Она
В своей бессовестной и жалкой низости,
Она, как пыль, сера, как прах земной.
И умираю я от этой близости,
От неразрывности ее со мной.
Она шершавая, она колючая,
Она холодная, она змея.
Меня изранила противно-жгучая
Ее коленчатая чешуя.
О, если б острое почуял жало я!
Неповоротлива, тупа, тиха.
Такая тяжкая, такая вялая,
И нет к ней доступа – она глуха.
Своими кольцами она, упорная,
Ко мне ласкается, меня душа.
И эта мертвая, и эта черная,
И эта страшная – моя душа!
1905, СПб
Берегись…
Не разлучайся, пока ты жив,
Ни ради горя, ни для игры.
Любовь не стерпит, не отомстив,
Любовь отнимет свои дары.
Не разлучайся, пока живешь,
Храни ревниво заветный круг.
В разлуке вольной таится ложь.
Любовь не любит земных разлук,
Печально гасит свои огни,
Под паутиной пустые дни.
А в паутине – сидит паук.
Живые, бойтесь земных разлук!
Январь 1913, СПб
Тише
Громки будут великие дела.
Сологуб, 7.8.14
Поэты, не пишите слишком рано,
Победа еще в руке Господней.
Сегодня еще дымятся раны,
Никакие слова не нужны сегодня.
В часы неоправданного страданья
И нерешенной битвы
Нужно целомудрие молчанья
И, может быть, тихие молитвы.
8 августа 1914
Без оправданья
Нет, никогда не примирюсь.
Верны мои проклятья.
Я не прощу, я не сорвусь
В железные объятья.
Как все, пойду, умру, убью,
Как все – себя разрушу,
Но оправданием – свою
Не запятнаю душу.
В последний час, во тьме, в огне,
Пусть сердце не забудет:
Нет оправдания войне!
И никогда не будет.
И если это Божья длань -
Кровавая дорога -
Мой дух пойдет и с Ним на брань,
Восстанет и на Бога.
Апрель 1916, СПб
Непоправимо
Н. Ястребову
Невозвратимо. Непоправимо.
Не смоем водой. Огнем не выжжем.
Нас затоптал – не проехал мимо! -
Тяжелый всадник на коне рыжем.
В гуще вязнут его копыта,
В смертной вязи, неразделимой…
Смято, втоптано, смешано, сбито -
Всё. Навсегда. Непоправимо.
Октябрь 1916, СПб
Так есть
Если гаснет свет – я ничего не вижу.
Если человек зверь – я его ненавижу.
Если человек хуже зверя – я его убиваю.
Если кончена моя Россия – я умираю.
Февраль 1918
Нет
Она не погибнет, – знайте!
Она не погибнет, Россия.
Они всколосятся, – верьте!
Поля ее золотые.
И мы не погибнем, – верьте!
Но что нам наше спасенье:
Россия спасется, – знайте!
И близко ее воскресенье.
Февраль 1918
Шел…
Белому и Блоку
1
По торцам оледенелым,
В майский утренний мороз,
Шел, блестя хитоном белым,
Опечаленный Христос.
Он смотрел вдоль улиц длинных,
В стекла запертых дверей.
Он искал своих невинных
Потерявшихся детей.
Все – потерянные дети, -
Гневом Отчим дышат дни, -
Но вот эти, но вот эти,
Эти двое – где они?
Кто сирот похитил малых,
Кто их держит взаперти?
Я их знаю, Ты мне дал их,
Если отнял – возврати…
Покрывало в ветре билось,
Божьи волосы крутя…
Не хочу, чтоб заблудилось
Неразумное дитя…
В покрывале ветер свищет,
Гонит с севера мороз…
Никогда их не отыщет,
Двух потерянных – Христос.
Май 1918, СПб
А. Блоку
Дитя, потерянное всеми…
Всё это было, кажется, в последний,
В последний вечер, в вешний час…
И плакала безумная в передней,
О чем-то умоляя нас.
Потом сидели мы под лампой блеклой,
Что золотила тонкий дым,
А поздние распахнутые стекла
Отсвечивали голубым.
Ты, выйдя, задержался у решетки,
Я говорил с тобою из окна.
И ветви юные чертились четко
На небе – зеленей вина.
