XIII. МОНОЛОГ
Ты права:
Я вернусь стрелой под левою лопаткой
Алкиноя.
Ты права:
Я – давно уже не рыжий-конопатый,
Я – иное.
Ты права:
Над развалинами Трои в эту полночь
Плачут совы.
…Прочь засовы!
Ты права:
Я к тебе иду по трупам, не по морю,
Как умею.
Ты права:
В жилах плещутся Олимповы помои,
В сердце – змеи.
Ты права:
Я – мертвец, я – бог, я – память,
Я – убийца.
…Дай напиться!
Ты права.
Лунной пылью, мертвой грудой у двери
Пали нимбы.
Отвори!
Кто б я ни был!..
XIV. МОСТ НАД ОКЕАНОМ
Мне вечно стоять на пороге,
Не смея войти.
Я – раб бесконечной дороги,
Я – пленник пути,
Мне вечно сражаться под Троей,
Не смея уснуть,
Мне надо удвоить, утроить
Убитых казну,
Мне вечно стрелу за стрелою, –
В двенадцать колец,
Мне вечно, скалу за скалою, –
На хрупкий скелет,
Надгробьем, плитою, курганом,
Чтоб мертвый не встал…
Мечтой над седым Океаном –
Пролеты моста.
XIV. МОЙ ВЫХОД
Я снова играю в знакомом спектакле:
Вернуться к Итаке прекрасно, не так ли?!
Проснуться нагим на ладони залива,
Где дремлет скала и трепещет олива.
Сегодня, конечно же, будет иное:
Не лук, не стрела в кадыке Антиноя,
Не меч, исторгающий душу с размаха,
Не страшное счастье в лице Телемаха.
Я снова дойду до знакомых ворот
И снова надежда последней умрёт.
XV. ОДИССЕЙ У АЛКИНОЯ
– Здесь медовей вино, здесь и нимфы куда голенастей,
Чем у вас на туманной Итаке, в козлиной глуши, –
Ну зачем тебе снасти, корабль, приключенья, ненастья?
Ты умом пораскинь, хитроумный, куда ты спешишь?
– Да, ты прав, богоравный, у вас и пирушка, и нимфы,
И прекраснее жизнь, чем на сотне козлиных Итак,
А на мне гончей сворой повисли клыкастые мифы,
И пульсирует сердце не в такт: это так, это так…
Если я, хитроумный, настолько обижен судьбой,
Мне ль желать, богоравный, судьбой поменяться с тобой?
XVI. ЛАБИРИНТ
Герои уходили на войну.
Бряцала медь, рыдали в спину жёны.
Когда мечу судьба быть обнажённым,
Нелепо помнить желтую луну,
Навстречу расцветающие лица
И поцелуй, которому продлиться –
Лишь в памяти.
Я в памяти тону.
Герои уходили воевать.
Орел Зевесов плыл над головами,
Дым алтарей стоял над островами
Гигантом. Мне вдруг вспомнилась кровать,
Сработанная из родной оливы,
Где довелось когда-то быть счастливым.
Кров, кровь, кровать…
Слова, слова, слова.
Герои уходили навсегда.
Радушность рая и бездушность ада –
Вы так близки! Старушка "Илиада",
Гекзаметр твой, как мертвая вода,
Омоет трупы – и, струясь потоком,
Врачуя раны, утечёт к потомкам…
Мой Телемах!
Ты – здесь, и в том беда.
Герои уходили на войну.
Парад был славным, правильным и пошлым.
Живой, распят меж будущим и прошлым,
Я ощущаю странную вину
За выбор между долгом и любовью,
За невозможность быть самим собою
Без лишней крови.
Лабиринт минут,
Мечусь твоим увечным коридором,
И минотавры распевают хором:
– Герои! Ах, герои! Ну и ну!..
СОНЕТ ПРО "ДА" И "НЕТ"
НЕПРАВИЛЬНЫЙ СОНЕТ
Увы, чудес на свете не бывает.
На скептицизма аутодафе
Сгорает вера в злых и добрых фей,
А пламя все горит, не убывает.
И мы давно не видим миражи,
Уверовав в своих удобных креслах
В непогрешимость мудрого прогресса
И соловья по нотам разложив.
Но вот оно приходит ниоткуда,
И всем забытым переполнен кубок:
Любовь, дорога, море, паруса…
Боясь шагнуть с привычного порога,
Ты перед ним стоишь, как перед Богом,
И все-таки не веришь в чудеса.
СОНЕТ N 155
Ушли во тьму поэзии года,
Года Петрарки, Данте и Шекспира,
Когда все споры из-за милых дам
Решала мигом шпага и рапира,
От комплиментов свадебного пира
Глаза невест блестели, как слюда,
И рыцарь добивался слова "Да!",
Сразив в бою дракона иль вампира.
