Всё о Лизе - Мария Галина 4 стр.

видишь какое мы надышали
время пространство в стеклянном шаре
в детстве недаром давились кашей
что нам досталось все будет наше

обещает увезти к морю
там его гнездо родовое

познакомься
его зовут резо

Лиза говорит не знает кому

Подведите меня к воде
мне вообще не хочется быть нигде
вот
только тут
в зеленоватом этом
вздрагивающих вспышках света
переливчатой паутине вод
где глядите
рыба морской черт морской кот
разевает рот
и пылающее колесо лета
обрушивается с зенита

усладите меня вином
усыпите
электрическим синим сном
чтобы я открыла глаза
оказавшись за
полоща в прохладном прибое
это гибкое молодое
с белым незагорающим шрамом
в области солнечного сплетенья

я же вижу
вы на самом деле не хотите мне ничего плохого
это своего рода забота
вовсе не
издевательство то что вы со мной делаете
производите но понимаете
я терпеть не могу эти больничные запахи
обездвиженность когда зрение упирается
в разнообразные металлические предметы
не пропускающие света

вы меня поймете я знаю
ведь всем
хочется быть красивыми
счастливыми
так подкрепите меня
яблоками абрикосами сливами
так поднимите меня
с этой холодной кровати
так нарядите меня
в самое летнее платье
я уже достаточно похудела
чтобы оно хорошо сидело

только вот признается лиза врачу
я уже не удерживаю мочу

Рассказывает врач

С внутрь обращенными яблоками глазными
так и лежат свои наблюдая сны и
странствуя по ожившим дагерротипам
где улыбаются близкие и родные
раз за разом посещая одно и то же
место и время что было всего дороже
раз за разом запуская свою шарманку
словно вселенные вывернутые наизнанку
сад расцветает в их черепных коробках

солнце в зените свищут щеглы синицы
я иногда наклоняясь над ними вижу
яростный свет блистающий сквозь ресницы

море подступающее все ближе

впрочем порой оно бывало и хуже
эти миры просачивались наружу
раз забежал в палату назначить дозу
капельницу оплетают живые лозы
карабкаются на карнизы

вон у той что на состарившуюся мону лизу похожа
муравьев выползающих из под кожи
видел

вот и стою на страже

я здесь поставлен был провести границу
словно бы рыцарь с тяжким мечом в деснице

здесь я поставлен
стоять на стреме
на острой грани
между мирами
в белом халате
в белой палате
в силу своей природы

чтобы эти старые развалины в маразме своими грезами и фантазиями не разрушили известное нам мироздание

голос медсестры из коридора:
артурчик так ты тазепам им назначил?

продолжает врач:
впрочем сейчас там наверное ветер вечер
точно печной зев дышит теплом море
рано или поздно я его встречу
здесь ли в палате в больничном ли коридоре
этого кто проникает сюда сквозь стены
и вынимает иглу из вены

вот лаз в лозах
ближе
ближе
отверзается
и
ах
засыпай
в слезах
просыпайся
в розах

Лиза едет на юг

. . . . . . . . . .
В свежей стрижке с нежно бритым затылком
женщина покупающая бутылку
минералки (надеюсь что не подделки)
в лужах мокрые голуби на перроне
на что же тебе еще полагаться кроме
бледного света в крайней точке маршрута

так по мере увеличения расстоянья
между нами и нею в сплошном сиянье
чуть заметной соринкой на фотоснимке
среди горя и мор слегка различима
станция проезжающая мимо
с фонарями словно бы мандаринки
без шкурки

погляди как пейзаж меняется лиза
вот буквально только что были березы
рыжие елки
только что цветная вода в канавах
стояла
тлел иван-чай лиловый
сплошь утыканы вырубки его свечами
как же печально лиза наше нечерноземье
печально нежно
мокрые травы торфяники золотые
в мокрых оврагах толстенькие лисята
с остренькими зубами
всё простучало мимо
дальше дубы омелы
тополя потянулись за поездом изгибаясь
хмель обвивает пристанционные загражденья
циннии канны вспыхивают на клумбах
скоро начнется сухая земля песок и сосны
известняки и сланцы
белые меловые в степях разломы
эта земля дружелюбнее к людям лиза
страшное здесь не водится только злое
да и оно почти безопасно лиза
износилось устало
все плохое случается только по возвращении
впрочем злое везде ну и что же теперь не ездить
в отпуск

женщина в поезде:
и тут она на меня как прыгнет
я чуть яички все не побила
на загривке сидит грызет зубами
не верите вот шрамы
прямо вот так на виду у всех
когда я с базара
зять говорит сделай иди прививку

они говорят кровососы
я в новостях слышала

мужчина в поезде:
кто?

