- Эй, омбре, - возмутился я, отталкивая его и поднимая шляпу. - Что это вы топчетесь на моем головном уборе? - Мексиканцы в два голоса начали извиняться А я им: - Шляпа ни на что не похожа! Куда я теперь в ней?
Мексиканец принялся рыться в карманах. Уилоугби, смотрю, красный от восторга. Я же со сведенными бровями - воплощение праведного гнева. Кончилось тем, что перетрусивший сеньор Дельгадо с испугу дал столько денег, что мне стало стыдно.
- Ке ма да, - сказал я примирительно, возвращая деньги. - Это уже чересчур. Просто угостите меня выпивкой.
Поднял я шляпу, стряхнул с нее пыль и вернулся к столу. Через десять минут в компании с мексиканцами я ел горячие бифштексы, обильно политые соусом, и запивал их хорошим вином. Пошли всякие разговоры, тогда и выяснилось, что Кончите позарез нужен такой человек, как ты, Майлс.
- Ох и пройдоха! - усмехнувшись, сказал Ривердейл. - Ох и прохиндей!
- Может быть, - согласился ирландец. - Однако кто скажет теперь, что мы не на пути к богатству?
Вместо ответа Ривердейл хлопнул друга по плечу и крепко пожал ему руку. Но мысли о бандитах не шли у него из головы. В конце концов он поделился своими опасениями с мексиканкой.
- Спаси и сохрани нас, Господи! - взмолилась девушка. - Эти убийцы способны на все.
Глава 4
К полудню они переправились через обмелевшую Ред-Ривер и углубились в бесконечную прерию, иссеченную оврагами и балками к юго-западу от гор Уичита. Ближе к сумеркам была сделана остановка на ночевку на берегу одного из многочисленных ручьев, впадавших в Красную реку.
Пока Килкенни с мексиканцами поили лошадей и привязывали их к ивам, Ривердейл соорудил небольшой костер для готовки незамысловатого ужина.
Спустя полчаса путешественники, усевшись в кружок, пили горячий крепкий кофе и ели галеты с ветчиной и окороком. Вернее, кофе пили трое. Четвертый, набив рот пищей, то и дело прикладывался к литровой бутылке "Тарантул Джюс".
- М-м, - промычал ирландец, протягивая спиртное спутникам.
Мексиканцы завертели головами, а к горлу Ривердейла опять подступила тошнота. Он еще не отошел от вчерашнего.
- Патрик! - скривило северянина. - Больше не делай этого. Хоть залейся, но не суй мне под нос виски.
- Ну и зря! - ухмыльнулся Килкенни. - Вы все еще пожалеете, когда вас проймет ночной холод.
И тут, совершенно неожиданно, в тишине летней южной ночи прозвучал тонкий блеющий голосок:
- Патрик, сын мой, ты и в дороге продолжаешь тешить дьявола.
Путешественники уставились в ту сторону, откуда исходил голос. Там, в неясном сумеречном свете, стояла высоченная нескладная фигура, державшая лошадь под уздцы.
- Тысяча чертей! - рявкнул ирландец, поперхнувшись. - Преподобный Фитцпатрик! - Он вскочил на ноги с выпученными глазами. - Чего ты здесь забыл, окаянный святоша?.. Ха, а я-то думал, что избавился от этого зануды!..
Ривердейл с мексиканцами хранили молчание, Килкенни бранился в том же духе, а внезапно объявившийся методист, оставив лошадь на привязи, вежливо спросил разрешения присесть к костру.
- Нет, это уже не смешно, - гнул свое ирландец, когда методисту подали кофе. - Чего это на тебя нашла блажь шпионить за нами, а, преподобный?.. Ты уже было принялся за сбор пожертвований на методистскую церковь… Та-а-к! Промочишь свою длинную глотку и катись отсюда!
- Во злобе и ненависти, сын мой, - спокойно парировал Фитцпатрик, отхлебывая горячий кофе, - не может человек постичь душу ближнего. Обуздай страсти, смиренно помолись Господу и садись пить кофе, как и подобает истинному христианину.
Возмущенный Килкенни открыл рот, чтобы исторгнуть нечто нелицеприятное, но слово взял Ривердейл.
