Бандиты сделали что-то не так или, возможно, чем-то пренебрегли. На лице Луиса появилось еще больше морщин, когда он полностью погрузился в свои воспоминания, но, как только бандиты вскочили на коней и приготовились выступать, Луис в замешательстве встряхнул головой.
Матадор, возглавивший колонну, внезапно размашистым жестом сорвал со своей головы сомбреро и, поклонившись в седле на три стороны пространству, устланному мертвыми телами, провозгласил:
- Эль Матадор благодарит жителей Сан Мариаса за оказанное ему здесь теплое гостеприимство!
- В особенности мы благодарим всех здешних леди за их пылкую любовь, - в тон ему добавил Мигель.
Вслед за этими издевательскими словами тишина взорвалась грубоватым гоготанием, сменившимся цокотом конских копыт.
Поднялось густое облако пыли. Банда по-прежнему держала путь на юг.
Луис оставался в своем убежище до тех пор, пока шум окончательно не замер вдали и пыль не осела на землю. Затем он медленно поднялся на ноги, быстро двигаться ему мешал возраст, и через дыру в чердаке по лестнице спустился вниз. Открыв дверь сарая настолько, чтобы бросить взгляд наружу, он выждал немного и вышел. Возбуждение вновь охватило его, когда он двигался среди трупов. Он удовлетворенно ухмыльнулся, заметив среди мертвецов хозяина столовой, постоянно платившего ему жалкие гроши за его работу, затем он пнул ногой голову одной уродливой женщины, которая приносила ему на чердак его недельное жалование и заставляла его спать с ней. Но когда Луис остановился возле обезглавленного трупа молоденькой девушки, в нем шевельнулось чувство сожаления. Накрыв се грудь своей костлявой ладонью, он ощутил холод и окостенение. Не завершив полностью своего обхода, он присел у стены столовой и припал губами к бутылке с текилой, которую обронили бандиты. Наслаждаясь спиртным, он напрочь отогнал мысли о возможном возвращении бандитов. Он, Луис Элвис, остался единственным живым из всех жителей Сан Мариаса. Несколько мгновений его тело дрожало от этой мысли. Затем он сплюнул, и его физиономию скривила старческая усмешка.
- Эль Матадор, - пробормотал он, - я больше не испытываю к тебе ни малейшего чувства уважения. В наше время мы всегда были уверены в том, что ни одна живая душа не сможет свидетельствовать о наших подвигах и преступлениях…
Он вновь поднял бутыль и жадно прильнул к ней, наслаждаясь разливающимся по телу теплом. Прошло уже много лет с тех пор, как он был способен в одиночку вылакать целую бутылку, и он радовался выпавшей на его долю удаче. Огонь внутри его разгорался все ярче, захватывая его все больше, пока полностью не поглотил его сознание и он не провалился в блаженное забытье.
Глава девятая
Когда Эдж въехал в Сан Мариас, солнце как раз достигло наивысшей точки на небосводе. Луиса Элвиса возле стены уже не было. Глазам одинокого всадника предстала только смерть во всех ее проявлениях. Эдж бесстрастно взирал на ужасную сцену, отпустив поводья и дав лошади полную свободу до тех пор, пока она не приблизилась к колодцу. Остановив ее и соскользнув на землю, Эдж медленно повернулся на каблуках. Его глаза моментально обежали распахнутые дверные проемы, черневшие в безжизненных домах. На вид все было спокойно. Убедившись в том, что Сан Мариас является обителью мертвых, Эдж подошел к колодцу и вытащил из него наполненное до краев ведро воды. Точно так же, как и Эль Матадор несколько часов назад, Эдж целиком погрузил лицо в свежую спокойную воду и с наслаждением пил ее.
- Эй, американец! Одно движение, и ты будешь мертв, как и любой из жителей этой деревни!
От неожиданного звука человеческого голоса Эдж окаменел. Слова произносились на испанском и доносились откуда-то справа. Тем не менее Эдж продолжал пить холодную воду, подняв над ее поверхностью глаза и слегка наклонив ведро. В неверном отражении воды он заметил фигуру Луиса, стоявшего в дверях амбара и целившегося в него из ведра, продырявленного заранее и надетого на ствол ружья для маскировки. Этот фокус Луис использовал когда-то в молодости.
