Адъютант генерала Май Маевского - Павел Макаров 7 стр.

- Я этого давно ждал, - с горечью сказал генерал: - писать не нужно; я раньше буду, чем дойдет ответ. При­кажите из состава поезда выделить мой вагон и пригото­вить паровоз.

Только-что Май-Маевский условился с начальником штаба о заместительстве до прибытия нового командующего, как из ставки уже пришла телеграмма, сообщавшая о выезде Врангеля в Харьков.

- Я отлично знал, что вслед за письмом должен выехать Врангель, - сказал Май-Маевский.

Начальник штаба просил генерала обождать в Харькове барона, но Май-Маевский наотрез отказался.

Кажется, в тот же день нас навестила Анна Петровна и Катя Жмудская. Обе - грустные-прегрустные. Анна Пе­тровна прошла в кабинет генерала, а Катя осталась со мной в "интимной комнате". Она умоляла меня ехать за гра­ницу. Намекала на то, что у них крупный капитал вло­жен в иностранные банки, что сестра замужем за англи­чанином-миллионером.

- Из Харькова мы захватили массу ценностей, - убе­ждала Катя: - Павлик, ты отказался на мне жениться, ссылаясь на военное время. Но, ведь, за границей нам никто не помешает. Купим великолепную виллу и будем жить, где нам понравится.

Я наотрез отказался. Губы женщины дрогнули от горь­кой иронии:

- Может быть, ты меня совсем не любишь и намерен находиться при Май-Маевском, при дворе английского ко­роля? Ведь он лорд... В Лондоне найдешь красивее меня...

Я перебил:

- Перестань говорить глупости. Иди лучше попро­щайся с Май-Маевским. А что будет дальше: поживем - увидим.

Катя нервно вскочила и, не глядя на меня, прошла к ге­нералу. Она уговаривала старика отпустить меня за гра­ницу. Май-Маевский давно предлагал мне жениться на Кате. И теперь он долго убеждал меня ехать за границу. Но я категорически отказался.

Катя и Аня сердечно простились с нами и ушли запла­канные.

Весть о замещении Май-Маевского Врангелем быстро разнеслась по всему фронту. Буржуазное население встре­тило уход генерала радостно.

Да, этого нужно было ожидать, так как зажиточный класс всеми силами поднимает авторитет того лица, кото­рое стоит на страже их капиталов, но стоит лишь затро­нуть их интересы, как этот же класс с ненавистью обру­шивается на своего "выдвиженца".

Торгово-промышленники города Харькова в день празд­ника Добрармии произвели добровольный сбор в своей среде.

Подписались на сорок миллионов, но внесли всего лишь шестнадцать.

В связи с изменившимся положением на фронте, торгово- промышленники медлили со взносом добровольного сбора, так что Май-Маевскому пришлось издать постановление, обязывавшее внести недоплаченные 24 миллиона в недель­ный срок.

"В противном случае сбор будет повышен на пятьдесят процентов и принудительно".

Это постановление вызвало среди буржуазии ненависть к Май Маевскому.

Они на всех перекрестках Харькова заявляли о неслы­ханном безобразии, сравнивая действия генерала с дей­ствиями тех же большевиков.

Радость их была неописуема, когда Май-Маевский сдал командование Врангелю. Но войска симпатизировали ко­мандующему.

Спрашивали меня о причинах смены.

- Сменили за хорошее отношение к войскам и за то, что Май-Маевский настаивал на земельной реформе, опа­саясь крестьянских беспорядков,-старался я использовать момент.

На вокзале к Май-Маевскому подошла почетная рота, изъявившая желание сопровождать его в ставку. После долгих просьб генерал согласился.

В вагон к Май-Маевскому являлись представители от частей, выражая соболезнование и намекая на то, что Де­никин не соответствует своему назначению. Генерал вы­слушивал их, крепко пожимая руки, и говорил:

- Надо подчиняться ставке.