- Довольно, Патрик… Кажется, тут нужно кое в чем разобраться без всякой суеты. - Он взглянул на методиста. - Итак, преподобный, Вы - среди нас, однако это не входило в наши планы. Постарайтесь объяснить, что позвало вас в дорогу вслед за нами?
- Что позвало меня в дорогу?.. Как всегда, желание служить Богу.
- Нам не нужны проповеди в пути. Говорите конкретней.
- А если конкретно, сын мой, то я намереваюсь вернуться из этой поездки с деньгами, на которые взведется храм в Дир-Сити. Чтобы осуществить это богоугодное дело, одних пожертвований не хватит. Люди прижимисты, больше думают о сиюминутной выгоде, чем о спасении своих душ… Братья во Христе! - возвысил голос методист. - Не уподобляйтесь сребролюбцам! Покажите себя с лучшей стороны, возьмите меня с собой и уделите хоть малую толику того золота, что спрятано в горах Уичита.
Путешественники удивленно переглядывались, а методист в волнении продолжал:
- Господу богу было угодно, чтобы мне, его смиренному слуге, открылись ваши планы. Патрик во сне проговорился о них, когда я в благочестивом порыве читал "Евангелие" у него в номере.
Преподобный Фитцпатрик умолк, его влажные глаза излучали надежду. Остальные молчали, даже Килкенни перестал жевать, поглаживая квадратный, поросший щетиной подбородок.
Первой нарушила тишину мексиканка:
- Ну, наверное, я должна сказать что-то… Коль золото принадлежит мне, то здесь решаю я… И, может быть, мистер Ривердейл, как руководитель этой экспедиции. - Она оглядела методиста внимательным взглядом. - Падре, все не так просто… Нет, я не о том, что мне будет жалко расстаться с каким-то количеством золота. Дело в том, что мы отправились в опасное путешествие и, как мне кажется, священнику в нем не место. Я - о трудностях пути, об индейской угрозе. Может случиться, что никто из нас не увидит этого золота.
- Дочь моя, - проникновенно заговорил Фитцпатрик, - трудности пути и всякие опасности никогда не страшили странствующих евангелистов. А что касается краснокожих язычников, то тут может статься, что я сослужу вам добрую службу. Кайова и команчи принимали меня в своих лагерях и не сделали никакого зла. Они оставят и вас в покое, если я буду с вами.
При последних словах Фитцпатрика в красивых карих глазах Кончиты Нарваэс появилась заинтересованность. Изогнув дугой темную длинную бровь, она посмотрела на северянина.
- Мое мнение? - спросил тот.
Мексиканка кивнула.
- Что ж. - задумчиво промолвил Ривердейл. - Что-то мне подсказывает, что на этот раз краснокожие окажут преподобному менее радушную встречу… Хотя, я могу и ошибаться… в конце концов, сеньорита, - Майлс поглядел на мексиканку, - нельзя отказываться даже от такого призрачного шанса.
Кончита тепло улыбнулась методисту и сказала:
- Решено, Падре. Вы едете с нами.
Длинное лицо Фитцпатрика приняло умильное выражение.
- Вы сама доброта, дочь моя. Храни Вас Господь!
Стало совсем темно. Свет от костра освещал лишь стволы ближних деревьев, кроны же растворились во мраке. Где-то вдали заунывно плакал койот, совсем рядом, на поверхности ручья, слышно было, как плещется мелкая рыбешка.
- Тихая ночка, - заметил Ривердейл. - Она даст возможность крепко выспаться сеньорите и Фитцпатрику.
Мексиканка недоуменно пожала плечами.
- Только ему и мне?
- Я, Луис и Килкенни, сеньорита, конечно же поспим, но меньше вашего. Нас троих попеременно будет ждать ночное дежурство.
- Это несправедливо! - заявила красавица.
- Сын мой, - поддержал ее проповедник, - ночное бдение должны разделить все.
Вслед за этим прозвучал еще один голос. Однако он не принадлежал ни к кому из тех, кто сидел у костра. Он был резок и насмешлив - в одно и то же время.
- Я освобождаю вас от этих забот, странники! Руки вверх, и ни единого движения.
Джон Фист, самый отъявленный головорез южнее Ред-Ривер, материализовался из темноты с двумя кольтами в руках и хищной ухмылкой на лице. Мгновение - и пятерка его дружков ступила в круг света, полукольцом окружив путешественников. Они стояли с ружьями на изготовку, жилистые руки сжимали их угрожающе крепко.
