- Ста двадцати пяти?!
- И ни годом меньше!
- Живи уж тогда сразу до двухсот! - улыбнулся Эвбулид, с сожалением подумав, что лекарь, наверное, надорвал свои мозги в библиотеках Александрии, Эпидавра и Фессалии.
- До двухсот не получится… - с серьезным видом покачал головой Аристарх.
- Почему?
- Потому что мой организм начал стареть с самого детства!
"Ну, это уж слишком! - с трудом погасил усмешку Эвбулид. - Не надо ему было, пожалуй, ездить еще на Родос и в Сирию… А может, он велик? Все великие ученые немножечко того… Мучил же Сократа день и ночь внутренний голос, говорят, он даже советовал каждому встречному внимательно прислушиваться к себе!"
Аристарх взглянул на Эвбулида и пояснил:
- Да–да, это правда! Я неправильно питался, хотя наш стол никогда не ломился от яств, мало двигался, совершенно не владел своим настроением. Даже не умел дышать!
- Дышать?! - Эвбулид с жалостью посмотрел на Аристарха.
- Правильно дышать! - уточнил тот. - Только и это не самое главное. Главное - это сильное желание и воля жить долго. Но… я вижу, ты тоже не веришь мне.
- Я бы поверил - только все это так непривычно! - признался Эвбулид и не удержал себя от насмешки: - И потом, как проверить, что ты доживешь до ста двадцати лет?
- Ста двадцати пяти! - строго посмотрел на него Аристарх, - Меньше мне никак нельзя. Иначе я не успею сделать всего того, что задумал!
- А что же ты задумал?
- Когда я был в Александрии, - охотно принялся рассказывать Аристарх, - один молодой жрец храма Гермеса Трисмегиста поведал мне об удивительном жреце, прожившем сто пятьдесят лет! Этот старик ни с кем не хотел делиться секретом своего долгожительства. Он бы так и унес его с собой в могилу, если бы не молодой жрец. По приказанию базилевса Птолемея, он, рискуя жизнью, тайно следил за стариком. Изучал его зарядку, которую тот делал три раза в день, запоминал, какой водой обливается жрец, записывал все, что он ест, пьет, даже прислушивался, как он дышит! И в итоге научил всему этому Птолемея и… меня! Правда, базилевсу не пришлась по душе диета, он большой любитель поесть и выпить. А я с того часа день и ночь свято выполняю драгоценнейший рецепт долголетия!
- А я когда увидел тебя за этим, то подумал, что ты сошел с ума от пережитого здесь ужаса! - улыбнулся Эвбулид. - Ты так чудно стоял посередине трюма: голова запрокинута, руки подняты, словно в них топор, все тело так и дрожит от напряжения!
- Что делать… Надо терпеть, раз решил помочь людям! - вздохнул Аристарх. - Я ведь дал себе слово собрать воедино все познания ученых медиков, накопленные к сегодняшнему дню. Это бесценный опыт тысячелетий, который в нашем ужасном мире может быть потерян - сожжен или растоптан варварами - за считанные минуты! Особенно - опыт тех далеких времен, когда человек был неразрывен с природой. Это - и забытые, преданные забвению знания шумеров, египтян, индийцев, китайцев! Чтобы разыскать их в пыли библиотек и записать, мне потребуется не меньше ста лет! Но зато я избавлю людей от опухолей, сердечных ударов, слепоты, глухоты. Я исцелю их от падучей и чахотки, воспаления легких и камней в печени, они навсегда забудут про ужасы чумы и тифа! А самое главное, - горячо заговорил Аристарх, ухватив за плечо Эвбулида, - на своем примере я докажу людям, что каждый из них может и должен жить в три, в пять, даже в десять раз дольше, чем он живет сейчас! Представляешь, как все разом изменится в мире… Как изменится сама земля! Ведь для того, чтобы долго жить, человек должен много трудиться, все время двигаться. Значит, все - и цари, и торговцы, и судьи, и воины возьмутся за мотыгу, плуг, серп! Исчезнет надобность в рабах, потому что каждый будет стараться обрабатывать свое поле, ковать железо, изготавливать кувшины, ваять прекрасные статуи! У всех с утра до вечера на лицах будут сиять улыбки - мое обязательное условие долголетия! В каждом доме окажется вдоволь еды, потому что люди приучатся обходиться ее минимумом. Исчезнут войны, потому что не нужно будет воевать! Повсюду расцветут сады, зазеленеют огороды, пашни… Но главное - мир! Ни воинов, ни воров, ни судей, ни пиратов, - на всей земле радость и мир! Представляешь?
