В том, что касалось ценностей и денег, агенту можно было доверять всецело. Он начал служить компании, когда ещё были в обращении английские гинеи. Через его руки прошло много дорогого товара, и Володихин подозревал, что не весь товарец дошёл по назначению.
- Присаживайтесь и продолжайте, господин Дивов, - комендант скосился на босые ноги ссыльного, но решил стерпеть присутствие за столом расхристанного арестанта.
Иностранные русалки с золотыми лорнетами, плавающие без надлежащих паспортов в российских территориальных водах - это уже не байки удалого гусара, а повод для разбирательства.
Через бесшумно приотворившуюся дверь в канцелярию проник комендантский кот Ирод, блестя огромными берилловыми глазами и топорща усы, белые, гладкие и упругие, будто очищенные ивовые прутья.
Очевидно, легкомысленные беседы с дамами утомили его и он решил присоединиться к серьёзному мужскому разговору. Незаметно стянув со стола звено горбуши, кот устроился у мягких сапожек протопопа, внимательно прислушиваясь к докладу Дивова.
- Пожалуй, я освобожу вас из-под ареста, - решил полковник. - В роли офицера вы будете куда полезнее.
- Какая наглость! - бушевал тем временем агент. - Какое беспардонное нахальство! Промышлять бобра в наших угодьях! Сергей Петрович, настоятельно прошу вас принять самые безотлагательные меры к пресечению незаконного промысла!
- Я готов! - пылко предложил свои услуги Дивов. - Ваше высокоблагородие, дайте мне шлюп и отряд морской пехоты! Вдребезги разнесу этот разбойничий притон, а главарей доставлю в кандалах. Господин полковник, неужели вы допустите, чтоб всякий сброд хозяйничал у вас под носом? Кровь русалок вопиет к возмездию!
Протопоп Логинов некоторое время молчал в тряпочку, затем смиренно высморкался в неё и вкрадчиво промолвил:
- Сие вопрос сугубо юридический. Коль скоро государи, начиная с Павла Петровича, даровали компании привилегии касаемо земель от Аляски до Сахалина, то бобры, лисы, песцы и прочие твари неукоснительно принадлежат компании. Такоже и люди, вошедшие в российское подданство, суть россияне. Но как мы должны трактовать человекообразных, обитающих в воде и наделённых разумом и речью? Подлежат ли они покровительству властей или их следует расценивать наравне с китами, морскими свиньями и восьминогами?
- Никакого вопроса нет, - отрезал Володихин. - Власть империи объемлет всё - землю, недра, морскую бездну и простор небесный. Каждое беспаспортное чудище, объявившееся в пределах России, должно назвать своё имя, сословие, род занятий и вероисповедание, после чего надлежит занести его в соответствующую графу реестра. У нас всё просто!
- Мяу! - согласился Ирод.
- Но поскольку русалки скрытно и самовольно проживают тут уже…
- Седьмой год, - подсказал Дивов.
- …им следует либо убраться восвояси, либо оптироваться как российским подданным. Препятствий последнему выбору я не вижу. Достаточно принять православную веру и записаться в надлежащее сословие.
- Сергей Петрович, голубчик, что вы такое говорите?! - воздел руки Леонтий. - Может, у русалок и души-то нет! Не могу же я окрестить тюленя… или вашего котика!
- Мррр, бррр, - обиженно заурчал Ирод, как бы намекая, что он разумный.
- Отец протоиерей, я богословских дел не касаюсь. Моя обязанность - учесть всех жителей и следить за сбором податей в казну. Уверен, что у вас есть инструкция Святейшего Синода: как определить наличие души. Вот ею и руководствуйтесь. Дружески рекомендую вам, - Володихин мрачно набычился, - бездушием нереид не отнекиваться, а должным образом отправлять свои пастырские обязанности. От архиерея вам будет наградной крест с украшениями и слава первого крестителя русалок, а нам - прибыль населения без всяких трат.
- Как же насчёт шлюпа? - Дивов не унимался.
- Экий вы быстрый, корнет! Сразу вам шлюп подай!.. Уймитесь и сядьте. Вы, как ссыльно-поселенный, возглавить экспедицию не можете. Для этого нужен моряк с хорошей аттестацией.
- Где вы на Лотарях такого сыщете? - иронически скривился Дивов, наливая себе текилы.