Дух смерти повис надо берегами безымянного ручья, несшего свои скудные воды в могучую Ред-Ривер. Его чувствовали мексиканцы, его ощущали ирландцы, исподлобья глядевшие на бандитов, от него перехватило дыхание и у обычно невозмутимого северянина.
Майлс Ривердейл слышал, как встревоженное сердце бьет прямо по левому нагрудному карману, в котором лежало нечто такое, от чего необходимо было срочно избавиться. Казалось, это "нечто" прожигает одежду, вонзается раскаленным лезвием в живую плоть. Назревала кульминация, и первой опомнилась Кончита Нарваэс.
- Мистер Фист, - сказала она твердо. - Вижу, вы готовы убить всех моих спутников. Но знайте, я ни под какими пытками не проговорюсь о золоте.
Потом пришел в себя Ривердейл.
- Послушай, Фист, - начал он быстро, с поднятыми руками, - если ты задумал прикончить нас, то это станет твоими самым опрометчивым поступком в жизни. Карты уже нет. Пойми, карты к золоту семьи Нарваэс больше не существует.
Ривердейл с удовлетворением увидел, как вытягивается лицо южанина, как дула его револьверов, дернувшись, стали клониться к земле.
- Соображаешь, что теперь тебе придется считаться с нами? - продолжал северянин уверенней. - Путь к золоту в моей, по твоим словам, упрямой башке…
Заметив тут, что южанин вновь напружинился и предчувствуя, что с его губ должно вот-вот сорваться "обыскать!", Ривердейл громко рассмеялся.
- Я пошутил, Фист. - Его правая рука нырнула вниз к карману. - Карта у меня.
Клочок бумаги сверкнул в воздухе прежде, чем Фист или кто-либо другой из его компании успел выстрелить. Он полетел в костер и тут же воспламенился.
В это короткое мгновение все действующие лица ночной сцены глазели в гробовом молчании на то, как "золотая" карта, обуглившись, вознеслась темным пеплом к небу.
Ривердейл был на волосок от гибели. А всему виной явилась самая настоящая беспечность. Впервые увидев карту, Ривердейл запомнил ее навсегда. Дальше не имело смысла сохранять карту, и он решил уничтожить ее при первой возможности. Но, машинально уложив клочок бумаги в нагрудный карман, Ривердейл начисто позабыл о нем. Выпивка с другом и последующее похмелье, естественно, не есть факторы, которые обостряют память, А когда грянул гром, Майлс Ривердейл моментально вспомнил о том, что допустил грубейший просчет. Ведь расклад был прост: попади карта к Фисту - его и Килкенни услуги оказались бы совершенно излишними. Бандиты, по слухам, любили скрываться от кавалерии в горах Уичита и, наверное, знали на зубок дословный перевод каждой индейской тропки. В результате Ривердейла с Килкенни пустили бы в расход прямо у костра.
К счастью, этого не произошло и Ривердейл мог теперь вздохнуть свободнее. Как, впрочем, - и его спутники. Правда, свободно дышать под прицелом у недругов, начавших разговоры о подлом поступке и дальнейшей судьбе северянина, получалось не совсем здорово.
- Отстрелить башку этой северной скотине! - громко произнес кузен главаря, Том Гардинг, черноволосый недоросток с суетливыми движениями и ехидным, подпорченным оспой лицом. - А его толстого дружка заставить станцевать джигу под пулями!
- Подвесить северянина над костром и, как это делают кайова, поджарить на манер бизоньего окорока! - прорычал смуглый коренастый Питер Финч, В его широком лице не было ничего, кроме звериной жестокости.
Еще двое, Сэм Карлтон и Эд Сеймур, похоже, всегда больше слушали, чем говорили. Они угрюмо стояли и ждали, что будет дальше.
- Пусть заткнутся, Гардинг и Финч, босс! - досадливо поморщился Джонсон. - Если Бог не дал умишка, то и нечего разевать пасть!
- Полегче, ты! - обозлился Гардинг, в его суетливых движениях появилась угроза. - Чертов умник!
- Ты уже давно напрашиваешься на хорошую взбучку, Меченый! - сквозь зубы прошипел Финч с еще большей жестокостью на лице.
