- Ты попал в точку, Слоуп, - признал я. - И все-таки посмотри на Бонанзу. Может, день у него сегодня получился и не очень удачный, но вечером он будет есть бифштекс из вырезки с салатом и накостыляет своему повару по шее, если будет что-нибудь не так. Потом спокойно уляжется в свою мягкую постель. И проснется с целой кучей новых планов, как нас всех взорвать. У него пятьдесят пар рук, готовых работать как черти, чтобы сделать то, что он скажет. Ему не нужно быть сильным и храбрым. Просто он должен быть хитрым. А теперь посмотри на себя. У тебя руки чистые, но…
- Извини, что я перебиваю тебя, - подал голос Слоуп в своей обычной вежливой манере. - Боюсь, ты хочешь привести меня в пример, но я не имел в виду себя.
- Ну конечно, ручаюсь, у тебя целый список собственных злодейств и черных мыслей, - усмехнулся я.
Он замедлил шаги так, что почти остановился, и, подняв несчастное глупое расстроенное лицо к небу, проговорил:
- Ах да, Рэд! Я делал такие вещи, что из-за них просыпаюсь по ночам. Я был жесток и себялюбив, страдал от зависти… но не хочу думать о собственных проступках. Боюсь смотреть им в лицо даже при ясном свете дня!
Ну, знаете, если этот бедняга считал себя плохим человеком, то что же сказать насчет нас с Блонди? Несколько возмущенный этой мыслью, я предложил:
- Ну, давай сойдемся на том, что ты лучше Бонанзы и…
- Нет, не говори так! - запротестовал Слоуп и поднял руку, будто защищаясь от удара. - Я не хочу, чтобы меня сравнивали с каким-нибудь несчастным, Рэд. Я не лучше никого, а только хуже того, каким должен быть.
У меня даже губы пересохли от волнения, так я ужасно рассердился и поэтому брякнул:
- Черт побери, Слоуп, имей хоть немного рассудка! Или ты хочешь сказать, что в этом деле Бонанза прав?
Он покачал головой:
- Нет, надеюсь, относительно Кристабеля прав я.
- Так вот, - мне, наконец, показалось, что я понял, как можно его убедить, - послушай меня, хорошо? В деле с Кристабелем прав ты, это точно. Тебе пришлось пройти тысячи миль и стереть ноги в кровь, но ты все еще не держишь этот участок в своих руках, а Бонанза при своих головорезах сидит с руками, полными денег, и карманами, набитыми дорогими сигарами. Ты утверждаешь, что человек с чистыми руками всегда побеждает? Именно это хочешь сказать? - закончил я чуть ли не со злостью.
Дюган промолчал. Он молчал так долго, что моя злость совсем улетучилась, я успокоился и сказал себе, что, в конце концов, не очень-то трудно заставить умолкнуть человека вроде старины Слоупа. Не так уж он силен в умении отстаивать свои убеждения.
Но спустя некоторое время Слоуп поднял большую красивую голову и снял шляпу. Ветер развеял его волосы. Стоя вот так, наш бедный олух выглядел очень величественно.
- Что ж, Рэд, это правда, - произнес он. - У Бонанзы много такого, что делает его жизнь удобной. И к его услугам очень много людей. Однако я знаю, у него нет того, что есть у меня.
- Давай! - подхватил я. - Скажи мне, что у тебя есть? Три четверти сюртука да пара башмаков?
Я очень гордился, что сумел так ловко его поддеть, но Слоуп покачал головой. Потом протянул огромные ручищи, мягко положил их на плечи мне и Блонди.
- Видишь ли, - пояснил он, - у Бонанзы нет таких друзей. А теперь скажи, что у него есть, чтобы он хоть отчасти чувствовал себя таким же счастливым, как я?
Глава 21
Вероятно, вам приходилось встречать людей, с которыми вы просто не могли спорить, потому что они как будто были чем-то сильнее вас. Чаще всего так происходит, когда разговариваешь с женщинами. Стоит затеять с ними спор, как они начинают распаляться, У них загораются глаза, и они идут напролом через любые препятствия.
