Бубнов (Луке) . Отстань! Не для нас с тобой петли вяжут.
Лука (смиренно) . Я ведь – ничего! Я только говорю, что, если кто кому хорошего не сделал, тот и худо поступил…
Медведев (не поняв) . То-то! Мы тут… все друг друга знаем… а ты – кто такой? (Сердито фыркая, быстро уходит.)
Лука . Рассердился кавалер… Охо-хо, дела у вас, братцы, смотрю я… путаные дела!
Пепел . Василисе жаловаться побежал…
Бубнов . Дуришь ты, Василий. Чего-то храбрости у тебя много завелось… гляди, храбрость у места, когда в лес по грибы идешь… а здесь она – ни к чему… Они тебе живо голову свернут…
Пепел . Н-ну, нет! Нас, ярославских, голыми руками не сразу возьмешь… Ежели война – будем воевать…
Лука . А в самом деле, отойти бы тебе, парень, прочь с этого места…
Пепел . Куда? Ну-ка, выговори…
Лука . Иди… в Сибирь!
Пепел . Эге! Нет, уж я погожу, когда пошлют меня в Сибирь эту на казенный счет…
Лука . А ты слушай – иди-ка! Там ты себе можешь путь найти… Там таких – надобно!
Пепел . Мой путь – обозначен мне! Родитель всю жизнь в тюрьмах сидел и мне тоже заказал… Я когда маленький был, так уж в ту пору меня звали вор, воров сын…
Лука . А хорошая сторона – Сибирь! Золотая сторона! Кто в силе да в разуме, тому там – как огурцу в парнике!
Пепел . Старик! Зачем ты все врешь?
Лука . Ась?
Пепел . Оглох! Зачем врешь, говорю?
Лука . Это в чем же вру-то я?
Пепел . Во всем… Там у тебя хорошо, здесь хорошо… ведь – врешь! На что?
Лука . А ты мне – поверь, да поди сам погляди… Спасибо скажешь… Чего ты тут трешься? И… чего тебе правда больно нужна… подумай-ка! Она, правда-то, может, обух для тебя…
Пепел . А мне все едино! Обух, так обух…
Лука . Да чудак! На что самому себя убивать?
Бубнов . И чего вы оба мелете? Не пойму… Какой тебе, Васька, правды надо? И зачем? Знаешь ты правду про себя… да и все ее знают…
Пепел . Погоди, не каркай! Пусть он мне скажет… Слушай, старик: бог есть?
Лука молчит, улыбаясь.
Бубнов . Люди все живут… как щепки по реке плывут… строят дом… а щепки – прочь…
Пепел . Ну? Есть? Говори…
Лука (негромко) . Коли веришь, – есть; не веришь, – нет… Во что веришь, то и есть…
Пепел молча, удивленно и упорно смотрит на старика.
Бубнов . Пойду чаю попью… идемте в трактир? Эй!..
Лука (Пеплу) . Чего глядишь?
Пепел . Так… погоди!.. Значит…
Бубнов . Ну, я один… (Идет к двери и встречаетсяс Василисой) .
Пепел . Стало быть… ты…
Василиса (Бубнову) . Настасья – дома?
Бубнов . Нет… (Уходит.)
Пепел . А… пришла…
Василиса (подходя к Анне) . Жива еще?
Лука . Не тревожь…
Василиса . А ты… чего тут торчишь?
Лука . Я могу уйти… коли надо…
Василиса (направляясь к двери в комнату Пепла) . Василий! У меня к тебе дело есть…
Лука подходит к двери в сени, отворяет ее и громко хлопает ею. Затем – осторожно влезает на нары и – на печь.
(Из комнаты Пепла.) Вася… поди сюда!
Пепел . Не пойду… не хочу…
Василиса . А… что же? На что гневаешься?
Пепел . Скушно мне… надоела мне вся эта канитель…
Василиса . И я… надоела?
Пепел . И ты…
Василиса крепко стягивает платок на плечах, прижимая руки ко груди. Идет к постели Анны, осторожно смотрит за полог и возвращается к Пеплу.
Ну… говори…
Василиса . Что же говорить? Насильно мил не будешь… и не в моем это характере милости просить… Спасибо тебе за правду…
Пепел . Какую правду?
Василиса . А что надоела я тебе… али это не правда?
Пепел молча смотрит на нее.
(Подвигаясь к нему.) Что глядишь? Не узнаёшь?
Пепел (вздыхая) . Красивая ты, Васка…
Женщина кладет ему руку на шею, но он стряхивает руку ее движением плеча.
