- Я уж думал, что на этот раз я покойник, - выдохнул он.
Коркоран распахнул дверь и сунул пистолет Макбрайда ему в руку.
- Там за тюрьмой привязана лошадь, - произнес техасец. - Садись на нее и выметайся отсюда. Я отвечаю за это. Если ты останешься здесь, они подожгут тюрьму, а тебя пристрелят через окно. Ты сможешь выбраться из города, пока они очухаются. Я оправдаюсь перед Миддлтоном и Гопкинсом. Через пару месяцев, если хочешь, можешь вернуться и предстать перед судом. Для чистой формальности. К тому времени все прояснится.
Макбрайда не надо было уговаривать. Ужасная участь, которой он только что избежал, поколебала его мужество. Страстно пожав Коркорану руку, он со всех ног кинулся сквозь заросли к лошади, оставленной Коркораном. Спустя несколько мгновений он во всю прыть скакал прочь из Ущелья.
Подошел сердитый Макнаб.
- Ты не имел права отпускать его. Я пытался остановить толпу…
Коркоран резко повернулся и посмотрел на него, не стараясь скрыть свою ненависть.
- Ни хрена ты не пытался! Не тереби мне мозги, Макнаб. Ты завязан в этом деле, так же, как и Миддлтон. Ты разыграл комедию, чтобы потом объяснять Гопкинсу, как из кожи вон лез, останавливая линчевателей, но тебя пересилили. Я видел стычку, когда тебя схватили! Черт! Ты дерьмовый актер.
- Как ты смеешь так говорить! - взревел Макнаб.
Прежний тигриный блеск вспыхнул в голубых глазах. Коркоран вроде бы не шевельнулся и в то же время словно бы пригнулся, как ягуар перед смертоносным прыжком.
- Если тебе не нравится мое поведение, Макнаб, - вкрадчиво произнес он, - пожалуйста, как будешь готов, собирай свой суд!
Некоторое время они в упор смотрели друг на друга: Макнаб - сердито сдвинув брови, Коркоран - с усмешкой на тонких губах и с молниями в голубых глазах. Затем Макнаб с ворчанием отвернулся и пошел прочь, мотая кудлатой головой, словно бык перед красной тряпкой.
Глава 7
БЫВАЕТ, ХИЩНИКАМ ОБЛАМЫВАЮТ КОГТИ
Миддлтон резко осадил свою лошадь, когда Коркоран выехал из кустарника на обочине. Одного взгляда шерифу было достаточно, чтобы догадаться, что он отнюдь не в мирном настроении. Они встретились посреди ольховых зарослей почти в миле от Ущелья.
- О, привет, Коркоран, - заговорил Миддлтон, скрывая удивление. - Я разобрался с Брокманом. Это оказалось сплетней. Никакого золота у него не было. Поэтому…
- Брось! - отрезал Коркоран. - Я знаю, почему ты послал меня искать ветра в поле. По той же причине и ты умотал из города. Чтобы дать шанс друзьям Брента рассчитаться с Макбрайдом. Если бы я не развернулся и не поспешил обратно, Макбрайд бы сейчас дрыгал ногами в веревочной петле.
- Ты вернулся…?
- Да. И теперь Джейк Биссетт в аду вместо Макбрайда, который рвет когти из Уэйптона на моей лошади. Я же говорил тебе, что дал ему слово не допустить суда Линча.
- Ты убил Биссетта?
- Он уже холодный!
- Еще один из "стервятников", - отметил Миддлтон. Он не выглядел недовольным. - Брент, Биссетт - чем больше "стервятников" погибнет, тем легче нам будет удрать. Это одна из причин, по которой я убрал Брента. Но надо было не мешать им повесить Макбрайда. Конечно, я организовал это дело. Надо же было бросить кость друзьям Брента. Иначе у них появились бы подозрения.
Если бы они поняли, что я не против этого убийства или не хочу наказывать убийцу, мне пришлось бы туго. Ссориться с бандой мне сейчас не резон. Кроме того, я не сумел бы тогда защитить тебя от друзей Брента.
- Разве я просил меня защищать? - в голосе его вспыхнули нотки оскорбленного самолюбия стрелка.
