас и себе.
И в тишине, и загадочном шуме
Видятся мне перемены в судьбе.Эйлат
* * *
Власть воюет с собственным народом.
Все при ней – и хитрость, и расчет:
То отпустит цены мимоходом,
То дубинки к митингу пошлет.Может без вины в сизо упрятать
Каждого, кто на нее сердит.
Например, за то, что оказался рядом
С теми, кто ей правду говорит.Власть воюет с собственным народом.
И за счет народа разжирев,
Бой ведет уже широким фронтом,
Вызывая справедливый гнев.Видел я, как дачи разрушали
Под инфаркты и под женский крик.
Видимо, кому-то помешали
Ветераны из села "Речник".А закон у нас теперь, как дышло.
Для чинуш все средства хороши.
Поднапрягся чуть, – глядишь, и вышло…
И уходит истина в бомжи.Власть при всех чинах и капиталах
Верит, что всегда права она.
Но войну позорно проиграла,
Хоть и продолжается война.
* * *
Я останусь навсегда двадцатилетним,
Если не по внешности судить,
А по той наивности и бредням,
Без которых мне уже не жить.Я останусь навсегда двадцатилетним,
Потому что верил с юных лет,
Что не буду средь коллег последним.
Впрочем, среди них последних нет.Я останусь навсегда двадцатилетним,
Потому что радостно живу.
Восторгаясь то закатом летним,
То седыми льдами на плову.Я останусь навсегда двадцатилетним.
Потому что ты всегда со мной.
Ну, а счастье не дается в среднем.
Только все -
На весь наш путь земной.
Возвращаясь в прожитые годы
Три птицы
Три птицы увидел я
В небе пустом.
Ворону, летевшую вкось.
Орла над высоким
Весенним гнездом.
Сороку, схватившую кость.Ворона летела, не зная куда,
В расчете на птичье "авось".
Сорока, вкусившая радость труда,
Собаке оставила кость.Орел, воспаривший
Над холодом скал,
Высматривал сверху обед.
И в эти минуты он тоже не знал,
А будет обед или нет.И каждая птица была занята.
У каждой был свой интерес.… Ворону сбил ястреб
Над сенью куста,
Упавший на жертву с небес.Сорока добычу оставила псу,
Едва не лишившись крыла.
И сгинул орел,
Улетевший в грозу.
И тело река приняла.
Три птицы увидел я
В небе пустом:Синицу, грача, пустельгу.
А что с теми птицами
Стало потом,
Я вам рассказать не могу.
Разговор с морем
Которые сутки все море штормит.
Неужто на шторм не истрачен лимит?
Но катятся волны с утра до утра.
А все говорят, что природа мудра.Вон сколько впустую затрачено сил…
Как будто бы кто-то об этом просил.
Капризный, неистовый, злой водоем.
Мне жалко всю живность, живущую в нем.Наверно, у крабов от шума мигрень.
Я морю кричу: "Неужели не лень
Тебе эти тонны бросать день-деньской?
Неужто тебе неприятен покой?"И море вступило со мной в разговор:
"Я мщу за молчание мертвых озер.
За горькую тишь изведенных лесов.
За память притихших речных голосов.Хочу, чтоб вам души омыла волна.
Чтоб помнили люди -
Природа сильна…"
* * *
Ане
Наступил наш юбилейный год…
Мы его отпразднуем однажды
В день, когда последний снег сойдет
И пробьется к свету первый ландыш.Юбилей – заветное число.
Грусть и радость на одной странице.
Грустно потому, что все прошло.
Радостно, поскольку все продлится.Но велик любви моей запас.
И судьба не обойдет нас чашей.
Все былое – остается в нас.
Все проходит, – заново начавшись.
* * *
Андрею Вознесенскому
Изба смотрела на закат,
Дыша озерной сыростью.
Здесь жил великий мой собрат.
Волшебник Божьей милостью.Он околдовывал зарю,
Купавшуюся в озере.
Он ей шептал: "Я повторю
Твое виденье в образе…"Но чьим-то именем томим,
Не помнил об обещанном.
Заря, обманутая им,
Бледнела, словно женщина.И погружался мир во тьму.
И сквозь его видения
Являлась женщина ему.
А, может, только тень ее.Не говорила, не звала,
Лишь грустно улыбалась.
Наверно, Музою была
И потому являлась.