Все это, брат мой жрец, слова пустые:
Одним рассудком вы, жрецы, живете.
Мы знаем: враг замыслил нашу гибель;
Мы знаем, грозен меч, подъятый им.
Рассудок в страхе от него бежит!
Не диво, что мерещится повсюду
Тебе могучий грек: рассудок твой
К ногам твоим привязывает крылья,
И ты, как от Юпитера Меркурий
Иль как звезда, сошедшая с орбиты,
Несешься прочь! Нет! Вреден нам рассудок
В опасный час! И мужество и честь
Имели б сердце заячье, когда бы
Рассудку доверялись постоянно:
От размышленья печень усыхает;
С отвагою рассудок не в ладу.
Гектор
Брат, право же, она того не стоит,
Во что нам обошлась!
Троил
Ее цена
Зависит лишь от ценности для нас.
Гектор
Но не должна зависеть от каприза.
Достоинство и ценность всякой вещи
Внутри ее, равно как и в уме
Людей, ее ценящих. Неразумно
Служенье богу ставить выше бога!
Нередко люди наделять стремятся
Причудливыми свойствами предмет,
Которому те свойства не присущи.
Троил
Допустим, я избрал себе супругу,
И выбором руководила воля,
А волею - глаза мои и уши,
Которые любовь мою зажгли.
Глаза и уши - два надежных кормчих,
Которые мне помогают плыть
Меж волей и рассудком. Как мне быть,
Когда рассудок осуждает выбор?
Могу ль я отказаться от жены?
Мне этого и честь не позволяет:
Шелка не возвращают продавцу,
Испортив их; остатки нашей пищи
Мы в сточные канавы не бросаем,
Насытившись. Считалось до сих нор,
Что подобает с греками сразиться
Парису. Наше дружное решенье
Наполнило, раздуло паруса,
И волны с ветром прекратили спор,
Чтоб дружными усилиями к цели
Доставить корабли его; тогда
Взамен сестры Приама престарелой,
Которую в плену держали греки,
Привез Парис красавицу царицу,
Гречанку, чья пленительная свежесть
И Аполлона делает поблекшим
И сумрачною делает зарю.
Зачем она у нас? Ну, а зачем
В плену держали греки Гесиону,
Приама престарелую сестру?
Но разве же не стоило сражаться
За дивную жемчужину - Елену?
Недаром венценосные цари
Купцами стали, оценив добычу
Дороже многих сотен кораблей.
Париса все расхваливали дружно,
Все подстрекали кликами: "Дерзни!"
Привез он драгоценную добычу.
Не правда ль - все ведь вы рукоплескали,
Провозгласив, что ей подобной нет!
Зачем же вы теперь свое решенье
Оспаривать хотите? Ведь сама
Фортуна не всегда непостоянна!
А вы! Теперь готовы объявить
Ничтожным та, что сами же ценили
Превыше всех прекрасных благ земных!
Как низок вор, который сам боится
Похищенным владеть! Робеем мы,
Похищенной мы недостойны сами,
И, совершив проступок, мы дрожим,
Что дорого за это мы заплатим.
Кассандра
(внутри дворца)
Плачь, Троя, плачь!
Приам
Кто это голосит?
Троил
О, это вопль сестры моей безумной.
Кассандра
(внутри дворца)
Плачь, Троя, плачь!
Гектор
Кассандра это!
Входит Кассандра с растрепанными волосами, в исступлении.
Кассандра
Плачь, Троя, плачь! Десятки тысяч глаз
Наполню я пророчества слезами!
Гектор
Не сетуй так, сестра моя! Не сетуй!
Кассандра
О девы, юноши, мужи и старцы,
Младенцы, все встречающие криком
Беспомощным, рыдайте все со мною!
Мы выплачем и выплатим судьбе
Хотя бы долю стонов предстоящих.
Плачь, Троя, плачь! Пускай глаза твои
Слезами изойдут! Погибнет Троя!
Как головня, сожжет ее Парис!
Я вижу: пламя пожирает стены!
Плачь, Троя, плачь! Иль пусть уйдет Елена!
(Уходит.)