- Брекман, Ред Билл, Керли, а теперь еще и Биссетт. Ты убил слишком много "стервятников". Я убедил их, что первые три случая были трагической ошибкой. Биссетта не слишком уважали. Но тебе не простят, что ты не дал повесить убийцу Брента. Конечно, в открытую на тебя не станут нападать. Только теперь тебе придется продумывать каждый свой шаг. Тебя убьют при первой возможности, и я не смогу предотвратить этого.
- Если я расскажу им историю гибели Брента, ты окажешься со мной в одной упряжке, - резко произнес Коркоран. - Но, конечно, я не стану этого делать. Окончательный побег зависит от того, как долго ты сможешь скрывать наши намерения от "стервятников" - так же, как и от честных людей. Последнее убийство должно поставить меня, а значит и тебя, на одну доску с Гопкинсом и его компанией.
- Они все еще ведут разговоры о комитете бдительности. Я поощряю их. Все равно они появятся. Убийства в окраинных поселениях приводят золотоискателей в состояние страха и ярости. Хотя такие преступления почти исчезли в Уэйптоне. Лучше двигаться в одном направлении с попутчиками, чем пытаться переспорить их. Свернуть в сторону никогда не поздно. Если ты продержишься живым еще несколько недель, у нас все будет готово к побегу. Поосторожнее с Баком Горманом. Он самый опасный из банды. Брент был его другом. И у него самого много друзей - таких же опасных, как он сам. Не убивай его без крайней необходимости.
- Я позабочусь о себе сам, - мрачно ответил Коркоран. - Я высматривал Гормана в толпе, но его там не было. Слишком умен. Хотя я уверен, что это он стоит за всем этим. Биссет был тупым ослом - попытку линчевания спланировал Горман, вернее, он помог тебе спланировать ее.
- Удивляюсь, как ты разнюхал это дело, - произнес Миддлтон. - Ты бы не вернулся, если бы кто-то не подсказал тебе. Кто же это был?
- Не твое дело, - огрызнулся Коркоран. Ему вовсе не казалось, что Глория Блэнд может пострадать, даже если шериф узнает о ее роли в этом деле, но ему не нравилось, когда его допрашивают и он не чувствовал себя обязанным отвечать на чье-либо любопытство.
- Новая вспышка золотой лихорадки возникла как раз кстати для тебя и Гормана, - отметил он. - Ее тоже ты организовал?
Миддлтон кивнул.
- Ну конечно. Один из моих людей прикинулся шахтером. Он получил несколько самородков из заначки. Свою задачу он выполнил и присоединился к тем, кто прячется здесь среди холмов. Толпа золотоискателей вернется завтра. Они будут злыми и усталыми, а когда услышат, что произошло, узнают почерк "стервятников": по крайней мере, некоторые из них.
Но в любом случае меня с этим делом не свяжут. Давай возвращаться в город. Дело усложнилось из-за твоей глупой стычки с линчевателями. Гормана оставь в покое. Ни к чему наживать новых врагов в банде.
Бак Горман стоял, привалясь спиной к стойке бара в салуне "Золотой орел" и в непечатных терминах высказывал свое мнение о Стиве Коркоране. Окружающие внимали с сочувствием - большинство из них были проходимцами и трутнями, вьющимися вокруг золотоискателей.
- Пес называет себя помощником шерифа! - провозглашал Горман, красные глаза которого и влажные взлохмаченные волосы служили индикатором количества выпитого им спиртного. - Но он убил выбранного нами судью, не дал состояться суду, разогнал заседателей - да, и освободил заключенного, обвиняемого в убийстве!
Происходило это на следующий день после всплеска искусственно вызванной золотой лихорадки, и разочарованные шахтеры в салунах заливали свою досаду. Но в "Золотом орле" таких было немного.
- Полковник Гопкинс и другие именитые граждане провели расследование, - вмешался кто-то. - Они объявили, что доказательства, предъявленные Коркораном были убедительными, - суд признали сбродом и оправдали убийство Биссетта, а потом пошли еще дальше - оправдали Макбрайда за убийство Брента, хотя того уже не было в городе.
