- Что ж, всё равно полюбопытствуйте… Итак, Леонид Степанович, вернёмся, как говорится, к нашим баранам. - Замятин задумался и опять повернулся к девушке. - Вы на первом курсе учитесь? Про Святой Грааль приходилось слышать? Я тут начал говорить, что перед нами на столе находится котёл, с которого началась легенда о Святом Граале, легенда о христианской святыне, породившая целое направление в средневековой культуре… Но известно ли вам, уважаемая, что до определённого времени никакого Грааля не существовало и никто о нём даже не упоминал? Поначалу сочинители занимались написанием невнятных рыцарских рассказов, где ни стержня не было, ни духовности. Лишь ближе к 1180 году в мире окончательно сформировался рыцарский эпос. Кретьен де Труа впервые написал о Граале и о Персевале - его искателе. До знаменитого кретьеновского "Conte del Graal" нигде вообще не говорилось ни о какой священной чаше. А чуть позже появилось очередное французское сказание - "Иосиф Аримафейский", и вот тут чаша приобрела более конкретный облик. Это был грандиозный замысел! Величайшая поэма о Граале: первая часть должна была поведать о происхождении чаши, во второй сведения о Граале сплетались с похождениями Артура и Мерлина, а в третьей предполагалось начинать поиски священной чаши… Впрочем, поэма та и не была завершена. А потом, как вам известно, на литературную сцену вышел Вольфрам фон Эшенбах, появился его многострадальный Парцифаль. И пошло-поехало: Лоэнгрин, Титурель… Кажется, только самый ленивый не отправлялся на поиски Грааля. Дошло до того, что даже в гитлеровской Германии велись официальные поиски Святого Грааля. Но в Германии это стало возможным лишь потому, что сам Гиммлер, руководитель СС, прилагал необычайные усилия к возрождению средневековых традиций. Сама организация СС была устроена на манер рыцарского ордена. Гиммлер и Гитлер очень любили всякие рыцарские шествия. Почти ни одного праздника у них не обходилось без парада тевтонских рыцарей: доспехи, шлемы, щиты с крестами, копья, флаги. А это означает, что культовой стороне нацисты придавали огромное значение. Факельные шествия и всё такое. И к поискам Святого Грааля Гиммлер относился очень ответственно.
- Но ведь поиски ни к чему не привели, Николай Яковлевич.
- Они ничего не дали, - весело согласился Замятин, - потому что Гиммлер искал не то, что следовало искать. С Граалем у них вышла промашка, однако прошу заметить, молодые люди, что прочие оккультные "опыты" Третьего Рейха дали немало результатов.
- Простите, Николай Яковлевич, - Гуревич понизил голос, - я недавно работал в архиве Спецуправления, и там в одной комнате со мной находился человек, который просматривал бумаги из Особого архива. - Леонид ещё понизил голос и оглянулся на дверь комнаты. - Когда тот человек вышел ненадолго, мне удалось заглянуть в его бумаги. Там шла речь о тайных обществах Третьего Рейха. Представляете? Всего несколько дней назад я держал в руках эти документы, а теперь вот вы завели разговор об оккультизме нацистской Германии. Как странно…
Гуревич поёжился, почувствовав внезапный озноб, и обеспокоенно посмотрел на Иру. Она заворожённо глядела на профессора.
- Николай Яковлевич, в тех бумагах упоминалось название "Аненэрбе". Вам доводилось слышать об этой организации? - спросил Гуревич.
- О "Наследии Предков"? Да, приходилось, - спокойно ответил Замятин. Теперь весёлость покинула его. - А почему вы спрашиваете?
- Там были какие-то заклинания. Как я понял, говорилось там не о древних текстах, а об оккультных церемониях именно гитлеровской Германии. Каким-то боком это было связано с Граалем и Круглым Столом Артура.
