Черные костюмы - Елена Фанайлова 3 стр.

Я бы хотела с нею лечь
Под снегом и дождем
Сказать: мочи меня, калечь,
А эту женщину не трожь,
Давай, говнюк, меня положь,
Мужчина-Death

Я выгрызу
Ее опухоль
Я вылижу
Ее раны
Но она не допускает
Даже до кожи
Такое смрадное животное
Как я

Дайте мне рвотное
Не дают нихуя
Ни снотворное, ни слабительное
Вывести этот ужас
У меня больше нету мужества,
Дорогие родители

4

Последний эпизод будет в клубе "Крыша"

Алмат говорит: кто эти люди, кто эти люди в черном?
Такая жара, могли бы переодеться.
Для чего они стоят так близко
Для чего у каждого за правым ухом
Какие-то странные инструменты,
Похожие на капельницы, точнее,
На рыбок, которых мы делали из капельниц, помнишь?

Алмату виднее.
Он бывший врач-инфекционист.
Но и я, как бывший терапевт, замечаю:
Верно, похожи на госпитальных рыбок
Эти переговорные устройства
Людей в черных костюмах

Я говорю: смотри, у них под пиджаками
Автоматы и пистолеты
Зрители должны понимать: все намного хуже
Алмат говорит: ну разве понты, похоже?
Посмотри на Москву-реку
Кстати, я не понимаю, где мы,
В каком районе?

И он при этом почти не выпил
И уж точно не курил и не нюхал

И он говорит: смотри, эти девки на покрывалах -
Как это красиво. Чистое порно.

Но я все время думаю, как там зарплата
Учителей в Зажопинске и в Жопитосе.
А я говорю: сама как провинциалка
Плохо соображаю,
Кто эти люди, кто эти люди в черном,
В бледно-зеленом на загорелом
Прекрасные чистые спины
Безмятежные лица
Обожаю их удивительный, блядь, охуительный
пластиковый безмятежный тон,
Под саундтреки

Эти нефтяные фейки
Локальные зоны
Мертвой столицы

Потолочек два десять
Запредельное эхо

Да и мы с Алматом
Не то что бы в белом
Заложились у нефти

В Симеизе такой же клуб, говорит Алмат
Такая же стандартная крыша из каталога
Но там я мог бы
Выбирать человека не по цене майки,
А по длине хуя

Нефть прет изо всех пор,
Изо всех дыр,
Мой друг
И дурно делается мир
И нефть подступает к горлу
Как в советских фильмах

И как там Нина
В своей песчаной могиле?

сентябрь 2006 – июнь 2007

Маша и Ларс фон Триер

Дневник лета 2006

1

Русская туса проёбывает чемпионат
Русская Маша проигрывает Уимблдон
Древесной машине по имени Амели,
За которой стоит тысячелетний блицкриг
И вся Франция, старшая дочь Церкви

Русская Маша нервничает, это очень заметно,
Ори не ори.
Ее сильные подачи разбиваются о механику
Еще более сильной машины, ее инструментария
Здесь ничего не выйдет,
Разве что выходы к сетке,
Слабые варианты, подставы,
Жалкое византийство

Путин целует младенца в животик, как царь ирод
Хитрый Кадыров монтирует независимую Чечню
Ксения Собчак фотографируется ню
Ясное дело, они сговорились,
У черта в котле варились
Возьму я их и отменю

На заднем плане мертвый Басаев
Выглядит теперь полным идиотом
А на него была некоторая надежда,
Как на сотрудника ГРУ,
Как сообщает нам русский интернет

Все приобретает маргинальный характер.
Как мы провинциальны! – как турки,
Которые вешают в Стамбуле не врагов ислама,
А местных телезвезд из сериалов
На билбордах на перекрестках
Кто они такие? эти улыбчивые полнолицые люди?

Русская Маша может биться об стенку
Вешаться в татарском поселке
Надрывать глотку в хтоническом вое

Это ничего не меняет
Мы ужасающе провинциальны
Нам остается
Смотреть сериалы, умирать красиво,
Но и это никого не цепляет,
Ходить на вечеринки, танцевать
На вечеринки, танцевать,
Наблюдать, как прекрасные девушки в черных платьях -
Катя Метелица, Света Рейтер, Юля Бедерова -
Отлично двигаются под американскую музыку,
Как настоящие волчицы,
Воплощая нечто несбыточное, какой-то скромный огонь -

Но мужики поворачиваются к ним жопой
(Возможно, это лучшая часть мужского организма)
И глотают свой алкоголь

Русские больше не хотят ебаться
Воспроизводить потомство

Путин как боевой робот
Но роботы не ебутся
Роботы не ебутся

2

Ларс фон Триер превращается в женщину
Никто этого не замечает
Все кричат, что он провокатор и не любит Америку,
Пропади она пропадом

Ларс фон Т. следует за своею Анимой,
Женской душою, как говорят отцы-основатели,
Он испытывает жестокие мучения
Стигматы появляются на его теле,
Как у католических святых и полоумных,
Никто этого не замечает.
Сладострастно пишут о несчастных актрисах.