- Я уже напился, сеньор, - подал голос Эдж.
- Похоже, что ваша лошадь тоже испытывает жажду, сеньор.
Эдж выпрямился и поставил ведро на пыльную землю. Кобыла тут же сунула в него свою морду. Пристально глядя на старика, Эдж оценивал его тщедушную фигуру, лохматые штаны, стоптанные башмаки и неказистое тело, укутанное в изорванное пончо.
- Это ваша работа? - осведомился Эдж, указывая на усеянную трупами центральную площадь. Луис в ответ досадливо крякнул.
- У меня много раз возникало желание это сделать, но человеку нужна слишком большая скорость, чтобы заниматься такими вещами, а я уже слишком стар и медлителен. Но для того, чтобы прикончить одного, скорости у меня хватит, - захихикал он. Зачем же меня убивать?
- У вас имеется прекрасное животное. В деревне мне, сами понимаете, делать больше нечего. Нужно как-то выбираться отсюда, ну а лошадь, я полагаю, лучше осла. А здесь, к сожалению, водятся только ослы.
В центре площади, где находился Эдж, нс было ни малейшей тени, и он начал уставать, как от жары, так и от болтовни старика. Эдж глубоко вздохнул.
- Ну вот что, милейший, если ты сейчас же бросишь ружье, то я, вероятно, не стану тебя убивать. Но если ты этого не сделаешь, то после того, как я сосчитаю до трех, - ты станешь трупом. В отличие от тебя, я еще не стар и очень подвижен.
Голос его был низок и спокоен и отчетливо доносился до амбара, где старик усердно напрягал слух, чтобы осознать смысл сказанного. Возраст, воздействие спиртного и страх перед Эджем вызывали дрожь в руках, отчего мушка на конце ружья ходила ходуном.
- У вас весьма жесткая манера вести беседу, американец, - произнес он, и в его голосе отчетливо слышалась дрожь.
- Раз… - возвестил Эдж и, направив "ремингтон" на старика, спустил курок.
С криком ужаса Луис швырнул ружье вверх, и в то же время Эдж изменил прицел своего уже стреляющего оружия. Пуля попала в ствол брошенного стариком ружья, заставив его вертеться волчком, прежде чем с глухим стуком упало на землю.
- Вы же сказали, что будете считать до трех, - оскорбился Луис.
- Иногда я говорю неправду, - заметил Эдж, засовывая револьвер в кобуру и удостоверившись, что его лошадь напилась, швырнул ведро в колодец.
- У американцев нет никакого понятия о чести. Эдж холодно усмехнулся, взял лошадь за поводья и повел ее в тень строения.
- Честность предназначена для молодежи, которая из-за нее и погибает. Я же рассчитываю прожить подольше.
Учуяв исходивший от старика гнилостный запах, Эдж сморщился. Он кивнул на устлавшие площадь тела и поинтересовался:
- Дело рук Эль Матадора9 Луис кивнул.
- Именно так называли его бандиты. Очень маленького роста, - подняв руку, он обозначил рост вожака. - Но очень большой лидер! Много людей. Они появились на рассвете, очень неожиданно, словно горные львы, преследующие добычу. Затем - бу-ум! бу-ум! Люди умирали, так и не поняв, что случилось. - Он усмехнулся. - За исключением девочек, конечно. Им бандиты позволили пожить немножко дольше. Ровно столько, сколько нужно сами знаете для чего, сеньор, - и он гадливо подмигнул, продолжая смотреть на Эджа изучающим взглядом.
Тот холодно смотрел на старика, и под этим взглядом все приятные воспоминания Луиса понемногу улетучились.
- Вы единственный, кто остался? Луис сплюнул.
- Как и вы, сеньор, я желаю прожить подольше. Мне известны повадки молодцов такого рода. Я и сам когда-то был таким. Мы были наиболее грозной шайкой всей Мексики. Я был таким же быстрым, как и вы сегодня. Я убил много мужчин, обладал многими женщинами. Эль Матадор безжалостен. После таких событии, как в Сан Мариасе, никто не остается в живых, чтобы рассказать о случившемся.