- Нет… - покачал головой Эвбулид.
- А я, бывает, закрою глаза - и вижу это! - признался Аристарх. - И это придает мне силы даже здесь, где царит жестокость и несправедливость, а люди мучаются и умирают, не прожив и десятой части того, что могли бы прожить!
Он показал глазами на мертвого юношу, лежащего в центре трюма в позе, в которой его застала последняя боль. Еще раз окропил кожу Эвбулида из склянки и уже тоном врача сказал:
- Немного посиди без движения, а потом слегка встряхни головою. И будешь слышать даже шепот на палубе!
- А ты куда?
- Пойду приводить в чувство твоего "убийцу"!
- Как? - опешил Эвбулид. - Ты станешь лечить сколота?!
- Я лекарь! - невозмутимо заметил Аристарх. - И я должен помогать каждому, кто нуждается в моей помощи. Или тебе повторить клятву Гиппократа?
5. Ожидание
Следуя наставлениям Аристарха, Эвбулид осторожно повел головой. Звуки по–прежнему оставались приглушенными.
"Обманул меня этот лекарь! - расстроился он. - Слыханное ли дело - мир без воинов и судей! Без господ и рабов! А я и уши развесил, слушая про сто двадцать пять лет, и что буду различать даже шепот на палубе…"
Эвбулид недовольно качнул головой, и пелена с ушей спала так неожиданно, что он чуть было не вскрикнул. Звуки, один другого громче, сверху, сбоку, со всех сторон - ринулись на него.
- Эй, Пакор, сколько еще можно ждать новую амфору? - отчетливо услышал он голос Аспиона на палубе. Другой голос, от которого сразу стало не по себе, лениво огрызнулся:
- А я тут при чем?
- При том, что ты теперь надсмотрщик над рабами! Сходи, поторопи этого неповоротливого фракийца!
- Сам бы и сходил… - пробурчал Пакор.
- А могу! - пообещал Аспион. - Но прежде пощекочу твой пьяный язык своим кинжалом!
- Эй–эй, Аспион! - торопливо закричал пират. - Я же пошутил!
По палубе прогрохотали тяжелые шаги.
- И зачем я повез свои товары в Сирию? - вздохнул рядом купец Писикрат. - Первый раз попадаю в такое ужасное положение!..
- А я - шестой! - усмехнулся триерарх "Деметры".
- Только ты тогда сможешь понять меня здесь… Убытки! Такие убытки… Поплыл бы я лучше в Италию!
- И попал бы в лапы не к этим, так к другим пиратам! - отрезал триерарх, и Эвбулид мысленно сравнил его с погибшим капитаном "Афродиты".
"Отсиделся, наверняка, в трюме, пока погибал его корабль!" - неприязненно решил он.
В противоположном углу тихо переговаривались рабы и пленные гребцы. Эвбулид прислушался к ним.
- А мне все равно, где сидеть за веслами: на "Деметре" или какой–нибудь понтийской "Беллоне", - равнодушно объяснял бородатый гет. - Везде одинаково!
- Ты прав, - поддержал его худощавый пленник. - Лишь бы скорее подохнуть, чем так жить!
- Не скажите! - на ломаном греческом возразил раб–африканец. - Одно дело плавать в теплом Внутреннем море, и совсем другое, если нас продадут на Эвксинский Понт! Говорят, - понизил он голос, - иногда там бывает так холодно, что волны превращаются в белый камень!..
- Этот камень у нас называют льдом, - подтвердил Лад, терпеливо снося перевязку, которую ему делал Аристарх. - На моей родине каждой зимой им покрыты все реки, и на землю ложится белая пыль, по–нашему: снег. Если бы только меня продали на Эвксинский Понт!.. - мечтательно вздохнул он.
- Да спасут меня боги от этого! - в ужасе воскликнул африканец.
