* * *
Славкина перевели в городской гарнизон, и теперь его служба состояла из дежурства на постах и патрулирования в пешем порядке. Георгий Александрович считал, что в таком большом городе для этого можно было бы и конюшню завести. Хуже всего было, как сейчас, обходить го родские окраины, где сплошные лужи, присыпанные талым снегом. Вместе с ним тащился на пар ник-немец, толстый булочник Герман. Его жалобы на трудную солдатскую долю и рассказы о жене Эльзе иногда будили в хорунжем смутное сожаление, что он не партизан. Будь им, Славкин с удовольствием пристрелил бы Германа и ушел подальше в лес.
Перед ними лежал пустырь, и булочник предложил перекурить, прежде чем брести дальше. Единственной положительной чертой немца было то, что он неизменно предлагал сигарету и Георгию Александровичу. Укрывшись от ветра за широкой спиной булочника, Славкин прикурил и глянул на пустырь. Вот те раз! Как из-под земли выросла вдруг груженая телега с тремя фигурами. Никогда бы он не подумал, что здесь можно пройти, не то, что на чем-нибудь проехать. Наверняка спекулянты или еще похлеще…
- Герман, вперед! - скомандовал ефрейтор, бросая сигарету. Булочник свою аккуратно затушил и пошел за спешащим начальником патруля.
- А ну, стой! - крикнул Славкин, на ходу срывая с плеча карабин.
Заметив патруль, Юра вскочил и взмахнул вожжами.
- Погоди, - схватил его Петька.
Мещеряков стряхнул руку.
- Ты чего, обалдел?
- Мы не успеем, - Петр заставил Юру сесть.
Георгий Александрович приблизился к телеге и вскинул винтовку. За ним маячила фигура булочника, спешащего на помощь.
- Руки вверх! Отвечай - что везете?
- А то сам не видишь, дядя? Шкаф.
- Ой, дяденька, мы с дороги сбились, а нам еще в станицу ехать, - затараторила Натка, - а шкаф мы на рынке на сало поменяли, правда, правда, отпустите нас, будьте добреньки.
- Не заговаривайте мне зубы, щенки. Что везете? Оружие есть?
- Есть, - сказал вдруг Петька. - Вот, - протянул он ладонь.
- Что там? - недоверчиво спросил Славкин и шагнул вперед.
- Это ж кусачки! Бисов сын! - хорунжий замахнулся на Петьку прикладом.
- То не простые кусачки, - сказал паренек, доставая из одного ящика бикфордов шнур и откусывая кусок.
- Ты что там робишь? - удивился Славкин. - А ну, подыми руки!
- Сейчас поймешь, дядя, - сказал Петька. Затем он снова сунул руку в ящик, сопровождая действие рассказом. - Если эту веревочку вставить в эту металлическую трубочку и сжав один ее край, зафиксировать, то получится готовый капсюль-детонатор, а если воткнуть его в эту динамитную шашку, то получится бомба.
- Э-э-э, вы что, пацаны, шутки шуткуете? - неуверенно спросил Славкин. - Вы это бросьте! Я вам сейчас все уши поотрываю!
Юра достал спички и зажег.
- Можем и бросить, не успеешь убежать, дядя.
- Погаси, паршивец, пристрелю! - хорунжий передернул затвор и прицелился.
Юра поджег бикфордов шнур, огонек побежал по нему, весело шипя.
Сантиметр в секунду, вспомнил Славкин, и в животе похолодело. Рядом что-то упало. Хорунжий повернулся и увидел булочника ничком, с руками над головой.
- А теперь посмотри сюда, дядя! - Петька распахнул ящик, где ровными рядами лежал динамит.
- Да вы что, пацаны? Бросьте дурить, погасите! Я вас отпущу!
- Кидай сюда винтовку, - скомандовал Петька.
Славкин затравленно посмотрел на оставшийся клочок шнура и бросил карабин на телегу. Юра взял оружие и навел на врага. Петька перекусил шнур у самого капсюля. Георгий Александрович почувствовал облегчение, хоть теперь его и держали на мушке.
