КЕЛЛЕР. Опасно оставлять ее одну. Надо найти какой-то способ изолировать ее так, чтобы она не…
КЕЙТ. Как изолировать? Посадить в клетку? Ребенок растет, и она должна двигаться!
КЕЛЛЕР. Тогда ответьте мне, будет ли это справедливо по отношению к Милдред?
КЕЙТ (непреклонно). Вы хотите ее отдать?
В это время лицо ЭЛЕН искажается в приступе гнева, и она ударяет мать по губам. КЕЙТ удается схватить ее снова за руку. ЭЛЕН отбивается, борется и извивается в руках матери.
КЕЛЛЕР. Вот видите!
КЕЙТ. Она хочет говорить, как… Хочет быть такой, как вы и я.
КЕЙТ продолжает держать вырывающуюся из ее рук ЭЛЕН. Затем мы слышим первый звук, который произносит ребенок - это нечленораздельный непонятный звук, напоминающий звуки, которые может издавать попавшее в капкан животное. КЕЙТ отпускает девочку. Как только ЭЛЕН чувствует себя свободной, она неловко кидается в сторону, сильно ударяется о стул, падает, поднимается и, сидя на полу, плачет. КЕЙТ подходит к ней, обнимает, ласкает, успокаивает ее прячет свое лицо в волосах девочки для того, чтобы овладеть собой.
Каждый день она ускользает от нас все дальше. А я не знаю, как вернуть ее.
ТЕТУШКА ИВ. Ну, теперь я решила сама поехать с ней в Балтимору. Если этот доктор не сможет помочь ей, может быть, он сможет посоветовать, кто за это взялся бы.
КЕЛЛЕР (внезапно, с трудом). Я напишу этому человеку, Кети.
КЕЛЛЕР стоит с ребенком на руках и смотрит на головку ЭЛЕН, свешивающуюся с обнимающей ее руки КЕЙТ. Свет на сцене гаснет, освещенными остаются только КЕЙТ и ЭЛЕН. В темноте медленным шагом уходят в различных направлениях ДЖЕЙМС, ТЕТУШКА ИВ и КЕЛЛЕР. Остается КЕЙТ с ЭЛЕН на руках, образуя собой неподвижную группу, образ которой переходит в следующую сцену и исчезнет только когда следующее действие полностью разовьется.
Из темноты в левой нижней части сцены раздается голос мужчины с греческим акцентом, который говорит:
АНАНЬОС.…который, конечно, не смог ничего сделать для девочки. Только доктор Белл поверил в то, что ее все же можно чему-то научить. Я написал семье девочки, что мы нашли подходящую гувернантку здесь, в Бостоне - мисс Анни Сюлливэн…
На сцене снова появляется свет, который освещает нижнюю левую часть сцены, где стоит длинный стол и стул. На столе лежат пособия, с помощью которых производится обучение слепых через посредство осязания - маленькое изображение человеческого скелета, чучела животных, искусственные цветы и растения, стопки книг. АНАНЬОС, коренастый мужчина с бородой, ходит вокруг стола и говорит. На стуле сидит девушка двадцати лет с лицом, которое в состоянии покоя имеет серьезное и упрямое выражение, а в состоянии активности выдает дерзость, агрессивность и искрится жизнью, которой так не хватает лицу ЭЛЕН. Лицо АННИ, когда ее глаза закрыты, привлекательно. Оно исполнено какой-то стихийной жизненной силы. На коленях у нее чемоданчик.
…Которая приедет к ним. Несомненно, тебе будет там трудно, Анни. Но здесь, в школе, тебе тоже трудно пришлось, правда ведь? Когда ты поступила к нам, ты и своего имени не могла сложить. Тебе удалось сделать здесь так много за эти несколько лет, разве это не так? Но это всегда было трудной ирландской битвой. Битвой за независимость.
Он с улыбкой смотрит на АННИ, она не открывает глаз.
Я в последний раз даю тебе совет, Анни. Тебе несколько не хватает (и, говоря "несколько", я имею в виду - сильно), не хватает умения и тактичности в обращении с другими. Здесь, в институте, тебя часто спасало то, что некуда было тебя выгнать. Болят глаза?
