Нас волновало одно - как бы не вернулся в город еще какой-нибудь святой отец, который в данный момент отсутствовал.
Но ни один так и не объявился.
Хотя проповедник сказал, что он протестант и его религия позволяет отпустить грехи несчастному без исповеди, Жердь запротестовал из последних сил - он не мог пропустить такой шанс. Как нам потом рассказали, несколько часов этот добрый христианин каялся в самых страшных грехах. Сначала перечислил все, что сделал, потом признался в том, что хотел сделать, чего оказалось гораздо больше, и, наконец, стал придумывать себе грехи, о которых никто никогда и не слышал. Одно можно сказать: благодарные слушатели внимали ему с огромным интересом.
Глава 4
Подъехав к коновязи у ресторана "Леди Гей", мы с Галлоуэем, усталые и голодные, спешились.
Приближалась гроза. Над прерией уже полыхали молнии.
- Похоже, будет настоящий ливень, - заметил Галлоуэй. - Я всю дорогу наблюдал за облаками.
- Поставлю лошадей в конюшню, - решил я, - а ты посмотри, переехала ли Джудит в номер, который ей снял Фетчен.
Улица уже опустела, приближающаяся гроза разогнала всех по домам. Но в окнах салунов горел свет, веселье шло полным ходом.
Ведя обоих коней на поводу, я перешел улицу и направился к конюшне. На углу на мгновение задержался. Где-то за полквартала от меня по гулким доскам тротуара застучали сапоги, но хозяина их я не смог разглядеть, как ни старался. Мимо, гонимый порывом ветра, пронесся шар перекати-поля, и я подумал о Джудит, об этой упрямой, злой, веснушчатой... Вот только почему-то мне стало грустно, и я неожиданно признался себе, что скучаю по ней.
Над воротами конюшни висел фонарь. Его пламя трепыхалось на ветру. Внутри никого не оказалось. Я сам завел лошадей в денники, привязал их и поднялся на сеновал, чтобы накидать им сена. Я уже почти закончил работу, когда внизу послышались шаги - медленные и осторожные.
Сеновал занимал весь чердак конюшни, на него вели три лестницы, то есть, я видел три лестницы - две с одной стороны и одну - с другой. Вообще-то, если подумать, могла быть и четвертая - из пустого денника, где конюх хранил инструменты, запасные части сбруи и прочую мелочь.
Размышляя о происходящем, я прислушивался. Кто-то проследил за мной до конюшни? Или какой-нибудь пьянчужка ищет место переждать грозу? А может, человек пришел за своей лошадью?
Судя по звуку шагов, первое вернее. Мой винчестер остался внизу, рядом с седлом и дождевиком, которые я собирался забрать, возвращаясь в отель. Вероятно, преследователь уже увидел его и теперь играет со мной в прятки, ожидает, пока спущусь, надеясь нашпиговать меня свинцом.
Пусть меня назовут подозрительным человеком. Так оно и есть. Не раз я ошибался, подозревая кого-нибудь в коварстве, но и не раз оказывался прав. Поэтому до сих пор жив.
Отстегнув кожаный ремешок, удерживающий револьвер в кобуре, я очень осторожно положил вилы на пол и выпрямился, прислушиваясь, и тут же себя остановил. Если известно, что я наверху, лучше пошуршать сеном, чтобы он ничего не заподозрил.
Многие ковбои ночевали в конюшнях. Неплохая идея. Пусть подумает, что я из таких. Мне хотелось заманить его наверх, а не спускаться вниз самому.
Я давно уже убедился, что обдумать свое положение, а не действовать с бухты-барахты - не такая уж плохая привычка. Она экономит массу времени и в большинстве случаев избавляет от головной боли.
Допустим, я внизу и хочу подстрелить человека, который спустится по лестнице. Какое место я выберу, чтобы видеть все три лестницы сразу?
Таких мест немного. Две лестницы, ведущие с сеновала, расположены напротив него, третья - на его стороне, перед воротами. Если человек внизу хотел прикрыть все, он должен стоять где-то справа, ближе к задней двери конюшни. Тогда четвертая лестница в неиспользуемый денник должна находиться за его спиной.