- Перестань зря отвлекать богов! - проворчал триерарх. - Северные рынки переполнены своими рабами. Охота была нашим купцам тащиться туда задаром…
Эти слова обрадовали африканца и разочаровали Лада. Сколот нахмурился и надолго замолчал, снова думая о побеге.
Тем временем по палубе вновь прогрохотали тяжелые шаги, и послышался удивленный голос Аспиона:
- Пакор! Я что велел тебе принести?
- Амфору с вином.
- А ты что принес?
- Как что - голову!
- Чью?
- Раба! Представляешь, он пил вино из нашей амфоры! Я спустился в трюм и застал его прямо за этим занятием!
- Ай, как нехорошо!
- Вот и я так подумал! Он и пикнуть не успел, как его голова распрощалась с телом! - под одобрительные возгласы пиратов похвастал Пакор.
- Брось ее за борт, пусть похмелится морской водою! - посоветовал Аспион и, перекрывая дружный хохот, воскликнул: - Но, Пакор, так ты скоро разоришь нас!
- Я?!
- С тех пор, как ты стал надсмотрщиком за корабельными рабами, ни один из них не прожил больше трех дней! Еще месяц - и нам нечего будет предложить скупщику рабов!
- А что я мог поделать? - огрызнулся Пакор. - Один оказался ленивым, другой - непонятливым, этот, сам видишь, - вором. И как только таких негодных рабов покупают господа?
- Это уже не твоя забота! Учти - если новый раб снова покажется тебе ленивым или вором и проживет меньше недели, то ты заплатишь за него полную стоимость, либо сам будешь таскать амфоры! Эй, часовой! - закричал Аспион. - Давай сюда еще одного! Да смотри, не трогай тех, за кого обещан выкуп! Иначе Посейдон мигом отправит нас на дно! И без того он что–то слишком размахался сегодня трезубцем…
В трюме воцарилось напряженное молчание. Все с тревогой вслушивались в ворчание часового, который бесконечно долго возился с засовом, прежде чем открыть крышку. Наконец, она пронзительно заскрипела, откинулась, и в трюм ворвалось свежее дыхание штормящего моря.
Стало совсем светло.
Часовой, не спеша, спустился вниз.
Низкий, коренастый, почти квадратный, он поморщился от спертого воздуха и подслеповато огляделся вокруг. Немного подумал и указал коротким пальцем на Писикрата:
- Ты!
- Я?! - в ужасе отшатнулся купец, закрываясь руками, как от удара.
- Ты, ты! - ухмыльнулся пират. - За стариков скупщики платят нам столько, что тебя не жалко отдать Пакору. Ступай за мной!
- Но я жду в–выкуп! - запинаясь, пролепетал Писикрат. - Пощади! Т–только ты один можешь понять меня здесь…
- Ладно, жди! - бросил часовой, брезгливым жестом разрешая обмякшему купцу оставаться на своем месте. Обвел оценивающим взглядом остальных пленников и удивленно прищурился, увидев Аристарха.
Оказав помощь Ладу, лекарь снова сидел на полу, скрестив под собой ноги. На его губах играла отсутствующая улыбка.
- Он что - сошел с ума? - нахмурился часовой. - Такого совсем не жалко! Иди за мной! - крикнул он Аристарху.
Ни одна жилка не дрогнула на лице лекаря. Он был бесконечно далек от часового и устремивших на него взгляды пленников. Одни, кому он успел помочь, смотрели на него с сочувствием, другие - обрадованно, что не их отдают в жертву Пакору.
Отрешившись от всего земного, Аристарх усилием воли погрузил себя в дремотное оцепенение, которому так долго учился у молодого египетского жреца Гермеса Трисмегиста.
Он вызвал прекрасное настроение, чтобы сосуды и вены, эти главные дороги его жизни, не сузились от отчаяния и огорчений в едва различимые тропинки. Чтобы не оборвались они задолго до намеченного им самим срока.
Ставка в его споре с самими Мойрами1 была так высока, что он не мог позволить себе пребывать в плохом настроении даже в трюме пиратского корабля.
