Целый полк подчиненных! Он сам командовал максимум батальоном - примерно такова была численность войск одного вождя берега. Да и пренебрежительно думать о купеческих трудах ему не давала собственная память о времени службы полковым писарем, когда на него свалилась обязанность заботиться о немалом хозяйстве Шестого Гренадерского.
Все это произвело на него такое впечатление, что собственные обиды как-то съежились и стали казаться куда менее значительными.
Следующий день был посвящен посещению памятных мест Хиим'кии. Дорожка сия была протоптана еще в далекой древности - возле каждой достопримечательности стоял специальный человек, взимавший с любопытных зевак мзду в казну сатрапии и готовый за дополнительную плату в свой карман прочитать целую лекцию о храме, крепости или даже отдельном здании. Врали такие проводники (по утверждению профессора Йоорга) немилосердно, но зато занимательно и весьма артистично, так что почтением к историческим камням проникся не только Ренки, но даже и сопровождающий их Гаарз, обычно мало интересующийся подобными вещами.
Поход по памятным местам начался ранним утром и затянулся - с перерывом на сиесту - до глубокой ночи, а город был осмотрен едва ли наполовину. Профессор уговаривал остаться еще на денек и был жутко недоволен, узнав, что у оу Дарээка назначена какая-то встреча в университете Старой Мооскаа, которую он почему-то не может отложить даже на день.
Но и оу Готор (которого, надо сказать, почтеннейший Йоорг уважал куда сильнее, чем его приятеля), и даже Одивия Ваксай настаивали на скором отъезде. Поэтому профессор бурчал больше для порядку: в конце-то концов, Хиим'кии, конечно, полны достопримечательностей, но ведь впереди их ждала Старая Мооскаа - Великий Город, полный самых удивительных тайн и загадок.
Так что едва за окнами кареты виды на предместья Хиим'кии сменились бесконечными степными просторами, он уже начал нетерпеливо подпрыгивать на сиденье и радостно восклицать: "В Мооскаа, в Мооскаа!"
Глава 10
Есть города большие, весьма важные и значительные. Они по праву гордятся множеством жителей, широкими улицами, богатыми лавками, обилием ремесленных цехов и мастерством работающих там не покладая рук работяг.
Каждый патриот такого города охотно согласится провести путника из далекой страны (или близлежащего села) к главному храму или городской ратуше и с гордостью поведает о том, что это - самое высокое здание на тысячу верст вокруг (на всем континенте, на всей земле) или самое широкое; с самыми большими дверями; обошедшее всех остальных по количеству окон… Может, он перечислит, сколько кирпичей пошло на постройку, из каких отдаленных пределов привезли черепицу для крыши, какие знаменитости местного разлива участвовали в его строительстве или просто посещали… Что ж, у каждого есть право гордиться тем местом, где он живет!
Но есть города… Как правило, их жители не отличаются особой любезностью по отношению ко всем, кому не повезло родиться или жить где-то в другом месте. На просьбу рассказать о достопримечательностях они не расплывутся в довольной улыбке и не поспешат, бросив все дела, удовлетворить интерес путешественника, лопаясь при этом от гордости и самодовольства. Скорее наоборот - смерив незадачливого провинциала высокомерным взглядом с неким оттенком жалости и презрения, пробурчат недовольно себе под нос что-то вроде: "Понаехали тут". После чего, сочтя, что и так проявили невероятную любезность, сдержавшись и не плюнув в собеседника, пойдут дальше по своим делам, мысленно сокрушаясь, что город уже не тот, безнадежно испорчен, захламлен и загажен разными там приезжими бродягами и бездельниками.
Да, не слишком-то любезно. Но этих жителей немного извиняет то, что живут они в городе-легенде. Городе, чье имя известно даже в самых отдаленных уголках земли. Да что там его имя… В самых отдаленных уголках земли известны даже имена его улочек и площадей. Ведь это город, где каждый камень мостовой - сам по себе достопримечательность, и умей он говорить, смог бы поведать о великих событиях, свидетелем которых был, или великих людях, многократно ступавших по нему своими ногами.
