* * *
Шумное застолье быстро утомило Ван Хеля. Рыцари успели сильно опьянеть, некоторые спали, уткнувшись головой в блюдо, другие вытянулись на скамьях, покрытых коврами и подушками, кое-кто продолжал лениво, без аппетита, пережёвывать мясо, остальные перебрасывались пустыми фразами, вовсе не слушая друг друга и скучающе смотрели на плясавших в центре зала шутов, приехавших в замок графа дней пять назад. Ван Хель вышел из-за стола и спросил у прислужника, где могли находиться покои женщин, занимавшихся вышивкой.
- Ступайте вниз по лестнице, господин. Внизу пойдите по коридору до конца. Там минуете охотничий зал, а после него снова будет коридор. Вот где-то в тех краях и должны быть комнаты мастериц…
Изабеллу он увидел в охотничьем зале. Она в задумчивости стояла перед огромной головой лося, висевшей на стене, и, похоже, была зачарована размахом его невероятно больших ветвистых рогов. Она была в мягкой голубой рубахе до пола, поверх которой была надета тёмно-синяя далматика; небольшое лёгкое покрывало одного цвета с далматикой окутывало её голову и ниспадало на плечи.
- Изабелла, - негромко позвал Хель, - любовь моя!
Девушка медленно обернулась. Несколько мгновений она вглядывалась в сумрак зала, затем лицо её озарилось счастьем.
- Милый Ванхель! Неужели это вы? Сердце моё, душа моя! - Она бросилась к нему и прильнула головой к его груди.
- Изабелла, дорогая, как вы?
- Совсем извелась. Я уже думала, что никогда не увижу вас.
- Прошло не так много времени.
- Для меня это была целая вечность!
- Поверьте, вечность сильно отличается от семи дней нашей разлуки.
- Я боялась… Боялась, что вы не приедете сюда… не сможете… Эта мысль пугала меня пуще смерти.
- Смерти нет, любовь моя…
- Её не будет, если только мы заслужим жизнь вечную нашей праведной жизнью, - поправила его Изабелла.
- Смерти нет, - повторил Хель, гладя девушку по голове, - есть только безумно сильный страх перед ней… Но не будем спорить об этом, - поспешил сказать он, увидев, что Изабелла шевельнула красивыми губами, чтобы возразить ему. - Как вам тут живётся? Хорошо ли вас устроили?
- Очень уютно. Разве что здесь гораздо скучнее, чем в городе. И стены эти каменные нагоняют тоску… Зато скоро будет рыцарский турнир! Все здешние уверяют, что ради такого блестящего праздника можно провести в ожидании хоть целый год!.. Ванхель, пойдёмте, я покажу вам мою скромную обитель.
Она потянула его за собой, радуясь его присутствию, как малый ребёнок любимой игрушке.
- Сюда. - Она завела его в небольшую комнату, стены которой были сплошь увешаны шкурами зверей. В стене напротив двери располагался камин, в нём пылал огонь. Справа от входа громоздилась мощная дубовая кровать, накрытая пуховым одеялом и пледом из сшитых звериных шкур. Возле кровати примостилась тумбочка со всевозможными баночками и флаконами, без которых немыслим женский туалет. Прямо за тумбочкой возвышался деревянный шкаф. Посреди комнаты стояла большая деревянная рама с натянутым на ней полотном.
- Здесь вы занимаетесь вышиванием? - спросил Хель.
- Пока ещё только обживаюсь, ведь я приехала всего позавчера вечером. Но для работы всё уже готово. Если захочу, могу вообще не выходить отсюда. Мне будут приносить сюда кушанье.
Он обошёл комнатку по периметру и остановился перед тумбочкой. Его взгляд задержался на раскрытом резном ларце.
- Изабелла, что это? - Хель подцепил пальцем кожаный шнурок, на котором была подвешена крохотная деревянная куколка: обнажённая женская фигурка с поднятыми и сложенными над головой руками. - Откуда это у вас?