Гектор
Ужели эти страшные рыданья
И прорицания сестры твоей
Тебя, Троил, не трогают? Ужели
Так кровь твоя безумьем зажжена,
Что ни простые доводи рассудка,
Ни мысль о злом исходе злого дела
Тебя не охлаждают?
Троил
Брат мой Гектор!
Не должно нам судить о правоте
Любого начинанья по исходу.
Не должно храбрости лишаться нам,
Страшась безумных выкриков Кассандры.
Неистовство души ее больной
Не может нам внушить сомненье в смысле
Войны, в которой наша честь была
Залогом правоты. Я сам, признаться,
Не более затронут этой распрей,
Чем прочие Приама сыновья;
Но я скажу: Юпитер, сохрани
Нас от того, чего бы стало стыдно
И жалким трусам.
Парис
Целый свет тогда бы
Мои поступки и советы ваши
Презренным легкомыслием признал.
Но боги все свидетели тому,
Что вы мою затею вдохновляли;
Советами вы отгоняли страх,
Моим опасным замыслом рожденный.
Ведь что я мог бы совершить один?
Способна ль доблесть одного героя
Противиться напору той вражды,
Которую война воспламенила?
Но, если б мне случилось одному
Все трудности принять, - скажу вам прямо:
Будь мощь моя, как воля, велика,
Парис не отступился б от того,
Что он задумал!
Приам
Ты, Парис, болтаешь,
Как те, кто наслажденьем ослеплен.
Нас умудряет желчь, вас - мед дурманит.
За храбрость вас никто хвалить не станет!
Парис
Отец! Не для себя я дорожу
Ее неизреченной красотою!
Прекрасную вину свою хочу
Я искупить, чтоб доблестью своею
Свои права навек завоевать.
Но посрамленьем славы нашей будет
Измена обесчещенной царице
Согласие отдать ее назад
По требованью грубого насилья!
Могла ли мысль презренная такая
Возникнуть в столь возвышенных умах?
Я думаю, что самый малодушный
Отважным станет и поднимет меч,
Чтоб защитить Елену. Самый смелый
Не постыдится жизнью заплатить
За жизнь Елены. Честь повелевает
Сражаться за нее: ведь знают все,
Что в мире равной нет ее красе!
Гектор
Ты прав, Парис; ты тоже прав, Троил;
Красно вы говорите, но коснулись
Поверхностно глубокого вопроса,
Как те юнцы, которых Аристотель
Считает неспособными постичь
Моральной философии значенье.
Все ваши доводы порождены
Кипеньем страсти или пылкой крови,
А не желаньем точно разобраться,
В чем правота. И месть и наслажденье
Всегда к разумному сужденью глухи.
Меж тем природа требует от нас,
Чтоб соблюдались право и законы
Извечные. А чье же право крепче,
Чем право брачных уз? Когда нарушит
Природный сей закон слепая страсть
И ей притом окажут снисхожденье
Высокие умы, - сама природа
Упрямо воспротивится сему!
Есть у народа каждого законы,
Смиряющие бурные порывы
Мятежных, необузданных страстей.
Когда известно всем нам, что Елена
Жена царю спартанскому, закон
Природы и народов побуждает
Ее вернуть. Упорствуя напрасно,
Мы только увеличиваем зло,
Его усугубляя. Так считаю
Я, брат ваш Гектор. Но не стану я
Препятствовать решеньям вашим пылким
Прекрасную Елену удержать.
Мы все уже немало сил своих
И доблести на это положили.
Троил
Да-да, мой брат, вот в этом-то и суть.
Когда бы дело не касалось чести,
А только нашей прихоти пустой,
Не проливал бы я троянской крови,
Елену защищая. Славный Гектор!
Пойми, что в ней - и честь и слава наша,
Она и поощренье славных дел
И всех врагов упорных посрамленье,
Она и наша будущая гордость.
Ведь сам ты, храбрый Гектор, никому
Грядущей громкой славы не упустишь,
Которая нас всех улыбкой манит,
Зовя вперед, к победам.
Гектор
Я с тобой,
Бесстрашный отпрыск славного Приама!
Я сам уже послал надменный вызов
Кичливым грекам, сонным и тупым:
Уж он-то их разбудит непременно.
Их вождь, мне говорили, мирно дремлет,
Не замечая, что раздор прокрался
В его войска.
