До нас донесся отдаленный лай.
- Вот как они найдут нас! - ответил сеньор. - Нам нельзя терять ни минуты… Как идет наша дорога?
- По берегу реки, вниз!
- Следовательно, нужно войти в воду и пойти руслом. Собаки потеряют наш след, и мы будем в безопасности прежде, чем нас поймают. У нас нет другого выхода.
Мы так и сделали и пошли так быстро, как только позволяла слабость Зибальбая. К счастью, река была не очень широкой и глубокой, но иногда мы с трудом могли держаться в быстром течении. Дважды мы пускались вплавь, не смея выйти на берег и в то же время опасаясь сделаться добычей аллигаторов. Целый час мы двигались в воде. Наконец Майя остановилась и предложила выйти на берег, так как здесь был поворот к спасительному убежищу. Это придало нам бодрости, но все-таки мы были вынуждены на руках нести Зибальбая: он совершенно выбился из сил. Вскоре перед нашими глазами появился высокий, покрытый деревьями холм, на вершине которого высились полуразрушенные стены большого каменного здания.
- Мы дошли, - сказал Зибальбай, - а вот и лестница, ведущая наверх!
Мы стали осторожно подниматься, потому что ступени, большие и широкие, не везде лежали достаточно твердо. Молас нес Зибальбая на спине, так как тот не мог подняться сам. Над верхней площадкой еще уцелела часть большой арки, которая, по-видимому, некогда высилась над фронтоном здания, но выдающаяся часть ее свода была соединена с общей стеной сильно потрескавшимися плитами; соединявший их цемент местами выпал, и вся эта каменная громада точно висела в воздухе, окутанная зеленью и плющом.
С верхней площадки Майя провела нас в отдельную комнатку, каменные стены которой были украшены высеченными из камня изваяниями змей, пол был устлан деревянными досками; в одном углу, прикрытые плащом, находились несколько отравленных дротиков, глиняный горшок для варки пищи и кинжал, подобный тому, которым сеньор убил дона Хосе, а также небольшое количество сушеного мяса и теста из муки.
- Все осталось в целости, - сказала Майя, - давайте сядем и подкрепим наши силы едой, чтобы быть крепкими для встречи опасности.
- Я думаю, что преследователи оставили нас в покое, - заметил сеньор.
- Вы плохо, видно, знаете этих людей, - ответил я ему. - Они должны догнать нас ради собственной жизни, а дон Педро должен еще отомстить за смерть сына. Вся наша надежда в том, что мы скрыли свои следы в реке, так что собаки не почуют нас. Но я опасаюсь обратного, так как земля под деревьями была влажная.
- Что же нам делать? Переждать здесь или двигаться дальше?
- Сеньор, у нас нет выбора, потому что нельзя оставить здесь Зибальбая и его дочь. К тому же здесь легче защищаться, чем в лесу, без всякого прикрытия. Нам нужно приготовиться к худшему!
- Нам нечего и готовиться, так как нечем защищаться, кроме ножей. Порох отсырел, и мы не можем даже воспользоваться нашими револьверами. Если на нас нападут, то мы обречены на верную смерть!
- Это не совсем так, сеньор, - возразил я ему. - Внизу лежит много камней, принесем их сюда побольше. Быть может, бросая камни, мы и поразим кое-кого из наших врагов!
Мы так и сделали, пока Майя была на часах. Нашу работу прервал собачий лай снизу, около реки, а вслед затем послышался треск кустов, раздвигаемых на ходу несколькими людьми. Мы молча переглянулись, и Молас выразил общую мысль:
- Они идут!
- В таком случае, пусть приходят скорее! - сказал сеньор.
- Почему, белый человек? Или вы боитесь? - спросила Майя.
- Да, очень! - со смехом ответил сеньор Стрикленд. - Нас, вероятно, скоро перебьют. Вас не пугает такой исход?
- Нисколько! Я, следовательно, тоже буду убита, и мне не придется делать длинного обратного путешествия.
- Как вы можете быть уверенной в этом? - усомнился сеньор.