Таким, а может быть, и первым из таких был город Мооскаа!
Может быть, он и не являлся самым древним. Те же Валкалава или Аоэрооэо могли взирать на него со снисходительностью дедушек, наблюдающих за резвящимся на травке карапузом. Но только этот город был столицей Старой Империи. Отсюда властители, едва ли не равняющиеся по могуществу богам, могли управлять всем миром.
Именно сюда на протяжении тысяч лет стекалось все лучшее, что появлялось на трех континентах земли, - товары, капиталы, а главное - люди! Бесстрашные воины, честолюбивые царедворцы, мудрые, отдавшие свою жизнь знаниям ученые и искусные, тонко чувствующие художники, поэты и актеры. Тысячи их, немало добившихся в родных краях, ежегодно стремились в Старую Мооскаа, чтобы проверить силу своего таланта и воли на гранитных стенах и гранитных сердцах его жителей. Иные добивались невероятных успехов, богатства и славы. Еще больше погибало в ничтожестве, подобно прекрасным мотылькам, испепелившим свои крылья в пламени свечи и рухнувшим на пол в виде противной таракашки. А кто-то, устав биться головой о стену, соглашался довольствоваться ролью серенькой посредственности. Зато - посредственности мооскаавской!
Но все они как могли вносили свою долю в силу и величие этого города. Кто своими ратными подвигами, кто хитроумными интригами, кто знаниями, а кто талантами. Украшали его улицы прекрасными домами, а дома - удивительными фресками и статуями, или просто воспевали этот город в своих творениях…
Увы, Старая Империя давно пала. Кто-то считал, что под собственной тяжестью, кто-то винил в этом испортившиеся нравы, кто-то полагал, что это - козни врагов или даже богов, не сумевших сдержать своей зависти при виде подобного великолепия…
Но имперская столица продолжала жить. Уже не такая богатая. Не настолько привлекательная для честолюбивых гениев со всех уголков земли. Но все еще великая и ведущая себя так, будто по-прежнему управляет миром.
В Старую Мооскаа компания тоореданцев въехала уже довольно поздно вечером. Однако, оправдывая одно из своих прозвищ - город, который никогда не спит, - великая столица была полна жизни. Центральные улицы освещались фонарями, озаряющими вывески лавок, кажется не собирающихся закрываться до тех пор, пока последний потенциальный покупатель не расстанется с последней медной монеткой в своем кошельке. А зазывалы едва ли не бросались под колеса проезжающих мимо карет с требованием посетить именно их лавку или поселиться именно в их гостинице.
Если бы не излишняя назойливость, это, пожалуй, можно было бы даже счесть удобным. Именно так путешественники выбрали для себя место обитания, соблазнившись выкриками: "Изумительные номера! Чудесный стол! Рядом с университетом!"
Стол, и правда, был вполне неплох. Особенно если учитывать то, что еду вновь вселившимся постояльцам подали едва ли не ночью, когда в Фааркооне, да и в иных местах путника бы и на порог не пустили, велев приходить завтра. Но и цены за эту еду были как праздничный банкет в Фааркооне.
Примерно так же обстояли дела и с номерами. Однако привыкшие к тесным каютам тооредаанцы особой придирчивостью не страдали, а сразу рухнули в кровати, торопясь выспаться перед завтрашним днем. А утром, едва позавтракав, поспешили в университет. Причем все, включая Гаарза и Одивию Ваксай.
Это был целый город в городе. Со своими чиновниками, правилами, законами и судьями. И со своей совершенно особой атмосферой - чопорной и важной в центре, в зоне учебных корпусов, и разухабисто-разгильдяйской ближе к окраине, в казармах и съемных домах студентов, а также в многочисленных кабачках и на засеянных травой площадках между ними, где учащиеся сидели прямо на земле, не то изображая из себя неких туземцев, не то своих древних предшественников - самых первых студентов университета, которые по части дикости, пожалуй, могли бы дать фору любому современному дикарю. Тем значительнее был виден путь, который прошло человечество благодаря в том числе и той сокровищнице и приумножателю знаний, каковым во все времена слыл университет Старой Мооскаа.