Натка слезла с телеги и забрала винтовку булочника Германа.
- Сомлел, что ли, не шевелится.
- Скажи ему, чтоб встал, дядя.
Славкин отдал команду по-немецки и от себя прибавил пинок. Солдат зашевелился и привстал на дрожащих ногах.
- А ты, дядя, русский?
- Украинский, - сказал хорунжий, поднимая руки.
- Тогда снимай ремень.
Пленных поставили спина к спине и связали им попарно руки.
- Прощай, дядя и не попадайся нам больше.
Подростки, прихватив трофейное оружие, уселись на телегу и двинулись дальше. Им сегодня ночью предстояло сделать еще так много…
- Неужели ты бы нас взорвал? - спросила Натка брата.
- Конечно, если бывает взрывающееся мыло, - серьезно ответил Петька и показал свет ло-корич невый брусок. - Хорошо, что у Жоры в шкафу валяется что попало.
Девчонка дала Петьке подзатыльник и обняла за плечи…
Едва телега отъехала, Славкину, приколотому к спине булочника, словно муха, пришла на ум отличная мысль. Идти одновременно было бы чрезвычайно сложно, но один… Хорунжий объяснил Герману свой план, и тот, кряхтя, взвалил начальника на спину. Так они быстро доберутся до жилых домов и вызовут подмогу. Эти малолетки далеко не уйдут! Булочник медленно переставлял ноги, а хорунжий старался удержать равновесие на его спине, что было не просто, ведь спина Германа оказалась круглой, как его живот. Славкин чуть-чуть переменил положение ног, толстяк под ним качнулся, и они рухнули в снег.
11
- Проходите, фрау, - пригласил Ксанку худой человек с желтым постным лицом. Он был одновременно и секретарем, и переводчиком лейтенанта Корфа.
Оксана вошла в маленький кабинетик и села на предложенный стул.
- Guten Tag, - сказал офицер. Переводчик перевел.
- Здравствуйте, меня зовут Надежда Петрова, я близкий друг одного из шахтеров, работавших в ремонтной бригаде.
Корф кивнул.
- Это большая неприятность и для вас, и для меня тоже. Я был заинтересован в том, чтобы они хорошо делали свою работу, но их арестовало гестапо… Фрау Петрова, вы сказали? Но среди моих рабочих не было Петровых.
- Я просто друг, понимаете? И хотела узнать о судьбе…
- Конечно, - лейтенант не позволил себе ни тени улыбки. - Как зовут вашего друга?
Ксанка покосилась на переводчика.
- Говорите смело все, это мой человек, - мгновенно уловил заминку Корф.
- Меня беспокоит судьба Валерия Мещерякова.
- Вот как? - удивился офицер. - На этого человека я возлагал большие надежды, но он их не оправдал.
- Я уверена, что произошла какая-то ошибка. Валерий не мог сделать ничего плохого.
- Это риторика, фрау Петрова, у нас говорят: гестапо не ошибается.
- Я понимаю, что вы сами находитесь в трудном положении, но все-таки прошу вас узнать…
- Нет, нет, и не думайте! - воскликнул Корф. - Если инженер Мещеряков не виноват, его отпустят, если виновен - накажут. Так что лучше молитесь Богу, только он может выступать посредником в подобных делах.
- Например, он не стал бы одалживать у коменданта его автомобиль, - сказала с нажимом Ксанка. - Вы меня понимаете?
- Вы действительно близкий друг господина Мещерякова, - задумчиво сказал офицер, - он многое вам рассказал… Поймите, фрау Петрова, я не имею влияния на гестапо, это другое ведомство. Скорее оно может повлиять на меня. Зачем же мне попадать в его поле зрения?
- Это случится, если гестапо узнает о вашем предложении моему другу заняться дополнительной работой за отдельную плату. Если не ошибаюсь, разговор состоялся в вашу первую с ним встречу вон в том кафе, - Ксанка показала в окно за спину лейтенанта.