Со Слоупом происходило то же самое. Он был кроткий, как девушка, но спорить с ним можно было не больше, чем с ней. Я вдруг почувствовал себя воришкой, маленьким и ужасно подлым. А еще вообразил, что Слоуп видит во мне друга! Просто стыд какой-то! Но все же нельзя ненавидеть человека за то, что он любит вас больше, чем вы того заслуживаете. Вот о чем я размышляя, пока мы шли дальше.
Спустя какое-то время Блонди прервал мои мысли.
И мы повернули назад, так как посчитали, что уже достаточно далеко проложили фальшивый след для ищеек Бонанзы, которые, возможно, нас преследовали. Короче, повернули и пошли вниз в долину.
Оказалось, не так-то легко обойти Потсвилл стороной. Я хочу сказать, все дороги и тропинки вели в городок, будто он был таким местом, которое стоило того, чтобы до него добираться! Нам пришлось идти непроторенными путями, сбивая пальцы на ногах, обдирая колени и царапаясь о колючий кустарник. Должен вам доложить, если вы этого не знаете, что кустарники на Западе всегда очень колючие и острые, как когти кошки. Я видел, как один ковбой выехал утром верхом на лошади в новых штанах из толстой кожи, а когда вернулся вечером, они были разодраны в двух или трех местах. Скоро мы тоже стали мечтать о штанах из бизоньей кожи, задолго до того, как добрались до нужного нам места.
Наконец Блонди, который видел в темноте словно ягуар, остановился и оглядел горизонт. Потом объявил, что мы прошли достаточно и теперь справа от нас должны быть две горы с расщелиной между ними, как пометил официант.
При свете звезд я внимательно оглядел очертания этих гор и понял, что Блонди прав. И мы полезли по узкой тропинке, которая привела нас к этой расщелине. Там, в глубокой темноте перевала, где едва можно было рассмотреть собственные пальцы, мы устроили небольшой привал и начали советоваться, разговаривая очень тихо, потому что ветер, казалось, все время так и шнырял вокруг, чтобы подслушать.
- Что нам делать теперь, Слоуп, как по-твоему? - поинтересовался Блонди.
- Как "что"? Конечно, идти прямо туда, вверх, и посмотреть, что мы там найдем, - ответил тот.
- А допустим, мистер Бонанза Крис не желает, чтобы вокруг Кристабеля шлялись разные люди, не важно, днем или ночью. Положим, он посадил там несколько гангстеров с дробовиками наблюдать за участком? Что тогда? Ночью ружья и револьверы бесполезны, но дробовик, я слыхал, вроде как выбрасывает огонь и показывает цель.
Я вмешался:
- Думаю, нам нужно обследовать в Кристабеле то место, где уже вырыта земля.
- Конечно, нам нужно сделать именно так, - согласился Блонди.
- Очень хорошо, - поддержал нас Слоуп. - Уверен, вы гораздо лучше меня знаете, что нужно делать. Но пожалуйста, подождите немного. У меня есть другая мысль, которая меня сильно беспокоит. Конечно, мне следовало подумать об этом раньше.
- Я знаю, - хмыкнул Блонди. - Наверняка ты считаешь, что бродить вокруг ночью - это значит нарушить чью-то границу, а это нехорошо. Так, что ли?
- Нет, - серьезно возразил Слоуп. - Я думал не об этом, хотя в твоем замечании тоже есть смысл. Я думал о том, что вы оба, Рэд и ты, рискуете своей жизнью. И ради чего? В конце концов, я даже не предложил вам долю в участке, если предположить, что он имеет какую-то ценность. Конечно, хочу надеяться, что вы не просто так потеряете время. И теперь предлагаю вам каждому по одной трети из…
Чуть не задохнувшись, отчего голос у него стал грубым, Блонди перебил великана:
- Помнишь, Слоуп, что ты сказал недавно насчет того, что нашел пару друзей? Ну а мы нашли тебя. Допустим, что там в темноте прячутся дробовики, верно? Что ж, иной человек не захочет рисковать жизнью за деньги и даже за надежду на них, но сделает это ради друга. Пусть так и останется.
- Блонди, я даже не знаю, что сказать. Я так тронут, - проговорил Дюган.