Теперь проснется он!
Уходят.
СЦЕНА 3
Греческий лагерь. Перед шатром Ахилла.
Входит Терсит.
Терсит
Ну что, Терсит? Как! Заблудился в лабиринте собственной ярости? Неужто же этот слон Аякс довел тебя до такого состояния? Когда он бьет меня, я смеюсь, и это меня утешает. Конечно, лучше бы, чтобы я его бил, а он надо мной смеялся. Ах, черт возьми! Да я научусь ворожить и вызывать чертей, чтобы только найти выход из такого омерзительного унижения! А тут еще Ахилл навязался! Тоже мне штучка! Если падение Трои зависит от этой парочки, то стены ее простоят до того дня, пока сами собой не рушатся. О ты, великий громовержец Олимпа! Забудь, пожалуйста, что ты Юпитер, царь богов! И ты, Меркурий, да потеряет твой кадуцей свою змеиную силу, если только вы не отнимете у этих молодчиков той самой капелюсенькой капли разума, какая у них есть. Их близорукое невежество настолько скудоумно, что не способно освободить муху из лап паука, не размахнувшись мечом для того, чтобы разрезать паутину. Да падет месть богов на весь этот лагерь, или, еще лучше, да заберет всех их та самая болезнь, которая именуется из скромности неаполитанской… Ну, я все сказал! Взываю к бесу зависти, чтобы он произнес: "аминь". О Ахилл, мой повелитель!
Входит Патрокл.
Патрокл
Кто здесь? Терсит? Заходи-ка милейший Терсит, и позубоскаль!
Терсит
Кабы я льстился на всякую фальшивую монету, ты бы не ускользнул от моего внимания. Но не в этом дело. Ты сам себя покараешь. Да постигнет тебя проклятье всего человечества за безумство и невежество. Да сохранят тебя небеса от умного наставника, и да не коснется тебя ни один добрый совет. Пусть нрав твой до самой смерти управляет тобою. Но если та, которой достанется удел убирать твой труп, скажет, что ты - красивый труп, я поклянусь, что она, кроме прокаженных, ничего не видела. Аминь. А где же Ахилл?
Патрокл
Ишь ты! Да ты, оказывается, еще и ханжа! Это ты так молишься?
Терсит
Молюсь, и да услышит меня небо!
Входит Ахилл.
Ахилл
Кто здесь?
Терсит
Терсит, господин!
Ахилл
Ах, ты пришел! Что ж тебя не было за столом, когда я ел? Ты мало беспокоишься о моем пищеварении: ты ведь отличная приправа! Ну-ка, скажи мне, кто такой Агамемнон?
Терсит
Твой повелитель, Ахилл. Ну, а ты скажи-ка мне, кто такой Ахилл?
Ахилл
Твой повелитель, Терсит. Ну, а скажи-ка мое, прошу тебя, сам-то ты кто такой?
Терсит
Тот, кто лучше всех знает Патрокла. Ну, скажи мне, кто ты такой, Патрокл?
Патрокл
Говори ты, ведь ты же меня знаешь!
Ахилл
О говори, говори!
Терсит
Над этим вопросом надо еще подумать! Агамемнон повелевает Ахиллом, Ахилл - мой господин, я - знаток Патрокла, а Патрокл - дурак.
Патрокл
Ах ты, негодяй!
Терсит
Тише, дурень! Я еще не все сказал!
Ахилл
Валяй, Терсит, валяй! Тебе все простительно!
Терсит
Агамемнон дурак, Ахилл дурак, Терсит дурак, и, как сказано выше, Патрокл дурак.
Ахилл
Дальше! Дальше! Выводы!
Терсит
Агамемнон дурак потому, что думает, будто командует Ахиллом; Ахилл дурак, если им командует Агамемнон; Терсит дурак потому, что служит такому дураку, ну, а Патрокл - дурак сам по себе!
Патрокл
Но почему это я дурак?
Терсит
Ну уж с этим вопросом обращайся к своему творцу. С меня довольно того, что ты дурак. - Смотри-ка, кто там идет?
Ахилл
Патрокл! Я ни с кем не хочу разговаривать! - Идем со мною, Терсит! (Уходит.)