Если я попробую спуститься по одной из трех лестниц, то подставлю спину убийце... А он убийца.
Первое, что я сделал, - это сел на сено, немного пошуршал им, будто готовлю себе постель, и, нисколько не соблюдая тишины, снял сапоги и бросил их на пол. Потом тихо поднял их, связал сыромятным ремешком, повесил себе на шею и осторожно встал. Добротный пол не скрипел, и я бесшумно двинулся вперед, все время прислушиваясь. Снизу не доносилось ни звука. Около меня стоял ларь с початками неочищенной кукурузы, приготовленной для какой-то местной лошади. Взяв початок, я бросил его туда, где снимал сапоги. Он ударился о доски. Надеясь, что человек внизу подумает, будто у меня что-то упало, я осторожно двинулся по краю чердака, пока не оказался над пустым денником. И точно: здесь зиял люк, в котором виднелась лестница, спускающаяся в самый темный угол. Вполне возможно, что лишь немногие из клиентов конюшни знали, что она здесь есть.
Заглянув в люк, я опять прислушался, но ничего не услышал, вытащил револьвер и осторожно лег, свесив голову вниз... Никого.
Сжав кольт в правой руке, я свесил ноги в люк, нащупал первую перекладину, вторую... Прижимаясь к лестнице, я искал его взглядом, но темнота работала на него. Спустился на шаг ниже, и тут раздался крик:
- Вот ты и попался!
Не далее чем в тридцати футах грохнул выстрел. Пуля вонзилась в стойку, в лицо мне брызнули щепки, и я выстрелил в ответ чуть выше и чуть левее вспышки. В тот же момент понял, что промахнулся, взял немного ниже и, нажав на спуск второй раз, спрыгнул на пол. Приземлившись на носки, не удержал равновесия и загремел упряжью и сломанным стулом. В ответ почти в нескольких дюймах прогрохотал выстрел. Перевернувшись, я тоже выстрелил.
Снаружи закричали, послышался топот ног, и я быстро поднялся. В дальнем конце прохода стоял, шатаясь, согнувшийся человек. Он держался за живот и через секунду рухнул лицом вниз.
Бегущие приближались.
Выскочив в заднюю дверь конюшни, я проскользнул между жердями корраля и, все еще без сапог, легко побежал задами к отелю. На мгновение остановившись, натянул сапоги, затем, проникнув в отель через заднюю дверь, поднялся по черной лестнице на второй этаж.
Из номеров выходили люди, среди них оказалась и Джудит. Увидев меня, она с облегчением вздохнула. Или мне показалось?
- Что случилось, Флэган?
- Какой-то пьяный ковбой гуляет, - ответил я. - В Додже такое случается часто.
Она все еще стояла в дверях своего номера, полностью одетая, хотя время было позднее.
- Завтра я выхожу замуж, - произнесла она чуть неуверенно.
- Желаю тебе счастья.
- Ты ведь говоришь не от души.
- Я думаю, что ты поступаешь неправильно, и знаю, что твой дедушка не одобрил бы твоего решения... и отец тоже.
- Мистер Фетчен прекрасный человек. Вот увидишь!
Снизу послышались голоса, затем несколько человек с шумом стали подниматься по лестнице. Неожиданно появился Колби Раффин, за ним Черный Фетчен с Нортоном Вэнсом, замыкал процессию Берр Фетчен.
- Вот он! - заорал Колби и схватился за револьвер, но я уже держал его под прицелом.
Дома, в Теннесси, этим парням и в голову не приходило тренироваться, чтобы быстро выхватывать револьвер. Моя ловкость немного охладила их пыл.
- Не знаю, что вы, ребята, ищете, но мне не нравится, когда на меня лезут толпой, - остановил я возбужденную компанию.
- Ты убил Тори! - крикнул Берр.
Прежде чем я успел открыть рот, Джудит заявила:
- Он не мог этого сделать. Мы стояли здесь и разговаривали.