Я твердо сказал генералу:

- Ваше превосходительство, к вам приходят представи­тели от всех частей. Все ненавидят ставку, не уважают Деникина. Одно ваше слово, и войска перестанут подчи­няться ставке. Они говорят, что положение на фронте можете спасти только вы.

Май-Маевский, немного помолчав, ответил:

- Капитан, я ни на какую авантюру не пойду.

На ст. Мерефа к нам в вагон быстро вошел Врангель.

- Владимир Зенонович, - сказал он громко:--ты меня прости, я в этом не принимал никакого участия. Даже отказывался, но пришлось подчиниться воле Деникина.

- Я тебя не виню, я раньше предвидел... так должно быть... - сказал с расстановкой Май-Маевский.

- Твое мнение о фронте? - спросил Врангель.

- Я считаю положение тяжелым и безвыходным. При­чин много, объяснять их не буду, - твердо ответил Май- Маевский.

- Я думаю, прежде всего подтянуть офицерство. Для примера повесить несколько человек. Нужно остановить беспорядочное отступление, - сказал Врангель.

- Представь себе артель каменщиков, строящих здание; когда они дошли до четвертого этажа, первый дал тре­щину. Здание заколебалось. Может ли строитель заста­вить каменщиков продолжать постройку пятого этажа, хотя бы для непокорных и приготовил веревки?

- Владимир Зенонович, ты сильно расстроен. Тебе не­обходимо отдохнуть. Ты едешь в ставку, а оттуда куда намереваешься отправиться? - спросил Врангель.

- Не знаю, там будет видно.

Они распрощались.

По уходе барона, я спросил Май-Маевского, где он пред­полагает жить.

- Во всяком случае, не при ставке. Уеду в Новорос­сийск или в Кисловодск. Вдали от интриг будет спокой­нее. Мне так надоела такая жизнь: выйти никуда нельзя, приходилось гулять у себя в паршивом саду или сидеть в особняке. Я завидовал вам, капитан.

- Да, действительно, ваше превосходительство. Еже­дневно, с самого утра, вас осаждали с докладами, фото­графы и редакторы газет, чтобы получить интервью. В осо­бенности, за последнее время, когда появилась заметка, что вы должны занять высший пост, вам буквально не давали покоя.

- Да, - вздохнул генерал: - эта заметка-дело рук Романовских; они боялись меня и ждали удобного случая: неудачи на фронте. Я уверен, что свое письмо Деникин писал под диктовку.

- Ваше превосходительство, я вам советую уехать в Крым, в Ялту или Севастополь. Будете далеко от ставки и в курсе событий. В Севастополе имеется радио, к тому же войска вам симпатизируют, а Севастополь - военный город.

Я стал расхваливать достоинства города.

- Хорошо, решено. Еду в Севастополь, - сказал Май- Маевский.

- Ваше превосходительство, я не желаю служить у Вран­геля. Нельзя ли мне остаться при вас? Я думаю, Деникин не будет возражать. Одним офицером в армии больше или меньше - значения не имеет.

- Хорошо, я спрошу Деникина.

Прибыв в Таганрог, Май-Маевский поехал со мной в штаб- квартиру главнокомандующего. Улица, где жил Деникин, охранялась патрулями.

Приемная Деникина была обставлена мягкой мебелью. На стенах висели картины знаменитых художников и опе­ративная карта грандиозных размеров.

Деникин поздоровался с Май-Маевским самым дружеским образом и пригласил в соседнюю комнату.

- Владимир Зенонович, мне неприятно было отзывать вас. Я долго не решался ... У меня была мысль подчи­нить вам Врангеля. Но вы поймете меня; я это сделал в интересах общего дела. Вам необходимо немного отдохнуть, а тогда снова приметесь за работу, - оправдывался Деникин,

- Антон Иванович, разрешите мне выехать в Севасто­поль, где я и буду жить. А также, если возможно, при­командируйте ко мне временно моего адъютанта и двух ординарцев.

-- Пожалуйста, пожалуйста, с полным окладом содержа­ния. А теперь пойдемте, посмотрим фронт.