Даже моя подруга, неглупая женщина
С феминистскими замашками
Утверждает, что он наслаждается
Девичьими увечьями.
Блядь, да он же рыдает, как первоклассница.
У художника смех и слезы так близко.

Ларс фон Т. в женском теле идет ебаться
с чредою страждущих
Подставляет свою жопу
Как побиваемая камнями блудница
Никто этого не замечает
Откуда взялись в небе колокола?
Никто не может этого вынести, физиологически,
Разве что извращенные эстеты

Он слепнет, он танцует, как Шива,
Он гибнет
В тисках человеческого правосудия
Он правозащитник, черт вас подери,
И оправдывает юродивых:
Андрея Сахарова, Сергея Ковалева, Марию Шарапову,
Все русские проекции бессознательного,
Но никто этого не замечает
Он, как Герман Гессе, играет в классики,
Нарисованные школьницей,
Баночкой из-под леденцов, набитой песком для тяжести
Не все мальчишки это умеют
Но это как-то проходит мимо
Или расценивается как хамство

Анима Ларса фон Триера неутомима
И неумолима, как подлинное милосердие
Как претензии на королевство
– Коронуема, проносима мимо -
Невыносима, правда,
Вся эта его мелодрама
И пантомима

Люди не хотят аццкаго льда Ларса фон Триера,
Не хотят больше Бабьего Яра.
Не видят джокера, не помнят козыря,
Только лести и золота, злобы и лести.

Не до прекрасного, котики, не до прекрасного
В сем христианнейшем из миров.
Русские, у вас была такая девочка, Маруся,
помните, польская русская,
Зачем до сих пор вы ставите ей забор из херов?
Частокол с отрубленными головами?
Как в страшных сказках, которые
рассказывает фон Триер?
Ее бы и так похоронили за оградой не с вами.
Она в небесах с другими,
Грозная, как Фафнир, стерегущий сокровища.
Слушайте ветер, русские, слушайте ветер.
Вы настоящие упертые чудовища.
Вам не помогут ваши совок и православие.
Вы не спасетесь, как фокусник Гарри Гудини.

3

(Мария Кравченко, 24 года,

док. фильм "Собиратели теней")

Ларс фон Триер нервно курит в углу,
Как застуканная восьмиклассница.
Русская девочка Маша едет в Чечню
В Грозный, увидеть свой дом и сад.
Она снимает
Своих деда и бабку на берегу моря
На Betacam-SP

Дед, еще молодой, говорит:
Когда мы уезжали,
Ахмет сказал: давай выпьем.
Достал коньяк и арбуз.
Я сказал: мне больно уезжать, Ахмет,
Здесь мой дом и сад,
Но я не хочу тебе мешать
Делать свою Чечню.

Маша говорит: когда мы уезжали,
Вишни бились о капот нашей машины,
Падали вишни, и ветки стучали
Я никогда этого не забуду

Музыкант Артур говорит:
Я видел, как рушится от взрыва
Многоэтажный дом
Сначала потолок верхнего этажа
Потом постепенно как карточный домик
Нижние
Мы водили туда западных журналистов.
Это было красиво.
(Говорит Артур Ацаламов,
Вокалист группы "Мертвые дельфины")

Ларс фон Триер нервно курит в углу.
Здесь никого не надо провоцировать,
Используя методику Б. Брехта
(Разве что ворюг,
Которые в результате мутаций
Сделались кровопийцами,
Или наоборот: кровопийцы – ворюгами)

Выжившие в Катастрофе
Дети советского Интернационала
Ходят по улицам нашей столицы
В невидимых миру хиджабах
В осязаемом камуфляже
Опоясанные одною георгиевской пулеметной лентой

Груз-200, Алексей Балабанов

1

…так и насилуют нашу сестру
по могилам, по кустам
и я этих строчек не сотру

по участкам, по больницам
тяжко ль было медсестрицам
в эшелонах в Туркестан
на рассвете на расстреле на ветру
кто им слезы утирает?
мама, мама, я утру

2

Ну же
Только злоба меня и знает
Слышит пишет ненавидит
Только увидишь русскую правду -
О ней говорят: кривда
А она и так уж почти не дышит
Стоит на коленях
Захлебнувшись нефтяным минетом
Дрочит
Покойнику из Афгана
Минувшим летом.
Нет, ну кто это вынесет?
И кто это видит и слышит?

Христос говорил мне сегодня:
Ты точно со Мной?
Я, знаешь ли, сомневаюсь,
Ты точно со Мной?
Точно ли ты Меня помнишь?
Ты давно не ходила к причастью
И довольно формально – на исповедь.
Только пьешь корвалол всё.
И маленький алкоголь слишком часто.