Ее слова ввели их в замешательство, и никому не пришло в голову спросить, сколько времени я здесь нахожусь. Потом они и вовсе стушевались, потому что в коридоре появился городской шериф и направился к нам.
- Что случилось? - спросил он меня.
- Кажется, стреляли, а эти парни говорят, что убили Тори.
Тут подоспел и Бэт Мастерсон. Увидев меня у двери Джудит, он улыбнулся:
- О, привет, Сэкетт!
Эрп повернулся к нему:
- Ты его знаешь, Бэт?
- Знаю. Он пригнал скот Эвана Хокса и помогал собирать разбежавшихся бычков. Он мой друг.
Эрп бросил взгляд на мои сапоги.
- Не возражаете, если я осмотрю ваши подошвы? Человек, который стрелял в конюшне, убежал дворами, а там грязно.
Я поднял сначала одну ногу, затем другую. Обе подошвы были чистыми, словно я всю жизнь ходил только по коврам.
Колби Раффин разозлился. Он просто не мог поверить своим глазам.
- Он врет! - закричал он. - Больше некому! Тори ведь...
- Что Тори? - требовательно спросил Мастерсон. - Ждал его в засаде? Так?
- Ничего подобного, - запротестовал Берр. - Тори пошел за лошадью.
- В такое время? - спросил Эрп. - Вы хотите сказать, что он собирался уезжать, видя приближающуюся грозу?
- Конечно, - не задумываясь, ответил Берр. - Он собирался ехать в лагерь к нашим ребятам.
- Джентльмены, - холодно произнес Эрп, - прежде чем мы зададим вам какие-то вопросы, а вы дадите на них ответы, давайте кое-что проясним. Ваш друг Тори Фетчен носил новые сапоги, их отпечатки ни с чем не спутаешь. В конюшне остались его следы, из чего следует, что он провел там довольно много времени, стоя, прислонившись к одному из столбов - видно, нервничал, кого-то ждал, стараясь, чтобы его не заметили. Стрелял из своего револьвера дважды, и дважды попали в него... Похоже, третий выстрел порвал ему пиджак на плече. У нас нет претензий к человеку, который его убил. Оба были вооружены, оба стреляли. Хотим только выяснить детали.
- Один вопрос, джентльмены, - вмешался в разговор Мастерсон. - Вы, очевидно, поднялись, намереваясь попасть в номер к Сэкеттам? Хотите закончить работу, с которой не справился Тори?
- Ничего подобного! - беззаботно махнул рукой Берр. - У нас еще в Теннесси возникли кое-какие проблемы и...
- Тогда возвращайтесь в Теннесси и решайте их там, - прервал его Эрп. - Я не потерплю стрельбы в городе.
- Даю слово, шериф, - пообещал я, - что не подниму оружия, пока не выстрелят в меня.
- Верю вам, Сэкетт. Ладно, ребята, идите по своим делам. Если устроите еще одну заварушку, запру вас в тюрьме.
Когда они ушли, я взглянул на Джудит:
- Извини, малышка, что втянул тебя в такое дело.
- Но ты ведь стоял со мной, - продолжала настаивать она. - Я вышла в коридор, как только затих последний выстрел.
Она была сообразительной девушкой, но человек может бежать очень быстро, а большинство людей умеют точно рассчитывать время. Главное, Джудит остановила перестрелку в людном месте, в которой могла пострадать и она сама, и другие. И за это я поблагодарил ее.
- Они солгали, - смущенно произнесла Джудит. - Тори не собирался уезжать. Он хотел пообедать со мной и Джеймсом.
- Не поздновато ли для обеда?
- Джеймс предупредил, что будет занят весь день. Он хотел пообедать попозже, когда в ресторане не так много народу.
- Ну, я пойду. - Я, переступая с ноги на ноги, взглянул на нее. - Если передумаешь, возвращайся к нам. Мы отвезем тебя к отцу.
Она улыбнулась:
- Флэган, я не передумаю. Я люблю Джеймса, а он - меня.
- Продолжай утешать себя. Потом поверишь, - сказал я.