Прямая улица была пустынна,
И ты ушел – в нее, туда…
. . . . . . . . . . . . . . . .
Я не прощу. Душа твоя невинна.
Я не прощу ей – никогда.
Апрель 1918, СПб
Есть речи
У каждого свои волшебные слова.
Они как будто ничего не значат,
Но вспомнятся, скользнут, мелькнут едва, -
И сердце засмеется и заплачет.
Я повторять их не люблю; я берегу
Их от себя, нарочно забывая.
Они мне встретятся на новом берегу:
Они написаны на двери Рая.
Июнь 1918, СПб
"Я больше не могу тебя оставить…"
Д. С. Мережковскому
Я больше не могу тебя оставить.
Тебе я послан волей не моей:
Твоей души, чтоб душу жечь и плавить,
Чтобы отдать мое дыханье – ей.
И связанный и радостный, свободно
Пойду с тобой наверх по ступеням,
Так я хочу – и так Ему угодно:
Здесь неразлучные – мы неразлучны там.
1918
Сергей Есенин
(1895–1925)
Стихи
"Вот уж вечер. Роса…"
Вот уж вечер. Роса
Блестит на крапиве.
Я стою у дороги,
Прислонившись к иве.От луны свет большой
Прямо на нашу крышу.
Где-то песнь соловья
Вдалеке я слышу.Хорошо и тепло,
Как зимой у печки.
И березы стоят,
Как большие свечки.И вдали за рекой,
Видно, за опушкой,
Сонный сторож стучит
Мертвой колотушкой.
1910
"Там, где капустные грядки…"
Там, где капустные грядки
Красной водой поливает восход,
Клененочек маленький матке
Зеленое вымя сосет.
1910
"Дымом половодье…"
Дымом половодье
Зализало ил.
Желтые поводья
Месяц уронил.Еду на баркасе,
Тычусь в берега.
Церквами у прясел
Рыжие стога.Заунывным карком
В тишину болот
Черная глухарка
К всенощной зовет.Роща синим мраком
Кроет голытьбу…
Помолюсь украдкой
За твою судьбу.
1910
"Сыплет черемуха снегом…"
Сыплет черемуха снегом,
Зелень в цвету и росе.
В поле, склоняясь к побегам,
Ходят грачи в полосе.Никнут шелковые травы,
Пахнет смолистой сосной.
Ой вы, луга и дубравы, -
Я одурманен весной.Радугой тайные вести
Светятся в душу мою.
Думаю я о невесте,
Только о ней лишь пою.Сыпь ты, черемуха, снегом,
Пойте вы, птахи, в лесу.
По полю зыбистым бегом
Пеной я цвет разнесу.
1910
Калики
Проходили калики деревнями,
Выпивали под окнами квасу,
У церквей пред затворами древними
Поклонялись пречистому Спасу.Пробиралися странники по полю,
Пели стих о сладчайшем Исусе.
Мимо клячи с поклажею топали,
Подпевали горластые гуси.Ковыляли убогие по стаду,
Говорили страдальные речи:
"Все единому служим мы Господу,
Возлагая вериги на плечи".Вынимали калики поспешливо
Для коров сбереженные крохи.
И кричали пастушки насмешливо:
"Девки, в пляску! Идут скоморохи!"
1910
"Хороша была Танюша, краше не было в селе…"
Хороша была Танюша, краше не было в селе,
Красной рюшкою по белу сарафан на подоле.
У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.
Месяц в облачном тумане водит с тучами игру.Вышел парень, поклонился кучерявой головой:
"Ты прощай ли, моя радость, я женюся на другой".
Побледнела, словно саван, схолодела, как роса.
Душегубкою-змеею развилась ее коса."Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу,
Я пришла тебе сказаться: за другого выхожу".
Не заутренние звоны, а венчальный переклик,
Скачет свадьба на телегах, верховые прячут лик.Не кукушки загрустили – плачет Танина родня,
На виске у Тани рана от лихого кистеня.
Алым венчиком кровинки запеклися на челе, -
Хороша была Танюша, краше не было в селе.