У него никогда не было девушки, о которой он мог вспоминать в эти минуты. Он забыл, когда последний раз был в гимнастической палестре, чтобы заново переживать захватывающие мгновения борьбы атлетов. Но мысли его, тем не менее, были легки и приятны. Аристарх видел себя сидящим в огромной зале Александрийской библиотеки. Служитель этого храма мудрости, ученый раб только что принес ему свиток древнейшего папируса.
Желая продлить наслаждение от встречи с новым, неведомым ему знанием, Аристарх никак не решался развернуть папирус, разрешая себе лишь вдыхать его запах, впитавший пыль и едва уловимую горечь столетий.
- Эй, ты! - теряя терпение, толкнул его часовой. - Я кому сказал, пошли?
Широкая улыбка еще больше раздвинула губы Аристарха: он начал разворачивать заветный свиток, радостно отмечая, что до его "пупа" никак не меньше восьми метров.
- Ах, так?! - вскричал пират, хватаясь за кривой македонский меч.
- Оставь его! - вступился за Аристарха Эвбулид. - Это же лекарь!
- Этот сумасшедший? - не поверил часовой. - Какой же он лекарь, если не может исцелить даже самого себя от безумия!
- Он не сумасшедший! - возразил Эвбулид. - Он… - Тут он понял, что бесполезно рассказывать об Аристархе пирату, и быстро поправился: - За него вам тоже обещан выкуп! Или ты не боишься гнева Посейдона?
Часовой сразу потерял интерес к Аристарху. Он гневно обернулся к Эвбулиду, но узнав в нем пленника, за которого привезут целых два таланта, шагнул дальше и показал пальцем на пожилого мужчину с измученным лицом:
- Тогда ты!
- Но я… - замялся мужчина. - Мы…
- Я сказал - ты!
Мужчина громко вздохнул, поднялся. И тут же вскочила сидевшая рядом с ним девушка, которую Эвбулид не заметил раньше.
- Отец! - закричала она, хватая мужчину за руки. Глаза часового загорелись. Он оглядел девушку с ног до головы.
- Ай, хороша! - причмокнул он языком. - Тоже выходи!
- Отец! - умоляюще вскрикнула девушка. - Лучше убей меня!
- Сначала я убью его! - мрачно пообещал мужчина, сжал кулаки и двинулся на пирата. Лицо его было искажено яростью.
Часовой ошеломленно взглянул на пленника и отпрыгнул назад. Путаясь в складках персидского халата, выхватил меч.
- Молись своим эллинским богам! - заорал он, замахиваясь на мужчину.
- Скажи, что тоже ждешь выкуп! - быстро подсказал Эвбулид. - Иначе он убьет тебя!
Мужчина бросил на него благодарный взгляд и закричал часовому:
- Опусти меч! Или вы уже берете выкуп с мертвецов?
- Как? - осклабился часовой. - За тебя тоже обещан выкуп?
- Да. И немалый… - пробормотал мужчина.
- А за нее?
- А за нее… - заслонил своим плечом дочь пленник и уверенно добавил: - … еще больший, чем за меня!
- Ай, какой богатый улов! - охотно вдел меч в ножны пират. - Что ни пленник - то выкуп! Оставайтесь! Кто тут у меня без выкупа? Ты! - ткнул он ногой гребца–африканца. - Вставай! Наверх! Живо!!
Крышка трюма с грохотом захлопнулась.
Наверху послышался звонкий щелчок бича, торопливое шлепанье босых ног по палубе и вслед за этим - скрип тяжелой однодонной амфоры, которую новый корабельный раб протащил к капитанскому помосту.
Гогоча и перебивая друг друга, пираты возобновили попойку.
- А он еще боялся попасть на Эвксинский Понт!.. - вздохнул кто–то из пленников, боясь по обычаю своего народа произносить вслух даже кличку африканца, словно речь уже шла о покойнике.
- Эх, судьба наша такая! Знать, прогневили мы богов…
- Правда… правда…
- И почему они не слышат нас?
- Они слушают только тех, кто приносит им щедрые жертвы. А что можем дать отсюда им мы?..
- Что теперь с нами будет?..
- Эй, лекарь! - заглушая тихий говор пленников, окликнул Писикрат Аристарха, и когда тот подошел к нему, зачастил, хватая его за руку. - Только ты один можешь понять меня здесь… Мое сердце сейчас вырвется из груди! Помоги мне! Спаси меня!