Горман фыркнул, словно кот, и потянулся за стаканом виски. Рука его не дрожала, не утратил он и координации движений, еще больше, чем прежде, напоминая крупную кошку. Виски опалило его разум, прояснило мозги до состояния горячечной убежденности, почти на грани сумасшествия, но не повлияло ни на нервную систему, ни на мускулатуру.
- Я был лучшим другом Брента! - ревел он. - И другом Биссетта.
- Говорят, Биссетт был "стервятником", - послышался чей-то шепот. Горман поднял свою рыжую голову и оглядел салун львиным взглядом.
- Кто говорит про "стервятников"? Почему эти шакалы не обвиняют живого человека? Всегда мертвых обвиняют во всех грехах. Ну и что, если он был? Это мой друг. Может быть, и я становлюсь из-за этого "стервятником"!
Никто не рассмеялся и не произнес ни слова под его горящим взглядом. Каждый, на ком останавливался этот взгляд, чувствовал холодное дыхание смерти.
- Биссетт "стервятник"! - произнес он достаточно диким от пьянства и ярости голосом, готовый совершить любую глупость, так же как и любое зверство. Он не обращал внимания на смотрящих на него, кто со страхом, а кто с интересом, людей. - Кто знает, кто такие "стервятники"? Кто или что они на самом деле? Мы ничего не знаем об этом Коркоране. Я, например, могу сказать…
Легкие шаги на пороге заставили его прервать свою речь. В дверях появился Коркоран. Горман прорычал что-то, оскалив зубы, и замер, воплощая собой образ мести и ненависти.
- Я слышал, ты распускаешь сплетни обо мне, - спросил Коркоран.
Лицо его оставалось безразличным, как будто вырезанное в камне, но в глазах таилась смертельная опасность.
Горман снова рыкнул неопределенную угрозу.
- Я высматривал тебя среди толпы, - продолжал Коркоран бесцветным и мягким, как прикосновение пера, голосом. Складывалось впечатление, что голос существовал как бы отдельно от него: губы произносили слова, а все остальное тело сконцентрировалось в напряженном внимании к человеку напротив. - Тебя там не было. Ты послал своих шакалов, а у самого кишка оказалось тонка, чтобы…
Рука Коркорана рванулась к рукоятке пистолета, словно жало змеи к обреченной жертве. Ни один взгляд не уследил за этим движением. Пистолет его громыхнул прежде, чем кто-либо подумал, что он потянется за ним. Эхом прозвучал звук выстрела Гормана. Только его пуля зря расщепила пол, посланная рукой уже смертельно пораженного человека. Горман упал и вытянулся на полу. Раскачивающаяся лампа бросала отблески на торчащие вверх шпоры и голубую сталь дымящегося рядом с рукой пистолета.
Глава 8
КОМИТЕТ БДИТЕЛЬНОСТИ
Полковник Гопкинс рассеянно посмотрел на беспрестанно покачивающуюся жидкость в своем стакане и резко произнес:
- Миддлтон, я тоже перехожу к делу. Мы с друзьями организовали комитет бдительности, который надо было создать еще несколько месяцев тому назад. Подожди. Не принимай это как критику в свой адрес. Вы оба совершили чудо за последний месяц, с тех пор как ты привел сюда Коркорана. В городе прекратились грабежи, нет убийств - вернее, нет завзятых убийц, только иногда возникают перестрелки между честными гражданами.
Вдобавок мы избавились от таких негодяев, как Джейк Биссетт и Бак Горман. Оба они, без всякого сомнения, были из "стервятников". Я бы хотел, чтобы Коркоран не убивал Гормана. Тот был пьян и мог проболтаться о делах банды. По крайней мере, так показалось моему другу, который в тот вечер был в "Золотом орле". Ну, тут ничего не поделаешь.
Нет, мы вовсе не обвиняем тебя. Но очевидно, что ты не сможешь прекратить грабежи и убийства по всему Ущелью. И не предотвратишь постоянные грабежи караванов в горах.
Вот здесь мы и вступим в игру. Мы долго отбирали людей по всему лагерю, пока не набрали пятьдесят человек, которым можно доверять на сто процентов. Нам надо быть уверенными в своих людях, чтобы не пригреть змею, которая будет шпионить для "стервятников". Но теперь-то мы стоим на твердой почве. Мы не убеждены до конца, кто из жителей является "стервятником", но знаем тех, кто не может быть преступником.