- А вот, к примеру, мичман Громов.
- Мя! - Ирод одобрил выбор полковника. Кот немного побаивался молчаливого мичмана, но признавал, что сей бледный, длиннорукий и костистый офицер - превосходный моряк и отменный боевой командир.
- Громов! - корнет поперхнулся спиртным, что редко с ним случалось. - Он беспробудно пьян который месяц! Неизвестно, в какой землянке валяется. Ряпунцы устали для него саке квасить…
- Ничего, зато под судом и следствием не состоял. Эй, хорунжий! Пригласи-ка сюда Громова, братец. Позаботься его отрезвить и привести в божеский вид. Скирюк, подайте нам карту.
Дивов с агентом сдвинули в сторону блюда, рюмки и бутылки; канцелярист развернул большой лист - полную географию Русской Океании. Поглаживая усы, Володихин в раздумье навис над необъятными владениями Бенедиктова и Российско-Американской компании.
Ирод беззвучно вспрыгнул на стол и тоже пристально вгляделся в карту. Обязанностью кота было всё знать и видеть; на Лотарях каждое дело государственной важности происходило с его участием.
Россыпь островов, по форме схожая с веслом или метлой, располагалась на линии, соединяющей Командоры с западным охвостьем Гавайев. По Высочайшему повелению граф Бенедиктов распоряжался землями общей площадью чуть меньше Гаити, раскинувшимися от тундры до субтропиков; лишь на юге испанцы сумели урвать себе клок до прихода русских.
Комендант провёл зубцами вилки от Мариинского Порта на юг, до тесно сближенных Царакотана и Кимукотана. Почти двести морских миль. Громов за два дня дойдёт, для него нет противных ветров.
- Значит, они промышляют здесь.
- Так точно! Их стоянка - в укромной бухте на юго-западе Кимукотана. В пролив меж островами не входят - рифов боятся. Они туда посылают вельботы. Там-то русалок и побили!
- Если не на шлюпе, так на чём нам плыть? - недоумевал Логинов. - На промысловом судёнышке? или на байдарах путешествовать?
- Сказано: шлюп не дам. Я не могу оставить порт без боевого корабля, и не просите. Вот разве что… Скирюк, кто из казаков в охране при старом сарае?
- Сегодня - Бирюк с Гончарём, ваше высокоблагородие.
- Вызвать их бегом в канцелярию.
- Опять-таки, - не унимался протопоп, - нельзя снаряжать экспедицию впопыхах. Надо всё основательно обдумать, взвесить "за" и "против". Наконец, русалки имеют естественнонаучное значение! Их следует зарисовать, взвесить, обмерить, составить обстоятельное описание… Надлежит привлечь к делу Прашкевича, как учёного.
Володихин почувствовал нечто вроде зубной боли, но не там, где следует, а в затылке. Он был окружён своенравными людьми, которые чудили кто во что горазд.
Взять того же Логинова. Как он угодил сюда? Прогневал благочинного тем, что издал под псевдонимом книжицу "О целебных свойствах плесени". Быв уличён в материализме, назначен служить на Лотаря, а по пути через Сибирь накатал целое землеописание "Дорогою широкой, или Как проложить тракт от Байкала до Амура".
Остальные были не лучше. Дивов посягал на шампанское, пел в рыбном пу французские песни и якшался с нереидами. Ссыльный шляхтич Казимир Прашкевич составлял свод флоры и фауны Лотаревских островов - он открыл здесь морских свиней, морских коней и морских коров, о чём с каждым попутным судном отправлял пространные реляции в академии де сиянс Санкт-Петербурга, Парижа и Лондона; правда, донесения его попадали главным образом в Охотск, где приказчики завёртывали в них селёдку.
Даже Скирюк от зимней скуки и тоски впал в грех сочинительства и страдал мучительной славянофилией - он тайком писал лубочное древнерусское сказание о богатыре Жупане, а как это имя произносил Володихин, так и повторять зазорно.
- Хватились вы, батюшка, вовремя, - отмахнулся от Леонтия канцелярист. - Давеча Прашкевич прислал с каюром записку - мол, остаюсь летовать в сопках, буду питаться ягодой и корневищами, ибо открытий предстоит немерянно. Каюр свалил мне гербарий от пана Казимира - пуд, не меньше. Куда это сено девать? В суп класть или в ступе толочь, мышей травить?..
