- Чертовски верно, - ответил Кавано и впервые посмотрел на девушку так, словно она не была пустым местом, а тоже играла определенную роль в этом деле. Затем его взгляд вновь обратился к Лоусону. - Они забрали моего сына в свое зимнее… если говорить вежливо… убежище. Есть городок под живописным названием Погибель, в тридцати милях от Хелены по железной дороге. Если эти люди выяснят, кем является мой сын на самом деле, они могут взять его в заложники и потребовать выкуп. К тому же… - он замялся, уставившись на свои сцепленные ладони. - К тому же, - продолжил он. - Мое собственное будущее и будущее моей семьи будет разрушено.
Лоусон вообразил себе целостную картину, и привлекательной ее назвать было нельзя.
- Вы хотите, чтобы мы вернули вашего сына из этого змеиного логова?
- Эрик написал, что они хорошо поживились в предыдущих преступлениях. Их разыскивают живыми или мертвыми в штатах Вайоминг и Дакота.
- Имена известны? - Лоусон чуть приподнял голову, ожидая ответа.
- Лидер называет себя Дьюс Матиас. Остальных зовут Кенни Преско и Джонни Ребинокс. Похоже, что они мастерски обращаются с оружием.
- Какое совпадение, - хмыкнула Энн.
Лоусон сохранил молчание. Он прислушался к ветру, что скрипел и завывал за стенами, и ощутил неразличимую для человеческих чувств дрожь стекол в оконных рамах.
Его горло мучила жажда.
Его тело мучила боль. Как и душу.
Из своего внутреннего кармана он извлек небольшую красную бутылочку из японской антикварной лавки, которую он приобрел в Новом Орлеане. Лоусон откупорил ее и поводил ею из стороны в сторону у себя перед носом. Аромат был настолько пьянящим, что перед глазами от него заплясали радужные пятна. Обыкновенно он вливал порцию малиновой густой жидкости в свой любимый напиток из ржаной браги, простого сиропа и апельсиновых косточек, но сегодня…
Он сделал лишь глоток, достаточный для того, чтобы почувствовать вкус… просто… достаточный.
Остановись!
Лоусон закупорил бутылку и убрал ее.
- Это необходимо. Из-за моего состояния, - объяснил он, заметив непонимающий взгляд Кавано. - Таков уж мой маленький грех.
- Таковые есть у всех нас, - ответил богатый человек. Он наклонился вперед, упершись локтями в зеленую салфетку, словно она защищала его гордость и амбиции от отчаяния. Глаза его переменились, и в них словно показалась мольба. Похоже, впервые в жизни он позволил себе на кого-то так посмотреть.
- Вы сможете вытащить моего сына оттуда и вернуть его домой? - с надеждой спросил Кавано.
Советоваться с Энн не было необходимости: она доверяла Тревору и его решениям, и доверие это было взаимным. Поэтому Лоусон знал, что она сказала бы на его месте. Это была работа, за которую стоило взяться, особенно за две тысячи долларов, которые они собирались за нее потребовать.
Ответ Тревора был озвучен одновременно и для клиента и для спутницы. Он содержал лишь одно слово:
- Да.
Глава вторая
- Готова? - спросил Лоусон?
- Готова, - отозвалась Энн, и ее рука, изящно обтянутая пурпурной перчаткой прикоснулась к кобуре пистолета под пальто.
Они отправились.