Герои уходили в никуда,
Дабы алмазы всех сокровищ мира
Сложить к ногам любимой. Господа!
Мы перед ними – пакостней сатира!
Но столь далекий век был нас умней –
В нем нет международных женских дней!
СОНЕТ ПРО "ДА" И "НЕТ"
Никто, нигде, никак и никогда.
Заложник отрицательной частицы,
Я начинаю мерзко суетиться,
Оставшись на границе с "нет" и "да",
Горит в огне закатная слюда.
Готовятся кричать ночные птицы.
Все беды спят. Моей беде не спится.
Беда идет, торопится сюда.
Ее шаги текучи, как вода,
И взгляд ее острей вязальной спицы.
Допив коньяк, жую остатки пиццы,
А в небе загорается звезда.
На склоне дня не удержать рукой
Предчувствие, надежду и покой.
СОНЕТ О БОЛЬНОМ ВОПРОСЕ
Я – пасынок Большой Литературы.
Ропщу ночами и не сплю с женой.
Скажите, с кем вы, мастера культуры?!
Не знаю, с кем, но только не со мной.
И критики стоят ко мне спиной –
Филологов высокие натуры
Не переносят мерзкой конъюнктуры
И брезгуют столь низко павшим мной.
Иов на гноище, вечно пьяный Ной –
Таков я есмь. Микстуры мне, микстуры!
Читатель глуп. Читательницы – дуры.
Поп? Попадья? Нет, хрящичек свиной.
И все же я живуч, как лебеда.
Не мне беда, ребята. Вам – беда.
СОНЕТ О СОНЕТЕ
Восплачем же о гибели сонета!
Старик угас, стал дряхлым, впал в маразм;
Мешок костей – верней, костлявых фраз! –
Вчерашний день, истертая монета,
Фальшивый чек. Так мертвая планета
Еще летит, но гнусный метастаз
Разъел ей душу. Самый острый глаз
Не различит здесь тень былого света,
Не сыщет жизни: камень, лед и газ,
К дыханью непригодный. О, комета,
И та куда блистательней! Не раз
Мы сокрушались: был сонет – и нету…
Так муравьи, по-своему мудры,
Сокрушены морщинами горы.
СОНЕТ ЦУРЭНА
"Как лист увядший падает на душу…"
Цурэн
Как лист увядший, падает на душу
Моя тоска. Изгнанник, я один.
Ушедших бедствий раб и господин,
Я счастий новых безнадежно трушу.
Судьба брюхата. Срок пришел родин.
Младенец криком мне терзает уши –
Дитя-палач, рок сотрясает сушу,
Смеясь вослед: "Иди, глупец, иди!"
Ну что ж, иду. Я клятвы не нарушу –
Дабы перстами ран не бередить,
Сопьюсь, споюсь, оставлю позади
Друзей, отчизну… Сердце, бейся глуше!
Тоска, увядший лист, чей жребий – тлеть,
Ты рассекаешь душу, словно плеть!
ИЕРУСАЛИМСКИЙ СОНЕТ
Я не узнал тебя, Иерусалим.
Две первых буквы слив в едином вздохе
Твой древний рот жевал ломоть эпохи,
Насквозь его слезами просолив,
Но я был чужд. Так небу чужд залив,
В единой синеве лелея похоть,
А не любовь. Так ствол, поросший мохом,
Нимало не похож на свежий лист.
Ты не хотел спуститься, я – подняться,
Подозревая в вечности обман,
Боясь судьбой случайно обменяться –
Но почему теперь ночами снятся
Дневной жарой сожженный Гефсиман
И девочка с винтовкой М-16?
ШЕСТИСТИШЬЯ
ПОБЕДИТЕЛЬ
Что я скажу твоим богам,
Когда предстану перед ними?
Что знал лишь кличку, но не имя?
Что знал не друга, а врага?
И случай, вставший меж двоими,
Обоих поднял на рога…
МЕССИЯ
Пройдись по бездне аки по суху,
Живи с деньгами как без денег,
Прости предательство апостолу –
Оно из лучших побуждений,
И, перепутав смерть с рожденьем,
Одень листвой вершину посоха…
ПОГОНЯ
Солнце грудью о стекло: отвори!
А за солнцем – декабри-короли,
А за солнцем – снежный плащ! – январи,
А за солнцем – вьюжный бич! – феврали,
А за солнышком – погоня! – зима…
Не сойти бы тебе, солнце, с ума!