- Очень просто, - ответила девушка, показывая на шейную артерию. - Если я проткну здесь, то через минуту усну, а через две перестану жить.
- Понимаю. Но вы настолько просто говорите о смерти, хотя еще так молоды и прекрасны!
- А это потому, сеньор, что жизнь моя была не очень сладкой. И потом, разве я знаю, что готовит мне будущее? Но я знаю, что когда мы уснем для Небесного Сердца, то найдем покой, если не что-нибудь большее!
- Будем надеяться, - сказал сеньор. - Смотрите, вон они идут! Внизу показались человек семь или восемь, с ними были три мула, которых они привязали к деревьям, а сами подошли к холму.
- Интересно знать, кто из нас уцелеет к закату солнца? - сказал сеньор.
Идущая по следу собака быстро подбежала к нашему холму и, обнюхав первые ступени, залилась громким лаем, подняв морду кверху. Между тем наши враги не спешили подниматься; они собрались вместе и стали совещаться. Бежать мы не могли, и защищаться было нечем.
Такое положение заставило сеньора высказать мысль:
- Нельзя ли вступить с ними в переговоры?
- Невозможно! - ответил я ему. - Что мы можем им дать, чего бы они не могли взять сами?
Тут вмешался старый индеец.
- Друзья, отчего вы не спасаетесь бегством? Сзади должна быть тропинка, а в лесу вам легче спрятаться от этих людей.
- Как же мы можем бежать, если вы так слабы, - заметил ему Стрикленд. - Нам остается храбро встретить смерть и тем окончить поиски Золотого Города!
- Я уже стар, - продолжал Зибальбай, - и мне не долго жить. А ты, дочь моя, ступай с ними. На тебе наш священный символ, и если этот чужеземец докажет тебе, что он и есть тот, кого мы искали, то ты отведешь его к нам домой, и все исполнится, как было предсказано!
- Нет, отец, мы оба останемся живы или погибнем! Эти сеньоры могут идти, если хотят, но я останусь с тобой!
- Я тоже, - сказал Молас, - так как не хочу избежать смерти, которая сторожит меня… Да и поздно бежать - смотрите, вот они поднимаются по лестнице, с доном Педро и американо во главе!
Я выглянул. Молас говорил верно. Разбойники уже поднялись до половины первого этажа.
- Если бы у нас были ружья! - вздохнул сеньор.
- Незачем печалиться о том, чего у нас нет, - ответил я ему. - Бог может помочь нам, если захочет, а если нет, то нам приходится только преклониться перед Его волей!
Мы все замолчали, и слышался только голос одного Зибальбая, который, подняв руки к небу, молился своим богам об отмщении врагам. Сквозь кусты я видел, что наши противники поднимались уже на второй этаж.
- Надо действовать! - воскликнул сеньор.
Он быстро подбежал к тем камням, которые мы с таким усердием собирали, и просил нас всех помочь ему сбросить вниз по лестнице самый тяжелый из них. Но на наше несчастье, корни кустов задержали движение камня, а вслед за тем нападающие открыли непрерывный огонь из своих ружей, и мы были вынуждены искать укрытия за высоким карнизом арки.
Враги продолжали подниматься, пока не дошли до третьего этажа, где остановились, чтобы передохнуть. Молас, не говоря ни слова, схватил отравленный дротик, подбежал к краю лестницы и с силой метнул его в нападающих; сеньор зачем-то последовал за ним, схватив другой дротик, хотя не умел пользоваться этим оружием. Дротик Моласа попал в шею Смита, и он зашатался на месте, стараясь обеими руками вырвать засевшее острие. Но силы ему изменили, и он свалился вниз. В ответ на это нападение раздался дружный залп, и хотя сеньор Стрикленд и Молас поспешили укрыться за наше прикрытие, но - увы! - на этот раз дело не обошлось благополучно. Молас упал, и сеньор остановился, чтобы помочь ему подняться, потом они оба добежали до нас. По лицу сеньора струилась кровь. Я очень испугался.