Поскольку времени до назначенного "дружеского поединка" было еще вполне достаточно, почтеннейшему Йооргу не составило труда уговорить друзей сопроводить его до кафедры древних языков. Тем более профессор обещал показать "нечто действительно уникальное".
Маленькая загвоздка - как разобраться во всем этом лабиринте зданий и улиц - разрешилась очень просто. Один из сидящих на земле с унылым лицом вечно нищих студентов за не слишком большую мзду с удовольствием вызвался сопроводить их, какой выразился: "Куда угодно, хоть в стойло Небесного Верблюда, а лекции по такому случаю можно и пропустить".
Здание, к которому он их в результате привел, и правда, вполне могло бы быть этим легендарным стойлом - настолько древним оно выглядело.
- Ага, - подтвердил студент, радостно тискающий в руках свой кошелек, в котором, кажется, впервые за долгое время появились хоть какие-то монетки. - Самое старое здание! Две с лишним тысячи лет. Построено на том самом месте!
- Каком том самом? - поинтересовался было Ренки, но почтеннейший Йоорг яростно зашипел, замахал руками, будто пытаясь загнать обратно едва не сорвавшиеся с губ студента слова, и потребовал, чтобы вся компания следовала за ним.
Проследовали они прямо в холл здания, посреди которого стояло не очень понятное сооружение - мощная клетка из толстых стальных прутьев с целым набором замков на крайне узеньких дверях.
Сначала Ренки подумал, что внутри сидит какой-то зверь. Не очень большой, но очень опасный, судя по размеру клетки и толщине прутьев. Но, подойдя ближе, увидел там нечто другое.
- Вот! - с необычайной гордостью сказал профессор Йоорг, тыкая пальцем между прутьями клетки. - Тот самый Котел знаний. Символ университета Старой Мооскаа и вообще всех университетов в мире! Причем самый что ни на есть подлинный! По легенде - военный трофей ваших любимых Лга'нхи и Манаун'дака!
- Хм… - живо откликнулся оу Готор, приникая лицом к прутьям. - Хотите сказать, что этой посудинке больше трех тысяч лет? А почему в клетке? В чем провинилась несчастная кастрюлька?
- Я попросил бы вас, сударь, поуважительней! - недовольно поморщился почтеннейший Йоорг, которому тут его профессорская мантия словно бы придала дополнительной смелости и самоуверенности.
- Гы-гы, сударь, - лыбясь во весь рот, влез в разговор студент. - То не, как вы изящно изволили выразиться, "кастрюлька провинилась", то - свидетельство вопиющего пренебрежения деканатом praesumptio innocentiae, то есть презумпцией невиновности. Всего лишь из-за того, что несколько раз студенты одалживали Великий котел для своих невинных забав, администрация нашего университета склонна подозревать всех остальных учащихся в воровстве и предрасположенности к хулиганским выходкам.
- Традиция есть такая, - опять поморщился профессор. - По окончании учебного года выкрадывать такой вот котел, который есть в любом университете, наполнять его до краев вином и давать каждому студенту "приобщиться к знаниям". Крайне дурная забава, - нравоучительным тоном и даже строго погрозив кому-то пальцем, продолжил почтеннейший Йоорг, но в глазах его на долю секунды мелькнула этакая искорка, показывающая, что и он в свое время был не чужд подобных забав. - Ибо почетная роль виночерпия достается студенту, "прославившемуся" наибольшим количеством дерзких выходок, небезопасных шалостей, дуэлей и совершившему иные недостойные поступки. И слишком многие студенты куда более озабочены получением этой "должности", нежели постижением наук и приобретением знаний. Но если в других университетах на подобные шалости порой смотрят сквозь пальцы, то в университете Старой Мооскаа весьма строго блюдут свое сокровище! Насколько я знаю, за последние две сотни лет хулиганам лишь трижды удавалось выкрасть Котел знаний для своих нелепых забав. И с тех пор его охраняют еще строже!