…а никогда не лежало у меня сердце к тебе… И жил я с тобой, и всё… а никогда ты не нравилась мне…
Василиса (тихо) . Та-ак… Н-ну…
Пепел . Ну, не о чем нам говорить! Не о чем… иди от меня…
Василиса . Другая приглянулась?
Пепел . Не твое дело… И приглянулась – в свахи тебя не позову…
Василиса (значительно) . А напрасно… Может, я бы и сосватала…
Пепел (подозрительно) . Кого это?
Василиса . Ты знаешь… что притворяться? Василий… я – человек прямой… (Тише.) Скрывать не буду… ты меня обидел… Ни за что, ни про что – как плетью хлестнул… Говорил – любишь… и вдруг…
Пепел . Вовсе не вдруг… я давно… души в тебе нет баба… В женщине – душа должна быть… Мы – звери… нам надо… надо нас – приучать… а ты – к чему меня приучила?..
Василиса . Что было – того нет… Я знаю – человек сам в себе не волен… Не любишь больше… ладно! Так тому и быть…
Пепел . Ну, значит, и – шабаш! Разошлись смирно, без скандала… и хорошо!
Василиса . Нет, погоди! Все-таки… когда я с тобой жила… я все дожидалась, что ты мне поможешь из омута этого выбраться… освободишь меня от мужа, от дяди… от всей этой жизни… И, может, я не тебя, Вася, любила, а… надежду мою, думу эту любила в тебе… Понимаешь? Ждала я, что вытащишь ты меня…
Пепел . Ты – не гвоздь, я – не клещи… Я сам думал, что ты, как умная… ведь ты умная… ты – ловкая!
Василиса (близко наклоняясь к нему) . Вася! давай… поможем друг другу…
Пепел . Как это?
Василиса (тихо, сильно) . Сестра… тебе нравится, я знаю…
Пепел . За то ты и бьешь ее зверски! Смотри, Васка! Ее – не тронь…
Василиса . Погоди! Не горячись! Можно все сделать тихо, по-хорошему… Хочешь – женись на ней? И я тебе еще денег дам… целковых… триста! Больше соберу – больше дам…
Пепел (отодвигаясь) . Постой… как это? За что?
Василиса . Освободи меня… от мужа! Сними с меня петлю эту…
Пепел (тихо свистит) . Вон что-о! Ого-го! Это – ты ловко придумала… мужа, значит, в гроб, любовника – на каторгу, а сама…
Василиса . Вася! Зачем – каторга? Ты – не сам… через товарищей! Да если и сам, кто узнает? Наталья – подумай! Деньги будут… уедешь куда-нибудь… меня навек освободишь… и что сестры около меня не будет – это хорошо для нее. Видеть мне ее – трудно… злоблюсь я на нее за тебя… и сдержаться не могу… мучаю девку, бью ее… так – бью… что сама плачу от жалости к ней… А – бью. И – буду бить!
Пепел . Зверь! Хвастаешься зверством своим?
Василиса . Не хвастаюсь – правду говорю. Подумай, Вася… Ты два раза из-за мужа моего в тюрьме сидел… из-за его жадности… Он в меня, как клоп, впился… четыре года сосет! А какой он мне муж? Наташку теснит, измывается над ней, нищая, говорит! И для всех он – яд…
Пепел . Хитро ты плетешь…
Василиса . В речах моих – все ясно… Только глупый не поймет, чего я хочу…
Костылев осторожно входит и крадется вперед.
Пепел (Василисе) . Ну… иди!
Василиса . Подумай! (Видит мужа.) Ты – что? За мной?
Пепел вскакивает и дико смотрит на Костылева.
Костылев . Это я… я! А вы тут… одни? А-а… Вы – разговаривали? (Вдруг топает ногами и громко визжит.) Васка… поганая! Нищая… шкура! (Пугается своего крика, встреченного молчанием и неподвижностью.) Прости, господи… опять ты меня, Василиса, во грех ввела… Я тебя ищу везде… (Взвизгивая.) Спать пора! Масла в лампады забыла налить… у, ты! Нищая… свинья… (Дрожащими руками машет на нее.)
Василиса медленно идет к двери в сени, оглядываясь на Пепла.
Пепел (Костылеву) . Ты! Уйди… пошел!..
Костылев (кричит) . Я – хозяин! Сам пошел, да! Вор…
Пепел (глухо) . Уйди, Мишка…
Костылев . Не смей! Я тут… я тебя…
Пепел хватает его за шиворот и встряхивает. На печи раздается громкая возня и воющее позевыванье. Пепел выпускает Костылева, старик с криком бежит в сени.