- Я же вам только что сказал, что Гиммлер всерьёз разрабатывал теорию магической силы Грааля. Никто не понимал, насколько серьёзными были устремления рейхсфюрера СС. Ему, конечно поддакивали, но больше из желания угодить. То есть я, конечно, знаю имена настоящих его сподвижников в этой области и даже более чем сподвижников. Были и такие, которые верили в магию куда больше самого Гиммлера. Взять хотя бы знаменитого Карла Рейтера, возглавлявшего одно из подразделений "Аненэрбе". В секретную организацию "Наследие Предков" входило около пятидесяти научно-исследовательских институтов. Граалем занимался Отдел Реконструкций, которым и руководил упомянутый мной штандартенфюрер Рейтер.
- Как странно. Научно-исследовательский институт ищет Грааль… Почему этой несуществующей чаше придавалось такое большое значение? Неужели немецкие учёные не владели достаточно полной информацией об эволюции этого литературного и религиозного образа?
- Видите ли, Гиммлер был не совсем здоровым человеком, ну, в смысле психики. До него дошло кое-что из того, что не положено знать обыкновенным людям, в результате чего у него в голове слегка помутилось и он возомнил, что имеет право на создание своего тайного Ордена. Этим орденом он сделал СС - настоящий рыцарский орден со своими ритуалами, уставом, и всем-всем, что угодно душе психически ненормального человека. Более того, Гиммлер основал для своего ордена центр, где собирались главные лица СС. Кстати, да будет вам известно, что СС никогда не была государственной организацией. Это был настоящий Орден. Его центр, так сказать, сердце СС находилось в старинном замке Вевельсбург. Там Гиммлер устроил нечто вроде Круглого Стола короля Артура. Для заседаний двенадцати высших чинов СС был оборудован специальный зал, сделаны ниши для урн, куда должны были ставиться урны с прахом выбывших "главных рыцарей", стоял большой круглый стол. Там проводились специальные ритуалы, читались молитвы… Словом, Гиммлер играл в рыцарей с размахом. Так если рейхсфюрер СС столь серьёзно увлекался идеей Круглого Стола, разве мог он устоять перед искушением найти ритуальную чашу или какую-нибудь церковную дарохранительницу, воспетую в стольких романах и якобы обладающую необычными свойствами?
- Николай Яковлевич, но ведь не на пустом же месте всё это возникло, - робко вступила в разговор Ира. - Что-то обязательно стоит за всеми этими легендами. Может, какой-нибудь ритуальный кельтский котёл, где варили дурман-траву?
- Да вот он, тот самый котелок! - воскликнул Замятин и постучал ладонью по рельефному боку стоявшего на столе котла. - Это именно тот котёл, который был украден из Дома Круглого Стола и на поиски которого отправились лучшие воины Артура… Вообще-то котлов было много. Но дело не в каком-то конкретном котле и даже не в котле вообще. Котёл считался священным по той причине, что из него поили во время главных праздников, особенно во время Самайна, специальными галлюциногенными отварами. И тут, Ирина, вы на сто процентов правы, говоря о дурман-траве. Самайн был праздником, когда встречался мир живых, то есть плотный мир, с миром теней, тонким и невидимым. И в этот день можно было узнать то, что в остальное время было закрыто для простого смертного. Можно было получить откровения, величайшие знания. А когда котёл исчез, люди бросились искать его, считая, что именно эта посудина является носителем истины. Народ предпочитает верить не в Бога, а в вещи, приписывая им божественную силу. Потому-то и начались поиски священного котелка. Затем стали появляться один за другим всевозможные рассказы о похождениях рыцарей. А потом эти истории смешались с историями о поисках откровения, за которым многие мужчины в древности отправлялись в глухие леса и пещеры, превращаясь в отшельников. Всегда одно накладывается на другое, в результате чего рождается химера… Грааль - всего лишь символ. Символ величайшего знания. Символ постижения истины. Где-то Грааль назван чашей, где-то - камнем. Алхимики искали философский камень, это - тот же Грааль, prima materia. Алхимики пытались нащупать некую одушевлённую материальность, то есть знания, живущие вне человека, знания космические, божественные - называйте это как угодно. А в книгах примитивные переписчики начертали просто - "философский камень". Но Грааль - не камень и не чаша. Это олицетворение истины. Все мы стремимся к ней: одни открыто, другие неосознанно. Вспомните, как в мифическом замке Грааля попавшие туда рыцари всегда были окружены изобилием: Грааль давал им всё, что они желали есть и пить, сосуды на столе вновь и вновь наполнялись, но никто не видел источника этого чуда. Никто никогда не видит самого Грааля, потому что его невозможно увидеть. Грааль - символ самой природы знаний, способной одарить нас любыми благами. Это символ Бога. Познаешь божественную суть бытия - найдёшь Грааль.