- Вы ранены?
- Пустяки! Пуля едва задела меня… Но Молас ранен в бок!
- Ничего, ничего. Я чувствую себя хорошо, - говорил Молас, но я видел, что он испытывает сильную боль.
Майя подошла к сеньору, стараясь куском от своего платья остановить кровь с его щеки.
- Не стоит, - ответил он ей, - так как скоро будут более серьезные раны, которых не залечишь. Что же нам делать?
Вместо ответа она указала рукой на отравленный дротик, который держала в руке.
- Я также не могу дать вам иного совета, но говорю вам, что очень рад тому, что встретил вас, и надеюсь, что мы еще свидимся. А теперь воспользуйтесь минутой затишья, чтобы проститься с вашим отцом!
Майя утвердительно кивнула головой. Подойдя к Зибальбаю, она нежно обняла старика. Я видел, что наши противники совещаются. Смерть Смита заставляла их быть осторожнее, они, по-видимому, опасались засады, но немного погодя все-таки стали подниматься по ступеням третьего этажа. Все мы стояли в полном безмолвии и неподвижности. Молас приложил руку к своей ране, чтобы несколько уменьшить страдания. Потом он опять ушел на внутреннюю площадку и вернулся с большим медным топором, который лежал в куче вещей Зибальбая, найденных нами при входе.
Молча, не говоря ни слова, он взобрался, пользуясь трещинами в своде, на самый верх арки и лежал, удерживаясь одной рукой и расширяя все больше самую большую трещину.
- Сойди скорее вниз, Молас! - крикнул ему сеньор. - Ведь если арка упадет, то и ты свалишься вместе с ней!
- Ничего! - ответил Молас. - Сегодня все равно мой Судный день: попавшая в меня пуля поразила меня насмерть, и я больше не жилец на этом свете!
- Прощай, благородный человек, - сказал ему сеньор. - У меня нет другого орудия, а то я был бы с тобой.
- Прощай, возлюбленный брат мой, верный слуга Сердца! - послал я ему свой последний привет. - Твой поступок получит свою награду.
Цементная крепь с трех сторон была разрушена, но оставалась еще одна, на вид самая прочная.
- Далеко ли они? - спросил Молас.
Мы осторожно глянули через край карниза и увидели, что наши враги опять остановились футах в шестидесяти под нами, точно опасаясь чего-то неизвестного. Один из них что-то горячо говорил дону Педро, стараясь его в чем-то убедить, но тот, по-видимому, не соглашался. Наконец он сдался и отдал соответствующее приказание. Этих нескольких минут промедления было достаточно, чтобы дать Моласу время справиться с его работой.
- Скорее! - шепнул ему сеньор. - Они идут!
Молас отбросил топор и теперь уже работал своим охотничьим ножом, стараясь разрушить цементную крепь, сковывавшую камни столько веков.
- Назад, Молас, назад! - повторял сеньор, но тот не слушал, а быть может, и не слышал.
Крепь становилась все тоньше и тоньше, но все еще держалась. Тогда Молас переполз на внешнюю сторону свода, и вес его тела пересилил сцепление. Раздался треск, потом глухой шум, и каменная громада упала вниз, на ступени лестницы, увлекая с собой и бесстрашного Моласа. Нашим глазам представилась перемешанная груда камней и человеческих трупов: ни один не избег своей участи, только дон Педро, шедший впереди всех по лестнице, остался в живых. Но новый, неожиданно оторвавшийся обломок карниза свалил его с ног, и он с высоты третьего этажа полетел вниз.
Все было кончено.
- Пойдемте искать тело нашего спасителя, - предложил сеньор, и мы все последовали за ним.
Внизу мы нашли трех привязанных мулов с большим запасом провианта, потом не постеснялись отобрать у павших врагов их ружья и патроны, которые могли нам еще пригодиться.
Все они были убиты наповал, и только дон Педро, упавший на мягкий грунт, еще шевелился и стонал.
- Воды, воды! - слышались его мольбы.
