- Да, Эль Матадор, нам пришлось убираться со всей скоростью, на какую мы только были способны, поскольку казалось, что все в мире оказались против нас, узнав о нашей фантастической добыче. Немало других шаек полагали, что без особых трудов смогут отнять ее у нас. Индейцы близлежащих племен думали также, Эль Матадор. Наша добыча сделала нас известными. Мы убили сотни и тысячи, и мы пробились на юг. Но и наши ряды таяли. В округе рыскали преследователи и, в конце концов, нас осталось лишь трое.
- Поэтому вы и спрятали деньги?
- Да, мы поступили именно так, - голос Луиса понизился, и Эдж был вынужден наклониться вперед и напрячь слух, чтобы разобрать его слова.
- Ночью мы спрятали все в безопасном месте и решили дождаться поры, когда страсти улягутся, но нас кто-то предал. Один из нас был убит в схватке, когда нас брали, второй умер в тюрьме Мехико. Только я выжил и сохранил тайну. Но я очень долго пробыл в тюрьме, - он постучал пальцем по голове. - Мои мозги пострадали так же, как и мое тело от бесконечных побоев. Временами мне отказывает память, Эль Матадор.
- Но сейчас-то ты все помнишь, старик? - произнес Эль Матадор, и голос его зазвенел сталью.
- О да, конечно! - поспешно закивал Луис. - Сейчас я хорошо соображаю и все прекрасно помню. Когда меня выпустили из тюрьмы, я отправился на север. Я знал, что именно на севере мы брали дилижанс. Но по дороге я попал в Сан-Мариас… - Он пожал плечами. - Шло время. Я превратился в старика, и мне уже казалось слишком утомительным снова пускаться в долгий путь. Но затем, Эль Матадор, я увидел, что вы сделали в деревне, и мне вспомнились былые денечки, а вместе с ними и место, где спрятаны деньги.
Эль Матадор кивнул и удовлетворенно хмыкнул. Внезапно он высвободил ногу из стремени и, приподняв ее, лягнул Луиса в бок. Удар его носка пришелся старику в грудную клетку, и он с криком боли вылетел из седла, тяжело упав на землю. Сразу вслед за этим Эдж услышал позади себя щелканье взводимых курков и понял, что ему в спину смотрит не менее дюжины ружейных стволов и нетерпеливые пальцы дрожат на спусковых крючках. Он остановил лошадь и сузившимися от напряжения глазами наблюдал за Эль Матадором, стоявшим над Луисом с мушкетоном наизготовку.
- Полдень настал, - прошипел вожак ледяным голосом. -Ваше время истекло, дружище.
На тощем теле старика задрожала каждая мышца, из уголков рта потекла на подбородок струйка слюны. И хотя Эдж находился достаточно далеко от него, чтобы ощущать какой-либо запах, он непроизвольно сморщил нос, представив себе зловоние, которое должно было исходить от Луиса в этот момент. Все свои помыслы Эдж перенес на седельные сумки Эль Матадора, взвешивая в уме свои шансы. Быстрый взгляд через плечо убедил его, что при любой попытке шансы в этом направлении равны нулю.
- Эй, гринго! - воскликнул Эль Матадор, привлекая к себе его внимание. - Я полагаю, что ваш друг замерз по дороге, он так сильно дрожит, бедный. Небольшая солнечная ванна пошла бы ему на пользу.
Эдж со вздохом спешился.
- Мигель, колышки!
Толстяк с кольцом в ухе, порывшись в седельной сумке, извлек оттуда четыре стальных колышка и бросил их к ногам Эджа.
- Загорать в одежде вредно для здоровья, - пробормотал Эль Матадор, разглядывая Луиса. - Вам следует сначала раздеться, приятель, а уж затем укладываться на землю, и причем только следующим образом… - Эль Матадор расставил ноги и поднял руки над головой.
- Эль Матадор… - взмолился Луис, с трудом выговаривая слова.
Удар мушкетоном по голове оборвал его речь.
- Если вы не снимете одежду сами, то я сделаю это за вас при помощи ножа. Но поскольку я тоже замерз, моя рука может дрогнуть.