Гуревич молча посмотрел на профессора и протянул руку Ире. Девушка сжала её и прильнула к молодому человеку всем телом. Казалось, их обоих охватило оцепенение.
- Друзья мои, что с вами? - спросил Замятин.
- Мне почему-то вдруг стало грустно, - призналась Ира. - Вот тут, в груди, всё свернулось, похолодело.
- Вот это зря. Холод - плохой знак.
- Не пугайте, Николай Яковлевич, - печально проговорила девушка.
- Что вы, милая! Я не из тех, кто любит пугать. Я проповедую только счастье, потому что в жизни нет ничего, кроме счастья. Надо лишь уметь понять это.
- Что вы такое говорите, Николай Яковлевич! - Гуревич возмущённо взмахнул рукой и нахмурился. - Какое счастье вы видите вокруг? Мы, люди увлечённые, ещё можем спрятаться от окружающего мира в своём любимом деле, но остальные-то как? Они ведь остаются лицом к лицу со всей мерзостью, которая окружает нас. Вы бы ещё сказали, что мир вполне гармоничен.
- Мир действительно гармоничен, Леонид Степанович. Он не может не быть гармоничным.
- А война?
- Это одно из качеств нашей жизни. Можно и без войны, но тогда будут катаклизмы, иные всевозможные катастрофы в результате человеческой деятельности. Видите ли, боль - это одна из составных частей нашего бытия. Я не говорю о том, что к ней надо стремиться, но понимать её природу просто необходимо. Горький вкус перца ничуть не хуже сладкого вкуса сахара. Но каждому есть своё место. Нужен холод, нужно и тепло. Это разные качества нашей жизни. В этом и заключается гармония. Человеку нужно лишь научиться пользоваться этими качествами. А вот этого-то люди и не умеют. Люди хотят испытать определённый вкус жизни, но не умеют сделать правильный шаг, ведут себя неверно, поэтому творят чёрт знает что.
Гуревич недоумённо смотрел на Замятина. Лицо профессора сделалось другим, незнакомым. Перед Леонидом стоял человек с низко опущенными надбровными дугами, огромным лбом, нависшим мясистым носом. На коже пропечатывались вытатуированные узоры. А воздух вокруг головы профессора густился каким-то сизым облаком. Гуревич вздрогнул, и видение пропало. Возле него был прежний Николай Яковлевич, но без улыбки на лице.
- Николай Яковлевич, - Гуревич испуганно коснулся руки профессора, - вам нехорошо?
- Всё в порядке. - Замятин опять улыбнулся.
- А мне, знаете, такое померещилось…
Леонид замолчал и перевёл взгляд на Иру. Девушка продолжала молча смотреть на Замятина. Казалось, она тоже видела что-то невероятное. В её глазах дрожали слёзы.
- Всё в порядке, господин де Бриен, - тихо проговорил Замятин, продолжая задумчиво улыбаться.
- Простите, Николай Яковлевич, я не расслышал, что вы сказали? - спросил Леонид.
- О чём вам говорит имя Жак де Бриен?
- Жак де Бриен? Пожалуй, не встречал этого имени.
- Встречали, мой друг, встречали… Просто вы запамятовали. Такое случается, - улыбка Замятина сделалась почти радостной.
- Почему вы так уверены, Николай Яковлевич? - растерялся Гуревич и опять взглянул на девушку. - Почему я должен знать это имя? Он оставил какие-то труды, с которыми я непременно должен был познакомиться?