Сеньор подошел к нему и влил в рот немного водки из фляги, которую мы нашли на одном из мулов.
- Как вы милосердны! - заметила ему Майя. - Я бы, кажется, ничего не сделала, чтобы облегчить участь этой собаки.
- Кто из нас без греха, - ответил сеньор, - и потому мы должны быть милосердны.
- Я умираю! - слабым голосом произнес дон Педро. - Мое предчувствие, что я погибну под развалинами, оправдалось. Но как могу я спокойно умереть, будучи убийцей и разбойником с самого детства?
Сеньор только пожал плечами, не находя ответа на этот вопрос.
- Отпустите мне грехи! - продолжал взывать дон Педро. - Ради самого Христа, отпустите мне грехи!
- Это не в моей власти, - ответил ему сеньор. - Молитесь Богу, потому что время ваше коротко.
Но тот не внял этому совету, и до нас еще долго доносились вопли и страшные проклятия умирающего непокаявшегося разбойника.
XI. Рассказ Зибальбая
Когда мы немного успокоились и подкрепили наши силы едой, я, видя, что мы вполне можем в тот же вечер двинуться в путь, обратился к Зибальбаю: - Месяца два тому назад ты, Зибальбай, послал Моласа, который погиб ради нас, к тому из индейцев, которого они признают Владыкой Сердца. Твой посланник странствовал по суше и по морю и наконец передал твое поручение!
- Кому?
- Мне, так как именно я и есть тот человек, которого вы ищете. Я и мой товарищ пустились в путь, во время которого пережили множество опасностей.
- Докажи это! - предложил Зибальбай и стал задавать мне наши тайные вопросы, на которые я давал установленные ответы.
- Ты очень сведущ, - сказал он наконец, - но если ты действительно Господин Сердца, открой моим глазам тайну.
- Нет! Ты искал меня, а не я тебя. Моласу ты показал символ, покажи его и мне. До тех пор я ничего не сделаю!
Он подозрительно посмотрел на меня и сказал:
- Тебя я испытал; эта женщина - моя дочь, знающая всю тайну. Но кто этот белый? Имею ли я право открыть сердце перед ним?
- Имеешь, потому что этот белый человек - мой брат, и мы с ним одно целое, до самой смерти. Он также посвящен в наше общество и одно время был даже Хранителем Сердца и Господином, когда я, опасаясь смерти, передал ему нашу тайну. Его уши - мои уши, его уста - мои уста. Говори нам обоим, как одному, или промолчи!
- Так ли это? - спросил Зибальбай сеньора, делая знак Братства.
- Да, так! - отвечал мой друг, повторив установленный знак.
- Тогда я буду говорить во имя Сердца! И горе тому, кто выдаст услышанную тайну! Подойди сюда, дочь моя, и дай мне то, что я отдал тебе на хранение!
Майя засунула руку в густые пряди своих волос и передала отцу какой-то спрятанный там предмет.
- Это ли ты хотел видеть? - спросил он, показывая мне талисман при свете заходящего солнца.
Я взглянул: перед моими глазами была как раз недостающая половина того, что перешло ко мне от предков.
- Кажется, это оно, если только глаза меня не обманывают! А ты не за этим ли пришел так далеко? - спросил я Зибальбая, снимая с шеи свою половину разбитого Сердца.
Старик внимательно сравнивал, переводя глаза от одной половины к другой. Лицо его все больше и больше прояснялось, и, обращая свои взоры к небу, он с умилением проговорил:
- Благодарю тебя, безымянный бог моих отцов, что ты направил мои стопы по истинному пути. Пошли славное окончание так славно начатому!
Потом опять повернулся ко мне, продолжая:
- Теперь, когда День и Ночь снова соединились, должно засиять новое солнце, солнце славы нашего народа. Возьми обратно свою половину, а я оставлю у себя свою, потому что они должны быть соединены не здесь, а много дальше. Теперь слушайте, братья, мой рассказ, который будет краток. Мои слова станут ясны, когда ваши глаза увидят то,.что должны увидеть, а если нет, то чем меньше сказано, тем легче забывается. Быть может, вы уже слышали сказание о древнем невидимом городе, последнем убежище нашего народа, еще не завоеванном белыми людьми, таинственном святилище истинной веры наших отцов, дарованном им божественным Кукумацем, иначе именуемом Кветцалом?