Генералы углубились в карту.

- Владимир Зенонович, что вы думаете об общем поло­жении фронта?

- Положение тяжелое. Единственный, по-моему, выход - сосредоточить распыленные части на Кубань и Крым...

- Что вы, Владимир Зенонович?! Отдать без боя занятую территорию?! Нет, я с этим не согласен.

- Другого исхода нет, - настаивал Май-Маевский:- от больших армий остались небольшие группы, разбросан­ные на большой территории. Надо предположить, что про­тивнику с превосходными силами не трудно будет ликви­дировать эти группы, отрезав их от баз и связи. Вы же сами говорите, что от многих частей не имеете сведений, где они сосредоточились. Возможно, они окружены, и участь их решена. Нужно еще учесть: армия состоит из крестьян и пленных, и у нас не столько потерь, сколько дезертиров.

Генерал особенно подчеркнул последние слова.

- Нет, Владимир Зенонович, вы не правы. К Кубани мы всегда можем отойти. Я постараюсь задержать насту­пление красных и перейти в контр-наступление.

- Антон Иванович, а как положение Колчака?

- Он отступает быстрее нас. У него большой недо­статок командного состава: унтер-офицеры командовали полками. Колчак просил у меня офицеров; как хорошо, что я не послал их.

Весь обед Деникин посвятил рассказам о своей счастли­вой семейной жизни. Май-Маевский, видимо, с трудом сохранял спокойное настроение. В тот же день мы выехали в Севастополь.

Комендант Севастопольской крепости, генерал Субботин предложил Май-Маевскому особняк, но генерал пожелал остаться в своем вагоне у станции. А через некоторое время мы переехали в гостиницу "Кист".

Жизнь Май-Маевского протекала спокойно; он посещал адмирала Нюнюкова, генерала Субботина; попрежнему много пил и увлекался Диккенсом.

По вызову Анны Петровны Май-Маевский уезжал на два дня в Ялту. Жмудские эвакуировались за границу, и Анна Петровна умоляла генерала ехать с ними; Май-Маевский тяжело вздыхал, но категорически отказался. Он трогательно распрощался с Анной Петровной и вернулся в Севастополь.

ПРОВАЛ ПОДПОЛЬНОГО КОМИТЕТА

Еще до приезда Май-Маевского в Севастополь брату удалось организовать подпольный комитет. В его состав входили: 1) Владимир-председатель и заведывающий воен­ной секцией, 2) А. Бунаков - помощник председателя, 3) И. Севастьянов (бывш. поручик) - руководитель разве­дывательной работой среди военных частей, 4) И. Вайс- блатт и 5) Иоффе (заведывали подпольной типографией), б) М. Кияченко-матрос, руководивший подрывной работой комитета, 7) С. Крючков, рабочий севастопольского порта, агитатор, 8) И. Ашевский, присланный из Симферополя для подпольных работ, 9) Лия Шульгина-держала связь с дру­гими организациями и с Симферополем. Как активные уполномоченные от войсковых частей и морского завода порта работали: Михачев Василий, Буклерский Николай, Богдасаров, Леонов. Секретарь союза металлистов Ященко был очень близок к комитету, а на Б. Г. Докшицкого (Бо­рисова) комитет возложил работу среди профсоюзов и помощь Севастьянову в подрывном деле.

Работа комитета проводилась успешно. Печатались воз­звания к войскам и населению. Шла усиленная подготовка к восстанию. В рабочем клубе на Базарной улице проис­ходили заседания. Я на них не бывал: мое появление в таком месте могло вызвать разговоры и навести на след контр-разведку. Я осведомлялся о ходе работ от брата, который продолжал числиться ординарцем Май-Маевского и ежедневно заходил ко мне.

Власти относились к Май-Маевскому предупредительно.

А в особенности, когда в газете "Юг" от 4 декабря 1919 года № 107 было напечатано:

"Организация власти.