Наблюдая за тем, как Луис трясущимися пальцами расстегивает пуговицы, Эль Матадор весело рассмеялся. В это же время Мигель снял висевшее на луке его седла лассо и отрезал четыре одинаковых куска веревки по двенадцать дюймов длиной, отправив их вслед за колышками.
- Это и есть то, чем вы собираетесь поразить наше воображение? - мягко спросил Эдж.
- В этом мире трудно изобрести что-то новое, сеньор! -трясясь жирным телом, расхохотался Мигель.
Луис, вконец запуганный выражением лица Эль Матадора, снял с себя остатки одежды и стоял теперь жалкий и беззащитный под палящими лучами солнца.
- Ложись! - последовал приказ вожака, и он покорно опустился на землю и вытянулся во весь рост, вздрагивая и морщась от прикосновения раскаленной почвы к обнаженной коже.
- Гринго!
Эдж подобрал колышки и, используя каблуки сапог вместо молотка, вогнал их в неподатливый грунт, затем обвязал куски веревки вокруг страшных старческих холодеющих от страха запястий и лодыжек Луиса. Эль Матадор и остальные бандиты отошли в сторону, уводя своих лошадей под тень группы гигантских кактусов, и Эдж смог разговаривать с Луисом без боязни быть услышанным.
- Очень сожалею, что я вынужден делать это, дружище, - мягко произнес он, стараясь не шевелить губами и без малейшего следа искренности в голосе.
На глазах старика появились слезы. Возможно, это были слезы отчаяния, но, возможно, и слезы боли от действия жгучих солнечных лучей.
- Ничего я им не скажу, - проговорил старик, и ярость в его голосе заставила Эджа внимательно всмотреться в его лицо. Он понял, что слезы, выступившие на глазах Луиса, были проявлением бессильной злобы и ненависти, его лицо выражало теперь мрачную решимость. На высохшем от старости лице сейчас вновь проступили черты, присущие ему в юности - жестокость, подлость и отвага. Все те качества, которыми были в изобилии наделены бандиты всех времен.
В отличие от большинства из них, на долю Луиса выпала долгая жизнь, и он получил от нее слишком много ударов, чтобы сохранить силу и твердость духа. Но теперь, в свой последний час, несмотря на отсутствие физических сил, в нем проснулась железная решимость отомстить Эль Матадору, перехитрив его.
- Луис… - вкрадчиво проронил Эдж.
- Да, сеньор?
- Эти десять тысяч долларов, они что, и в самом деле существуют, а?
- Да, сеньор! - шепнул старик. - Сеньор, вы спасали мне жизнь не один раз, когда солдаты или бандиты хотели меня убить. Я знаю, что вы делали это не ради меня самого. Но это не имеет значения. Деньги находятся в Монтийо, меньше чем в десяти милях отсюда. Найти их будет нелегко, но мое кольцо послужит вам ключом в поисках.
Эдж взглянул на третий палец правой руки Луиса, но не успел задать ни одного вопроса, так как чья-то тень упала на них и Эдж увидел стоящего рядом с ним Эль Матадора. Нагнувшись, бандит проверил каждый узел и кивком головы выразил свое удовлетворение, убедившись в их надежности.
- Хорошая работа, гринго, - проворчал он и, поведя мушкетоном в сторону, продолжал: - Присоединяйтесь к нам, передохнете в тенечке, выпьете водички. А через часок мы вернемся, проверим, насколько благотворным оказалось влияние солнечных лучиков на нашего пожилого друга.
День был в самом разгаре, и губы старика уже запеклись на солнце. Но он не промолвил ни единого слова, чтобы разжалобить бандита, а на его физиономии появилась злобная усмешка, свидетельствующая о решимости выполнить свое намерение. Эдж заметил, как потемнела кожа на лице главаря при виде этого нового для него проявления характера Луиса. Мушкетон в его руке шевельнулся, и Эдж потащился к тому месту, где блаженно развалились в тени остальные бандиты, потягивая воду из фляжек. Но у Эджа воды при себе не имелось, а ни один из членов шайки ему ее не предложил.