- Да, мы слышали об этом и стремимся попасть в этот город, - ответил я.
- В таком случае в нашем лице вы найдете проводников в этот город, в котором я состою наследственным касиком и верховным жрецом, а моя дочь - единственная наследница. Я вижу, вы удивляетесь, как это мы, люди такого положения, странствуем одни, как нищие, по земле белых людей? Слушайте! Сердце Мира, самый древний и великолепный город, был некогда столицей всей здешней земли, от моря до моря, его стены были возведены одним из двух братьев, которым перешел престол Кукумаца. Между ними возникла междоусобная война, и они разделились. В давние времена власть Сердца Мира была так велика, что все города, развалины которых нам здесь встречаются, были его данниками. С течением времени сюда стали проникать орды варваров, и постепенно он утрачивал свои владения, но враги никогда не могли добраться до стен самого города, и он всегда оставался гордым и независимым!
Сам город расположен на острове, посреди большого озера, но многие тысячи подданных жили в окрестных землях, обрабатывая поля и добывая золото и драгоценные камни. Так прошло двенадцать поколений, когда до города дошли слухи, что пришлый белый народ явился завоевать их и что он убивает жителей и грабит их имущество. Дошло также известие, что эти люди, узнав о сказочный богатствах Сердца Мира, решили завоевать и этот город. Правивший тогда касик, удостоверившись в этих слухах, собрал совет старейшин и, выслушав оракул богов, решил, что все жившие вне города должны быть созваны в сам город, чтобы не было никого, кто мог бы указать путь к нему. Так и было сделано: пришельцы несколько лет возобновляли свои поиски, но безуспешно, и тогда пришли к заключению, что все сведения о Сердце Мира не более чем сказки. В городе из-за большой скученности населения появилась страшная болезнь, которая унесла столько жертв, что в конце концов всем оставшимся в живых стало достаточно просторно. Но закон, гласящий, что никто под страхом смерти не может искать себе ни мужа, ни жены вне города, остается в полной силе и теперь. В наши дни число жителей достигает всего нескольких тысяч. И вот я, Зибальбай, правящий городом с юных лет, увидел, что еще через пару веков прирост совершенно прекратится и наш славный город будет пустыней и огромным кладбищем. Но от наших предков до нас дошло сказание, что когда обе части разбитого Сердца соединятся вновь на священном алтаре, то наше царство опять станет великим и сильным. Я много думал об этом сказании, моля бога, которому служу и верховным жрецом которого я являюсь, чтобы он ниспослал мне мудрость и силы найти то, чего недостает, и спасти народ, погибающий, как гибнут цветы в засуху от недостатка влаги. Однажды ночью я услышал голос, который приказывал мне идти по старому пути к морю, где я могу обрести то, что утрачено. Я собрал наш совет старейшин и открыл им свой сон. Они сочли меня сумасшедшим, но сказали, что я могу идти, если хочу, они не имеют власти надо мной, так как я их касик, но что никто из народа не должен меня сопровождать, так как это противоречит закону страны.
Я ответил, что так и поступлю, но тут заговорила моя дочь, сказавшая, что и она пойдет со мной и что они не имеют права ее удерживать. Все молча согласились, только один голос раздался против - голос моего племянника, который был обручен с моей дочерью. Не так ли, Майя?
- Да, это было именно так, - подтвердила девушка с улыбкой.
- Короче говоря, после моего решения и общего согласия отпустить со мной дочь, мой племянник Тикаль был назначен править страной вместо меня, в качестве моего заместителя, впредь до моего возвращения. В назначенный для отъезда день множество сановников и простого люда провожали меня на ту сторону озера и даже дальше, до тайного прохода через горы. Они заливались слезами, считая, что из-за нашего безумия мы идем на верную смерть.