женщина в поезде:
эта… как ее… чупакабра
укусила меня теперь не знаю
кто я сама я
ночью странные сны вижу чужую землю
там она восседает на красном троне
врата лица ее
пламенник пасти ее

нет не хочу я вашей воды железной
слезной
скоро уже закончится все я знаю
зверь из моря уже вот-вот встанет
саранча живым ковром покрывает землю
так вам и надо
так вам и надо

мужчина в поезде:
ладно вам это же несерьезно
бойтесь лучше исламского терроризма

гляди лиза
качается чай в стакане
звякает ложка

скоро
море распахнется на горизонте
точно белые двери
поезд
медленно въедет в это сиянье

рано утром
на станции чисто
пусто
слегка мокро
тени тополей кипарисов лиловы сини
розы цветут на клумбах

здравствуй говорят лиза
как мы соскучились лиза
как тебя ждали

как мы себя растили
для твоего лишь взгляда
разворачивали лепестки листья

память рассыпается как мандарины
в разные стороны
по перрону

к утреннему морю на раз два три
направляя шаг
это тело светится изнутри
в области подвздошной хрустальный шар
вяжет луч узлами и луч пленен
до конца времен

тень ложится нежно наискосок
на сырой песок

после моря надо бы на базар
за зеленым красным и золотым
лиза я забыла тебе сказать
этот день не кончится так что ты

можешь плыть на легкой его волне
озираясь не

этот день не кончится никогда
никогда нигде
в небе вертикально стоит вода
ты плывешь в воде

и в твоей тени миллионы рыб
смотрят из-под глыб

Лиза говорит

А вот что еще страшно: я-то
проснусь и увижу – нету
никого и небо разъято
лезвием света
только пустота полость
только белизна вата
нету никого логос
ушел куда-то
ничего не осталось
застывают под одеялом
бедные мои ноги
белые мои руки

хорошо что можно проснуться
на дворе холодной умыться
побежать с утра окунуться
забежать на рынок вернуться
помидоры зелень и брынзу
сохранит воздушная линза

что на самом деле что снится
брезжит за смеженной ресницей
дышит чабрецом и мелиссой

спи лиза
тебя оплетают
виноградные лозы
над тобой летают
синие стрекозы
оплетает запястье
бирюзовая змейка

нету никакой больше ямы
кроме той в которой мы сами

спи лиза
как земля покоем объята
видишь загибается книзу
горизонт образуя кокон
все жуки щенки и котята
машут тебе из окон
зарастает лозами память
погружаясь в темные воды
где лежат пластами народы
никталопы и октоподы

Эпилог

Гул
золотых пчел
одинокий чёлн
на глади волн
на дешевой картине
на противоположной стене
то ли в гостини -
це в холле
то ли в какой-то квартире
и вот еще что-то такое
русалка барахтается в тине
на зеленоватом дне
машет белой рукою
совсем при другой луне
застрявшая посредине
мира в котором не
отражается в пластике и дерматине
приемного покоя
не поддающаяся медицине
звезда рас альхаге
плавающая в окне.

Конец

Ночью приходит
северный ветер

трясет ветки ветел

выдувает птичьи
голоса из тернового куста

и земля стоит исполнена величья

безвидна и пуста

История болезни

Паспортная часть

1. ФИО больного: КУШИНА Елизавета Григорьевна

2. Возраст, дата рождения: 1960

3. Место жительства: г. Череповец

4. Место работы, должность: пенсионерка

5. Дата поступления: 20 ноября 2040

6. Кем был направлен: госпитализирована по "скорой"

7. Диагноз, с которым больной был направлен в стационар: старческая деменция, амнезия, сердечно-сосудистая недостаточность

8. Клинический диагноз (основное заболевание, осложнения, сопутствующие заболевания): сенильная деменция, паркинсонизм; церебральный атеросклероз; дисциркуляторная энцефалопатия III ст.; атеросклеротический коронарокардиосклероз.