АННИ. Нет, не глаза, а уши, господин Ананьос.
Но вот она открывает глаза: они воспалены, слегка косят, взгляд их мутный, затемненный трахомой. АННИ часто закрывает их, чтобы свет не причинял ей боли.
АНАНЬОС (сурово). Тебе некуда идти, кроме как обратно в дом призрения, где дети рано учатся быть дерзкими. Анни, я знаю, какие это были ужасные годы, не с этим теперь ведь покончено раз и навсегда, почему не предать все это забвению.
АННИ (бодро). Я думаю, Бог должен был бы меня вознаградить - вернуть к жизни еще одну душу.
АНАНЬОС (неприятно пораженный). Что?
АННИ (поглаживая лоб). Ведь он все время напоминает мне об этой битве.
АНАНЬОС. Нехорошо так говорить, Анни. Я говорю совсем о другом.
АННИ. Ну хорошо, не буду. Я вот знаю, что я такое, но что представляет из себя этот ребенок?
АНАНЬОС. То есть, ты хочешь знать, на что она похожа?
АННИ. Не совсем так. Для начала я хочу знать, способная она или нет?
АНАНЬОС. Никто этого не знает. А если бы она была неспособной, то у тебя не хватило бы терпения заниматься с ней?
АННИ. Имея дело со взрослыми, необходимо знать, какие они. В отношении детей такого рода окончательные выводы несколько преждевременны. Я могу употребить это слово?
АНАНЬОС. Только в том случае, если ты можешь изобразить его знаками.
АННИ. Да, это преждевременно. По крайней мере, я надеюсь, что она способная девочка.
АНАНЬОС. Кто знает? Ведь она глухая, слепая и немая. Это как маленький ларчик, который закрыт и к которому нет ключей. А может быть, в этом ларчике лежит сокровище.
АННИ. Но может быть, в нем ничего и нет?
АНАНЬОС. Возможно. Кроме того, я должен предупредить тебя, у девочки часто бывают приступы истерии.
АННИ. Это значит, что внутри что-то есть. Я ведь тоже такая, если верить тому, что обо мне говорят. Может быть, вам следовало предупредить их об этом.
АНАНЬОС (нахмурился). Анни, я не написал им ни одного слова о твоем прошлом. Ты будешь там среди чужих людей, которые ничего о тебе не знают.
АННИ. Хорошо. Будем держать их в состоянии блаженного неведения.
АНАНЬОС. Может быть, т е б е следует сказать им о себе?
АННИ (сердито). Зачем? Мне достаточно неприятностей с людьми, которые ничего обо мне не знают.
АНАНЬОС. Сказать для того, чтобы они поняли, когда у тебя будут какие-то неприятности.
АННИ. У меня только тогда бывают неприятности, когда я права. (Но она уже успокоилась и шутит так же, как и АНАНЬОС). Разве я виновата в том, что часто бываю права? Я не буду волновать их, господин Ананьос, я буду вести себя так благовоспитанно, что они вообще не заметят, что я приехала.
АНАНЬОС. Анни, будь поскромней, ведь у тебя не такой большой выбор в жизни. Тебе нужна будет их симпатия и поддержка, если ты будешь учить их ребенка.
АННИ (с юмором). Я только надеюсь, что не буду нуждаться в их сочувствии.
АНАНЬОС. О! Нам всем требуется немного сочувствия. (Твердо). Итак, ты уже более не наша ученица, мы отправляем тебя в жизнь, ты становишься учителем. Конечно, в том случае, е с л и этого ребенка можно чему-то научить. Никто не ожидает от тебя чудес, даже за двадцать пять долларов в месяц. В этом конверте - деньги на проезд, которые ты можешь вернуть мне, когда у тебя будет счет в банке, а в этой коробочке - подарок, который я прошу тебя принять вместе с нашей любовью.
АННИ открывает маленькую коробочку, которую он ей дал и видит в ней гранатовое кольцо. Она смотрит на АНАНЬОСА, опускает взгляд.
Мне кажется, другие твои друзья тоже хотят попрощаться с тобой. (Он делает движение, как если бы хотел пойти открыть дверь).