Примерно в пятидесяти ярдах от переднего крыльца колоритно названного "Гибельного Отеля" красовалась совершенно стертая - и написанная с ошибками - вывеска "Хрустельный Дворец". Впрочем, может, таков и был замысел, потому что ветхая постройка, ранее совмещавшая в себе игорный дом и салун, ныне была со всех сторон прикрыта выкрашенными в зеленый цвет листами гофрированной жести, и ее выбитые окна очень звучно хрустели под ногами. Место казалось заброшенным - причем, уже давно, задолго до нынешней зимы. Сейчас это ветхое строение стояло, склонив свой покосившийся фасад, словно в знак принятия своей судьбы, сулившей неминуемое разрушение и все большее уродство. Выбитые стекла были заменены клеенчатой бумагой, передняя дверь дополнительно защищалась натянутой по проему парусиной, которая, видимо, не должна была позволить сильным порывам ветра проникать в хлипкое сооружение. Несмотря на все это, из дымохода - который, судя по всему, злой шуткой архитектора мог быть сложен из составленных вместе железных банок - поднимался дымок, и ветер безжалостно трепал его, разрывая на части с редкими всполохами разлетающихся искр.
Пока они с Энн переходили то, что здесь, по-видимому, называлось улицей, Лоусон заметил, что тяжелый снегопад каким-то образом сглаживает неприятные впечатления даже от такого убогого городка, как Погибель. Весь вчерашний день и всю ночь белый снег без устали сыпал с неба. Дюйм за дюймом он засыпал и замораживал черную грязь, покрывающую землю этого городка, ложился на крыши главного магазина, банка и депо железнодорожной станции, заставляя дома скрипеть, плакать и стонать, подобно старикам с больными суставами. И все же белое снежное одеяло смягчало вид примитивного и убогого места, расположенного в долине между древними горами, которые когда-то обещали озолотить одних искателей и проклясть золотой лихорадкой других смельчаков, решивших испытать судьбу и удачу.
Таким перед Тревором и Энн предстал городок Погибель в серых сумерках на шестой вечер после того, как Р. Робертсон Кавано принял их в своем кабинете. В отель путники прибыли прошлой ночью, и никто не обратил на них особого внимания, ведь их одежда не выдавала в них золотоискателей. К тому же жители Погибели были не из тех, кто задает очень много вопросов или сует свой нос в чужие дела, пока не выдвинуто конкретных претензий или пока убийства не совершаются прямо на улицах.
Сейчас, когда температура опустилась ниже нуля, в городе оставались шахтеры, все еще наведывающиеся в полуразрушенный "Хрустельный дворец", и рано или поздно - как Лоусон подозревал - здесь должна была объявиться и банда Дьюса Матиаса. Тревор подумал, что дикие волки, вроде них, предпочтут переждать грозящее простудой и лихорадкой время в тепле маленького городка, где найдут свой приют - к примеру, в том же "Дворце" в компании шахтеров - насладятся игрой или попытаются заглянуть в бар и бордель.
Лоусон и Энн подождали, пока вагон, загруженный бочками, уедет, оставив черные следы на снегу, а затем продолжили свой путь.
Хотя в сумерках солнечный свет уже почти угас, на Лоусоне все еще были его темные очки, и он кутался в одежду плотнее не от холода, а от колючих игл боли, которые покалывали его даже при столь слабом освещении. Солнце быстро садилось за западные горы, однако Тревору казалось, что оно закатывается чертовски медленно.
Судя по количеству людей, которые подтягивались к обветшалому заведению, "Хрустельный Дворец" довольно неплохо вел дела в этом забытом Богом месте. Пока Лоусон и Энн хрустели по снегу, они слышали, как разносятся по округе фальшивые ноты расстроенного пианино под аккомпанемент грубых мужских выкриков, которые явно были сдобрены щедрой порцией спиртного.
Прошлой ночью Тревор и Энн пробыли во "Дворце" несколько часов, и девушка удостоилась множества любопытных взглядов уставших и захмелевших шахтеров. Некоторые из них изъявляли особенно настойчивое желание потанцевать с привлекательной авантюристкой, но суровый вид Лоусона не позволял им проявить достаточно смелости.