- Матушка передала мне перед своей смертью, - пояснила девушка. - Она сказала мне по секрету, что эта деревянная фигурка очень необычна.
- Что ещё сказала она?
- Что это амулет и что давным-давно он принадлежал какому-то очень знатному человеку. - Изабелла неуверенно пожала плечами. - Только я не знаю, кому именно.
- Как же он попал к вашей родительнице?
- От её матушки, а та получила его от своей… Это родовой амулет. Только теперь такую вещицу нельзя носить на теле, потому что она языческая. Но мне было велено хранить её и никогда не расставаться с этим амулетом, хоть он и пришёл из варварских времён.
- Так вы, моя милая Изабелла, оказывается, происходите…
- От кого? - жадно спросила она.
- Вы слышали о знаменитом короле Артуре?
- Сейчас бродячие артисты всюду поют о нём песни.
- Так вот знайте: этот амулет принадлежал ему.
- Не может быть!
- Поверьте мне. - Хель вытянул перед собой руку, и деревянная фигурка легонько закачалась, повиснув на шнурке.
- Откуда вы знаете?
- Я много чего знаю… Вы когда-нибудь внимательно разглядывали эту вещицу?
- Нет.
- Тогда посмотрите. У неё снизу, на кончике ноги есть маленькая выбоина. Это след от ударившей стрелы.
Девушка рывком поднесла амулет к глазам.
- Верно, вот вмятина… Откуда же вы знаете об этом? Надо очень хорошо вглядеться, чтобы увидеть это повреждение, а вы сразу углядели…
- Эта фигурка сделала из дерева, которое древние валлийцы называли каменным деревом. Его долго вымачивали, затем долго коптили над огнём, снова выдерживали в специальном растворе, и оно становилось крепким, как камень. Обычное дерево от удара стрелы разлетелось бы вдребезги.
- Вы видели этот амулет раньше? - догадалась Изабелла и тут же отрицательно покачала головой. - Нет, исключено. Мама не показывала эту вещь посторонним. И я тоже… Откуда же вы знаете?
- Есть очень осведомлённые люди. Также есть древние хроники, описывающие самые разные события.
- Вы слышали про этот амулет! - поняла девушка. - Слышали про этот случай со стрелой! Я верно угадала?
Он улыбнулся и кивнул.
- Значит, поэмы про короля Артура - не измышления? - спросила она. - Все эти баллады рассказывают правду?
- Песни и баллады нагло лгут, дорогая.
- Песни врут, но король Артур не выдуман, раз вы знаете про эту вещицу. - Изабелла поднесла к лицу деревянную фигурку. - А Мордред и прекрасная Гвиневера? Они были?
- Да, все они были: Артур, Мордред и Маэль, выведенный в нынешних французских стихах под именем Ланселот. И между этими мужчинами пропастью пролегла вражда из-за любви к Гвиневере…
Гвиневера. Сентябрь 470 года
Вечерело. Высокий седовласый человек в серой тунике из грубой шерсти опирался на ясеневый посох и неторопливо пересекал усыпанный соломой двор, направляясь к воротам. Через каменную ограду вокруг монастыря Святой Крови Господней можно было без особого труда перебраться, ибо это была отнюдь не крепостная стена. Не очень аккуратно сложенная из плоских камней, она достигала лишь уровня груди человека среднего роста. Дорога в монастырь пролегала через каменную арку, украшенную могучим крестом наверху и запертую деревянными воротами.
Разгорячённые кони всхрапывали, топчась перед воротами, всадники в красных плащах посмеивались и негромко переговаривались.
- Храни вас Господь, - проговорил старик, остановившись возле ограды и устремив взор в лицо всаднику, лоб которого был покрыт жирной синей краской. Многие мужчины, следуя древней традиции, раскрашивали себя, отправляясь в походы, но среди христиан этот обычай встречался всё реже и реже, потому настоятель сразу решил, что перед ним кто-то из сторонников Человека-Медведя, продолжавших поклоняться языческим богам.
- Ты здешний настоятель? - громко спросил человек с раскрашенным лбом. Он был молод и строг. - Приветствую тебя.