1911
"Задымился вечер, дремлет кот на брусе…"
Задымился вечер, дремлет кот на брусе,
Кто-то помолился: "Господи Исусе".Полыхают зори, курятся туманы,
Над резным окошком занавес багряный.Вьются паутины с золотой повети.
Где-то мышь скребется в затворенной клети…У лесной поляны – в свяслах копны хлеба,
Ели, словно копья, уперлися в небо.Закадили дымом под росою рощи…
В сердце почивают тишина и мощи.
1912
Далекая веселая песня
Далеко-далеко от меня
Кто-то весело песню поет.
И хотел бы провторить ей я,
Да разбитая грудь не дает.Тщетно рвется душа до нее,
Ищет звуков подобных в груди,
Потому что вся сила моя
Истощилась еще впереди.Слишком рано я начал летать
За мечтой идеала земли,
Рано начал на счастье роптать,
Разбираясь в прожитой дали.Рано пылкой душою своей
Я искал себе мрачного дня
И теперь не могу вторить ей,
Потому что нет сил у меня.
1912
"Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха…"
Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.
Выходи встречать к околице, красотка, жениха.Васильками сердце светится, горит в нем бирюза.
Я играю на тальяночке про синие глаза.То не зори в струях озера свой выткали узор,
Твой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.
Пусть послушает красавица прибаски жениха.
1912
Исповедь самоубийцы
Простись со мною, мать моя,
Я умираю, гибну я!
Больную скорбь в груди храня,
Ты не оплакивай меня.Не мог я жить среди людей,
Холодный яд в душе моей.
И то, чем жил и что любил,
Я сам безумно отравил.Своею гордою душой
Прошел я счастье стороной.
Я видел пролитую кровь
И проклял веру и любовь.Я выпил кубок свой до дна,
Душа отравою полна.
И вот я гасну в тишине,
Но пред кончиной легче мне.Я стер с чела печать земли,
Я выше трепетных в пыли.
И пусть живут рабы страстей -
Противна страсть душе моей.Безумный мир, кошмарный сон,
А жизнь есть песня похорон.
И вот я кончил жизнь мою,
Последний гимн себе пою.А ты с тревогою больной
Не плачь напрасно
Надо мной.
1912–1913
Береза
Белая береза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой.И стоит береза
В сонной тишине,
И горят снежинки
В золотом огне.А заря, лениво
Обходя кругом,
обсыпает ветки
Новым серебром.
<1913>
"Зашумели над затоном тростники…"
Зашумели над затоном тростники.
Плачет девушка-царевна у реки.Погадала красна девица в семик.
Расплела волна венок из повилик.Ах, не выйти в жены девушке весной,
Запугал ее приметами лесной.На березке пообъедена кора, -
Выживают мыши девушку с двора.Бьются кони, грозно машут головой, -
Ой, не любит черны косы домовой.Запах ладана от рощи ели льют,
Звонки ветры панихидную поют.Ходит девушка по бережку грустна,
Ткет ей саван нежнопенная волна.
1914
"Край любимый! Сердцу снятся…"
Край любимый! Сердцу снятся
Скирды солнца в водах лонных.
Я хотел бы затеряться
В зеленях твоих стозвонных.По меже, на переметке,
Резеда и риза кашки.
И вызванивают в четки
Ивы – кроткие монашки.Курит облаком болото,
Гарь в небесном коромысле.
С тихой тайной для кого-то
Затаил я в сердце мысли.Всё встречаю, всё приемлю,
Рад и счастлив душу вынуть.
Я пришел на эту землю,
Чтоб скорей ее покинуть.
1914
"Шел Господь пытать людей в любови…"
Шел Господь пытать людей в любови,
Выходил он нищим на кулижку.
Старый дед на пне сухом в дуброве
Жамкал деснами зачерствелую пышку.Увидал дед нищего дорогой,
На тропинке, с клюшкою железной
И подумал: "Вишь, какой убогой, -
Знать, от голода качается, болезный".Подошел Господь, скрывая скорбь и муку:
Видно, мол, сердца их не разбудишь…
И сказал старик, протягивая руку:
"На, пожуй… маленько крепче будешь".