- А тебе и не надо ничего говорить, - отмахнулся тот. - Мы только зря теряем время. Оставайся здесь и охраняй нашу стоянку. А мы с парнишкой пойдем вперед и разведаем обстановку на участке.
- Но должен же я иметь шанс…
- Стой здесь тихо, - велел Блонди. - От тебя слишком много шума, когда ты идешь. И помни, это не схватка, а только разведка. Рэд умеет ходить неслышно, как кошка, а я по натуре - индеец, хоть у меня и белая кожа.
С этими словами он взял меня за руку, и мы двинулись в ночь, а старина Слоуп остался на месте что-то ворчать нам вслед.
- Ты можешь его побить? - поинтересовался я у Блонди.
Он сжал мою руку:
- Молчи! Его никто не может побить.
Очень скоро мы добрались до той впадины, где был расположен Кристабель, как нам указал официант. Там стояла небольшая роща тополей и виднелась смутная полоска тусклого серебра - то была бегущая вода. Между рощей и ручьем мы должны были отыскать раскопанную жилу.
Блонди сказал, что он пойдет прямо, а я должен обойти рощу по самой опушке. Если не обнаружу там кучи вырытой земли, то должен выйти на полянку и поискать там. Но если и на ней ничего не окажется, пройти к ручью и где-нибудь около него найти Блонди, а тогда уж мы решим, куда двигаться дальше.
Мне показалось, что он все хорошо придумал, и я прошептал, что согласен. Но сразу после того, как остался один, вдруг подумал, что говорил с ним очень громко.
Я до смерти исцарапался, ползая там в темноте по земле, потому что знал, что Блонди сказал правду насчет дробовиков. В темноте человек с дробовиком может видеть лучше, чем кошка. У меня уже как-то было под штанами больше горсти дроби, а крупная дробь - лекарство еще сильнее, с какой стороны ни погляди.
Ну, некоторое время я крался, а потом припал на одно колено и попытался прислушаться. Однако ничего, кроме тихого шороха ручья в стороне и стука собственного сердца, не расслышал. Я уперся в колено локтем и обнаружил, что рука у меня дрожит так, будто мне пришлось весь день таскать бревна.
Потом я подумал, что вообще-то не очень подхожу для такой работы, - в конце концов, мальчишке подобное напряжение не по силам. Так, может, лучше просто немного здесь полежать, потом осторожно проползти между деревьями, спуститься к ручью и сказать старине Блонди, что мне ничего не удалось найти?
Но в следующий момент я вспомнил о Слоупе, который ждал нас в темноте и тревожился, что его друзья подвергают себя опасности ради него, и это как-то меня взбодрило. Я заставил себя встать и пойти дальше. А когда через несколько ярдов остановился, то уже снова овладел собой. И все же мне было очень страшно.
Сильный туман, который недавно почти скрывал звезды, отчего они казались тусклыми и маленькими, унесло поднявшимся ветерком, и теперь света было достаточно, чтобы оглядеться. Но с другой стороны, это все осложняло: ведь если ты видишь, то и тебя могут увидеть.
Так вот, я припомнил все, что узнал за мою жизнь, а именно что быстрые движения в темноте особенно заметны, медленные обнаружить труднее, но еще сложнее углядеть слабое передвижение с остановками.
Я опустился на четвереньки и принялся ощупывать перед собой каждый камень, каждую кочку и веточку, чтобы потом, когда на это же место попадут мои колени, не раздалось никакого хруста.
Таким образом я полз на четвереньках, как мне показалось, целую вечность. Но когда поднял голову и увидел тополиную рощу, которая снова оказалась от меня в двух шагах, как это было в самом начале моей разведки, расстроился.
- Ты паршивый разведчик и никчемный лодырь, - сказал я себе. - Блонди скоро закончит обследовать свой участок, а ты почти не сдвинулся с места!
С этими словами я встал и шагнул вперед, намереваясь больше не думать каждую минуту об осторожности. Я шел прямо и разговаривал сам с собой. И неожиданно, как мне почудилось, прямо из-под земли у самых моих ног ясный и густой голос произнес:
- Кто здесь?