Терсит
Батюшки! Сколько дрязг! Сколько безобразия! Сколько мерзостей! И всему причина - рогоносец и развратница! Нечего сказать, славный повод для того, чтобы затевать раздоры и проливать кровь. Да проказа их забери! Да задави их собственное распутство и раздор! (Уходит.)
Входят Агамемнон, Улисс, Нестор, Диомед и Аякс.
Агамемнон
А где Ахилл?
Патрокл
Ахилл в шатре: он болен, государь!
Агамемнон
Скажи ему, что мы сюда явились.
Посланцев наших он прогнал, но мы
Решили пренебречь своим величьем,
Чтоб посетить его. Скажи ему
Пусть он не думает, что мы забыли
Свой сан, такой поступок совершив.
Патрокл
Я так и передам ему.
(Уходит.)
Агамемнон
Однако
Мы видели, что он сидит в шатре.
Совсем не болен он.
Аякс
Болен-то он, положим, болен, но болезнь-то львиная: от гордости сердца. Если вы хотите польстить ему, можете называть эту болезнь меланхолией; но, клянусь вам, это просто гордость. А почему? Чем это он так гордится? Пусть он объяснит нам причину своей гордости. - Позволь мне сказать тебе одно слово, государь! (Отводит Агамемнона в сторону.)
Нестор
Что это Аякс на Ахилла так нападает?
Улисс
Да Ахилл переманил у него шута.
Нестор
Кого? Терсита?
Улисс
Именно Терсита!
Нестор
Ну, теперь, без Терсита, у Аякса не будет повода для разглагольствований.
Улисс
Ничего: теперь поводом будет то, что Терсит на поводу у Ахилла.
Нестор
Тем лучше: для нас их свара приятней, чем их сговор.
Улисс
Коли мудрость не скрепляет дружбу, глупость легко расстраивает ее. А вот и Патрокл.
Нестор
А с ним нет Ахилла?
Входит Патрокл.
Улисс
Да, суставы слона, конечно, не приспособлены для реверансов. Ноги ему служат, но сгибаться не могут!
Патрокл
Ахилл велел сказать, что сожалеет,
Когда не просто склонность к развлеченью
Царя со всею свитой привела
Сюда, к его шатру. Но он в надежде,
Что просто после плотного обеда,
Для улучшения пищеваренья,
Изволили прогуливаться вы.
Агамемнон
Патрокл! Привыкли мы к таким ответам.
Он избегает нас. Его строптивый
И дерзкий нрав давно известен всем.
Он многие имеет основанья
Достоинствами многими гордиться,
Но так переоценивает их,
Что умаляет тех достоинств цену.
Они противны нам, как плод прекрасный
На грязном блюде. Но скажи ему,
Что мы пришли, чтоб с ним поговорить.
Прибавь - греха особою не будет,
Что гордецом надутым мы считаем
Его и что себя напрасно мнит он
Великим: он один такого мненья,
А мы спокойно наблюдать решили
Его причуд приливы и отливы,
Как будто бы и вправду наша слава
Зависит от него. Скажи ему,
Что, ежели он выше занесется,
Он нам такой не нужен: пусть лежит,
Оставленный в пыли, как те машины,
Которые настолько неуклюжи,
Что непригодны воинам в бою.
Проворный карлик на войне ценнее,
Чем великан, от сна осоловелый.
Скажи ему все это в назиданье!
Патрокл
Скажу и сразу принесу ответ.
(Уходит.)
Агамемнон
Через посредников договориться
Нам не удастся. Мы хотим с Ахиллом
Беседовать. - Иди к нему, Улисс!
Улисс уходит.
Аякс
И верно: почему это он больше других?
Агамемнон
Да только потому, что сам он так полагает!
Аякс
Да неужто он и в самом деле так велик? Может, он воображает, что он лучше меня?
Агамемнон
Конечно, воображает!
Аякс
Ну, а вы - тоже так думаете?
Агамемнон
Нет-нет, благородный Аякс! Ты ему равен по силе, по доблести, по уму, да и по благородству, но ты мягче, скромнее и обходительнее…
Аякс
И с чего это иной раз люди бывают гордецами? Откуда у них эта гордость берется? Вот я просто не знаю даже, что такое гордость!
Агамемнон