АННИ. Господин Ананьос. (Голос ее дрожит). Дорогой господин Ананьос, я… (Но, надевая кольцо на палец, она так взволнована и растрогана, что не может закончить начатой фразы, наконец грустно шутит). Ну, что мне нужно сказать? Я невежественная и упрямая девушка, которая всем, что у нее есть, обязана вам?
АНАНЬОС (улыбается). Это правильно только наполовину, Анни.
АННИ. Да, но какая это половина? Я приползла сюда, как тонущая крыса, я думала, что сама умерла, когда умер мой брат Джимми, и что мне никогда не суждено будет снова ожить. Вот вы так легко говорите "с любовью", а я с тех пор, как он умер, не любила никого и наверное и не полюблю. Но здесь мне вернули больше, чем зрение. Здесь не только учили меня правильно писать, чему я так, наверное, никогда и не научусь. Вся эта борьба и неприятности, через которые я прошла здесь, научили меня ценить помощь, научили снова жить, и я не хочу прощаться с вами. Не открывайте дверь, я не хочу, чтобы они видели, как я плачу.
АНАНЬОС (ласково). Они не могут видеть этого.
Он снова делает движение, как бы открывая дверь. Входит группа девочек в возрасте от восьми до семнадцати лет. По их походке видно, что они все слепые. АНАНЬОС направляет их движением руки.
РЕБЕНОК. Анни?
АННИ (голос ее звучит бодро). Я здесь, Беатриса.
Как только они находят ее по голосу, они толпой устремляются к ней и начинают говорить все сразу. АННИ опускается на колени для того, чтобы обнять самую маленькую из них. И вот что можно различить в нестройном гуле голосов:
ДЕВОЧКИ. У нас есть подарок. Мы принесли тебе на прощанье подарок, Анни!
АННИ. О, вы не должны были этого делать…
САМАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА (грустно). Не уходи от нас, Анни.
ДЕВОЧКИ. А мы принесли подарок. Где он? У Алисы. Алиса! Где Алиса? Я здесь! Где ты? Здесь!
Одна из девочек протягивает футляр с подарком. АННИ берет его.
АННИ. Вот он. Что же, открыть мне его?
ДЕВОЧКИ. Открой. Тише. Да она открывает.
Пауза. АННИ развертывает пакет, открывает футляр. Это дымчатые очки.
Открыла, Анни?
АННИ. Открыла.
ДЕВОЧКИ. Это для твоих глаз, Анни, надень их. Миссис Хопкинс сказала, что у тебя болят глаза после операции. И еще она сказала, что там, куда ты едешь, очень яркое солнце.
САМАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА (печально). Не уезжай, Анни, туда, где очень яркое солнце.
ДЕВОЧКИ. Ну как, подошли они?
АННИ. Моим глазам уже в сто раз лучше. Я выгляжу в них великолепно, как лошадь на скачках.
ДЕВОЧКИ (в восторге). У нас есть и другой подарок - для Элен. Беатриса, дай его Анни. Вот он.
АННИ. О, какая красивая кукла! Обещаю вам, что я прежде всего подарю ей эту куклу. Если только я не оставлю ее себе, вы же знаете, мне нельзя доверять кукол!
САМАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА (грустно). Не уезжай, Анни, к ней.
АННИ (обнимая девочку). Сара, милая. Я не хочу ехать.
САМАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА. Тогда зачем же ты едешь?
АННИ (ласково). Потому что я теперь большая девочка, а большие девочки должны зарабатывать себе на жизнь. Это единственное, что я могу делать для того, чтобы заработать деньги. Но если ты не улыбнешься мне сейчас, знаешь, что я должна буду сделать?.. (Она останавливается, как бы в ожидании ответа).
САМАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА. Что?
АННИ. Положу тебя в чемодан вместо этой куклы и отвезу к Элен, в Алабаму!
Это кажется девочкам очень забавно, они начинают смеяться и шутить над самой маленькой девочкой, которая через некоторое время начинает улыбаться АННИ.
АНАНЬОС. Ну, дети, пошли. Нужно отнести сундучок Анни в экипаж и везти Анни на вокзал, иначе никто не поедет в Алабаму. Пошли, пошли.