Мы сможем работать вместе, Джон, хотя и не собираемся вмешиваться в вашу юрисдикцию или отбирать у вас рычаги законной власти. Нам нужны развязанные руки за пределами города. Внутри Уэйптона мы согласны действовать под вашим руководством или, по крайней мере, в соответствии с вашими советами. Конечно же, работать мы будем в абсолютной секретности, пока не соберем достаточных для удара доказательств.
- Вам нужно только запомнить, полковник, - отозвался Миддлтон, - что я постоянно говорю о невозможности покончить с "стервятниками" из-за недостатка имеющихся в моем распоряжении средств. Я никогда не выступал против комитетов бдительности. Все, что я требовал, чтобы при формировании комитета подбирались только честные люди, чтобы в него не могли проникнуть те, кто при случае смогут повернуть деятельность комитета в другую сторону.
- Это верно. Я и не ждал с вашей стороны какого-либо сопротивления и уверяю вас, что всегда буду рад работать рука об руку с тобой и твоими помощниками.
Он помедлил, словно перед неприятной процедурой, затем спросил:
- Джон, ты уверен во всех своих помощниках?
Голова Миддлтона вздернулась, и он метнул на полковника встревоженный взгляд. Так, словно последний высказал словами мысль, которая уже вертелась в его сознании.
- Почему ты спрашиваешь? - последовал контрвопрос.
- Ну, - Гопкинс был в нерешительности. - Не знаю, может быть, у меня предубеждение, но, видишь ли, черт возьми, чего темнить, я иногда удивляюсь поступкам Билла Макнаба!
Миддлтон, прежде чем ответить, снова наполнил стаканы.
- Полковник, я никогда не обвиняю человека без железных улик. Мне тоже иногда не нравятся действия Макнаба, но, может быть, причина здесь в его характере. Конечно, он грубиян, но имеет свои плюсы. Честно говоря, причина того, что я не защищаю его, - мое недоверие к нему. Возможно, звучит это не совсем понятно.
- Вовсе нет. Я разделяю твое мнение. Ты имеешь в виду, что он может вести двойную игру и ты держишь его возле себя, чтобы присматривать за ним. У тебя неплохие мозги, Джон. По правде говоря, может быть, это новость для тебя, с месяц назад кое-кто начал поговаривать, что с тобой дело не чисто. Но то, что ты привел Коркорана, доказывает твою честность. Ты бы ни за что не пригласил его сюда, если бы получал деньги от "стервятников"!
Миддлтон замер со стаканом у губ.
- Великий Боже! - воскликнул он. - Они подозревают меня в этом?
- Просто кому-то пришла в голову такая глупая мысль, - уверил его Гопкинс. - Конечно же, я никогда так не думал. А тем, кто подозревал тебя, теперь стыдно. Убийство Биссетта, Гормана и тех троих в "Вожде черноногих" показало, что Коркоран служит закону. Ну, и конечно же, он получает приказы от тебя. Все те люди, наверняка, были "стервятниками". Жалко, что Том Дил исчез прежде, чем мы смогли допросить его. - Гопкинс встал, собираясь уходить.
- Его охранял Макнаб, - произнес Миддлтон тоном, говорящим гораздо больше, чем сами слова.
Гопкинс быстро взглянул на него.
- Клянусь святыми, так оно и было! Но он был в самом деле ранен - я видел дыру от пули в его руке: Дил ранил его во время побега.
- Это верно. - Миддлтон поднялся и потянулся за шляпой. - Я пойду с тобой. Хочу найти Коркорана, чтобы передать ему все, что ты рассказал.
- Прошла неделя, как он убил Гормана, - проговорил Гопкинс. - Я ожидаю, что его друзья-"стервятники" в любое время попытаются достать Коркорана.
- Я тоже! - ответил Миддлтон с мрачной ухмылкой, которой его собеседник не заметил.