- Флэган Сэкетт, мне... - В голосе ее появился металл.
Может, джентльмен и не должен уходить, когда говорит леди, но я ушел. Все равно в нашем споре последнее слово останется за мной - завтра они не найдут в городе ни одного проповедника.
На лестничной клетке есть уголок, где человека не видно ни сверху, ни снизу. Там я остановился перезарядить револьвер.
Галлоуэй сидел в холле, читая газету. Он вопросительно посмотрел на меня и заметил:
- Слышал, в конюшне стреляли?
- Похоже на то, - согласился я и сел рядом с ним. Тихонько добавил: - Тори ждал меня, пока я скидывал лошадям сено. Он чуть не снял с меня скальп.
- Ага. Ты бы вынул занозы. У тебя все лицо в них. Здесь света побольше, чем в коридоре наверху.
В пылу сражения я не обратил внимания на столь своеобразное ранение и только теперь ощутил, как горит кожа. Несколько щепок я вытащил прямо в холле, но кое-что еще осталось.
В салун "Павлин" мы пошли, чтобы скоротать время, и сразу встретились там с Бэтом Мастерсоном. Он взглянул на мое лицо и едва заметно улыбнулся.
- Надеюсь, вы сменили носки? - спросил он с ехидством. - В грязных, мокрых носках можно схватить простуду.
Я тоже поневоле ухмыльнулся:
- Вас не обманешь!
- Я ведь видел, как вы входили в конюшню, а за вами последовал Тори. Позади конюшни остались следы босых ног. Я накидал на них соломки.
- Спасибо.
- Когда человек мне нравится, я считаю его своим другом. У меня есть основания предполагать, что вы честные люди, а Фетчены - бандиты.
Хотя пока все шло хорошо, я не переставал беспокоиться. Черный не простит убийства Тори, и, что бы ни говорили, отвечать придется мне или Галлоуэю. Я никого не хотел убивать, но что делать, когда тебя поджидают в засаде с намерением пристрелить? Плохо, что он перехитрил меня - знал о четвертой лестнице и правильно рассчитал, что я найду и использую именно ее. Его промах - чистая случайность. Меня выручил лишь темный угол денника, иначе Тори попал бы в меня.
Через некоторое время мы с Галлоуэем вернулись в отель и улеглись спать. Я держал кольт под рукой и знал, что револьвер Галлоуэя лежит рядом.
Завтра предстоял интересный день. Во-первых, похороны Тори. Во-вторых, Джудит и Черный Фетчен попытаются пожениться. Если похоронную молитву может прочитать любой, то заключить брак имеет право либо мировой судья, либо человек, посвященный в духовный сан.
Глава 5
Рано утром, когда мы спустились в ресторан позавтракать, накрапывал мелкий дождь, который прибил пыль к затянул серой кисеей окна магазинов и лавочек. По улице в сторону конюшни проехал одетый в мокрый дождевик всадник. Додж лениво просыпался.
Мы остановились у входа в ресторан, присматриваясь к сидевшей в зале немногочисленной публике, и нашли себе столик в углу, откуда могли видеть обе двери. У Галлоуэя ремешок с револьвера был снят. У меня тоже. Но неприятностей мы не искали. Заходили в основном мужчины - скотоводы, покупатели скота, ковбои и городские бизнесмены. Некоторых мы уже знали. Чтобы познакомиться с деловыми людьми, требовалось всего несколько часов.
За столиками сидело несколько крутых парней. В городе таких вооруженных до зубов отчаянных забияк было хоть пруд пруди. Девять десятых взрослого населения Доджа участвовало в Гражданской войне, воевало против индейцев или, по крайней мере, охотилось на бизонов. В таком начиненном порохом обществе не место устраивать ссоры, если только ты не готов идти до конца.
Мы заказали омлет с ветчиной - блюдо, не часто встречавшееся к западу от Миссисипи, где все ели мясо с бобами. На нас с братом теперь сверкали новизной костюмы, купленные в магазине, под полами которых легко скрывались револьверы. В городе запрещалось носить оружие, но Закон относился к нарушителям этого правила снисходительно. Оно строго соблюдалось лишь во время перегона стад, а сейчас был еще не сезон. Эван Хокс, наверное, единственный, кто решился перегнать стадо.