Я замер. Это не был голос Блонди, поэтому я застыл, как камень, сожалея, что не могу на самом деле в него превратиться. Потом поблагодарил Бога за это, что я еще ребенок, потому что взрослые в общем-то не очень жестоко себя ведут с детьми моего возраста.
И вдруг прямо перед собой разглядел пригнувшегося мужчину. Отблеск звезд пробежал по обоим дулам его дробовика. Это все, что я смог увидеть, решив, что теперь лягу на землю и дальше поползу как змея!
- Это я, - отозвался недалеко от нас другой голос, который тоже не принадлежал Блонди. - Что случилось?
Ближайший ко мне человек, который заговорил первым, казалось, немного повернулся. Я шлепнулся на землю, словно мокрая тряпка, и затих, а он ответил:
- Да не ты, Лефти. Здесь что-то шевельнулось, прямо передо мной!
Глава 22
Он немного постоял, затем шагнул ко мне, загородив головой звезды. Мужчина выглядел огромным, как великан. Я весь напрягся и решил свернуться клубочком, в надежде, что он споткнется об меня, как о камень, и упадет.
Мужчина действительно споткнулся, но раньше, чем до меня добрался. Я слышал, как он задержал дыхание и встал прямо над моим распластанным телом! Ну да, я ведь буквально расползся по земле, можете мне поверить. Но никогда мне не везло больше, чем в тот раз.
Мужчина сделал еще шаг или два. Я зажмурился, но только на секунду, потому что мне необходимо было все видеть.
- Нашел что-нибудь, Сокс? - поинтересовался Лефти.
- Ничего я не нашел, - откликнулся тот грохочущим голосом. - Но это странно. Что-то тут было, совсем рядом, я мог до него дотронуться.
Было слышно, как Лефти подошел поближе.
- Сам знаешь, как это бывает, - проговорил он. - Иногда быстро повернешь голову, и кажется, что заметил тень и какое-то движущееся пятно в темноте.
- Да, знаю, - буркнул все еще озадаченный Сокс.
- Тебе просто померещилось, - успокоил его Лефти.
Мне это понравилось. Он был из тех, кто всегда и всему находит объяснение.
- Ничего мне не померещилось, - сердито возразил Сокс. - Я точно видел, как что-то приблизилось сюда и вот здесь остановилось. Будь я проклят, если это было не так.
Он снова повернулся в мою сторону и обошел вокруг меня. Время от времени мужчина ударял по камням башмаком. Один из них откатился и больно ударил меня по губам. Но можете быть уверены, я даже не пискнул. Словно мне рот заткнули чем-то понадежнее носового платка.
- Если ты действительно думаешь, что здесь что-то есть, я принесу лампу, - предложил Лефти.
- Да, верно, здесь было что-то, - подтвердил Сокс.
- Тогда сейчас принесу.
- Ага, сходи притащи ее.
Я почувствовал, что позеленел. Мне-то не нужно было огня, чтобы определить, какого я стал цвета, потому что только этот цвет мог объяснить мое самочувствие.
Лефти удалился от нас, а Сокс продолжал стоять прямо надо мной.
- Чертовски странно! - пробормотал он.
Потом принялся сворачивать цигарку. Мужчина стоял так близко, что я слышал, как бумага шуршала у него в пальцах, а табачные крошки сыпались мне на лицо.
Когда он зажег спичку, я поглядел прямо вверх на него и увидел страшное, как у убийцы, лицо с короткой курчавой бородой. Его рубашка была распахнута у ворота, и я заметил легкий отсвет на волосах, которые покрывали его огромную, выгнутую колесом грудь. У этого Сокса были ужасно широкие плечи.
Он раскурил цигарку, поднял спичку вверх и прищурился. Но я знал, что он меня не увидит, если не догадается опустить голову. Сокс, конечно, был бесстрашный человек, если решился в темноте зажечь спичку, зная, что поблизости кто-то есть. Ведь в этот момент его могли запросто убить.
Скоро пламя обожгло ему пальцы, он ругнулся и отшвырнул спичку в сторону. После этого я услышал, как он сплюнул табачные крошки, попавшие ему на губы, и в воздухе поплыл сладковатый, острый запах табака.