Я Ему отвечаю: не сомневайся.
Но только дьявол,
Он тоже, знаешь,
Умеет своё. Много гитик.
И он в мозги запускает когтистые когти.
И иногда я сразу не понимаю
Его уловок.
Но только я точно знаю:
Он есть,
Как и Ты.
Но вас не всегда видно.

Я не знаю, как остальные,
Но я и мои близкие -
Это мосты От ада до рая
За 5 минут человеческой жизни
(голос, Николай Трубач подает голос,
а за ним Людмила Улицкая:
5 минут, осталось 5 минут
на перроне у вагона
только 5 минут)

было обреченное обратное абрекское откровение
посреди алкоголического:
как сгладить, убояться
белый удар за Ойкуменой
все ясно видно
во все стороны света
и этот ужас
ни с чем не сравнится
как продавленная глазница
копытом Олегова мерина

ничего лирического

человеческая пшеница
зазеркальная
как Анима
Алексея Балабанова
является только теми,
ромалы,
кто убит под Ревелем,
подо Ржевом,
воскресшая
будучи сверхдержавой.
У художника смех и слёзы так близко.
И кровь стыла в жилах,
стояла в бронежилетах, убоина
воображаемая
молодая дочь неизвестного воина

Трудно ходить между нечистью
И Вашим Высочеством -
Дочь говорит Ему.
Когда Ты называем по Отчеству,
Но окликаем нечистью
И нечисть имеет право на Твое имя
И Отчество
И искалеченное могущество,
Гавкает,
Но боится
Из-под плетня,
Как вдова-солдатка.
Но Ты не забывай меня,
Как я Тебе ни гадка.

Вроде бы Ты еще терпишь
И во сне удивляешься
Привыкаешь
И уже не помнишь
И окликаешь, просишь по имени
Только Мать
Твою Заступницу

2007

Смертельная любовь, как это устроено

1

Старуха пляшет в варьете
Ребенок плачет в доме
Фратерните, эгалите

Какие короли
Ныне

Эти лозунги устарели

Ничего, кроме
Встречи в полной темноте
В госпитальном броме

Боже, Боже,
Куда опускаться ниже
Кому запрещать: я тебя ненавижу

Кого прощать
Как мне жить
Убери от меня эти рожи

Короче, шестой Псалом

В небо брошенное семя
Ослепило и погасло
В августе

Мы оставлены теми,
Кто искал смысла,
Кто успел смыться,

Выспаться,
Выкресты

Я смотрю на крест-накрест
Закрепленные окна
Ленинградской блокады.

То ли стекла дрожали,
То ли вы защитили.
Что и так не держали

То ли белые пули
То ли черные лодки
Через Волгу

Умерли, уснули

К чему вы плыли?
К дальнему острову?
К русским берегам утопии?
К обетованному ужасу?
Мой дед вышел живым
живой
Из той мясорубки
На воде

Ему было надо,
Возможно, встретиться со мной
В шестьдесят втором
В маленьком русском поселке

И отдать мне свою любовь
Лучше которой
Нет на земле

И ее призраки
Я пыталась распознать
В мире живых

И я ее нашла/искала
Возможно, как обсессию,
Ваше величество,
Виктор Иванович,
Александр Яковлевич,
А больше уже не будет

Далее перечисляется донжуанский список
Провинциальной маркизы де Мертей

Живые и мертвые

Уравновешивается
Списком на исповеди
Некоторая расхлябанность и растерянность

Белиссимо, кричит audience

(Любила в юности быстроживущих
Умирающих молодыми
Настоящих пассионариев
Гладиаторов Третьего Рима
Алкоголиков, антисоветчиков)

И я ее страшилась
Но все равно шла, ходила
Как в разведку за языком

У вечного огня
Стояла, толстик, в пионерской форме

Но ты не забывай меня
В своей загробной норме

2

Товарищи на меня орут.
Говорят: здесь тебе не Бейрут,
Не Оклахома.
Выходи, а то будет по-плохому.

Здесь еще хуже.

Ну, вышла.
Как крапива и вишня.