Теперь пришла очередь Корфа покоситься на переводчика.
- Хорошо, я постараюсь узнать о судьбе вашего друга и в конце недели сообщу вам.
- Пожалуйста, сегодня, - твердо сказала Оксана. - Заодно узнайте, как дела товарищей Мещерякова. Может быть, все не так плохо, и они сумеют закончить необходимую вам работу.
- Ладно, - легко согласился офицер, поняв, что иначе от собеседницы он не отделается. - Едем.
Он коротко переговорил с желтолицым переводчиком и, подхватив фрау за локоть, вывел ее из кабинета.
Осторожный немец, подумала Ксанка, решил этого переводчика с собой не брать. Значит, вторую часть разговора переведет другой и ни один не будет знать, в какой истории замешан Корф.
Лейтенант вывел даму на крыльцо и поманил пальцем машину. "Опель" немедленно подкатил, Ганс выскочил и распахнул дверцу перед начальником и дамой. В дороге они были вынуждены молчать, но когда автомобиль остановился у знакомого здания ЧК, лейтенант вышел первым и подал фрау Петровой руку.
- Прошу фас.
Ксанкина рука замерла на полдороге.
- Фы боитесь?
Она пересилила внезапный испуг и вышла из машины. У дверей здания все так же стояли караульные, только теперь в черной форме. Они отдали лейтенанту честь. Он бросил короткую фразу, и они вдруг сделали шаг вперед.
- Я фелел им фас арестовать, - пояснил Корф и внезапно добавил: - Фрау Ларионофа?
Ксанка инстинктивно дернулась, а немец только сильнее сжал ее руку.
- Дома и родные стены помогают, да? Посмот рим, может быть, здесь фам сидеть будет приятней, чем ф другом месте?
Солдаты подхватили словно онемевшую Ксанку и втащили внутрь.
* * *
Вопросы были все те же: "Кто организатор? Сколько диверсантов с ним работало? Кто дал задание? Является ли он офицером Красной армии? Кто обучал его минному делу? Какие явки в городе он знает?".
Валеру пока не били, но спать не давали третьи сутки, и он не решился бы сказать, что хуже. Дважды его допрашивал сам герр начальник гестапо, значит, Мещерякова считают важной птицей. Их можно понять: ликвидировать группу подпольщиков в тот момент, когда они собирались взорвать одну из самых крупных местных шахт!
- Я не диверсант, - твердил, как заклинание, Валера, - у меня даже зажигалки не было, как бы я зажег фитиль?
- Не считай нас идиотами! - орал начальник гестапо. - Кто руководил вашей группой? Как вы поддерживаете связь?
- Никто.
- Значит, ты - руководитель?
- Я бывший главный инженер, теперь - начальник ремонтной бригады.
- Твои рабочие нам все рассказали, брось притворяться, и мы сохраним тебе жизнь!
Валера придерживался одной линии поведения, выработанной еще когда его везли в гестапо. Хотя, когда тебя берут с поличным, любая линия кажется глупой. Даже если никто из рабочих не сознается, ему и его двум спутникам не отвертеться. Странно, что гестаповцы до сих пор не предъявили им отпечатки пальцев, снятые с ящиков и динамитных шашек. Или у них техническая служба не работает?.. Дела остальных шахтеров были бы неплохи, если б было мирное время и если бы для фашистов существовала презумпция невиновности. В глубине Валерий знал, что все рассуждения о шансах на спасение хоть для части рабочих ничего не стоили. Возможно, что группу расстреляют хотя бы для острастки, чтобы предупредить тех, кто собирается им на смену.
Все эти мысли существовали в каких-то обрывках, они то возникали, то проваливались в тьму небытия, откуда Мещерякова возвращал крик начальника гестапо или одного из следователей. Наконец настал момент, когда Валерка стал отключаться буквально через минуту. Гестаповец вызвал охрану и шатающегося арестанта увели в камеру. Тут он упал на пол и мгновенно уснул, чтобы быть разбуженным в следующую секунду.