Жалобы больного: Жалоб не предъявляет.

Анамнез заболевания: Больной себя не считает, однако заявляет, что какое-то время назад (не знает точно какое) усилились боли в суставах. Известно, что в течение ряда лет наблюдалась в районной поликлинике по месту жительства по поводу церебрального атеросклероза с амнестическими нарушениями, консультировалась районным психиатром. Районным терапевтом (В. Горенбойм) назначены препараты – ноотропил (пирацетам), ибупрофен, предуктал-МБ, на ночь в микродозах – нитразепам, диазепам (зафиксировано в истории болезни районной поликлиники), однако нет доказательств, что больная принимала препараты регулярно и принимала вообще. 19 ноября 2040 г. была обнаружена в зале ожидания ЖД-вокзала в летнем платье и с пляжной сумкой, спрашивала, как пройти к морю. При себе имела паспорт и пенсионное удостоверение. Госпитализирована.

Анамнез жизни: Биографические данные: родилась в г. Череповце в 1960 г. После 8 классов средней школы поступила в строительный техникум (ныне индустриальный колледж) г. Череповца, который окончила в 1976 г. С 1976-го по 2020-й работала бухгалтером в МУП "Водоканал". Не замужем. Детей нет.

Перенесенные операции: Аппендэктомия в 1974 году. В 1996 во время пребывания на отдыхе в Крыму получила при неясных обстоятельствах проникающее ножевое ранение брюшной полости. Вредные привычки: нет. Семейный анамнез: неизвестен. Больная одинока. Аллергические реакции: не выявлены.

Объективный статус: Правильного телосложения. Несколько пониженного питания. На передней брюшной стенке – послеоперационный рубец 2×8 см. Тоны сердца приглушены. АД 140/90 мм. рт. ст. В легких ослабленное везикулярное дыхание. Рассеянные сухие хрипы, больше справа. Живот мягкий, при пальпации безболезненный. С-м Пастернацкого отрицателен с двух сторон. Физиологические отправления в норме.

Неврологический статус: Зрачки сужены, реакция на свет вялая. Слабость конвергенции. Сглаженность н/г складки справа. Хоботковый рефлекс положителен. Рефлекс Маринеско-Радовичи положителен с двух сторон. Хватательный рефлекс больше справа. Тонус мышц равномерно повышен по пластическому типу. Симптом зубчатого колеса с двух сторон. Походка умеренно нарушена. Легкий тремор пальцев обеих рук. Сухожильные и периостальные рефлексы угнетены. Патологичес-ких рефлексов нет.

Психический статус: Дезориентирована в месте и времени. Ориентировка в собственной личности сохранена. Доступна продуктивному контакту, однако повышенно отвлекаема. Сведения о себе дает отрывочные.

Лечащего врача не узнает. Заговаривается. Не осознает болезненного состояния. Возбудима. Подвержена эротическому бреду – полагает, что находится в отпуске и является объектом внимания некоего сверхъестественного существа, которое будучи в бестелесной фазе, тем не менее, преследует ее и посещает по ночам. Утверждает что сверхъестественное существо хочет "забрать ее с собой", однако заявляет что "Артур не позволит". Кто такой Артур не объясняет. На вопрос: "Где вы находитесь?" заявляет, что на берегу моря. В качестве доказательства ссылается на непрекращающийся "шум моря" в ушах. Женственна. Кокетлива.

Окончательный диагноз: Сенильная деменция, паркинсонизм. Церебральный атеросклероз. Дисциркуляторная энцефалопатия III ст.; атеросклеротический коронарокардиосклероз.

Прогноз: Неблагоприятный.

Лечащий врач: Артур Отаров

Кое-что о летнем отдыхе

Книга "Всё о Лизе" – еще один редкий случай, когда современный автор решает создать крупную поэтическую форму. И эта попытка безусловно не останется незамеченной прежде всего критиками (я имею в виду не только литературных критиков, но и всех критически настроенных читателей), потому что таких попыток последнее время было очень немного и любой, кто осмеливается написать нечто подобное, тут же выделяется на общем фоне хотя бы по этому поверхностному признаку – написал длинно.