- Да будете хранимы и все вы именем Христа…
- Меня зовут Маэль Длинное Копьё, - запальчиво отозвался юноша. - Я послан Артуром, чтобы сопроводить его супругу Гвиневеру в Дом Круглого Стола. Мы договорились, что она будет ждать нашего приезда в этом монастыре. Здесь ли уже госпожа?
- Милостью Божьей благословенная дочь благородного Лодеграна благополучно достигла стен нашей обители и сейчас проводит время в молитве.
- Тогда открывай ворота, - приказал Маэль. - Мои люди устали и нуждаются в коротком сне. Есть ли чем накормить лошадей?
Пока продолжался этот разговор, из каменной часовни показались два монаха. Повинуясь знаку настоятеля, они почти бегом направились к воротам и сняли с крючьев тяжёлый засов.
Отряд сразу же ворвался на территорию обители, нарушив умиротворённую тишину гиканьем и топотом. Неуёмная энергия всадников била через край. Казалось, что даже резные каменные кельтские кресты, величественно возвышавшиеся перед входом в церковь, сразу утеряли часть своей строгости.
Территория монастыря была невелика, но там уместилось два жилых деревянных дома с высокими двускатными крышами, каменная церковь с часовней, конюшня, свинарник, хлев и кладбище на заднем дворе. Увидев две повозки с балдахинами из оленьих шкур, Маэль догадался, что это были экипажи Гвиневеры и её свиты. Навстречу приехавшим из ближайшего дома высыпало человек десять, вооружённых мечами.
- Вы сопровождаете госпожу Гвиневеру? - спросил Маэль, всё ещё оставаясь в седле.
- Да.
- Ты старший? - продолжал расспрашивать Маэль всё тем же командным тоном. - Как тебя звать?
- Труйт Лесной Камень.
- А я - Маэль Длинное Копьё.
- Много наслышан о тебе. - Труйт шагнул вперёд и протянул руку. Ему было лет тридцать, тёмные глаза его смотрели уверенно и чуть насмешливо. Маэль соскочил с коня и пожал руку Труйта, рядом с Труйтом он выглядел совсем мальчишкой.
- Проводи меня к госпоже, - велел Маэль.
- Сейчас она молится… Надо подождать, нельзя сейчас тревожить её…
- Подождём, - согласился Маэль. Он давно заметил, что христиане истово отдавались чтению молитв. Он не понимал этого, но уважал их религиозность. Несмотря на свою молодость и воинственный нрав, он трепетно относился к любым священнодействам и даже во время набегов никогда не осквернял алтарей и никогда не поднимал руку на христианских священников, хотя они всегда напоминали ему назойливых мух и порой вели себя довольно агрессивно по отношению к иноверцам. - Сегодня мы отдохнём, а наутро тронемся в путь. Ты поедешь с нами, Труйт, или отправишься назад? Здесь начинается земля Круглого Стола, так что, присоединившись к нам, тебе придётся подчиняться мне.
- Как прикажет моя госпожа, - спокойно ответил Труйт.
- Лучше держаться вместе, - предложил Маэль, поглядев на угасавшее небо. - Я видел следы всадников. Отряд в пятнадцать человек, но не знаю, кто это. Со мной двадцать воинов, это лучшие мои люди.
- Со мной тоже два десятка человек. Думаю, мы справимся с любым противником…
Из часовни вышла Гвиневера. Под распахнувшимся пурпурным плащом, сцепленным на груди крупной серебряной заколкой, виднелась ярко-красная туника, расшитая по нижнему краю широким золотым позументом. На голове у Гвиневеры лежало тонкое белое покрывало, прижатое к волосам тонким золотым венцом. Она выглядела очень юной, почти девочкой. Остановившись на пороге часовни, она обвела глазами монастырский двор, оценивая перемены, связанные с появлением отряда Маэля, и сказала что-то негромко следовавшей за ней женщине.
Увидев Гвиневеру, Труйт поклонился. Маэль стоял неподвижно и как заворожённый смотрел на неё.