СТРЕЛА
Стрела, достигшая мишени,
Тотчас становится дешевле
Стрелы в колчане,
Стрелы в начале.
Но если пропитаться хищной дрожью,
То может показаться, что дороже.
ВЕЧНЫЙ БОЙ
Доспех тяжел, но в том вина доспеха:
Картонные доспехи не нужны.
Успех тяжел, и в том вина успеха:
Он – суть доспех, он создан для войны.
Увы, порой бывает не до смеха,
Когда мы, как мечи, обнажены…
ПАСТОРАЛЬ
Что нам надо от пейзажа?
Красоты.
Уголь? Сажа? – это лажа.
Пусть – цветы.
И овечки возле речки.
Все ж скоты.
РЕВНОСТЬ
Гитара, шалава, гетера,
Зачем ты ему отдалась?
Сатира над нимфою власть,
Смутив добродетель партера,
Взорвалась экстазной струной…
Скажи, отчего не со мной?!
ДОБРО И ЗЛО
Виски покрыты серебром
Краса? Уродство?
Зло состязается с добром
За первородство.
Ох, скоро на меня, козла,
Не хватит ни добра, ни зла…
В ТИШИНЕ
Киру Булычеву
Над ушедшими не голоси,
Не срывай сострадания куш –
И без нас слишком много кликуш
На истрёпанной плачем Руси.
Что-то водка сегодня горчит.
Что-то сердце неровно стучит.
СЕКРЕТ УСПЕХА
Неинтересно писать о счастье,
Счастливый скучен для книжной полки, –
Давай загоним счастливых в чащу
И пусть счастливых кусают волки.
А чтоб дела были в меру плохи,
То пусть волков искусают блохи.
ПОЭТУ
"Мир сер, мир – стертая монета…"
Окстись, поэт! Ты слеп, поэт!
Среди дряхления примет
Брюзгливость – страшная примета.
Запомни, стоя на балконе:
Вийон стоял на Монфоконе.
КЛЯТВА
Клянусь зарницей вечера
И тихим шагом дня,
Иных обетов нечего
Просить вам у меня.
Зачем другой мне клятвы власть?
Зачем мне клясться или клясть?!
ЛЮБОВЬ
Я в любовь захожу – и ладно!
По колено.
По грудь.
По гланды.
Холодна ты, любовь осенняя…
Может, выплыву во спасение?!
СЛАДКОЕ
Без лихачества, без риска,
Без бахвальства
Жизнь тянулась, как ириска
В детских пальцах.
Здесь конфетка, есть,
Только жалко съесть.
ГЕНЕАЛОГИЯ
Кто-то там, кое-где,
Выйдя по большой нужде,
Потерял приставку "де"
К собственной фамилии.
Ах, бурьян на борозде,
А на клумбе – лилии!
SIC TRANSITGLORIA MUNDIS
Так проходит мирская слава:
Ты – налево, она – направо,
И когда где-то крикнут: "Браво!",
Это крикнут, увы, другим.
Братец, нервы побереги.
Пусть идет на панель, шалава.
ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ
Проживи жизнь, брат,
Перейди поле.
Встретимся на краю –
В тихом адском раю
Счастливой боли
И злого добра.
ЯБЛОКИ ПОЗНАНИЯ
Мы – яблоки, надкусанные жизнью.
Мы – райские.
Любили, ненавидели, дружили
По-разному.
Для яблок нежеланье в гроб ложиться –
Заразное…
БУФФОНАДА
Безмятежен, безнадежен,
Безответен, наг и сир,
Рыжий клоун на манеже
Молит: "Господи, спаси!"
Тот не хочет.
Зал хохочет…
УСТАЛОСТЬ
На блюдце рюмка –
Пустая.
Яблоком хрумкну –
Устану.
Ночь тянет руку
Меж ставней…
ТЕМНАЯ ДОРОГА
Глаза зарастают снами.
Ослепла.
Поблекла.
Кто движется вместе с нами –
Из пепла?
Из пекла?
БОГЕМА
Продается сцена.
На рампе – ценник.
С театром вместе.
Что?
Торг
Уместен.
НА ПОРОГЕ
Отвори
Створы жил!
Скрип двери.
Мы внутри.
Кто здесь жил?
Говори!
КРИТИКАМ
По сужденью "ляполова"
В книгах – сущая полова
От стерляжьего улова
И до рецептуры плова.
…у остывшего костра – се ля ви! –
Судит толстенький кастрат о любви.
ПОЭМА "ИЖЕ С НИМИ"
I
"И в моем дому завелось такое…"
М. Цветаева
Вначале было Слово. А тираж
Явился позже. Но – до Гуттенберга.