Пепел (вспрыгнув на нары) . Кто это… кто на печи?
Лука (высовывая голову) . Ась?
Пепел . Ты?!
Лука (спокойно) . Я… я самый… о, господи Исусе Христе!
Пепел (затворяет дверь в сени, ищет запора и не находит) . А, черти… Старик, слезай!
Лука . Сейча-ас… лезу…
Пепел (грубо) . Ты зачем на печь залез?
Лука . А куда надо было?
Пепел . Ведь… ты в сени ушел?
Лука . В сенях, браточек, мне, старику, холодно…
Пепел . Ты… слышал?
Лука . А – слышал! Как не слышать? Али я – глухой? Ах, парень, счастье тебе идет… Вот идет счастье!
Пепел (подозрительно) . Какое счастье? В чем?
Лука . А вот в том, что я на печь залез.
Пепел . А… зачем ты там возиться начал?
Лука . Затем, значит, что – жарко мне стало… на твое сиротское счастье… И – опять же – смекнул я, как бы, мол, парень-то не ошибся… не придушил бы старичка-то…
Пепел . Да-а… я это мог… ненавижу…
Лука . Что мудреного? Ничего нет трудного… Часто эдак-то ошибаются…
Пепел (улыбаясь) . Ты – что? Сам, что ли, ошибся однажды?
Лука . Парень! Слушай-ка, что я тебе скажу: бабу эту – прочь надо! Ты ее – ни-ни! – до себя не допускай… Мужа – она и сама со света сживет, да еще половчее тебя, да! Ты ее, дьяволицу, не слушай… Гляди – какой я? Лысый… А отчего? От этих вот самых разных баб… Я их, баб-то, может, больше знал, чем волос на голове было… А эта Василиса – она… хуже черемиса!
Пепел . Не понимаю я… спасибо тебе сказать, или ты… тоже…
Лука . Ты – не говори! Лучше моего не скажешь! Ты слушай: которая тут тебе нравится, бери ее под руку, да отсюда – шагом марш! – уходи! Прочь уходи…
Пепел (угрюмо) . Не поймешь людей! Которые – добрые, которые – злые?.. Ничего не понятно…
Лука . Чего там понимать? Всяко живет человек… как сердце налажено, так и живет… сегодня – добрый, завтра – злой… А коли девка эта за душу тебя задела всурьез… уйди с ней отсюда, и кончено… А то – один иди… Ты – молодой, успеешь бабой обзавестись…
Пепел (берет его за плечо) . Нет, ты скажи – зачем ты все это…
Лука . Погоди-ка, пусти… Погляжу я на Анну… чего-то она хрипела больно… (Идет к постели Анны, открывает полог, смотрит, трогает рукой.)
Пепел задумчиво и растерянно следит за ним.
Исусе Христе, многомилостивый! Дух новопреставленной рабы твоей Анны с миром прими…
Пепел (тихо) . Умерла?.. (Не подходя, вытягивается и смотрит на кровать.)
Лука (тихо) . Отмаялась!.. А где мужик-то ее?
Пепел . В трактире, наверно…
Лука . Надо сказать…
Пепел (вздрагивая) . Не люблю покойников…
Лука (идет к двери) . За что их любить?.. Любить – живых надо… живых…
Пепел . И я с тобой…
Лука . Боишься?
Пепел . Не люблю…
Торопливо выходят. Пустота и тишина. За дверью в сени слышен глухой шум, неровный, непонятный. Потом – входит Актер .
Актер (останавливается, не затворяя двери, на пороге и, придерживаясь руками за косяки, кричит) . Старик, эй! Ты где? Я – вспомнил… слушай. (Шатаясь, делает два шага вперед и, принимая позу, читает.)
Господа! Если к правде святой
Мир дорогу найти не умеет, –
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой!
Наташа является сзади Актера в двери.
Старик!..
Если б завтра земли нашей путь
Осветить наше солнце забыло,
Завтра ж целый бы мир осветила
Мысль безумца какого-нибудь…
Наташа (смеется) . Чучело! Нализался…
Актер (оборачиваясь к ней) . А-а, это ты? А – где старичок… милый старикашка? Здесь, по-видимому, – никого нет… Наташа, прощай! Прощай… да!
Наташа (входя) . Не здоровался, а прощаешься…
Актер (загораживает ей дорогу) . Я – уезжаю, ухожу… Настанет весна – и меня больше нет…
Наташа . Пусти-ка… куда это ты?