Прошло около получаса. Вначале бандиты лениво переговаривались между собой, потом погрузились в молчание. Все они, кроме одного, полностью игнорировали присутствие Эджа, в то время как внимание последнего было поглощено Луисом, терпящим невыносимые муки под палящим солнцем. Тем не менее он ощущал пристальное внимание к своей персоне со стороны Торреса, все время ощупывающего нож, висящий на поясе. В конце концов Торрес заговорил:
- У меня уже давно не было возможности поработать с ножом. Я боюсь потерять мастерство из-за постоянного отсутствия практики.
Остальные бандиты сразу оживились, радуясь предстоящей возможности поразвлечься и прервать монотонность безрадостного ожидания. Эль Матадор заметил пристальное внимание Торреса к Эджу, и его лицо скривилось в фамильярной ухмылке.
- Я не уверен в том, что американец в самом деле знает то, в чем он пытается нас уверить, - медленно проронил он.
- Но мы должны сохранять ему жизнь на случай, если он все-таки говорит правду, а наш старичок изжарится насмерть.
- Весьма вам признателен, - доброжелательно произнес Эдж.
- Но, - продолжал Эль Матадор, - вы правы, Торрес. Вы являетесь нашим искуснейшим мастером владения ножом и ваше искусство весьма ценно для нас. - Копнув сапогом землю, он широко улыбнулся. - Вы можете резать его сколько хотите, но он не должен умереть, иначе умрете вы. - Вожак погладил приклад своего мушкетона. - В Мексике имеются и другие мастера владения ножом.
Эдж внимательно посмотрел на Торреса, и по его ухмылке понял, что тот нисколько не опасается за свою жизнь. Бандит был явно уверен в том, что благодаря своим навыкам и умению сможет превратить Эджа в кровавую лохматую тряпку, не рискуя его жизнью. Торрес извлек свое оружие - кинжал с длинным лезвием, заостренный с обеих сторон и сходящийся до остроты шила на конце.
- Как насчет оружия для меня? - осведомился Эдж, кинув быстрый взгляд на главаря шайки.
- Очень сожалею, - буркнул тот, пожимая плечами, - но не в наших правилах выделять еще один кинжал в подобных случаях. Постарайтесь не слишком порезаться о кинжал Торреса.
В то время как бандиты довольно смеялись, Торрес поднялся на ноги и сделал выпад. Эдж, не теряя ни секунды, вскочил на ноги.
- У него очень острый характер, - пробормотал он, когда лезвие сверкнуло над его головой.
- Вы попали в самую точку, - гнусно рассмеялся Эль Матадор.
Глава шестнадцатая
Гибкое тело Эджа качалось из стороны в сторону, его ноги ловко перемещались при каждом выпаде Торреса.
- Ты! - вырывалось у Торреса после очередной неудачи.
Вначале с его лица, обезображенного шрамом, не сходила довольная усмешка. Неровные зубы и глаза не уступали по блеску отполированной стали его оружия. Но ему не понадобилось слишком много времени, чтобы осознать, с каким грозным соперником свела его судьба на этот раз. Лицо его быстро помрачнело. Эджу тоже было нс до ухмылок. Его глаза мерцали из-под прищуренных век, ловя каждое движение человека с кинжалом, его губы сложились в тонкую линию, размыкающуюся лишь для того, чтобы глотнуть порцию свежего воздуха всякий раз после отражения очередного выпада противника. Настроение следящих за ходом неравного поединка бандитов также изменилось. Вначале они с энтузиазмом покрикивали, ободряя Торреса, предвкушая появление крови на теле Эджа, возвещающей о том, что удар достиг цели. Но после того как крепкое, упругое тело американца раз за разом уклонялось и парировало выпады Торреса, они, теряя терпение, стали отпускать грубые насмешки в адрес своего товарища и его искусства владения ножом. Эдж, на лице которого не отражалось ничего, начал потихоньку перемещаться в сторону зрителей. Торрес, осыпаемый градом насмешек, видя, что ему вместо приятного развлечения выпала тяжелая работа, начал приходить в ярость. Он потихоньку стал ругаться сквозь зубы, его грудная клетка начала вздыматься все чаще и чаще, движения становились все более безрассудными, и девять его ударов из десяти Эдж отбивал без всякого труда. Дыхание Торреса сбилось вконец, и, когда Эдж перевел схватку из тени на солнце, бандит стал откровенно задыхаться, все чаще поднимать левую руку, чтобы утереть пот, заливающий глаза.