Казалось, Эдж не слушает его. Он вытащил свой нож и лениво обрезал ногти. Затем его глаза отыскали лицо Луиса.
- Как ваше имя?
- Луис Элвис, сеньор. Я…
- Вы все это видели?
- Все, сеньор.
- И слышали?
Глаза Луиса заблестели.
- Стрельба… вопли девочек…
- Должно быть, было очень весело, - сухо проронил Эдж.
- Вы слышали какие-нибудь разговоры бандитов?
- Разговоры, сеньор?
- Они говорили о том, куда они собираются ехать дальше? Луис с энтузиазмом закивал головой.
- Они поскакали в Хойос, сеньор. Я слышал, как Эль Матадор говорил об этом. В Хойос… Вы хотите ехать вслед за ними, сеньор?
- Я ведь в Мексике не для поправки здоровья, - заявил Эдж, но больше для себя, чем в ответ на вопрос старика.
- Где находится Хойос?
Скрюченным пальцем Луис указал на юг.
- Много миль отсюда, сеньор. Высоко в горах. Злое место, убежище всех бандитов. Я жил там однажды. Иногда туда наведываются солдаты, и тогда там бывает много стрельбы, но потом бандиты опять возвращаются туда. Нужно иметь большое мужество, чтобы в одиночку идти в Хойос.
- Я не собираюсь идти туда в одиночку, Луис, - сообщил Эдж, и на его лице вновь заиграла ледяная усмешка при виде замешательства на лице собеседника.
- Сеньор?
- Идти по следам - очень тяжелая работа, Луис. Раз вы знаете, где находится Хойос, то и приведете меня туда без всяких помех.
Луис негодующе тряхнул головой.
- Я нс хочу идти туда, сеньор. Это очень плохое место, к тому же Эль Матадор страшный человек.
Эдж кончил чистить ногти и, держа перед собой нож, подставил его солнечным лучам и начал пускать зайчики в глаза Луиса.
Старик, леденея, сощурил глаза.
- Я, наверное, недостаточно хорошо владею испанским, - вздохнул Эдж. - Вы меня не поняли, Луис. Я и не собирался заставлять вас ехать со мной. Я просто просил вас составить мне компанию.
- Пожалуйста… - умоляюще произнес Луис. Эдж окинул площадь оценивающим взглядом.
- Здесь не осталось ничего и никого, что бы могло вас удерживать. Я не могу оставить вас тут в таком бедственном положении. В мертвом месте нет места живому. Я чувствую себя просто обязанным прикончить вас, Луис, и тем самым избавить вас от ненужных страданий. Итак?
- Я думаю, что будет лучше, если я отправлюсь вместе с вами, сеньор, - заявил Луис с тем же энтузиазмом, с которым он минуту назад от всего отказывался. - Я проведу вас прямо в Хойос, а затем в знак признательности вы позволите мне идти своей дорогой.
- И куда же вы пойдете, уважаемый Луис?
- В место, которое известно лишь мне одному, сеньор. Туда, где много денег, - последовал ответ, и снова былые воспоминания оживили иссохшее лицо старика. - Все деньги, которые там находятся, будут моими… - Что-то еще пробудилось в его воспоминаниях, и он уставился на грубый перстень, украшавший третий палец его правой руки. - Десять тысяч американских долларов! - прошептал он благоговейно.
Эдж вскочил в седло и безучастно посмотрел на старика.
- Выбирайте себе осла, дружище, - сказал он. - Когда мы приедем в Хойос, я подумаю, стоит ли отпускать вас одного на поиски ваших сокровищ.
Луис взглянул на высокого, тощего американца и обиженно огрызнулся:
- Это не выдумка, сеньор. Деньги мои, и когда я их получу, то буду богаче самого Президента.
- Марш за ослом! - повысил голос Эдж. - Или я поеду в ваш Хойос один.
Старик с одобрением ухмыльнулся этим словам, но холодное выражение на физиономии Эджа живо напомнило ему о той участи, которая ждет его в том случае, если американец покинет Сан Мариас в одиночку.