Но тут вернулся Лефти. Раздался скрежет вынимаемого лампового стекла.
- Эй, подожди-ка, - остановил его Сокс. - Может, это было что-то не очень серьезное. Может, просто волк или еще какой-то зверь шнырнул в темноте.
- Ага, скорее всего, так оно и было, - согласился Лефти. - Помню, однажды я проснулся и увидел в трех футах от себя, вернее, от моего одеяла следы волка. Ну и затрясся же я!
- Где же это ты спал? - полюбопытствовал Сокс и повернулся к нему.
- Прямо на снегу. Это было в горах Монтаны. Я был чертовски рад, что этот волчище показал мне свою спину!
- Люди не спят на снегу под открытым небом, даже в Монтане, - заявил Сокс.
- Вот как? - резко и грубо отреагировал Лефти.
- Именно так, - проворчал Сокс.
- А вот я, представь себе, спал как раз под открытым небом на снегу, - повторил Лефти еще резче и злее.
- А пошел ты со своим снегом! - бросил Сокс. - Я все-таки хочу осмотреть то место, где видел тень. - И он присел, снова повернувшись ко мне лицом.
Мне это показалось не к добру. Я вжался в землю так, что камни впивались в мои ребра, живот и ноги. Но не смел и шелохнуться, видел, как поблескивает на его плече дробовик.
- Что касается снега… - настаивал Лефти.
- Я не собираюсь больше о нем говорить! - рявкнул Сокс.
- Что касается снега, - голос Лефти стал как-то жалобно подвывать, - то я только сказал, что однажды ночевал в Монтане на снегу под открытым небом.
- Хорошо, можешь туда вернуться и спать сколько влезет, - разозлился Сокс.
- Что касается снега и ночевки на открытом воздухе, - настаивал на своем все тем же противным голосом Лефти, - то мне кажется, ты не веришь моим словам.
- Где это видано, чтобы человек спал на снегу на открытом воздухе? - возмутился Сокс.
- Я же сказал, что спал именно так.
- Ты еще не то скажешь!
- Да, я спал на снегу под открытым небом и хотел бы посмотреть на того недоноска, который утверждает, будто я не спал на снегу!
- Ты и так знаешь, как я выгляжу, - огрызнулся Сокс. Он был очень серьезный парень.
- А выглядишь ты так, что кое-что в тебе стоит изменить, - объявил Лефти.
- Стоит изменить, говоришь? - загремел Сокс.
- Ага! По-моему, природа недостаточно хорошо тебя вырезала…
- Природа не дала мне такую же тухлую морду, как у тебя, если ты это имеешь в виду, - парировал Сокс.
- Но, говоря о ночевке на снегу, я не сказал, что часто так делал. Это было только один раз, - продолжал твердить свое Лефти.
- Ох, да провались ты со всеми этими ночевками! - заревел Сокс. - Как это все-таки случилось?
- У тебя не хватило мозгов спросить об этом раньше, да? - прошипел Лефти. - Уж не думаешь ли ты, что человек вот так, за здорово живешь, станет ночевать на снегу?
- Я, конечно, могу догадаться о причинах.
- Например?
- Ну, может, маленькая перестрелка из-за нетоварищеской игры в карты или что-нибудь в этом роде.
- Иногда у тебя возникают мысли, чертовски похожие на человеческие, - заметил Лефти.
- Да, приятель, - не стал возражать Сокс. - Но не мешало бы и тебе кое-что вспомнить.
- И что же я должен вспомнить?
- Что ты находишься в Соединенных Штатах Америки, где каждый человек имеет право на собственное мнение.
- Да, это верно, - признал Лефти.
- Говорят, что с тобой трудно иметь дело, но я не против тебя, Лефти.
- Кто это сказал, что со мной трудно иметь дело? - взвился тот.
Сокс засмеялся. Он был настоящим мужчиной.
- Что это там внизу? - вдруг тихо спросил Лефти.
- Где?
- Да внизу, у воды. Я что-то там увидел.
- И что это было?
- По-моему, тень какого-то высокого человека.