Он выпроваживает детей из комнаты. АННИ остается одна, стоя на коленях с куклой в руках. Она хочет спрятать куклу в чемодан, но останавливается и осторожно гладит ее кончиками пальцев. Цвет освещения слегка меняется, и зритель переносится вместе с мыслями АННИ в другое время. Начинают раздаваться голоса людей, которые видны только АННИ, и девушка задумчиво принимает участие в их беседе.
ГОЛОС МАЛЬЧИКА (шепотом). Но ведь нам не разрешают приходить в эту комнату, Анни. Кузина Стейша так сказала.
АННИ (голосом маленькой девочки). Тихо. Я всегда пробираюсь сюда потихоньку.
ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Анни, посмотри на эти подарки! Для кого они?
АННИ. Для всех. (Движеньями слепой она гладит куклу). Эта кукла будет моей.
ГОЛОС МАЛЬЧИКА. А почему она будет твоей?
АННИ. Потому что сейчас Рождество. Посмотри, какая она красивая, Джимми. Златокудрая, вот как ее зовут, потому что у нее светлые волосы. Разве она не самая красивая?
ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Анни. У нее коричневые волосы.
АННИ. Нет, они золотистого цвета. Разве она не самая красивая, не самая нарядная…
ГОЛОС ПЕРВОЙ ЖЕНЩИНЫ (громко). Поздравляем всех с Рождеством Христовым!
АННИ прижимает к себе куклу и в голосе ЖЕНЩИНЫ звучит раздражение.
Нет, Анни, это не для тебя, отдай эту куклу Мэгги…
АННИ. Нет, не отдам.
ГОЛОС ПЕРВОЙ ЖЕНЩИНЫ. Отдай эту куклу Мэгги, или…
АННИ. Нет.
ГОЛОС ПЕРВОЙ ЖЕНЩИНЫ. Я сказала тебе, отдай ей куклу!
АННИ отдает куклу и прячет голову, как бы от удара.
Ну, вот так. С Рождеством Христовым. А вот эти перчатки для тебя, Анни. Правда, они красивые?
АННИ. Нет.
ГОЛОС ВТОРОЙ ЖЕНЩИНЫ (ласково). Возьми их, Анни. Я вязала эти перчатки для тебя.
АННИ. Не хочу я их!
Слышится гул грубых голосов, возбужденные голоса перекрывают друг друга, в них слышится возмущение.
ГОЛОС ПЕРВОГО МУЖЧИНЫ. Что она опять сделала?
ГОЛОС ПЕРВОЙ ЖЕНЩИНЫ. Бросила их в огонь!
ГОЛОС ПЕРВОГО МУЖЧИНЫ. В огонь?
ГОЛОС ВТОРОЙ ЖЕНЩИНЫ. Какой ужасный ребенок!
ГОЛОС ПЕРВОЙ ЖЕНЩИНЫ. Вот как вы цените хорошую одежду, противные, бездомные…
ГОЛОС ВТОРОЙ ЖЕНЩИНЫ. Какой ужасный ребенок!
ГОЛОС ПЕРВОЙ ЖЕНЩИНЫ. Я больше не могу терпеть этих детей! У быка на пастбище, и то лучшие манеры, чем у этой молодой девицы!
ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Оставьте ее в покое! Оставьте ее, или…
ГОЛОС ПЕРВОГО МУЖЧИНЫ. Это кого же ты собираешься ударить костылем, маленький…
ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Ой!
ГОЛОС ВТОРОЙ ЖЕНЩИНЫ. Они не умеют ценить…
ГОЛОС ПЕРВОЙ ЖЕНЩИНЫ. Подумать только, воспитывать своих детей вместе с этими двумя! Я больше не потерплю их здесь ни одного дня!
ГОЛОС ПЕРВОГО МУЖЧИНЫ. Тогда скажи городским властям, чтобы они как-нибудь позаботились о них!
ГОЛОС ПЕРВОЙ ЖЕНЩИНЫ. Я больше не потерплю их здесь ни одной…
Голоса слышатся глухо, нарастает стук колес поезда, взор АННИ обращен на какое-то страшное видение, приближающееся к ней.
ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Куда мы едем, Анни?
АННИ. Джимми. (Она закрывает глаза, тихо раскачиваясь из стороны в сторону, вынужденная еще раз пережить сцену, мучительный конец которой ей известен). Не беспокойся, теперь я буду сама заботиться о тебе.
Стук колес поезда прекращается.
ГОЛОС ВТОРОГО МУЖЧИНЫ (безличная интонация). Анни Сюлливэн, возраст девять лет, слепая, Джеймс Сюлливэн, возраст семь лет… А что это у тебя с ногой, мальчик?
АННИ. Это у него такое бедро, господин, он таким родился.
ГОЛОС ВТОРОГО МУЖЧИНЫ. А он не может ходить без костылей?
АННИ отрицательно качает головой и продолжает качать ею.
Девочку направит в женское отделение, мальчика - в мужское.
ГОЛОС МАЛЬЧИКА (в ужасе). Анни! Анни, не отдавай меня им, Анни!
АНАНЬОС голос за сценой). Анни! Анни?
На этот раз это уже реальный голос. АНАНЬОС заглядывает к АННИ, она пробуждается от нахлынувшего на нее кошмара и решительно качает последний раз головой; в это время свет выделяет фигуру КЕЙТ в доме КЕЛЛЕРОВ. АННИ громким голосом отвечает АНАНЬОСУ.
АННИ. Иду!
Это слово как бы направлено также к КЕЙТ, которая стоит вполоборота, внимательно прислушиваясь к чему-то, как если бы она могла услышать то, что говорит АННИ. В это время АННИ поворачивается и быстро уходит с чемоданом в руке.
В комнате гаснет свет. С левой стороны сцены начинает доноситься стук колес поезда. Постоянный ритм этих звуков сохраняется в качестве фона, на котором идет вся следующая сцена. Зажигаются огни в доме КЕЛЛЕРОВ. На террасе в ленивой позе ждет ДЖЕЙМС. В верхней спальне, которая отведена для АННИ, находится ЭЛЕН. Она одна и с любопытством ощупывает пальцами расположенные в комнате предметы, принюхивается к ним, трогает занавески, залезает в пустые ящики комода, погружает руки в воду кувшина на умывальнике, гладит чистые полотенца на кровати. Внизу в столовой КЕЙТ торопливо надевает перед зеркалом шляпу. Служанка - негритянка ВИНИ в фартуке - смотрит на нее.
ВИНИ. Пусть мастер Джимми поедет один, вы и так провели весь день, копаясь в саду. Пора и отдых дать ногам.
КЕЙТ. Не могу дождаться, чтобы поскорее увидеть ее, Вини.
ВИНИ. А может быть, она опять не приедет на этом поезде.
КЕЙТ. А может быть, приедет.
ВИНИ. А вдруг нет?
КЕЙТ. Но, может быть, он все же едет с этим поездом. Где Элен?
ВИНИ. Наверху, все обнюхивает. Чувствует, что происходит что-то особенное.
КЕЙТ. Покорми ее обедом, как только уложат в постель Милдред. И скажи капитану Келлеру, когда он приедет, что мы сегодня вечером немного запоздаем.
ВИНИ. Опять.
КЕЙТ. Я не думаю, что следует говорить ему "опять". Достаточно будет сказать просто, что мы опоздаем.
Она бежит наверх, в комнату АННИ. ВИНИ следует за ней, продолжая говорить.
ВИНИ. Я имела в виду, что это он скажет: "опять опоздают".
ВИНИ начинает накрывать на стол. Наверху КЕЙТ стоит в дверях комнаты АННИ и наблюдает за тем, как ЭЛЕН ощупью исследует эту комнату.
КЕЙТ. Да, мы ждем кого-то. Кто-то приедет к моей Элен.
ЭЛЕН натыкается на мать, обхватывает ее ногу. КЕЙТ утомленным и грустным движением наклоняется для того, чтобы привести в порядок волосы девочки и отряхнуть ее грязный фартук.
О, милая, ведь фартук был чистым только час тому назад.