Сопровождаемый сзади Эджем, он быстро забежал в амбар. Там на привязи томилось полдюжины жалких и грязных ослов. Луис отвязал лучшего животного и взгромоздился прямо на голую спину животного.
Эдж кивнул в сторону юга.
- Вперед, Луис! Вы знаете дорогу, поэтому я буду держаться немного сзади.
- Сеньор? - Луис явно был сбит с толку.
- Двигайтесь, - отрезал Эдж, - а для вашей болтовни постарайтесь подыскать себе другого попутчика. Трепитесь с ослом!
Глава десятая
После многочисленных, но безуспешных попыток завязать разговор с молчаливым Эджем старый мексиканский бандит впал в недовольное молчание, за исключением тех моментов, когда он был вынужден понукать своего скакуна, не желавшего продолжать путешествие. В свою очередь, Эдж был доволен медленной ездой, темп которой по сравнению с его прежней скачкой мог быть сравним только со скоростью черепахи. У него была цель, и он верил тому, что рассказал ему Луис о Хойосе, как об убежище Эль Матадора и его людей.
Жара, казалось, увеличивалась с каждой пройденной милей, и медленный темп движения, навязанный строптивым ослом, являлся при данных условиях наиболее приемлимым, поскольку позволял сберечь силы и энергию для того, что ожидало их впереди.
Они представляли собой весьма странную парочку, пересекая пересохший, выбеленный солнцем край Северной Мексики.
Старик, скорчившийся на маленьком ослике, свесивший на грудь подбородок, голова, укрытая широкополым сомбреро, укутанное старым пончо тело, ноги, свисающие по обе стороны седла, едва не волочащиеся по земле, задевая ее при малейшей неровности почвы.
Позади него - высокий и прямой, сидящий в седле скакуна, рослый и худощавый американец, правящий своим конем с совершенно отсутствующим видом. Лицо обросло многодневной щетиной и было лишь наполовину прикрыто полями шляпы. И из-под этой шляпы мрачно поблескивали две щелочки, в которые превратились его глаза, неустанно обшаривающие окружающее пространство.
Луис говорил правду, когда определил местоположение Хойоса много миль южнее, поскольку они провели в пути весь день, и было уже далеко за полночь, когда старик подтянул свои веревочные поводья и соскользнул на землю, оглядываясь на Эджа.
- Вы устали, сеньор? - произнес Эдж тоном, явно указывающим на недопустимость утвердительного ответа.
- Сеньор, - махнул рукой Луис, - Хойос перед вами. Эдж внимательно посмотрел в указанном направлении. Еще до того, как солнце спряталось за горизонт, они начали долгий безостановочный подъем и сейчас очутились в гористой местности. Это был хребет Сьерра-Мадре, который начинается на западной стороне Мексики, тянется через всю Центральную Америку и соединяется с северной частью Анд.
Во время пути Луис часто колебался, очевидно не будучи абсолютно уверенным в правильности выбранного направления, в особенности когда тропа перед ним раздваивалась. Но воспоминания бурной молодости четко всплывали в его мозгу, и, когда он наконец скомандовал "стоп", в его голосе звучала уверенность с примесью гордости за то, что он привел американца туда, куда тот хотел попасть.
Приглядевшись, Эдж смог различить узкую тропу, извивающуюся по поверхности, казавшейся на первый взгляд отвесной скалой, ведущей к расположенному на вершине плато. Но на поверхности скалы имелся небольшой скат, достаточный для продвижения по тропе зигзагом и довольно широкий, чтобы пропустить одного всадника.
- Теперь вы видите, сеньор, почему бандитам нравится это место, - сказал Луис, - горы практически непроходимы. Этот путь - единственный к городу. Солдаты могут идти на приступ только тогда, когда сидящие наверху будут слишком пьяны, чтобы разглядеть атакующих. Итак… мои лучшие пожелания, сеньор. Эль Матадор, без сомнения, прикончит вас, но в моих правилах пожелать удачи другу, даже если он пытается сделать невозможное.
Понукая осла, Луис освободил тропу и с преувеличенной вежливостью отвесил Эджу прощальный поклон.
- Луис, - мягко обратился к нему Эдж, не двигаясь с места. Старик поднял на него глаза. Тон американца, которым тот произнес его имя, вызвал в его душе безотчетный страх.