Ведь лозунг размножаться и плодиться
Был вывешен для всех. Для всех живых,
А значит, и для слов. Мой милый друг,
Взращенный на мейнстриме и портвейне,
Бунтарь кухонный, тот, который в шляпе,
С огнем во взгляде, с кукишем в кармане, –
Давай отделим зерна от плевел,
Козлищ от агнцев, быдло от эстетов,
Своих от несвоих, а тех и этих
Отделим от условно-посторонних,
Которым безусловно воспрещен
Вход в наш Эдем, где яблоки доступны
Любому, кто марал чело моралью,
Поскольку Зло с Добром есмь парадигма,
Влекущая лишь люмпен-маргиналов…
О чем бишь я? Ах да, о тиражах.
II
"Дескать, впрямь из тех материй…"
Б. Пастернак
Когда кипит, блистая глянцем,
Полиграфический экстаз,
То не филологам-засранцам
И не эстетам-иностранцам,
Халифам, избранным на час,
Слагать критические стансы
О низковкусьи пошлых масс,
Что любят пиво, баб и танцы,
А не оргазмы декаданса,
Столь угнетенные сейчас,
Как кофе угнетает квас,
Как гемморой терзает вас,
Иль как гнетет кувалда в ранце,-
Кликуши! Нет второго шанса
Для тех, кто клевету припас,
Вводя людей в подобье транса
Взамен лихого перформанса,
Чей взгляд – не пламенный топаз,
А близорукий отблеск сланца,
Чей брат – вокзальный унитаз,
Кому далек надрыв романса,
Кто не воскликнет: "Аз есмь! Аз!..",
Испорчен Бахом и Сен-Сансом,-
Короче, всех бы их, зараз,
Сложить под движущийся КРАЗ,
Да жаль, нельзя…
III
"А у меня особенное счастье…"
В. Шекспир
Топча упругою стопой
Асфальт, не вереск,
Иду, распластанный толпой,
На книжный нерест.
За мной бушует бытиё,
Блестя клыками:
"Куда ты прешься, ё-моё!
Где брат твой, Каин!
Взгляни, ты бледен! Жалок! Пьющ!
В кармане фига!.."
Но сладок ядовитый плющ,
И манит книга.
Меня терзал вагон метро,
Дыша миазмом,
Мир выворачивал нутро,
Крепчал маразмом,
Сулил прокладки, "Бленд-а-Мед",
Журнальный столик,
Массаж, бесплатный Интернет,-
Но нет! Я стоек.
Смахнув простуженно соплю,
Достав бумажник,
Я книжку новую куплю
О кознях мажьих,
О некромантах-королях
Роман иль повесть,
И у эстета-куркуля
Проснется совесть,
Он скажет: "Да! Пусть я, кощей,
Над Гессе стражду –
Но есть немыслимых вещей,
Которых жажду
Вкусить не скрытно, не тайком,
А в буйстве пира,
Вспоен духовным молоком,
Желаю пива!"
Есть упоение в бою
Назло гадюке-бытию!
IV
"Ослы ему славу по нотам поют,
Козлы бородами дорогу метут…"
К. Чуковский
Едут лорды с леди
На велосипеде,
А за ними гном
На ведре вверх дном.
А за ним бароны
На зубцах короны,
Феи на драконе,
Эльф на лепреконе,
Змей на василиске,
Пять грифонов в миске,
Зомби и вервольфы
В "Ауди" и "Вольво",
Маги в колымаге,
Ведьмы на метле.
Глори алиллуйя,
Фэнтези ура!
Вдруг из подворотни
Великан,
Ушлый и чипастый
Киберпанк.
Быть беде! –
Весь в Винде,
И с дискетой кое-где.
"Вы из книжек для детишек,
Я вас мигом проглочу!
Проглочу, проглочу, не помилую!"
Киберпанк, киберпанк, киберпанище,
Ох, братва, пропадай,
кто не пан еще!
Феи задрожали,
ГрифонЫ заржали,
Леди другу-лорду
Оттоптали морду,
Гном от василиска
Оказался близко
И, вильнув бедром,
Скрылся под ведром.
А метла
Понесла –
Травмам ведьм нет числа!
Только маги в этой саге
Рады бою на бумаге,
Хоть и пятятся назад,-
Артефактами грозят:
"Нас на пушку не бери,
Нас на панк не кибери,
Пусть и мы, блин, не иридий –
Так и ты, блин, не берилл!"
И назад еще дальше попятились.
И сказал Владыка Зла:
"Кто ответит за козла?
Кто поборет силу вражью
В розницу и потиражно,
Я тому богатырю
Пять рецензий подарю
И рекламу в "Плейбое" пожалую!"