- Он оставил труды, - согласился профессор.
- Вы хотите сказать, что я их читал, но забыл его имя? Это вряд ли…
- Дорогой Леонид Степанович, неужели вы… - Замятин дружески обнял своего ученика, - неужели вы совсем ничего не понимаете? Вы же верите мне, верно?
- Верю стопроцентно.
- Тогда поверьте, что вы знаете это имя.
- Знаю, но не помню? Такого просто не может быть, - засмеялся Леонид.
- Не помните, потому что вы не помните всю ту жизнь.
- Какую жизнь?
- Вашу жизнь в те времена…
- Не понимаю, о чём вы говорите, Николай Яковлевич.
- О реинкарнации… Вы жили в ту эпоху. И не надо таращиться на меня. Вы же только что сказали, что верите мне.
- Верить-то я верю, но реинкарнация… Это уж чересчур… Переселение душ?
- Ещё раз спрашиваю вас: вы мне верите?
- Да, Николай Яковлевич.
- Стало быть, вы должны согласиться с моим утверждением, что реинкарнация существует, верно? В таком случае поверьте и в то, что труды Жака де Бриена написали вы.
- Что? - Гуревич никак не мог понять, насколько серьёзен был в ту минуту профессор.
- Это означает, что когда-то вы были де Бриеном. Вот вам мой ответ.
- Как так?
- Я только что увидел это… Поверьте, Жак был талантливым поэтом. С ним не мог сравниться никто в области сочинительства…
- В области сочинительства? - Гуревич поморщился. - Николай Яковлевич, это звучит как-то пошловато.
- Вы позволяете себе принижать значение чужого труда. Сочинители - великие люди. Они порой умеют открывать то, чего не видят сильно подкованные учёные мужи… Вам выпал шанс сравнить одно с другим… Впрочем, вижу, что вас это не увлекает. Ладно… Оставайтесь и целуйтесь на здоровье.
- Николай Яковлевич…
- Да что вы в самом деле! - воскликнул профессор. - Уж если я способен видеть прошлое, то в настоящем как-нибудь тоже смыслю кое-что. - Замятин повернулся в девушке. - Я на вас очень рассчитываю.
- В каком смысле?
- В смысле возложенных на вас задач. - Профессор подмигнул Ирине.
Она вежливо улыбнулась, но в глазах её застыло недоумение.
- Николай Яковлевич, - пролепетала она.
- Пока всё хорошо, милочка. Следуйте зову сердца. Вслушивайтесь в себя… Кому-то передаются деревянные амулеты Артура, а кто-то наследует душу. Что лучше?
Она растерянно перевела взгляд на Леонида.
- Вы поймёте меня чуть позже, голубушка, - легонько потрепал её по плечу профессор и направился к двери. - А котёл этот чудесен, просто великолепен! И вы оба постарайтесь приглядеться к нему, дорогие мои. Для каждого из вас это очень важно!
* * *
Придя домой, Николай Яковлевич сбросил башмаки, снял плащ и нащупал мягкие тапочки. В квартире уже царили сумерки. Профессор снял плащ и нащупал ногами мятые тапочки. Ноздри привычно втянули запах пыли, витавший вокруг стеллажей, плотно забитых книгами. Книги поднимались от пола до самого потолка, некоторые тускло поблёскивали золотыми тиснениями, потрёпанные годами тряпичные корешки, виднелись и гордые кожаные переплёты массивных старинных изданий, и новенькие книжечки в лаковых обёртках, ощущавшие себя явно не на своём месте среди изданий, прошедших испытание временем.
Миновав длинный коридор, Замятин очутился в своём кабинете, тоже сплошь заставленном книгами. Возле окна стоял массивный письменный стол, переживший, похоже, не одно столетие. Между кипами лежавших на столе бумаг стояла фотография античной женской головки, вырезанной из мрамора. Профессор присел на придвинутое к столу кресло, на подлокотнике которого висел синий стёганый халат, и посмотрел на фотографию.