На него вылили ведро ледяной воды, и Валера с трудом открыл глаза. "Вдруг теперь побьют?" - мечтательно подумал он. Хороший апперкот может подарить полчаса забвения…
- Герр Мещеряков? - позвал знакомый голос. - Здравствуйте, это я - Корф.
Валерка приподнялся и сел в луже стекающей с него воды.
- Опять на допрос?
- Нет, просто мне разрешили с вами пого ворить.
- О чем? Я спать хочу! - арестант готов был плюхнуться обратно в лужу и уснуть.
- Я вам помогу, - Корф потянул Валеру вверх. Тот напрягся и сумел сесть на нары. - Герр Мещеряков, вы меня сильно подвели своим необдуманным поведением, но я готов протянуть вам руку помощи. Дело в том, что начальник гестапо кое-что мне должен. Я могу похлопотать перед ним за вас, но с одним условием.
- Я не могу предать товарищей, - тихо сказал Валера.
- Бога ради, избавьте меня от вашего идеализма! - воскликнул Корф. - Я стараюсь вытащить вашу голову из петли, а вы мне условия ставите. Кто из нас находится в худшем положении?
- Не знаю, - сказал, прикрывая тяжелые веки Валерка, - может, тот, кто делает первый шаг? Вы же не дурак и догадались, что я перевозил на машине коменданта.
- Далась вам эта машина! Слушайте, герр Мещеряков, мне нужна сущая безделица: план этого здания до реконструкции.
- Этого?
- Да! Этого самого, в котором мы сидим.
- Допустим, сижу я.
- Этот дом дважды перестраивали: в 1923-м, когда сюда вселилась ЧК, и в 1927-м, после пожара. Мне нужны чертежи всех трех планировок здания. Когда-то вы сами здесь служили и должны помнить расположение кабинетов. Потом, вы крупный местный инженер и были тесно связаны с городским хозяйством, отделом архитектуры, да?
- Был, но не настолько, чтобы…
- Это мое единственное и окончательное условие. Если вы подскажете мне, где найти чертежи или сами их нарисуете, то я добьюсь вашего освобождения и освобождения части ваших людей. Если нет, то вы обречены. Подумайте, лучше спастись части, чем погибнуть всем. Хорошо подумайте!.. Приятных сновидений! - бросил напоследок лейтенант, заметив, что Мещеряков валится набок. Прежде, чем он успел покинуть камеру, Валерка провалился в тяжелый, как в лихорадке, сон…
12
- Как чувствует себя ваш подопечный, лейтенант? - спросил начальник гестапо.
- Вы над ним хорошо потрудились, - сказал Корф, - я даже не уверен адекватно ли он понял все, что я ему говорил. Отличная работа!
Начальник поморщился.
- Избавьте меня от ваших комплиментов, господин лейтенант… Я ценю вашу помощь в раскрытии диверсионной группы, но желание контролировать это дело целиком говорит о непомерном тщеславии или желании что-то скрыть от меня. Такое поведение мне не может нравиться. Я согласился на ваше руководство операцией только потому, что у вас нашлись высокие покровители в Берлине, но даже их влияние не безгранично. Формально вы, Корф, починены мне, а я начинаю терять терпение. Что мы тянем с этим Мещеряковым? Чего ждем?
- Ждем остальных Мстителей, - улыбнулся лейтенант, ничуть не смущенный выговором гестаповца.
- Это похоже на детскую игру в прятки, причем никому не известно количество участников.
- Мне известно, - сказал Корф. - Их было четверо друзей, которые еще подростками водили за нос целую армию. Себя они называли тогда "Мстителями", а аборигены прозвали их за ловкость Неуловимыми. Их историю мне подробно пересказал русский офицер Овечкин, который работал в контрразведке белой армии у полковника Кудасова. Если бы не мое появление в Юзовке с надежно подготовленной легендой, то мы бы уже лишились самой крупной шахты региона. Еще немного терпения, штурмбаннфюрер, и мы захватим остальных членов большевистской банды, преступ ления которых начались еще в 1920 году. Не далее, как сегодня…
- Сегодня вы велели арестовать какую-то женщину. В чем вы ее обвиняете?