- Донимают? - сочувственно и тихо спросил Логинов. Нелюбовь Скирюка к каменным мышам была общеизвестна - оглушительный топот грызунов терзал тонкие нервы канцеляриста, мешал ему спать, есть и думать.
- Сил нет. Всех бы изничтожил. Лучше с пауками жить - те не так громко топочут…
- Выходит, отец Леонтий, обойдётесь без Прашкевича, - подытожил Володихин.
- Ваше высокоблагородие! - возникли в дверях бравый светлоглазый Бирюк с катаной и медведистый кудряш Гончарь с топором за поясом. - Какие будут приказания?
- Расторопные ребята, молодцы! - похвалил их комендант. - Относительно фиш-гукера…
- На дрова? - воодушевившись, Славка поплевал в широкие ладони и схватился было за топор.
- Зачем на дрова? Вы на нём в океан поплывёте.
- Куда? - Гончарь опешил.
- Куда купец Садко плавал, - пояснил Сашка краем рта. - Я ж говорил - гукер ещё понадобится.
- Так он же, ваше-сковородие, совсем того-с… - затараторил Славка.
- Отнюдь нет, - с живостью возразил Скирюк, радушно улыбаясь. - Корабль состоит на балансе, почти исправен. Собирайтесь, казачки, в дорожку.
- И вы, господин коллежский секретарь, собирайтесь, - прибавил Володихин. - Что с вами?.. Отчего вы побледнели?.. Корабль хороший, сами сказали. Корнет на нём аж в Америку плыть намеревался, а тут всего ничего… На случай боестолкновения есть Дивов с солдатами, для священнодействия - отец Леонтий, а вы позаботьтесь всех русалок поимённо сосчитать и список мне представить. Итак, в путь!
"Непорочные в путь", - отчего-то вспомнилась Логинову погребальная кафизма.
Мичман Громов открыл мутные с похмелья глаза и мечтательно заговорил:
- Снилось мне, будто нету никакой Америки. И от Лотарей до Финского залива - только море… Ставь паруса и плыви на ост.
- Проснитесь, ваше благородие! - сказала грубым голосом возникшая пред ним расплывчатая персона и потрясла мичмана за плечо.
- Изыди, бестия. Дай мне саке. А ещё снилось, словно Южный материк, который Лазарев и Беллинсгаузен открыли, сам собой переполз на экватор, и мы там основали государство…
- Господин мичман!.. Аркадий Кузьмич! - лицо, маячившее перед Громовым, проступало словно рифы из тумана. На лице мало-помалу обозначились усы.
- Ты кто? - приподнялся Громов с ложа.
- Казак я, Гончарь.
- Где мы?! - Громов рывком сел, оглядываясь по сторонам.
- На "Оказии", в море.
- Хм! Вот как… А куда плывём?
Рядом с усатой физиономией курчавого верзилы возникла ещё одна - со светлой бородкой, с хитрыми глазами, - и произнесла:
- Вам виднее, ваше благородие. Вы капитан "Оказии" - куда поведёте, туда и мы с вами. Комендант приказал нам обратить русалок в истинную веру.
- А-а-а, Бирюк, и ты мне снишься, - успокоено прилёг мичман, закрывая глаза. - Раз уж ты здесь - принеси, братец, водки…
- Никак не возможно, Аркадий Кузьмич. Их высокоблагородие сами проследили, чтоб на фиш-гукере и капли водки не было. Мол, если вернётесь, тогда и напьётесь, а если нет, то вечная вам память.
- Как это - нет водки?! - от ярости Громов прямо-таки взлетел и оказался на ногах. - Кто следил за погрузкой? Кто провизию укладывал? Кто, чёрт подери, у штурвала стоит?!
- За рулевого у нас корнет Дивов, - доложил Бирюк. - Крутит-вертит, куда-то правит. Господин коллежский секретарь над компасом мудрует - норд ищет, а протопоп Леонтий молится за гибнущих на море.
Громов ощутил что называется "мороз по коже".
- А кто паруса ставил?.. "Оказия"? - вдруг проняло его. - Мы на этом гробу в море вышли?! У него же нет ни парусов, ни мачт!