Осторожные расспросы о молодом человеке, соответствующем описанию Эрика Кавано, ничего путного не дали, что было весьма ожидаемо. Возможно, в угоду своей бунтарской натуре Эрик и свой внешний вид изменил до неузнаваемости, чтобы не быть похожим на человека, которым растил его отец. Так или иначе, Лоусон пытался упомянуть возможные модификации его внешности - к примеру, бороду - а также пытался узнать, не появлялось ли здесь недавно компании из четырех джентльменов, один из которых подходил бы под описание. Вопросы приходилось задавать максимально деликатно, чтобы не привлечь слишком большого внимания, и Лоусон взял эту обязанность на себя.
- Мы должны быть осторожны, - сказал он Энн, пока они ехали на поезде от Хелены. Снег кружил за окнами под темно-серыми облаками, пока паровой локомотив 4-4-0 тянул состав с четырьмя грузовыми и одним пассажирским вагонами по опасной горной дороге. Кроме Тревора и Энн здесь было еще шестеро пассажиров: женщина с двумя маленькими детьми, высокий человек строгого вида, явно пытавшийся сойти за проповедника, и еще одна пара (возможно, супруги), путешествующая вместе и проводящая большую часть пути в компании виски. Последние тихо и невнятно переговаривались, и изо ртов то и дело вырывался грубый смех, хотя поводов для него, похоже, не было.
- Осторожны, - повторил Лоусон заметно ослабшим голосом. Он сидел в самом темном углу вагона, защищая глаза темными очками и скрываясь за оконной шторой. Солнечный свет почти скрылся, но пока хоть лучик солнца блестел из-за горизонта, тело вампира, призванное бодрствовать лишь в отсутствие дневного света, испытывало мучительную боль.
Тревор мечтал полностью завернуться в покрывало, которое вез в своей сумке, но это привлекло бы лишнее внимание, а этого стоило избегать.
- Если мы найдем Эрика здесь… черт, опасное это слово - "если" - мы должны будем найти какой-то способ приблизиться к нему так, чтобы этого не заметила остальная банда. Единственная проблема в том, что в этой ситуации Эрик может получить ранение… не от нас, а от них.
Лоусон отметил, что мужчина, похожий на священника то и дело поглядывает на него со своего места. Вот и сейчас - он смотрел. Взгляд длился всего несколько секунд, а затем мужчина отвел глаза.
Если б он только знал, тоскливо подумал Лоусон…
Или, быть может, он знает?
- Мы не можем так просто начать расспрашивать всех об Эрике, - продолжил Лоусон, устало вздохнув. - Так мы рискуем, что лишние слова долетят до Матиаса и его банды, а спугнуть их нам нельзя. Поэтому, полагаю, наш единственный шанс найти Эрика - это осторожно, выжидая время, посещать местные салуны, куда Матиас мог бы заглянуть, и смотреть внимательно. Если и задавать вопросы, то очень осторожно, - он замолчал, заметив, что спутница его сидит с несколько отсутствующим видом.
Несколько секунд он изучал ее лицо, а затем, вопросительно кивнув, спросил:
- Ты в порядке?
- Да, - тут же отозвалась она.
Но он знал, что девушка солгала. Да и как она могла быть в порядке? Как хоть кто-то, кто видел то, что выпало увидеть ей, мог быть в порядке?
В особняке Кингсли, в Луизиане… той ночью Лоусон не только слышал жужжание мух, но и чувствовал запах крови - еще на входе, когда они с Энн проникли в дом через широко распахнутую дверь. Это была человеческая кровь, которую пролили уже… около шести дней назад. Лоусон понял, что это случилось примерно через две или три ночи после эпизода с Кристианом Мельхиором и Ла-Руж в городе-призраке Ноктюрне. Он понимал, что Королева отправила своих приспешников на рейд сюда, и к ним вполне могла присоединиться и Ева - сестра Энн, которую обратили.
- Подожди здесь, - сказал тогда Лоусон, глядя в глаза своей спутницы, блестящие в свете масляной лампы, которую он держал. Взять ее с собой в ту комнату он просто не мог.