1914
В хате
Пахнет рыхлыми драченами;
У порога в дежке квас,
Над печурками точеными
Тараканы лезут в паз.Вьется сажа над заслонкою,
В печке нитки попелиц,
А на лавке за солонкою -
Шелуха сырых яиц.Мать с ухватами не сладится,
Нагибается низко́,
Старый кот к махотке крадется
На парное молоко.Квохчут куры беспокойные
Над оглоблями сохи,
На дворе обедню стройную
Запевают петухи.А в окне на сени скатые,
От пугливой шумоты,
Из углов щенки кудлатые
Заползают в хомуты.
1914
С добрым утром!
Задремали звезды золотые,
Задрожало зеркало затона,
Брезжит свет на заводи речные
И румянит сетку небосклона.Улыбнулись сонные березки,
Растрепали шелковые косы.
Шелестят зеленые сережки,
И горят серебряные росы.У плетня заросшая крапива
Обрядилась ярким перламутром
И, качаясь, шепчет шаловливо:
"С добрым утром!"
<1914>
"Гой ты, Русь, моя родная…"
Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты – в ризах образа…
Не видать конца и края -
Только синь сосет глаза.Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя.Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.Если крикнет рать святая:
"Кинь ты Русь, живи в раю!"
Я скажу: "Не надо рая,
Дайте родину мою".
1914
"Сторона ль моя, сторонка…"
Сторона ль моя, сторонка,
Горевая полоса.
Только лес, да посолонка,
Да заречная коса…Чахнет старая церквушка,
В облака закинув крест.
И забольная кукушка
Не летит с печальных мест.По тебе ль, моей сторонке,
В половодье каждый год
С подожочка и котомки
Богомольный льется пот.Лица пыльны, загорелы,
Веко выглодала даль,
И впилась в худое тело
Спаса кроткого печаль.
1914
"Край ты мой заброшенный…"
Край ты мой заброшенный,
Край ты мой, пустырь,
Сенокос некошеный,
Лес да монастырь.Избы забоченились,
А и всех-то пять.
Крыши их запенились
В заревую гать.Под соломой-ризою
Выструги стропил,
Ветер плесень сизую
Солнцем окропил.В окна бьют без промаха
Вороны крылом,
Как метель, черемуха
Машет рукавом.Уж не сказ ли в прутнике
Жисть твоя и быль,
Что под вечер путнику
Нашептал ковыль?
1914
"Заглушила засуха засевки…"
Заглушила засуха засевки,
Сохнет рожь, и не всходят овсы.
На молебен с хоругвями девки
Потащились в комлях полосы.Собрались прихожане у чащи,
Лихоманную грусть затая.
Загузынил дьячишко лядащий:
"Спаси, Господи, люди твоя".Открывались небесные двери,
Дьякон бавкнул из кряжистых сил:
"Еще молимся, братья, о вере,
Чтобы Бог нам поля оросил".Заливались веселые птахи,
Крапал брызгами поп из горстей,
Стрекотуньи-сороки, как свахи,
Накликали дождливых гостей.Зыбко пенились зори за рощей,
Как холстины ползли облака,
И туманно по быльнице тощей
Меж кустов ворковала река.Скинув шапки, молясь и вздыхая,
Говорили промеж мужики:
"Колосилась-то ярь неплохая,
Да сгубили сухие деньки".На коне – черной тучице в санках -
Билось пламя-шлея… синь и дрожь.
И кричали парнишки в еланках:
"Дождик, дождик, полей нашу рожь!"
1914
"Топи да болота…"
Топи да болота,
Синий плат небес.
Хвойной позолотой
Вззвенивает лес.Тенькает синица
Меж лесных кудрей,
Темным елям снится
Гомон косарей.По лугу со скрипом
Тянется обоз -
Суховатой липой
Пахнет от колес.Слухают ракиты
Посвист ветряной…
Край ты мой забытый,
Край ты мой родной.
1914
Пороша
Еду. Тихо. Слышны звоны
Под копытом на снегу.
Только серые вороны
Расшумелись на лугу.Заколдован невидимкой,
Дремлет лес под сказку сна.
Словно белою косынкой
Повязалася сосна.Понагнулась, как старушка,
Оперлася на клюку,
А под самою макушкой
Долбит дятел на суку.Скачет конь, простору много.
Валит снег и стелет шаль.
Бесконечная дорога
Убегает лентой вдаль.
<1914>