- Это мы запросто, - добродушно поведал Гончарь. - Скирюк показал жерди, сказал: "Мачты". Мы те лесины вколотили куда следует. Какие-то холсты натянули. Порядок! Ветер дует, мы плывём…
Торопливо надев мундир и головной убор, мичман в ужасе бросился на палубу, ярко представляя себе, как Дивов направляет гукер прямиком на скалы.
Однако вне каюты всё дышало миром и покоем. По шканцам слонялось несколько солдат морской пехоты и казаков. В ожидании команд кемарили матросики. Плескали в борта волны, рассекаемые форштевнем. Паруса туго полнились свежим ветром, океан светился живой синевой, а вдали, словно длинное облако, виднелся дымный шлейф вулкана Фора.
Служивые дружно приветствовали мичмана, матросы резво повскакивали и встали навытяжку, а отец Леонтий благосклонно кивнул и сделал ручкой. Громов немедля двинулся к Дивову.
- Милостивый государь! - обратился он к корнету, орлиным взглядом изучавшему морскую даль. - Давно ли вы обучились судовождению?
- С добрым утром, Аркадий Кузьмич! - солнечно ответил Дивов, выполняя манёвр "право руля". - Сердечно рад видеть вас в добром здравии! Когда вчера вас нашли и принесли, нам показалось, что экспедиция сорвётся…
- Дивов, ведь вы кавалерист. Как вам взбрело в голову встать к штурвалу? Сейчас вы потеряете ветер.
- Никогда! Я отлично разбираюсь в навигации и астрономии. Один астролог мне показал, какие созвездия что означают… Наконец, у меня есть путеводная звезда - Венера.
- Дивов, это планета, блуждающее светило. Её положение на небосводе изменчиво, как сердце женщины. Вы понимаете, куда она вас может завести?
- К счастью и свободе! Громов, а в какой стороне Америка?..
- Оставьте штурвал в покое, - вежливо оттеснил его мичман.
- Я счёл себя вправе принять командование. Вы да я - других офицеров на корабле нет. Скирюк - штатский, а протоиерей - лицо духовное.
- Кис-кис-кис, - согнувшись, канцелярист обходил укреплённую на палубе шлюпку. - Господа, я не мог ошибиться. Я видел его. Он где-то здесь. Батюшка, стерегите с другой стороны; сейчас мы его поймаем.
- Не по сану мне котов ловить, - величаво отозвался Логинов. - Для этого есть диакон. Полноте, Скирюк, бросьте ваши хлопоты! Когда приступим к трапезе, он сам объявится. Да и откуда Ироду здесь взяться? Вам померещилось.
- С кого Сергей Петрович спросит, ежели котяра пропадёт? - донеслось из-за шлюпки. - Скажет: "Скирюк не уследил!" Котище-то казённый, на довольствии!
- А почему он у вас без мундира? - полюбопытствовал Дивов. - Был бы свой Кот-В-Сапогах, как у мсье Перро.
- Потому что по реестру кот не предусмотрен! - выглянув на миг, огрызнулся Скирюк. - Это при дворе есть государевы собаки и государынины кошки, а у нас только лошади-с! Да ещё гарнизонные свиньи!
- Так-так, мне уже интересно, - Дивов оживился. - И кем записан Ирод? Не томите, расскажите.
Встав с тяжким вздохом, Скирюк отряхнул панталоны, потом ладони.
- В ум не возьму, как наместник на кошака ведомость подписывает. Я разборчиво пишу: "Жеребец охотничий, кличка Ирод, шести лет, масти дымчатой. Выдать на кормление: свинины пять пуд, рыбы свежей семь пуд…"
- Мяу! Мяу! - заслышав о рыбе, Ирод выскочил на божий свет и, вздыбив распушённый хвост, стал виться и тереться о ноги канцеляриста.
- Ах ты, стервец! Ты зачем из дома убежал, на гукер влез?! А если мы в пучине сгинем?
- Мрррр! Мммяу! Уррр…
- Нечего врать. Не мог Сергей Петрович тебе разрешить. Блудень ты и своевольник! Иди в трюм с глаз моих.
- Сашка что-то о русалках сказал, - наморщив лоб, молвил Громов. - Опять же, раз мы в море, должен быть письменный приказ о том, куда и с какой целью направляться. А вы, вижу, даже фальконеты установили…
- Да, ваше благородие, четыре пушчонки есть, - ответил Бирюк невесело. - Со всем припасом, как велено уставом. Однако, орудьица слабые…
- Что ж тебе, Сашка, единорог сюда втащить? Ведь гукер опрокинется!