Господи, помоги мне, прошептал он про себя, понимая, что запах разлитой - даже загустевшей - человеческой крови пробуждает в нем животный голод. Про себя Лоусон молился. Это все, что он мог сделать, чтобы не обратиться в монстра и не…
… не что? Не впиться Энн Кингсли прямо в горло?
- Подожди, - повторил Тревор, а затем кивнул на ее пистолет. - Приготовь оружие, - голос его опустился до резкого отрывистого шепота. - Патроны серебряные?
- Да, - отозвалась она. Энн носила с собой серебряные пули с тех пор, как покинула Ноктюрн, и держала пистолет заряженным ими в течение всей дороги до Сан-Бенедикта. Находясь там, они потратили два дня на попытки найти другой городок, куда могли бы податься вампиры Ла-Руж и Мельхиора в своих лодках. Ближайшим поселением на болотах был городок под названием Соублейд, в котором тоже жили в основном лесорубы. Вот только он пустовал - даже собак не осталось на его скользких улицах. Полдюжины лодок было вытянуто на берег и изрублено топорами, что ясно давало понять: многие сбежали в ночь, когда Лоусон и Энн заложили динамит в Ноктюрне и утопили создание Кристиана Мельхиора в болоте.
Она была здесь. Лоусон был в этом уверен. Когда они с Энн стояли в темноте при свете единственной лампы, освещающей путь, и пустые дома Соублейда окутывали их своим пугающим молчанием, в котором не слышалось даже кваканья лягушек, Тревор чувствовал дух Ла-Руж, оставивший здесь свой след. Словно кто-то проводил когтистой лапой по его щеке, чуть царапая ее острыми, как бритва, ногтями. Ему перехватило дыхание, он почти наяву ощутил, как хватка Ла-Руж обвивает его шею, а в голове зазвучали слова: в следующий раз… в следующий раз…
Они все еще желали его - она все еще желала его - потому что Лоусон бросил Темному Обществу вызов, который никто никогда не бросал. Никто раньше, обретя вампирскую суть, не пытался так отчаянно хвататься за остатки человеческого внутри себя, никто не использовал вновь приобретенную силу против своих же. Лоусон был для них угрозой, представлял опасность их будущему на этой земле.
Он был тем самым "если".
Если он будет бороться… если победит, найдутся ли другие, которые примкнут к нему? Могли ли такие найтись?
В следующий раз… в следующий раз…
- Приготовь оружие, - повторил Лоусон, приходя в себя.
- Ты думаешь… один из них еще там?
- Я думаю, что один из них прямо здесь. Приготовь оружие, и если я потеряю контроль… - он отвел взгляд. - Просто будь готова.
Ему срочно требовалось сделать глоток животной крови из своей бутылки, потому что все его тело от сдерживаемого голода походило сейчас на оголенный нерв, но времени не было. Лучшее, что он мог сделать, это убраться из этого дома так быстро, как только возможно, пока эта закрытая дверь не превратилась в открытую…
- Не двигайся, - скомандовал он Энн. Когда он открыл дверь, порыв кровавого аромата ударил ему в лицо, и заставил каждую клетку его тела пылать, как факел, и каждое прикосновение одежды к коже стало походить на пытку каленым железом. Слишком долго Тревор сдерживал этот голод, и теперь он ожег его в одно нескончаемо долгое мгновение, едва не бросив его на колени… Тревор боялся, что вот-вот кинется на Энн Кингсли, как разъяренный зверь, и разорвет ей горло.
Нет!
Он не стал колебаться. Он вошел в комнату и посветил свои фонарем на эту страшную сцену бойни.
Девушка не подчинилась ему, хотя это и было ожидаемо. Она остановилась в пяти футах позади него так, чтобы в любой момент суметь выпустить пулю.
Лоусон сдерживал дрожащее дыхание, стараясь не поворачиваться к Энн. Он делал все, чтобы отвлечься от ее пульса, который стучал у него в висках…
- Тревор? - осторожно позвала она.