Актер . Искать город… лечиться… Ты – тоже уходи… Офелия… иди в монастырь… Понимаешь – есть лечебница для организмов… для пьяниц… Превосходная лечебница… Мрамор… мраморный пол! Свет… чистота, пища… всё – даром! И мраморный пол, да! Я ее найду, вылечусь и… снова буду… Я на пути к возрожденью… как сказал… король… Лир! Наташа… по сцене мое имя Сверчков-Заволжский… никто этого не знает, никто! Нет у меня здесь имени… Понимаешь ли ты, как это обидно – потерять имя? Даже собаки имеют клички…
Наташа осторожно обходит Актера, останавливается у кровати Анны, смотрит.
Без имени – нет человека…
Наташа . Гляди… голубчик… померла ведь…
Актер (качая головой) . Не может быть…
Наташа (отступая) . Ей-богу… смотри…
Бубнов (в двери) . Чего смотреть?
Наташа . Анна-то… померла!
Бубнов . Кашлять перестала, значит. (Идет к постели Анны, смотрит, идет на свое место.) Надо Клещу сказать… это – его дело…
Актер . Я иду… скажу… потеряла имя!.. (Уходит.)
Наташа (посреди комнаты) . Вот и я… когда-нибудь так же… в подвале… забитая…
Бубнов (расстилая на своих нарах какое-то тряпье) . Чего? Ты чего бормочешь?
Наташа . Так… про себя…
Бубнов . Ваську ждешь? Гляди – сломит тебе голову Васька…
Наташа . А не все равно – кто сломит? Уж пускай лучше он…
Бубнов (ложится) . Ну, твое дело…
Наташа . Ведь вот… хорошо, что она умерла… а жалко… Господи!.. Зачем жил человек?
Бубнов . Все так: родятся, поживут, умирают. И я помру… и ты… Чего жалеть?
Входят. Лука , Татарин , Кривой Зоб и Клещ . Клещ идет сзади всех, медленно, съежившись.
Наташа . Ш-ш! Анна…
Кривой Зоб . Слышали… царство небесное, коли померла…
Татарин (Клещу) . Надо вон тащить! Сени надо тащить! Здесь – мертвый – нельзя, здесь – живой спать будет…
Клещ (негромко) . Вытащим…
Все подходят к постели. Клещ смотрит на жену через плечи других.
Кривой Зоб (Татарину) . Ты думаешь – дух пойдет? От нее духа не будет… она вся еще живая высохла…
Наташа . Господи! Хоть бы пожалели… хоть бы кто слово сказал какое-нибудь! Эх вы…
Лука . Ты, девушка, не обижайся… ничего! Где им… куда нам – мертвых жалеть? Э, милая! Живых – не жалеем… сами себя пожалеть-то не можем… где тут!
Бубнов (зевая) . И опять же – смерть слова не боится!.. Болезнь – боится слова, а смерть – нет!
Татарин (отходя) . Полицию надо…
Кривой Зоб . Полицию – это обязательно! Клещ! Полиции заявил?
Клещ . Нет… Хоронить надо… а у меня сорок копеек всего…
Кривой Зоб . Ну, на такой случай – займи… а то мы соберем… кто пятак, кто – сколько может… А полиции заяви… скорее! А то она подумает – убил ты бабу… или что… (Идет к нарам и собирается лечь рядом с Татарином.)
Наташа (отходя к нарам Бубнова) . Вот… будет она мне сниться теперь… мне всегда покойники снятся… Боюсь идти одна… в сенях – темно…
Лука (следуя за ней) . Ты – живых опасайся… вот что я скажу…
Наташа . Проводи меня, дедушка…
Лука . Идем… идем, провожу!
Уходят. Пауза.
Кривой Зоб . Охо-хо-о! Асан! Скоро весна, друг… тепло нам жить будет! Теперь уж в деревнях мужики сохи, бороны чинят… пахать налаживаются… н-да! А мы… Асан!.. Дрыхнет уж, Магомет окаянный…
Бубнов . Татары спать любят…
Клещ (стоит посредине ночлежки и тупо смотрит пред собой) . Чего же мне теперь делать?
Кривой Зоб . Ложись да спи… только и всего…
Клещ (тихо) . А… она… как же?
Никто не отвечает ему. Сатин и Актер входят.
Актер (кричит) . Старик! Сюда, мой верный Кент…
Сатин . Миклуха-Маклай идет… х-хо!
Актер . Кончено и решено! Старик, где город… где ты?
Сатин . Фата-моргана! Наврал тебе старик… Ничего нет! Нет городов, нет людей… ничего нет!
Актер . Врешь!