"Для объединения и урегулирования деятельности гра­жданской власти на всей территории вооруженных сил юга России предполагается утвердить впервые должность главноначальствующего по гражданской части всей терри­тории.

"Права главноначальствующего по гражданской части бу­дут приравнены к правам главнокомандующего всеми воору­женными силами юга России.

"На пост главноначальствующего по гражданской части, как передают, будет назначен один из командующих ар­миями вооруженных сил. Называют имя генерала Май- Маевского".

Генерал Субботин приказал начальнику своего штаба, ген. Лукьянову, давать Май-Маевскому совершенно секрет­ные оперативные сводки. Я получал их под расписку, сни­мал с них копии и передавал брату. Эти сводки печата­лись комитетом и расклеивались по городу: в них сообща­лось о переходе на сторону красных целых дивизий Кол­чака, о взятии его в плен и катастрофе на деникинском фронте. Врангель сосредоточил все обозы армий на стан­ции Иловайской, а кавалерия красных нанесла удар на ст. Матвеев-Курган и забрала всю базу. В специальных добавлениях к сводкам комитет разъяснял всю бесцель­ность дальнейшей борьбы с красными.

На обеде у ген. Субботина я услышал такой разговор:

- Владимир Зенонович, интересная вещь: оперативные сводки принимает по радио капитан, участник "Ледяного похода", от него сводки поступают к нам. Кроме меня, начальника штаба и вас никто их не читает, а, между тем, они расклеиваются по городу. Повидимому, есть приемоч­ная станция, перехватывающая их.

Май-Маевский, пораженный этим, ответил:

- Может быть! Лично я сводку по прочтении тотчас же жгу.

Наш комитет решил относиться к сводкам осторожнее, но работу с ними не прерывать. Чтобы отвлечь всякое подозрение и оградить от слежки частную квартиру брата (Батумская, 37), где иногда устраивались подпольные совещания, мы завлекли как-то Май-Маевского к брату на обед. Генерал пробыл там до позднего вечера.

20 января я узнал, что комитет назначил днем захвата власти 23 января.

Обстановка, казалось, была самая подходящая. Немногочисненный гарнизон состоял в большинстве из мобили­зованных и пленных красных; среди них находилось много партийцев, державших связь с комитетом, равно как и с дредноутом "Воля".

Слащев, с небольшими силами, около четырех тысяч штыков (по словам Май-Маевского), еле-еле удерживал Перекоп. Против Слащева стояла 13-я армия красных. Рабочие порта, подготовленные к восстанию, должны были занять госучреждения и нести охрану города. Подрывной секции комитета поручалось взорвать некоторые суда на рейде и железнодорожный Камышловский мост. На меня с десятью товарищами возложили сложную операцию - произвести арест Ненюкова, Субботина, Лукьянова и других начальников, после чего я должен был принять на себя руководство восстанием и командование революционными силами.

Мы с братом обсуждали всесторонне подробности нашей задачи. Меня беспокоил вопрос о надежности комитета. Но Владимир ручался за всех членов.

- Все - стойкие ребята. Состав комитета хранится в строжайшей тайне.

Это было наше последнее свидание. Я лег спать непо­нятно удрученным, и сон долго не приходил.

Лишь перед рассветом я забылся. Вдруг раздался стук в дверь. Кто бы это мог быть в такую рань? Я вышел в коридор. Бледная, заплаканная ... жена брата шепнула через силу:

- Володю ночью... арестовали... дома!

Арест брата поразил меня. Наспех я обдумал, что делать. В глубине коридора у лестницы притаился подозрительный тип. Сообразив, что это шпик, я нарочито громко сказал:

- Это невозможно! За что его арестовали? - и тихо:

- Что нашли при обыске?

Невестка ответила:

- Арестован морской контр-разведкой, - и тихо до­бавила:

- Ничего кроме твоей почтовой открытки

- Хорошо, я сейчас выясню. Иди домой.

Я разбудил Май-Маевского и, уверив его в ошибочных действиях контр-разведки, просил написать бумажку о не­медленном освобождении.