- Молчать - вы оба! - наконец подал голос Фист. - Сказали свое, и будет! Лучше разоружите путников, пока мы держим их на мушке. Да не забудьте о зачехленных ружьях на тех лошадях.
Справившись с поручением, Финч вернулся на место, а Гардинг, обезоружив Ривердейла, не преминул поиздеваться над ним.
- Встать, северная рвань! - Его визгливый голос был омерзителен.
Высокорослый, стройный Ривердейл поднялся на ноги спокойно, без какой-либо боязни. Бандит-недомерок рядом с таким атлетом выглядел по меньшей мере смешно. Но его крысиное, в оспинах, лицо рдело от высокомерия и самоуверенности. Как многие недоростки, он питал особую злобу к тем, кто выше ростом.
- Для тебя настали плохие времена, - пролаял он истошно и дважды ударил северянина в живот, под ложечку. Ривердейл даже не покачнулся, а когда разгорячившийся бандит попытался ногой попасть ему в пах, он ушел в сторону и ответил молниеносным ударом правой. Гардинг с расквашенным лицом мешком повалился вниз и не шелохнулся. Дернулись другие бандиты, но их предводитель мгновенно их урезонил:
- Довольно, чертовы ослы! Если еще кто-то из вас без моего приказа сунется к этим, я смешаю того с землей!
Он подошел к костру, вытащил тлеющую хворостину, раскурил сигару и сел напротив Ривердейла.
- Выходит, северянин, мы-таки усыпили твою бдительность, сгинув из городка, - сказал он, глубоко затянувшись. - Ладно, присаживайся и потолкуем.
Ривердейл опустился на землю, поглядывая на Фиста. Обезоруженные путешественники с опаской смотрели то на него, то на остальных бандитов, стоявших по-прежнему с оружием на изготовку.
- А потолковать есть о чем, - промурлыкал Фист с сигарой в зубах, - тем более, что я люблю беседовать по делу… Значит, так. Карты, вроде, легли таким образом, что ты, северянин, вы, дорогая сеньорита, я и мои друзья - теперь одна компания.
Дельгадо при этих словах побледнел и съежился, Килкенни шмыгнул носом, сведя брови, Фитцпатрик, возведя очи к небу, зашевелил губами в тихой молитве.
- Только вы двое, - продолжал Фист мурлыкающим тоном. - Ведь лишние люди в таком деле - они и есть лишние, не так ли, северянин?
Ривердейл сжал зубы так, что под кожей заходили желваки.
- Ну вот что, Фист. Похоже, с самого начала ты собираешься все испортить. Поверь ни я, ни сеньорита Кончита не сделаем отсюда и шагу, если пострадают наши люди. Луис Дельгадо - жених Кончиты. Килкенни - мой лучший друг. А преподобный в лагерях краснокожих свой человек. Так что здесь никто не лишний. Пожелаешь - поедем все вместе, нет - можешь подвергнуть нас с сеньоритой пытке, но о золоте в горах Уичита можешь забыть.
Фист издал короткий смешок, затем, прищурившись, в упор посмотрел на Дельгадо. Под этим ледяным взглядом оробевший мексиканец съежился еще больше.
- Меченый! - позвал Фист Джонсона.
- Да, босс.
- Иди-ка сюда, приятель.
Джонсон подошел к костру и склонился над главарем.
- Te6e не кажется, Меченый, - проговорил Фист с южной растяжкой, - что северянин слишком много на себя берет? Мы ведь все же можем обойтись и без него. Ты же слышал, как сеньорита говорила, что ее жених видел копию карты.
- Точно, босс. Это-то я хорошо слышал.
Фист привстал, шагнул через костер и одним мощным рывком за шиворот поднял мексиканца на ноги.
- Говори, мексикашка, ты видел эту карту?
От бесконечного ужаса серые глаза Дельгадо вылезли из орбит.
- Я… йя… йя… видел ее, - выдавил он кое-как.
- Что за путь к золоту? Какие на нем вехи?
Кончита Нарваэс вскочила на ноги и умоляюще посмотрела на своего бледного, как воск, жениха.
- Молчи, Луис. Он просто пугает тебя.
Но трусость Дельгадо затмила ему рассудок.