В ресторане мы не встретили ни одного человека из банды Фетчена. Джудит тоже не показывалась.
- Как ты думаешь, они не уехали? - спросил Галлоуэй.
- Нет, вряд ли.
Некоторые посетители с любопытством поглядывали на нас. В Додже, как и в других городах такого типа, секреты долго не держались, и к этому времени все уже знали, кто мы, кто Фетчены и почему оказались здесь.
Не осталось тайной и для Эрпа мое участие в перестрелке. Но, как он сказал, оба противника были вооружены, оба стреляли: состоялась честная схватка. Правда, Тори хотел застрелить меня исподтишка и получил, что ему причиталось. В Додже понимали такие вещи.
Мы ели, но завтрак мало занимал наши мысли - ждали банду Фетчена. Она могла появиться в любой момент. Но никто так и не пришел.
Дождь прекратился, хотя облака по-прежнему тяжело нависали над прерией. Гроза еще бушевала где-то вдали. Со скатов крыш и вывесок капала вода.
У двери на улицу остановился человек, стряхнул капли дождя со шляпы и дождевика и вошел в ресторан. Я слышал, как он сказал Бену Спрингеру:
- Похороны закончились. Присутствовало девятнадцать человек. Похоже, крутые ребята.
- Девятнадцать? - прошептал Галлоуэй. - Кажется, Фетчен нашел себе новых друзей.
Вскоре по грязной улице подъехали и они - тесная группа всадников в черных дождевиках - и остановились напротив ресторана, спешились и собрались под скатом крыши дома с противоположной стороны улицы.
Двое повернулись и прошли по тротуару направо, еще двое - налево, остальные остались у дома. Похоже, они ждали нас.
- Можем гордиться, - усмехнулся Галлоуэй, потягивая кофе из чашки, - там у них целая армия.
- Лучше обойти ее с фланга, - ответил я. - Интересно, а что с Джудит?
- Сходи посмотри. Я посижу тут на случай, если захотят войти. Если нет - через некоторое время выйдем к ним сами.
Отодвинув стул, я встал, прошел в отель и поднялся на второй этаж. Подойдя к номеру Джудит, постучал раз, второй...
Ответа не последовало.
Я постучал громче и, когда опять никто не откликнулся, открыл дверь.
В пустой комнате стояла незаправленная кровать. Джудит и ее вещи исчезли.
Спускался я достаточно осторожно. Нельзя лезть напролом, когда тебя подстерегают неприятности. Пересек безлюдный холл и встал в арке, откуда мог видеть зал ресторана.
Галлоуэй сидел там, где я его оставил, но перед ним заняли позицию Черный и Берр. Еще один неизвестный мне с копной волос цвета сухой травы и шрамом на подбородке подпирал дверь, ведущую на улицу. Каблуки его сапог были сношены, но то, как он носил кобуру, выдавало в нем ганфайтера или, по крайней мере, человека, воображавшего себя ганфайтером. Большинство парней, действительно хорошо владевших револьверами, носили их произвольно, кто как привык, а не подвязывали низко у бедра, как те, кто хотел казаться крутыми. Все держали в руках оружие.
Ресторан почти пустовал. За одним столиком сидели Чок Бисон и Боб Райт, за другим, наблюдая краем глаза за происходящим, расположился Док Холлидей - он почему-то в столь ранний час вместо завтрака потягивал стаканчик виски.
- Это все ваши проделки, - возмущался Черный. - Вы с братцем вывезли проповедника из города. Напрасно старались! Джудит едет с нами, и мы поженимся, как только встретим священника.
- Не хочу, чтобы девушка страдала, - спокойно произнес Галлоуэй. - Если вы причините ей зло, я позабочусь о том, что поголовье Фетченов резко уменьшится.
- Много на себя берешь! Ты не выйдешь из ресторана живым.