- Но надежда живет! - продолжая довольно лыбиться, закончил за профессора студент.
- Жестоко лишать учащихся подобных невинных удовольствий, - улыбнувшись, вынес свое резюме оу Готор. - И небезопасно для реликвии. Почему бы этот котел не убрать куда-нибудь в хорошо охраняемые закрома, а сюда поставить его копию? И пусть поколения студентов терзают его как хотят.
- Традиция! - строго заметил профессор. - Помните про "то самое место"? Так вот, по легенде, именно здесь и зародился университет. Прямо на голом холме, ведь строился университет вместе со Старой Мооскаа и поначалу не имел стен, а был просто местом, куда приходят жаждущие знаний люди. Да, трудно поверить, но в те времена тут находился лишь поселок дикарей посреди бескрайней степи. А котел… Я читал древние тексты, в которых говорилось, что котлом, полным еды, привлекали первых учеников университета. И они были куда более усидчивы и значительно менее склонны предаваться разным шалостям под угрозой лишиться единственного приема горячей пищи за день! Тот самый Манаун'дак, жизнью коего вы так интересуетесь, будучи одним из основателей университета, завещал, чтобы именно этот котел покоился тут, на этом самом камне, веки вечные! И есть легенда, что, если этот котел отсюда уберут, придет конец и самому университету, и даже городу. Впрочем, я привел вас сюда, чтобы познакомить с человеком, который знает куда больше обо всем этом. Почтеннейший профессор Васиик Торб. Я ему уже писал о вас, оу Готор, как об удивительном знатоке древней письменности (естественно, не вдаваясь в подробности), и более чем уверен, что он будет счастлив нас принять.
Ренки обратил внимание, что при упоминании имени Васиика Торба студент невольно выпрямился и изобразил на своей физиономии подлинное почтение. Видимо, данный профессор пользовался немалым уважением в университете Старой Мооскаа.
- …А что вы хотите, судари и сударыня, - все с той же довольной физиономией (знать, у него сегодня был действительно хороший день) ответил студент. - В фехтовальном зале намечается большое событие. Нашему чемпиону Ундааю Одииру бросил вызов какой-то зазнайка из Хиим'ки. Сегодня после обеда, то есть как раз вот сейчас, должен состояться поединок, так что пробиться туда через эту толпу, боюсь, будет сложновато!
Студент был прав. Перед входом в здание фехтовального зала, куда после встречи с профессором Торбом отправилась компания путешественников, стояла целая толпа народу, и, кажется, не меньшее количество уже успело просочиться внутрь.
- И что, этот Ундаай - хороший боец? - как бы невзначай поинтересовалась Одивия Ваксай.
- О-о-о, сударыня! - восторженно пропел студент. - Он не только боец хороший, он вообще парень что надо. Строго между нами… - Студент понизил голос до трагического шепота и, пожалуй, излишне смело приблизил свои губы к ушку девушки. - Он один из главных претендентов на роль виночерпия! Уверен, он сможет и котел в этом году умыкнуть, прославив свое имя в веках! А в этом поединке ставки на него принимают три к одному. Кстати, я собираюсь использовать данные вашими друзьями деньги на благие цели и поставить их на Ундаая. Если у вас, сударыня, есть желание поучаствовать, то я с радостью, за ничтожный процент, подскажу вам людей, через которых можно сделать ставку.
- Да? А что говорят о его противнике? - как бы невзначай пихнув локтем излишне дерзкого юношу, спросила Одивия.