- Первая веха - Алхин Доха, - заныл он, и слезы ручьем хлынули из его перепуганных глаз. - Вторая - Адалкаи Доха…
- Так, - энергично заговорил Фист. - Кедровый Утес, Безумная Скала… Дальше!
- Третья… - мямлил мексиканец. - Третья… Я ее не помню! Я больше ничего не помню!
Умытого слезами Дельгадо Фист с презрением швырнул на землю. Он вернулся на место и с ухмылкой поглядел в сторону Ривердейла.
- Тебе повезло, северянин. Ты остаешься в нашей милой компании.
- Спасибо, - поблагодарил Ривердейл громко и добавил тише: - Учтивейший сучий выродок, помесь кабана и гремучей змеи.
Он не мог знать, что слух у Фиста был таким же тонким, как и его знаменитое чутье. Бандитский кулак мелькнул в воздухе, и Ривердейл залился кровью.
- Про себя, - ощерился Фист, подав корпус вперед. - Советую отныне величать меня про себя… Карлтон и Сеймур - стоять на страже! Всем другим, - он кивнул на распластанную фигуру Гардинга, - желаю такого же крепкого сна. Впереди у нас непростая дорога.
Ривердейл лег, натянул к плечам одеяло и стал зализывать рассеченную верхнюю губу. Действительно, дорога обещала быть непредсказуемо опасной в этой "милой" компании отъявленных головорезов. Случиться могло все, что угодно. А пока можно было перевести дух. Пока.
- Кончита, - послышался жалобный голос Дельгадо. - Я не хотел…
Звонкая пощечина оборвала речь мексиканца.
- Подонок! - заклеймила его девушка. - Не смей больше соваться ко мне.
Чуть позже Ривердейл ощутил на своей руке легкое прикосновение женских пальцев и услышал тихий шепот:
- Мистер Ривердейл… Луис… он оказался таким мерзавцем. Я угадывала в нем робость, но докатиться до подобной трусости!..
- Что мне сказать?.. Ведь он Ваш жених.
После короткого молчания в шепоте Кончиты Нарваэс преобладали ледяные тона.
- Выйти замуж за труса?!.. Никогда!
Глава 5
- Извините, лейтенант. Но когда же, черт возьми, кончится этот беспредел? Вам, военным, давно уже пора, засучив рукава, взяться за эту проклятую банду. Люди запуганы, шерифы только горазды бить себя в грудь, когда опасность за три-девять земель от них. А мне, добропорядочному коммерсанту, одни убытки. Сходите на двор и вы увидите гору расстрелянных бутылок! Посмотрите на эти стены - они похожи на решето! Загляните в кладовую: припасов - кот наплакал! Еще один визит Фиста - и я пойду по миру с протянутой рукой.
Том Уилоугби хмурил брови, судорожно водя полотенцем по отполированной стойке бара. Его лысина блестела от пота, водянистые зеленые глаза светились недовольством.
Тот, к кому были обращены эти слова, лейтенант Челси из форта Силл, молча пил свой лимонад. Его точеное орлиное лицо с синими глазами не выражало никаких чувств. Он устал от этого бесконечного нытья. Везде одно и то же: испуганные взгляды горожан и ворчливые претензии владельцев гостиниц и салунов.
- По-вашему, Уилоугби, выходит, что мы задарма едим армейский хлеб. - Лейтенант кивнул на своих десять кавалеристов, сидевших в салуне за военными пайками. - Что нам до одури нравится целыми днями болтаться в седлах… Да взгляните на солдат! На их исхудалые лица и оборванную форму! Понюхайте, чем пахнет мой офицерский мундир! - Он снял широкополую шляпу и протянул ее салунщику. - Попробуйте на вес этот головной убор. От пота, грязи и пыли он оттянет вам руку.
Когда Уилоугби отказался принять шляпу, офицер в раздражении метнул ее на стойку. Наступило молчание. Постепенно лицо салунщика прояснилось. Он отошел к полкам и вернулся с бутылкой виски.
- Ладно, лейтенант, всем нам, наверное, тяжело по-своему. Выпейте лучше стаканчик "Олд Джо Кларк".
Военный одним глотком опустошил стакан.
- Спасибо, - буркнул он, передернувшись.
- Еще?
- Хватит… Значит, Фист убрался отсюда вчера?
- Эх, лейтенант, вам бы приехать сюда днем раньше!