- Да, сеньор?
- Мне очень жаль, но в моих правилах убивать тех людей, которые не делают того, о чем я их прошу.
- Но мои деньги… Мои десять тысяч американских долларов! - жалобно простонал Луис.
- Неужели вы цените вашу жизнь дешевле? - усмехнулся Эдж.
Старик, казалось, собирался возразить, но потом обмяк и со вздохом произнес:
- У вас и в самом деле нет совести, сеньор.
- Вы правы, у меня и в самом деле нет ни чести, ни совести, - ухмыльнулся Эдж и пришпорил свою лошадь, направляясь за ослом Луиса, который медленно поднимался по узкой тропке.
Тропа становилась все более крутой, по мере того как они взбирались наверх. Отвесный край тропы манил ужасающей перспективой падения по камням с обрыва в случае неверного шага лошади или осла.
- Сеньор, - позвал Луис.
Эдж что-то недовольно буркнул.
- Что, если Эль Матадор поставил сторожевые посты? -настойчиво продолжал Луис.
- Вы едете впереди, - лаконично заметил Эдж, - так что первая пуля ваша.
В ответ он услышал тяжелый стариковский вздох, и больше они не переговаривались.
Вверху тропа немного расширялась, как раз перед выездом на плато. Эдж спешился и взял в руки "Генри". Луис остался восседать на осле, пытаясь унять дрожь, сотрясавшую все его тело, и наблюдая, как американец пополз вперед, прячась за кустарником, в изобилии росшем вокруг. Луис в раздумье поглядывал по сторонам, не попытаться ли скрыться. Но он отлично понимал, что будет либо подстрелен, либо упадет в пропасть, прежде чем его осел сделает несколько шагов. В отчаянии он сплюнул.
Эдж рассматривал Хойос, и на его лице не отражалось никаких чувств по поводу открывшейся перед ним перспективы. Город отстоял более чем на пятьсот ярдов от края пропасти. Расстояние, не заметное снизу. Как и говорил
Луис, позади него возвышались горы, делая невозможным нападение на Хойос с южной стороны. Местность на западе и востоке была скрыта в темноте, но Эдж полагал, что отвесные скалы и там образуют естественную защиту горожан. Впрочем, жители Хойоса навряд ли могли удовлетвориться этой естественной защитой. Все, что Эдж смог рассмотреть, это сложенная из кирпича стена высотой в двадцать пять футов, бледно мерцающая в неверном лунном свете, и зияющий чернотой провал открытых ворот. Что происходило за ними внутри, он разглядеть не мог - тишина и мрак покрывали город, почти осязаемые в своей абсолютности. Эдж повернулся к Луису и коротко приказал:
- Слезай!
Старик повиновался и, спешившись, отпустил осла. Эдж взялся за поводья и направил животное к городским воротам, после чего сильно ткнул его дулом ружья в крестец.
Осел яростно взревел, злобно взбрыкнул задними копытами и помчался к распахнутым воротам замершего города. Присев за кустом, Эдж пристально следил за ним, не выпуская из вида и городские стены. Единственным живым существом на расстилавшейся перед ним площади был разъяренный осел, который промчался через ворота и скрылся. Вскоре затих и стук его копыт.
- В Хойосе никого нет, - прошептал Луис, устраиваясь на корточках рядом с американцем.
- Желаете побиться об заклад по этому поводу? - осведомился Эдж, не отрывая взгляда от городских ворот.
- Сеньор…
- Быть может, они все устали и завалились спать? - предположил Эдж.
- Нет, сеньор, что вы, - серьезно возразил Луис. - Хойос никогда не спит. Там имеется хорошая таверна, много текилы и девочек. Когда приезжают бандиты - здесь всегда большой праздник. Очень много шума… пьяные женщины, немножко драки с ножами и револьверами… Иногда кого-то убивают. Если кто и уснет, то всегда найдется, кому бодрствовать.
- Когда вы были тут в последний раз?
- Много лет тому назад, - пожал плечами Луис.
- Может быть, с той поры здесь все переменилось?
- Может быть… - согласился старик без особой убежденности.