Было ясно, что девушка напугана и уже понимает, какую бойню вот-вот увидит, выйдя из тени, но пока она не знала точно, есть ли ее отец среди погибших, поэтому куда больше ее волновало то, не придется ли пустить смертельную пулю в голову своего спутника.
Он не отвечал.
- Тревор, ты в порядке?
- Нет, - выдохнул он.
Энн напряглась, однако ни шагу назад не сделала.
- Если я зайду, ты не…
- Нет.
Голова у Лоусона кружилась. Он знал, что Энн должна сама осмотреть и опознать тела. Сейчас не стоило приближаться к источнику запаха - слишком рискованно.
Девушка, похоже, и сама поняла, что от нее требовалось. В комнате было трое убитых мужчин и две женщины. То, что от них осталось, мало походило на то, кем они были при жизни.
Энн не вскрикнула и не ахнула при виде этой картины, но ее собственное лицо будто превратилось в мертвую маску. Пустыми глазами она осматривала трупы, изучая их, а когда, наконец, сумела заговорить, то произнесла:
- Здесь только… слуги. Моего отца среди них нет.
Взгляд Лоусона привлекло что-то на стене с белыми панелями. Он поднял фонарь и направил его свет в нужную сторону, и там…
… это было нацарапано в акте животной жестокости - кровью, которая успела за это время превратиться в грязно-бурую корку, вокруг которой кружили возмущенные облака мух.
Энн проследила за светом и прочла надпись:
Месть - это блюдо, которое нужно подавать кровавым.
- Моего отца… - надтреснутым голосом, который на этот раз прозвучал испуганно и ошеломленно, заговорила девушка. - Здесь нет…
Они не могли уйти, не обыскав весь дом, поэтому им пришлось продолжить осматриваться, держа пистолеты наготове. В своем напряжении они могли отправить серебряного ангела в любой объект, который только посмеет шевельнуться. Но Энн была права в своем изначальном наблюдении: ее отца здесь не было…
Оказавшись на улице, Лоусон откупорил японскую бутылочку и сделал несколько глотков коровьей крови, которую для него доставал отец Джон Дейл, договариваясь с начальником скотобойни в Новом Орлеане. В это время Энн отошла подальше, скрывшись в темноте, и Лоусон не знал, что сказать ей и как утешить. Он подумал, что такому, как он сейчас лучше будет дать ей побыть одной.
У Энн Кингсли с Темным Обществом назрело уже множество неразрешенных вопросов. Лоусон вполне представлял себе вампиров, смертоносным вихрем проносящихся через особняк ее отца, влетающих в дом и, как лезвия, рубящих всех на своем пути. Он знал, как сильно их клыки и когти жаждут свежей крови. И он знал, что Энн понимает: если ее отец и сестра все еще живы, они оба обращены, и зов крови будет велеть им обратить свою родственницу, предварительно вкусив ее крови.
Что ж… этого уже нельзя было изменить. Такой Тревор и Энн выбрали путь, и теперь не могли остановиться, пока все в их мире путешествовало по ночам.
Музыка пианино и резкие голоса выливались из обложенного жестяными листами и обтянутого клеенкой дышащего на ладан "Хрустельного Дворца". Хлопья снега закручивались маленькими вихрями в дымном воздухе. Лоусон и Энн ступили на зеленые доски тротуара, сойдя с замороженной грязи, что лежала на дороге, и направились в сторону этой убогой обители развлечений.
Но остановились.
Тревор посмотрел в сторону "Гибельного Отеля", из которого они только что вышли. На первый взгляд ничего примечательного там не появилось.
- В чем дело? - спросила Энн, понимая, что Лоусон может чувствовать вещи, недоступные ей.
- За нами следят из отеля… второй этаж, третье окно справа. Мужчина только стоял там, но отошел, как только я замер.
- Один из них?