Бандиты, неотрывно следившие за схваткой, двигались за сражающимися, взяв измотавшихся противников в кольцо и позабыв об оружии, оставленном в тени. И снова на лице Эджа не отразилось ничего, когда он заметил это обстоятельство, способствующее осуществлению его планов. Все наблюдавшие за поединком были уверены, что внимание Эджа целиком сфокусировано на противнике и мелькающем в воздухе кинжале. Знай они Эджа немного лучше, могли бы догадаться, насколько обманчиво было его поведение, в особенности после того, как он задержал свой взгляд на фигуре Эль Матадора на долю секунды больше, чем это позволяли действия Торреса. Он тут же поплатился за это небольшим порезом на предплечье.
Не догадываясь о причине промаха Эджа, бандиты разразились радостными криками при виде крови, появившейся на его теле, и вновь принялись подбадривать уже изрядно выдохшегося Торреса.
Эдж справедливо расценил полученное ранение как легкую расплату за то, что ему удалось увидеть и запечатлеть в памяти - Эль Матадор находился в двух ярдах слева и позади него, и не более чем в шести ярдах от того места, где были привязаны лошади.
Эдж сделал шаг в сторону, затем второй, придвинувшись почти вплотную к щуплому вожаку бандитов. Торрес сделал выпад, и в это же мгновение Эдж нанес ему удар ногой. Кинжал вонзился в левое плечо Эджа и тут же выпал из помертвелых рук Торреса, когда тяжелый сапог Эджа погрузился ему в пах, повреждая гордость бандита. Бандит захрипел в шоке и, согнувшись пополам, закрыл руками пораженную область.
Находившийся за спиной Эджа Эль Матадор сделал шаг вперед и вправо, чтобы увидеть, что стряслось с Торресом, и в тот же миг Эдж сделал прыжок назад, одновременно бросая правую руку за шею.
Эль Матадор моментально почуял опасность, но недостаточно быстро, чтобы успеть что-либо предпринять. Прежде чем он успел метнуться к мушкетону, Эдж левой рукой плотно обхватил его мальчишеское тело, а правой прижал к его глотке бритву.
- Одно чье-либо движение - и Эль Матадор получит воздаяние за все свои грехи! - рявкнул Эдж.
После этих слов воцарилась тишина… мертвая тишина. Даже Торрес, все еще корчившийся от боли, прекратил хрипеть и уставился на Эджа, стоявшего в обнимку с пленником-заложником. Как и все остальные бандиты, расположившиеся беспорядочным кольцом, Эль Матадор был ошеломлен тем, что случилось, и был поражен создавшейся ситуацией.
- Делайте, как он говорит… - промычал он. В его голосе не было и следа страха. Бандиты повиновались, и Эдж беззвучно перевел дух. Эль Матадор не пользовался любовью своих людей, и любой из них был бы рад воспользоваться предоставившейся возможностью избавиться от садиста, которым он был даже в их понимании. Но память о бесчисленных страшных расправах с непокорными оказала ожидаемый эффект.
- Ты! - неожиданно вновь издал звук Торрес.
Пигмей-вожак за свою жизнь выпутывался из более страшных переделок, и мысль о том, что он опять выйдет невредимым из создавшегося положения и призовет к ответу всякого, кто осмелился оказать неповиновение в столь страшную для него минуту, удерживала бандитов от рискованных поступков.
- Я обещаю вам, гринго, свободу, - торжественно пообещал Эль Матадор.