- Ничего страшного! - приложил ухо к груди купца Аристарх, - Это от страха. Сейчас всё пройдет!
- Как! Ты… отказываешься помочь мне?! Я озолочу тебя!
- Сейчас пройдет! - строго повторил Аристарх, вставая. - Прости, но меня ждут больные!
Эвбулид проводил глазами направившегося в угол, к гребцам, лекаря, как вдруг чья–то рука тронула его локоть.
- Спасибо… - услышал он, повернул голову и увидел пожилого пленника с выглядывающей из–за его плеча девушкой.
На Эвбулида смотрели ее огромные, широко распахнутые глаза.
- Если бы не ты, они бы сейчас уже издевались над ней…
- Что я? - с горечью усмехнулся Эвбулид. - Если бы я действительно мог вам помочь…
- Ты остановил меня от верной погибели! - возразил мужчина. - А главное дал мне время, чтобы я смог что–нибудь придумать…
- Ты афинянин?
- Нет, я Дорофей из Мегары.
- Так вот, Дорофей, что тут можно придумать…
- Отец найдет выход! - сквозь слезы улыбнулась девушка.
- Конечно! - обнял ее отец и объяснил Эвбулиду: - Наверное, нам не надо было уезжать… Но на Фасосе1 заболел мой единственный брат. Как я мог не помочь ему? Сначала мы хотели добраться туда по суше, но нас испугал путь через Македонию с римскими гарнизонами. Да и набеги диких одрисов и фракийцев на прибрежные земли тоже смущали нас. Решили, что морем будет безопаснее. А оно вон как вышло! И зачем я только взял ее с собой? - сокрушенно покачал он головой.
- Не надо так убиваться, отец! - прижалась к щеке Дорофея девушка, и они замерли, словно прощаясь друг с другом.
- Скажи! - вдруг с надеждой спросил Дорофей. - А твой раб не может опоздать?
- Армен? - удивился Эвбулид.
- Или вообще не вернуться сюда? Подумай, что ждет его здесь! Новый хозяин, а может, даже рудники, где он не проживет и дня!
- Армен опоздает или не вернется?! Никогда!
- Тогда нам осталось всего несколько часов!.. - вздохнул Дорофей.
- Несколько часов… - эхом отозвалась его дочь, и они снова замолчали.
Эвбулид прислонился спиной к прохладным доскам трюма и, слушая, как бьются в них волны, в который раз поблагодарил богов за то, что они в свое время послали ему такого раба, как Армен.
Ну, за кого бы еще он смог поручиться сейчас с такой уверенностью? Даже сама мысль, что Армен может предать, бросить его, казалась ему кощунственной и невероятной.
Нет, безусловно, Армен самый лучший из всех рабов на земле, думал Эвбулид, и как жаль, что судьба так жестоко обошлась именно с ним.
Всего пять лет назад Армен был выносливым и крепким, несмотря на уже пожилой возраст, рабом. А его умение понять состояние хозяина всегда поражало Эвбулида.
Приглашая к себе гостей, он стыдился, что в его доме всего лишь один раб, и, опасаясь насмешек, пускал пыль в глаза, называя Армена разными именами. Гости только и слышали:
- Перс, подай вина! Гет, замени нам венки! Сард, холодной воды сюда!
Армен каждый раз охотно принимал эту игру, всегда откликался на чужое имя.
Если подвыпивший гость принимал хитрость хозяина за чистую монету и выражал восхищение большим количеством таких прекрасных рабов, радости Эвбулида не было границ. Тогда он дарил Армену в знак признательности мелкую монетку.
Раб долго благодарил его и уносил подарок в свой заветный тайник под лежанкой. А когда наступал новый званый ужин, с еще большей готовностью откликался на Сирийца и Фрака, Тавра и Сарда…
Тот, кто не знал Армена, решил бы, что раб старается ради новой подачки. Но Эвбулид чувствовал, что Армен выполняет все его прихоти совсем не из–за денег…
И надо же было Фемистоклу пять лет назад натолкнуться на больного раба, выброшенного на улицу умирать!
Добрый, отзывчивый к любой беде Фемистокл, конечно же, подобрал его, выходил, дал новую одежду и кров. Но разве можно что–нибудь утаить в Афинах!