- Капитан, вы не волнуйтесь. Я сам не допускаю мысли о виновности вашего брата. Я выясню все, и ваш брат будет освобожден.

Выходя из комнаты, я столкнулся с тем са­мым шпиком, который подслушивал наш разго­вор с невесткой. Он, оче­видно, и теперь подслу­шивал у двери. В кори­доре я столкнулся с на­чальником особого от­дела при ставке, князем Тумановым. Он спешил к Май-Маевскому.

По уходе князя, я во­шел к генералу, он сидел у окна, задумавшись, по лицу его катился пот.

- Капитан, у меня сейчас был князь Туманов. Ваш брат арестован по подозрению. Вы не волнуйтесь: ничего плохого не случится, хотя бы он и был замешан в заговоре против власти. Все это выяснится в течение двух-трех дней.

Владимир Васильевич Макаров.

Я старался выяснить серьезность положения через зна­комых офицеров, близко стоящих к контр-разведке, но это мне не удалось. Несколько раз заходил я к Май-Маевскому, последний успокаивал меня, как и раньше. Но слежка за мной контр-разведки доходила до наглости: я точно сопровождался почетным караулом. Тут были офицеры, переодетые в рабочую одежду, штатские... их поведение было вызывающим. Например, в соседнем но­мере уже месяц стоял жилец. Сразу после ареста брата соседу предложили за ту же плату лучшую комнату, а в его комнату въехал шпик. Ко мне в номер прислали электротехника для исправления вполне исправных проводов, которые шпик то снимал, то вновь проводил. По ночам я слышал, как у двери ходят неизвестные люди. Ве­роятно, у них была директива задержать меня в случае побега. Я, действительно, подумывал о побеге, но боялся повредить брату. Я надеялся, что адъютанта Май-Маевского не посмеют тронуть. А что касается генерала, то я до сих пор много раз убеждался в его полном доверии ко мне.

На утро Май-Маевского пригласили в штаб крепости: из Симферополя были получены сведения о восстании, но о каком - никто не знал. Власти растерялись, Май-Маевский собрал группу офицеров, погрузил на платформы два легких орудия и под прикрытыем бронепоезда двинулся на Симферополь.

Перед отъездом я настаивал на освобождении брата, но Май-Маевский отговорился:

- Приедем из Симферополя, - он будет освобожден.

На ст. Альма поезд Май-Маевского остановился, и гене­рал вызвал по прямому проводу Слащева.

- У аппарата Слащев.

- У аппарата Май-Маевский. Чтобы вы убедились, что говорит действительно Май-Маевский, я напомню вам слу­чай под "Красне у моста", прошу и вас напомнить какой- нибудь случай.

- Последняя наша встреча была у Пелагиады.

- Известно ли вам, что происходит в Симферополе? Я нахожусь с отрядом на ст. Альма.

- Капитан Орлов с офицерами произвел арест ген. Субботина и других генералов, - ответил Слащев: - я только-что говорил с Орловым, он подчиняется мне. Аре­стованные освобождены. Я выезжаю в Симферополь.

- Я с отрядом еду в Севастополь, - ответил Май-Маев­ский..

Что-то случилось с проводами, и разговор оборвался.

- Позовите ко мне Орлова, - сказал Май-Маевский лейтенанту Романовскому.

- Ваше превосходительство, Орлова сейчас нет. Он занят.

Подчиняется ли Орлов Слащеву и Деникину? спро­сил Май-Маевский.

- Так точно, ваше превосходительство, - последовал ответ.

Мы вернулись в Севастополь.

В "Кисте" Май-Маевский просил меня приготовить глинт­вейн. Он тоже пришел ко мне в комнату, сел на диван и неожиданно спросил:

- Скажите, капитан, как вы смотрите на эсеров и коммунистическую партию? Какая между ними разница?

Впервые он заговорил со мной на политическую тему. Мне ничего не оставалось, как притвориться хладнокров­ным :

- Я не знаком с партиями. Меньше всего этим инте­ресовался.