Глава 9
НАЛЕТ СТЕРВЯТНИКОВ
Вдоль Ущелья повсюду мерцали огни: окна хижин светились в ночи желтыми квадратами, а над ними черный бархат неба отражал мрачную сердцевину шахтерского поселения. Переменчивый бриз доносил обрывки музыки и шум веселья. Но дальше, вверх по Ущелью, где группа деревьев столпилась у темной хижины, тьма безлунной ночи казалась маской, сквозь которую не могли пробиться звезды со своим слабым светом.
Какие-то фигуры двигались в глубокой тени деревьев, слышался шепот голосов, их таинственный тон походил на шорох ветра в листве.
- Мы слишком далеко расположились. Надо залечь возле дома и расстрелять его, когда он будет входить в двери.
Второй голос присоединился к первому; складывалось впечатление, что голоса звучали на сборище привидений.
- Все уже решено. Говорю вам, это лучший способ. Достанем его, когда он не будет настороже. Ты уверен, что Миддлтон играет в карты в "Короле алмазов"?
Еще один голос ответил:
- Кажется, он собирался оставаться там до утра.
- Разозлится он порядочно, - прошептал первый из собеседников.
- Черт с ним. Он ничего не сможет сделать. Тихо! Кто-то идет по дороге!
Они попрятались в зарослях, слившись с черными тенями. Они находились так далеко от хижины, и было так темно, что приближающаяся фигура была в сумерках лишь смутным силуэтом.
- Это он! - лихорадочно прошептал голос, когда силуэт слился с темным фоном хижины.
В тишине заскрипела дверь. Желтый свет вспыхнул, вырываясь сквозь дверной проем и высветив высоко в стене небольшое окно. Человек внутри не пересекал освещенное пространство возле двери, а окно находилось слишком высоко, чтобы заглянуть сквозь него.
Через несколько минут свет погас.
- Пошли!
Три человека поднялись и крадучись направились к хижине. Шли они бесшумно, потому что сбросили башмаки. Верхнюю одежду они тоже сняли, избавились от лишних предметов одежды, что могли зацепиться за какой-нибудь выступающий крюк.
В руках у них было оружие со взведенными курками. Они не принимали бы больших мер предосторожности, если бы приближались к логову льва. В сердце каждого из них таился страх, потому что опасность, которой они подвергались, была значительнее риска схватиться со львом.
Один из них заговорил так тихо, что компаньоны с трудом разбирали слова, склонив головы к его прячущимся среди бороды и усов губам:
- Займем свои места, как и планировали. Джоел, ты подойдешь к двери и окликнешь его. Он знает, что Миддлтон доверяет тебе, и ему в голову не придет, что ты помогаешь друзьям Гормана. Твой голос ему знаком, он ничего не заподозрит. Когда он откроет дверь, шагни в тень и падай. Мы сделаем остальное с того места, где заляжем.
Голос его слегка дрожал и остальные невольно поежились. Лицо его выделялось в темноте светлым овалом.
- Я сделаю это, но, клянусь, он убьет кого-нибудь из нас. Меня-то уж наверняка. Где была моя голова, когда я соглашался помогать вам!
- Теперь поздно отступать! - прошипел другой. С замирающими сердцами они пробирались вперед, держа пистолеты наготове. Затем передний вдруг схватил товарищей за руки.
- Подождите! Взгляните туда! Он не закрыл дверь! - Открытая дверь чернела на темном фоне стены. - Он знает, что мы охотимся за ним! - Признаки истерики звучали в прерывистом шепоте. - Это ловушка!
- Не будь дураком! Откуда он может знать? Он спит. Я слышал его храп. Мы его не разбудим. Войдем в дом, и тут он свое получит! Из окна достаточно света, чтобы увидеть его постель. Мы нашпигуем его свинцом прежде, чем он успеет шевельнутся. Проснется он уже в аду. Давай, пошли и, ради Бога, потише!
В последнем совете не было нужды. Каждый ступал босыми ногами так, словно при каждом шаге рисковал наступить на логово гремучих змей.
Проскальзывая через порог, они создавали шума меньше, чем ветер в темных ветвях. Они прокрались через дверь, обшаривая взглядами комнату, в которой слышалось ритмичное похрапывание спящего. Света, проникающего сквозь маленькое окошко, было достаточно, чтобы им был виден слабый контур кровати с бесформенной массой на ней.