- Ее зовут Оксана Ларионова, она - одна из Мстителей.
- Вы сошли с ума лейтенант Корф, вы просто рехнулись, - начальник гестапо ударил ладонью по столешнице. - Ее зовут Надежда Петрова и документы у нее в порядке!
- Она - Ларионова, и я это докажу, штурмбаннфюрер!
- Поторопитесь с доказательствами, лейтенант. Меня не интересует судьба какой-то русской, это вы неравнодушны к местным дамам настолько, что тащите их к нам в подвал.
- На что вы намекаете?
- Ваш отец, кажется, родился на Украине?
- Он бежал от коммунистов в 1921 году. И погиб в 26-м, сражаясь с ними!
- Мы обязательно проверим эту информацию, - пообещал Корфу начальник. - Молите Бога, чтобы в вашей и отцовской биографии не оказалось не то что черных, а и белых пятен тоже. Иначе обещаю вам, что вы скоро возглавите одну из маршевых рот, отправляющуюся на фронт. И ваши покровители из руководства партии вам не помогут!
- Я не боюсь угроз, штурмбаннфюрер, - ухмыльнулся Корф, - но не исключаю, что моя рота будет входить в состав маршевого батальона под вашей командой.
Начальник гестапо побагровел, но ответить этому зарвавшемуся сопляку не успел, на пороге кабинета возник унтер-офицер. Он был так напуган, что забыл встать смирно и отдать честь.
- Шахту, где мы поймали диверсантов, взорвали! - заорал унтер. - И еще две другие!
Ухмылка Корфа сползла, лицо вытянулось.
- Не может быть!
Штурмбаннфюрер посмотрел на него с нескрываемой ненавистью.
- Объявите тревогу! Окружить места взрывов и прочесать местность вокруг. Едем, лейтенант!
Шок быстро прошел, Корф всегда гордился своим хладнокровием. Осматривая одно за другим три места преступления, он вел себя совершенно спокойно и даже мог рассуждать.
На войне все возможно, значит, каждую минуту следует быть готовым к любым поворотам. Он заранее продумал операцию, доказал в Берлине состоятельность своего плана, получил особые полномочия за подписью самого Мюллера. В Юзовке он дождался появления Мещерякова, вошел в доверие и легко арестовал всю группу инженера, а его самого схватили на месте преступления. План был выполнен безукоризненно точно и завершился полной победой. Но вдруг вступает в действие чей-то посторонний план и все результаты - насмарку. Дерзость большевиков ошеломляет: после провала Мещерякова идти на двойной риск и добиться своего - это впечатляет! Работа настоящего профессионала, вернее, группы профессионалов.
Охрана шахт не заметила ничего подозрительного вплоть до момента взрыва. Ранним утром внимание притупляется больше всего, но одновременное проникновение на три объекта свидетельствует о том, что диверсанты хорошо знакомы с местностью. Это подтвердили и оставленные ими следы. Точки, где диверсанты пробрались на территорию шахт, были самыми удобными. Везде остались следы телеги или повозки, на которой можно без шума подъехать к объекту практически вплотную. Очень профессионально! Но сами результаты диверсии лейтенанта нисколько не впечатляли. Если бы не все предыдущие рассуждения и факты, можно было подумать, что подрыв совершали дилетанты. Мещеряков установил мины на нижнем горизонте и в главном стволе, а здесь взрывы были совершены практически на поверхности. Конечно, косметическими разрушениями, на которые подбивал Валерия Корф, здесь и не пахло, но все оказалось не так серьезно. Подъемное оборудование было уничтожено, ствол у поверхности превращен в воронку, его стены осыпались и завалили шахту. Но по оценке Корфа все три шахты подлежали ремонту.