- Вот приказ, - Скирюк вынул из-за пазухи и подал мичману сложенную бумагу. - Но могу и устно изложить: я его писал, помню. Идти нам к острову Кимукотану, где иностранные промышленники бьют бобра. Сих браконьеров - изгнать, а водяных людей, в проливе обитающих - принять в российское подданство.
- Положим, я был пьян, - рассуждал Громов, разворачивая приказ Володихина. - Но вы-то, Скирюк, в запоях не замечены - с чего такую околесицу несёте? Я с восемьсот двадцать второго года эти воды знаю. Не раз ходил в гидрографические экспедиции. Лично измерил лотом Императорский разлом. И никаких водяных не встречал!
- Скромные они, пугливые, - ответил за канцеляриста Дивов. - На глаза не лезут, прячутся. Господа французы в революцию их настращали до крайности. Сами посудите, мичман - живёте вы во дворце подводном век, живёте два и три, как вдруг по рекам начинают к вам сплавлять невинно убиенных. Кто зарублен, кто застрелен, вода кровью замутилась… Ну и пустились нереиды вплавь куда глаза глядят, искать местечка поспокойнее. Сколько лет скитались, бедолаги.
- И вы туда же, Дивов.
- Читайте, Аркадий Кузьмич, читайте.
- Глазам не верю, - пробормотал Громов, вникая в строки приказа. - Чем вы опоили Володихина? Он ли с ваших бредней заболел, или вы его до одури наслушались?.. Или я всё-таки сплю? Кот, протопоп, вы при сабле… Что случилось?
- Видите ли, милейший Аркадий Кузьмич, - подступил Леонтий, - все мы по разным причинам попали на край бытия. Донесли, так сказать, крест и флаг до пределов зримого мира. Дальше, как учит Писание, лежит непостижимое. Я, честно скажу, опасался в путь пускаться, но затем подумал: "Если мы соизволением Господним сюда живыми добрались, то с Божией помощью и дальше ступим". С тем расцеловал и благословил матушку, а затем взошёл на гукер.
- Не верю, - твёрдо сказал Громов.
- Епитимью наложу, - предостерёг Логинов. - За неверие.
- Отец протоиерей, хватит мичмана морочить, - предложил Дивов. - Покажем ему наших попутчиков - и дело с концом. Я думаю, Аркадий Кузьмич уже подготовлен к лицезрению воочию. Дозрел.
- Ага! Ага! - согласно закивал Гончарь, облизываясь и взмахивая ручищами. - Позовите их, ваше благородие! Эх, хороши рыбёшки!..
Сашка Бирюк ничего не сказал, но весь вытянулся и издал нетерпеливый скулящий звук.
- Идёмте к фальшборту, мичман, - поманил его Дивов. - Отсюда видней.
- Рулевой, к штурвалу! Курс - зюйд-зюйд-вест, следи за ветром. Дивов - ну, если вы меня разыгрываете…
- Мадемуазель Жанна! - громко позвал корнет на языке Вольтера, обращаясь к волнам за бортом. - Жанна, поднимитесь, пожалуйста!
Названная мадемуазель показалась почти тотчас. Хвост или ножки - не разобрать было, что там плещет, но плыла она прытко, делая не меньше шести узлов и тем самым держась вровень с гукером. Гончарь от умиления длинно всхлипнул носом, а Сашка так и вовсе перевесился через планширь, чтобы получше разглядеть; Славке пришлось ухватить его за пояс. Солдаты, матросы, казаки - все легли пузом на фальшборт, в предвкушении разинув рты и свесив слюни. Гукер слегка накренился. Скирюк лез, толкался, подпрыгивал - тщетно!
Насчёт одежды у молодой и грациозной пловчихи было не густо. Шлейфом струились волосы; обольстительное тело едва облегала зелёная волокнистая пелена. Словно в сказке: "Явись мне ни одетая, ни раздетая".
- Сплю, - убедился Громов.
- Vive la Russie! - перевернувшись с живота на спину, русалка приветливо помахала Громову нежной рукой.
- И жемчужина в пупке! - простонал Бирюк.