- А-ай, - вскрикнул он и отодвинулся, потирая ребра и убедившись, что внешность может быть обманчива. Удар у Одивии был поставлен неплохо. Однако, судя по всему, вовсе не обидевшись на такое обращение и не устрашившись гневного взгляда оу Дарээка, он продолжил как ни в чем не бывало: - Не берите в голову. Едва ли соперник Ундаая действительно хороший боец. К тому же он трусоват! По слухам, дело шло к дуэли, но он свел все к поединку на учебных рапирах. Так что можете смело ставить на Ундаая и сразу начинать считать прибыль!
- Боюсь, у нас, сударь, две проблемы. Во-первых, я более чем уверена, что ваш Ундаай проиграет. А во-вторых, если мы все-таки не попадем внутрь, поединок просто не состоится, ибо благородный оу Ренки Дарээка, в данный момент смотрящий на вас э-э-э… в некотором раздумье, и есть второй участник поединка. Кстати, ваше счастье, что вы не носите шпагу, а то, возможно, оу Дарээка сначала размялся бы на вас, а уж потом проучил вашего чемпиона.
- Приношу свои извинения, сударь! - быстро сказал студент, хотя в его тоне не было и капли раскаяния, зато появилась некоторая излишняя оживленность. - И, кстати, если вы, сударыня, и впрямь готовы рискнуть своими деньгами, отдайте их мне, и я передам их в правильные руки. А сейчас… А ну-ка! - заорал их проводник во всю глотку. - Дайте дорогу, бездельники! Идет тот храбрец, что бросил вызов нашему чемпиону, а вы толпитесь у него на пути. Брысь! Брысь из-под ног героев, жалкие букашки.
Толпа, привлеченная криками, сначала соизволила обратить внимание на группу немного непривычно одетых людей, потом начала медленно расступаться, образуя проход, и студент, продолжая орать во всю глотку, начал пробиваться вперед, а за ним устремился отряд тооредаанцев.
На входе в здание им преградила дорогу парочка долговязых дылд с весьма серьезными лицами.
- Чего ты орешь, Миилд? - поинтересовался один из них у продолжающего вопить проводника. - Если хочешь пройти внутрь, то, сам знаешь, необходимо пожертвование в три серебряных лика нашего благословенного Вааси Седьмого в фонд изнывающего от жажды студенчества. У тебя есть столько монет?
- Вы, сударь, меня оскорбляете! - гордо выпрямившись, ответил на это Миилд. - Уж можете не сомневаться - появись у меня три серебряных сатрапа, я бы их немедленно пропил! Зато у меня есть кое-что получше! Я привел поединщика! Или с него и с его друзей ты тоже собрался брать плату? Сударыня, подтвердите, что я с вами! - поспешно добавил он, увидев сомнение на лицах стражей.
- Он с нами, - улыбнулась Одивия Ваксай. А когда дылды пропустили их внутрь (предварительно с кем-то посоветовавшись), добавила: - Ты, Миилд, я смотрю, изрядный жучила и выгоду свою не упустишь. Так что мой совет - если не хочешь потерять свои медяки, ставь на нашего бойца!
При этом из ее рук в ладонь "жучилы" и правда скользнул кошелечек. Не слишком большой, но весьма увесистый. Тот значительно подмигнул в ответ и, активно работая локтями, скрылся где-то в толпе.
- Надеетесь увидеть свои деньги снова? - поинтересовался Готор, от внимания которого не ускользнул этот эпизод.
- Ага, - кивнула Одивия. - И с изрядным прибытком. Моя купеческая душа просто не способна устоять против троекратной прибыли. А если у вас есть сомнения в честности Миилда… Я знаю таких людей. Они готовы надуть любого, но есть вещи, которые святы даже для них. Игра, например, и ставки.
- Что же… Это были ваши деньги. А тут, я смотрю, весело!
- Студенты, - с каким-то немного печальным вздохом ответила Одивия. - Знаете, я по-настоящему жалела в своей жизни только о двух вещах - о пропаже отца и о том, что не могу поступить в университет. Почему-то он открыт для представителей всех сословий, даже сын последнего нищего может поступить сюда, если наскребет денег на обучение. Но женщинам вход строго воспрещен, считается, что мы для этого недостаточно умны.