- Сегодня хороший день, Лидия, - проговорил он, обращаясь к безучастному женскому лику. - Я видел котёл Мерддина. Знаю, тебе не понять моей радости. Ты и в прошлом не понимала, кто я такой. Мы жили вместе, я даже любил тебя… Скольких женщин я обнимал, скольким говорил нежные слова, однако лишь ты осталась в моей душе. Я не вспоминаю даже про Эльфию, хотя мы были сильно привязаны друг к другу. Настолько сильно, что я почувствовал её присутствие, когда она была уже мёртвой… в теле Энотеи-Певицы… И всё же я не вспоминаю её. Мои мысли возвращаются лишь к тебе. Ты сыграла свою небольшую роль в моей непростой игре… Сейчас ты живёшь недалеко от меня, но даже не догадываешься о твоём прошлом. Ты молода, ещё совсем девочка… Как знать, пересекутся ли наши пути вновь? Я мог бы пойти к тебе, но… Зачем? Если всё сложится, как я задумал, то вскоре мне удастся достигнуть поставленной цели. Если только моя дочь не спутает карты. И если Ирина сумеет порвать путы времени… Да, сначала нужно разобраться с Ириной. Рисунок её жизней имеет важнейшее значение для составления узора…
Профессор нежно коснулся фотографии.
- Да, я уже близок к цели… Может, лет через десять я сложу окончательный магический узор и мне откроется Истина…
Он улыбнулся.
- Я, Амрит, известный как Нарушитель, переиграл на сегодняшний день всех… Почти переиграл…
Он поднялся и твёрдым шагом направился на кухню, чтобы приготовить чай. В коробке, где хранилась заварка, ничего не оказалось. Несколько лет назад умерла жена Замятина, и дочка Наташа росла в основном под присмотром тётки, часто гостила у неё, иногда пропадая там недели по две. Вот и теперь Наташи не было дома. Впрочем, на неё, десятилетнюю девчушку, Замятин не рассчитывал в хозяйстве. Раз в неделю к нему приходила домработница, прибирала немного, стирала и гладила бельё, варила здоровенную кастрюлю борща, закупала хлеб с сыром. А Наташа привозила от тётки пакеты с конфетами и печеньем к чаю, и поглощала все сладости сама.
Николай Яковлевич заглянул в заварной чайник: там ещё оставалось немного тёмной жидкости.
- Ну и славно. Много ли нужно старику?
Он застыл на несколько секунд, провалившись в свои мысли.
- Много ли нужно? - повторил он. - Прежде всего развязать узел событий. Очень уж они помешали мне своими любовными делами, просто с ума посходили… Эх, Ира, глупышка… Ведала бы ты о своём прошлом… Какие могучие фигуры стояли рядом с тобой! Артур, Мерддин, Ван Хель, а ты… Ты всё только портила мне. Я ошибся, сделав ставку на тебя… Или же Коллегия что-то сделала, дабы те далёкие коридоры событий не выстроились нужным рисунком… Но я одолею всех! Я буду первым из Коллегии, кто добьётся права дойти до высшего знания! Я буду первым. Возможно, я буду единственным…
Лезвие разлуки. Май 471 года
Маэль выслеживал Мордреда всю зиму, но так и не сумел подобраться к вожаку Волчьей Стаи. Артур тоже гонялся за Мордредом, но тот умело скрывался, хотя мало кто в Уэльсе решался предоставить кров личному врагу Человека-Медведя - за оказанную Мордреду помощь Артур обещал сжечь не только дом укрывателя, но и всю деревню.
Маэль горел желанием найти Мордреда. О краже священного котла он услышал вскоре после Самайна - весть об этом разнеслась по всей стране. Священный котёл и труп Мордреда - вот была цель Маэля. Юноша жаждал вернуться к Артуру, но хотел искупить свою вину.
"Будет ли достаточно этого? Как взглянут на меня боги? Что скажут? - размышлял вечерами Маэль. - Может, этого будет мало? Уничтожить врага… Смогу ли искупить этим моё предательство?"