"Она явилась сюда прямо из страны фей. Не знай я, что она - дочь Лодеграна, я принял бы её за сказочное существо. Какое дивное лицо… Мой повелитель пользуется особым расположением богов, раз получил в жёны такую женщину".
Маэль тряхнул головой, отгоняя от себя чары, и быстро направился к Гвиневере, забросив плащ на плечо. Остановившись перед ней в двух шагах, он приложил руку к груди. Гвиневера ответила ему лёгким наклоном головы. На её совсем ещё детском лице появилось любопытство.
- Приветствую тебя, моя госпожа. - Он заговорил на латыни, желая проявить свою образованность.
- Кто ты? - Она тоже ответила на латыни. У неё был нежный и певучий голос, от звука которого сердце Маэля восторженно задрожало.
- Меня зовут Маэль. Меня прислал Артур.
- Маэль? - Она внимательно оглядела стоявшего перед ней молодого человека. Ему было едва больше двадцати. Его синие, одного цвета с краской на лбу, глаза смотрели твёрдо, на тонких губах трепетала тень смущённой улыбки. - Не тот ли ты самый Маэль, снискавший громкую славу многими победами?
- К твоим услугам, госпожа. - Маэль опять почтительно склонил голову.
- Тебя называют самым верным слугой Артура. - Гвиневера перешла на родной язык.
- Я присягнул Артуру на верность, как если бы он был вледигом. - Юноша гордо расправил плечи. - Мне жаль, что Артур отказывается стать государем. Он - величайший из вождей. Если бы ему была подвластна вся Британия, то здесь давно воцарился бы порядок. Сейчас это понимают многие, поэтому вокруг Круглого Стола собираются новые и новые вожди.
Девушка поманила его к себе.
- Я бы хотела, чтобы у меня был такой же верный слуга.
- Готов сию же минуту доказать тебе мою преданность, прекрасная госпожа! - пылко воскликнул юноша. - По дороге сюда я видел следы чужого отряда. Вели мне сейчас же отправиться на их поиски и принести их головы - и помчусь немедля!
- Мне не нужны ничьи головы. - Гвиневера опустила глаза. - Мне не нужна ничья кровь. Я лишь спросила о верности.
- Слуга навеки! - Он низко склонил голову, и его длинные светлые волосы шевельнулись тяжёлой копной.
- В трапезной уже накрыт стол, - сказала Гвиневера. - Ты разделишь со мной ужин?
- Если ты так велишь, госпожа.
- Расскажи мне об Артуре, - попросила она, когда они вошли под каменные своды зала. - После свадебного пира я уже считаюсь его женой, но я ничего не знаю о нём.
- Артур рождён для побед. Он - лучший из людей.
- Чем же он заслужил такую любовь с твоей стороны?
- Он справедлив, отважен, честен.
- Чересчур много достоинств для одного человека, - проговорила она вполголоса. - Когда мы сидели за столом рука об руку, он показался мне угрюмым. Мне было бы трудно жить с человеком, сердце которого лишено радостей. Он всегда суров? Или на его лице иногда появляется улыбка?
- Ему свойственно всё, что свойственно каждому из нас, моя госпожа.
Они остановились перед массивным столом из тёмного дерева, и возле них сразу появился невысокий щуплый человек в монашеском облачении.
- Это отец Герайнт, он сопровождает меня, - объяснила Гвиневера.
- Вознесём же благодарения Господу Превечному, Спасителю нашему, - пробормотал монах, сцепив на груди костлявые руки и переплетя пальцы.
Гвиневера повернулась к отступившему от неё на пару шагов Маэлю.
- Ты не носишь креста? - спросила она.
- Нет… Не стану и мешать вам. Я вернусь чуть позже. - Он кивнул и вышел за дверь.
- Праведен Господь во всех путях своих, - донеслись до него слова монаха.