Наверняка в поэме Марии Галиной можно найти массу материала для филологического анализа. Можно найти цитаты, аллюзии или неосознанные реакции на старых и современных авторов. Есть мифология. Есть связь с устоявшимися и новыми литературными тенденциями. Об этом можно говорить очень долго. Но я этого делать не буду, потому что не умею. Я могу написать лишь о том, что я почувствовал при прочтении этой поэмы. И еще проще – о чем эта поэма.

Эта поэма о летнем отдыхе.

Единственная книга, с которой я мог бы сравнить "Всё о Лизе", – это "Школа для дураков" Саши Соколова. "Школа для дураков", если рассуждать формально, прежде всего, роман о лете проведенном на даче. "Всё о Лизе" – формально поэма о лете, проведенном на море.

Отпуск и его оптимальные в прежние времена формы – дача и морской отдых – это наиглавнейшие сакральные пространства советского и постсоветского человека. Это временный рай и тайное убежище для людей, живущих под давлением власти и управляемого ею социума, убежище от унылой офисной (рыночной, магазинной и пр.) реальности, от нелюбимой работы и повседневных забот.

Собственно, у Саши Соколова описываемое им сакральное пространство дачного отдыха постепенно превращается в пространство смерти и вечности. И поэма Марии Галиной приводит приблизительно куда-то туда же.

В советское время у меня был знакомый, который восемь месяцев работал грузчиком, а в конце мая всегда увольнялся и уезжал до октября в Крым или в Абхазию. Своим образом жизни у многих он вызывал искреннее восхищение. И, насколько я помню, у всех были такие знакомые. И этот ярый эскейпист, как можно было бы предположить, совершенно не выглядел человеком жалким, несостоявшимся. Нет. Он выглядел настоящим жрецом летнего отдыха. Он, на взгляд окружавших его людей, служил югу и лету и этим служением вселял во всех других надежду, что там, где-то между Судаком и Алупкой, Симеизом и Форосом, Гагрой и Очамчирой есть места, где воображаемая и ожидаемая прекрасная реальность действительно сливается с повседневностью, и именно там, даже на какие-то жалкие две недели, все-таки можно войти в вожделенное параллельное пространство и найти ту самую волю и тот самый покой.

Когда-то в советское время я тоже совершил подобное путешествие и с пятьюдесятью рублями в кармане уехал в Крым на два с лишним месяца. Должен признать что, несмотря на молодость и свойственную ей эмоциональную сумбурность, мешавшую мне воспринимать вещи достаточно глубоко, я запомнил этот отпуск навсегда. Даже более того, как мне теперь видится это, совершенно беспечное и нищее лето во многом сформировало меня как личность. Не знаю почему, но мне и моим друзьям искренне казалось, что это постоянное поджаривание на диких пляжах, скрип пыли на зубах, ворованные в колхозном саду зеленые персики и громкие вопли, которыми мы зачем-то постоянно заполняли окружающее пространство, – это небольшой, но очевидный шаг к раскрытию тайны жизни. А тут еще и средневековые развалины, охота на несъедобную рыбу при помощи заточенной арматуры, редкие попойки, перепадавшие нам от щедрот более обеспеченных отдыхающих. Все это оказалось не только приятным, но и очень важным. А когда наступила осень и пляжи за день-два полностью опустели, казалось, что это не сентябрь наступил, а небо спустилось на землю. Да так оно в определенном смысле и было.

Именно таким неоправданным и необъяснимым ощущением значимости происходящего и отличается поэма "Всё о Лизе". При этом в ней невозможно найти ни грамма иск-ренней простодушной романтики, которая естественным образом может придать значимость чему угодно. Тут даже откровенно романтические фигуры лишь на первый взгляд оказываются таковыми. От курортного супермена на самом деле исходит серьезная опасность. Среди стволов и лоз южного сада скрываются мрачные языческие духи и божества. Унылые проводницы из переполненных вагонов внезапно превращаются в нечто неантропоморфное. И даже сама героиня Лиза, по сути, оказывается не Лизой и, возможно, даже не личностью а персонификацией моря, или отдыха на море, или вообще абсолютным символом отдыха, который всегда, к сожалению, заканчивается.

Федор Сваровский