- Весьма вам признателен, - ответил Эдж и, плотно прижимая вожака к себе левой рукой, оторвал его от земли, одновременно усилив давление бритвы на его шею.
- Вы умеете хранить оружие, - поздравительным тоном произнес Эль Матадор в то время как Эдж пятился назад, держа тело вожака как щит между собой и остальными бандитами.
- Человеку, который вас обыскивал, я устрою страшную казнь, - пообещал Эль Матадор.
- Вы большой оптимист, дружище, - пробормотал Эдж.
В то же мгновение он уперся спиной в круп лошади и, убедившись в том, что это лошадь Эль Матадора, взобрался на нее боком.
- Открой-ка седельную сумку, приятель! - скомандовал он и в первый раз ощутил, что тело бандита пронзила дрожь. Эль Матадор явно ценил деньги больше жизни.
- Мы поедем вместе с вами, сеньор, - скороговоркой пробормотал вожак. - Мы поделим все деньги поровну. И десять тысяч долларов тоже…
Эдж усилил давление бритвы, и из-под лезвия показалась капелька крови. В мозгу Эль Матадора мгновенно произошла переоценка понятия "жизнь" и "деньги", и он поспешно принялся расстегивать седельную сумку, в которой хранились награбленные в Писвилле деньги. Это было нелегким занятием, поскольку в то время, как он пытался проделать эту операцию, его ножки болтались в десяти дюймах от земли. Его люди тем временем в замешательстве наблюдали за происходящим, позабыв о первоначально раздиравшей их ярости. Наконец язычок ремешка выскользнул из замка и несколько долларовых банкнот упало на землю. Несколько бандитов, в волнении облизывая пересохшие губы, непроизвольно шагнули вперед.
Эдж, внимательно наблюдавший за ними, ожидал этого.
- Ведь я же предупреждал, чтобы никто не двигался, -вздохнул он и косым движением руки вонзил бритву в горло вожака. В то же мгновение он ослабил захват, и единственное, что удерживало тело Эль Матадора над землей, была вонзившаяся в его глотку бритва. Под весом тела, скользившего вдоль крупа лошади вниз, бритва глубоко вошла в горло главаря.
Эдж изменил положение руки, бритва выскочила из раны, мертвое тело рухнуло на землю, а из горла забил пульсирующий фонтан крови, заливающий банкноты, не перестающие сыпаться из сумки.
Не теряя ни секунды, Эдж выхватил ружье, висевшее у седлища соседней лошади, и, выпрямившись, пришпорил своего скакуна, направив его в сторону бандитов. Ни один из них не выстрелил в него. Все они, охваченные порывом алчности, с воплями и криками ползали по земле, хватая банкноты, разлетавшиеся в разные стороны. Эдж в свою очередь выстрелил лишь один раз, когда проносился мимо распростертого на земле тела Луиса. Он не был уверен в том, жив старик или нет, но его палец сам нажал курок, посылая пулю в сердце обреченного, и он успел заметить, как в предсмертной агонии обожженное солнцем лицо осветилось благодарной улыбкой, приветствовавшей смерть, освобождающую его от мучений.
Затем Эдж пустил своего скакуна по широкой дуге, конечное направление которой выходило на юг. Но в этом маневре не было никакой необходимости. Бандиты были слишком заняты сбором разлетевшихся денег, чтобы тратить время на его поимку. Большинство банкнот были помечены каплями крови, все еще хлещущей из раны в горле трупа Эль Матадора.
- Вот уж воистину "кровавые деньги", - пробормотал Эдж, погоняя скакуна, держа свой курс на юг.
Глава семнадцатая
Несмотря на взятый курс, Эдж не поскакал прямо в Монтийо. Как только он достиг места, откуда он уже не был виден бандитам, он повернул налево и по громадной дуге вернулся обратно, чтобы оказаться у бандитов в тылу. Потом он перевел лошадь на шаг и укрылся среди валунов у подножия холма, как только различил громадное облако пыли на севере. Дождавшись, когда черные точки всадников исчезли в жарком мареве на горизонте, он вскочил в седло и спокойным аллюром направил лошадь вперед.