Ходила в разведку за языком
Привела далеко языка
Сидит и плачет под замком
На уздечке зэка В зиндане
Выпусти, выпусти пацана,
Чтобы вился как знамя

На груди его купола
Не соображает нихуя
И копейка его цена

Как ходил за сиренью, ее ломал
Как живого медведя,
И целого мира мал
Был, не видя

Продавал по сотне на алкоголь
Выпивал из горла люголь
Выезжал на трассу в слепых огнях

Грудь в алмазах и ремнях
Голова в кустах
Сердце на щите, шлемофон горит
И на всех постах
Излучают иврит
Это лучшая из карьер

Когда мы превысили скорость
И жизнь предстала как хворост
И когда слежу за тобой
В зеркало заднего вида,
Когда ты встал объяснять менту,
Что везешь ментального инвалида
Слабоумную толстожопую вообще не ту
И у нее только на этой скорости работают мозги
И тормоза
И мент отпускает за мамину слезу
А зря

А я читаю твое письмо
Глазом на вас кося
Но там написано не все
И я еще не вся

Потрясена перед тобой
Стою теперь в полный рост
Как перед астральным трюмо

Снимаю простыни третьего дня
И они как занавеси лежат
На театре траурных теней

И там написано: не могу
Без тебя, но не могу
Объяснить, как же так
И боюсь объяснять

Посмотри на свое отраженье
Это воды колеблются, протяни руку:
Нет никакой преграды
Между миром живых и миром мертвых

Как в кино об Орфее, которое мы вспоминали
По дороге в Кронштадт, на остров
Мертвых поэтов

2007

Блондинка, брюнетка

1. АННА ГОРЕНКО, МЕДИАМИФ

В Иерусалиме
нет живого места
для стихов полнощных
Для цветов недецких

Не с того ли ты с ума сходила
Леди Годива,
Камерная нэцке?

Ой, какой дурной характер

Мелкие психозы
Для тебя ли были,
Оперная дива?

Или все провинциально
До самозабвенного наркоза
Алкоголя и хамсина

Мертвая лисица

Выйти за пределы
Головного и спинного мозга
Маленького тела
В черном платье, в ангельском халате,
Ровно Ходасевич,
Желчный себе палач
Девочка со спичками
Ну не дописала, не успела

Покрывала все хуями
Покрывала
Так и не перестелила
Как невеста

2. ЛЕНА КОСТЫЛЕВА И АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВ

Читают стихи Лены Костылевой на книжном фестивале на Крымском валу 12 июлЯ 2007 года

Ленка, божеская клоунесса,
С подведенными глазами
Густо намазанными ресницами
Блондинка
В черных чулках выше колена
И каких-то довольно смешных трусах
Бледная от волненья или с похмелья
Порочная, как соседка в халате
Забавная, как Мерлин Монро
Трогательная, как Джульетта Мазина
Хлопает крыльями, моя детка,
Сидит нога на ногу с микрофоном
На столе на ярмарке тщеславья
Читает своим накрашенным ртом
И детским низким голосом
И белым животом,
Скрытым под белой кофточкой
Стиши для Боженьки, всё о ебле
И о любви, и она Его дразнит.
А у Него на пороге праздник,
И Ему вообще не до этого.

Он так прямо и говорит:
Леночка, отъебись, дорогая, мне не до этого.

Рядом с Леной Алеша
В голубом спортивном костюме
С коричневыми рукавами, очень стильно,
И с большим алмазным крестом
И он ее дразнит
Читает ее старые стихотворенья
Говорит: тогда Леночка любила Лорку
А сейчас мы зададим ей перцу
Поскольку у нас свои психозы
А Лена нам показывает дырку
Между глаз, универсальную норку,
В которой может спрятаться любой мужчина
Вне зависимости от возраста и сексориентации
И за это мы будем над нею смеяться
И вкладывать в это отверстие хуй
Поскольку мы не верим в ее страданья

Голубые розы
Русского маньеризма
Позднего детства
Ну, как мальчишки кричат: позорница
Как голая пионэрка

Плачут Розанов и Соллогуб
От умиленья
Плачет Псой Короленко
А уж его-то ничем не проймешь,
Кроме крови христианских младенцев

Но вообще им ужасно мешали
Звуки с соседних площадок.
Настраивались музыканты.
Татьяна Устинова и братья Пресняковы
При поддержке тяжелой артиллерии
В лице Людмилы Гурченко
Бредили о своей патриархальной правде.

Алеша и Лена смущались
Были как персонажи
Кабаре Боба Фосса
И когда они запели
Свою удивительную песню
На мотив американского марша,
Предварив ее замечаньем,
Что в день независимости России
У нее остается лишь один враг
В лице Третьего Рейха:

Hitler, he only had one hall
Himmler, he had them 2 hut small
Herring had more or less so
And Hebbels, he had no balls,
Non at all!!!

– Ее раньше пела, что ли, Бетт Мидлер? -
Мне показалось,
Что где-то напротив должны быть парни
Из Гитлерюгенд, и они поют
Юношескими чистыми противными голосами
Германия, Германия превыше всего

Ну, например, напротив ЦДХ, в ЦПКиО
Имени Горького,
Катаются на лодках
Со своими парнями и девками,
Ебущими их в мозг,
Поедающими их мозг

А Леночка и Алеша
Все поют и пляшут
Пляшут и поют
У нее такой детский пушистый затылок
И хрупкая шейка
Бедра

июнь 2007