Некоторое время он стоял на крыльце и наблюдал за тем, как его люди занимались лошадьми и разводили костры. Краски на небе совсем растаяли…
Когда он вернулся в трапезную, там горели факелы; естественного освещения, проникавшего в крохотное окошко, уже не хватало. Маэль задержался в двери, разглядывая Гвиневеру со спины. На мгновение ему почудилось, что воздух вокруг девушки пронизал лёгким сиянием.
"Что это? - оторопел Маэль. - Кто она? Что за чудесное создание? Она излучает тепло! Даже отсюда я чувствую его. Она нежна, как… нежна, как майский цветок…"
Маэль никогда не отличался мягкостью нрава, никогда не испытывал необходимости приласкаться к кому-нибудь, разве что в раннем детстве любил положить голову на колени матери. Выросший в среде воинов, он превыше всего ценил безрассудную доблесть и отвагу. В чужой жизни он ценил только силу, которую надо было сломить или которой следовало покориться самому. Потому его немало изумило и смутило возникшее в нём чувство нежного влечения к Гвиневере. Его потянуло к ней, захотелось поднять её на руки, как ребёнка, и убаюкать.
"Что со мной? - Он почти испуганно осмотрел себя и шевельнул руками, дабы убедиться, что он по-прежнему ощущает крепость и эластичность своего тела. - Нет, я не сплю. Но тогда что происходит? Уж не околдован ли я? Однажды я видел, как Мерддин одним только взглядом укротил сошедшего с ума человека, поставил его на колени и затем усыпил. Не обладает ли Гвиневера таким же даром?"
Он осторожно сделал шаг вперёд, пытаясь преодолеть охватившее его смятение.
Ещё шаг…
Гвиневера стала ближе, и его сердце забилось сильнее.
"Может, это просто женские чары? Может, она прибегает к какому-нибудь колдовству, чтобы подчинять себе мужчин? Я слышал, что некоторые девицы пьют специальный отвар, чтобы их тело манило мужчин… Но тогда бы меня не терзало смущение. Хотеть женщину - что может быть обычнее! Однако я весь дрожу, смотря на неё. Тут дело не в желании… Вот она передо мной, я вижу её хрупкие плечи, спину, затылок. И я наполняюсь слабостью… Что со мной? Может, на меня так дурно влияет этот христианский храм? Но мне уже приходилось ночевать в монастыре, ничего плохого со мной не происходило…"
Гвиневера медленно повернулась, словно уловив на себе его взор, и одарила его долгим взглядом:
- Почему ты не садишься за стол?
Он молча кивнул и быстро подошёл к ней.
- Госпожа, мне кажется, что я не голоден.
При свете факелов его лицо, покрытое синей краской, было страшным.
- Ты так и будешь ходить с вайдой на лбу?
Он провёл ладонью по лбу.
- Зачем ты в краске? - спросила девушка. - Ты не на войне сейчас. Смой её, она пугает меня. Я не люблю этого варварства…
Он покорно кивнул и попятился к двери.
- Госпожа, - прошептала служанка, склонившись к её плечу, - ты покорила этого юношу. Он смирнее овцы. А ведь он - один из самых, как говорят, свирепых и сильных воинов Артура.
- Да смилуется над ним Пречистая Дева, - тихо произнесла Гвиневера. - Но доколе же будут мужчины похваляться кровавым беззаконием?
- Так устроен мир, госпожа, - раздался с противоположного конца стола голос отца Герайнта. - Так задумал Господь, и не нам судить о замыслах его.
- Он очень красив, - опять зашептала служанка, не отрывая глаз от двери, за которой скрылся Маэль. - Даже индиго на его лице не может испортить этой красоты.
- Какое мне дело до этого? - так же шёпотом удивилась Гвиневера.
- Я просто подумала, госпожа, что было бы приятно завести себе такого дружка, - хихикнула служанка.
- Твоя голова забита только мыслями о мужчинах, - строго ответила Гвиневера.
- Ничего не могу поделать с собой, потому как знаю, насколько приятны их объятия…
- Ты хуже вавилонской блудницы, - проворчал беззлобно Герайнт. - Придёт час, и с тебя спросится.
- Я усердно замаливаю грехи…