Собрание сочинений. Том 1. Поэзия - Илья Кормильцев 12 стр.

и, смяв нас, они пойдут в направленье приказа
магниты не мыслят, они не поймут то, что ясно сразу:
то, что северный полюс в конце всех меридианов
то, что смерть среди льдов неизбежна для пьяных
но свободою платят за самоубийство, и страшно
то, что за неименьем своей они расплатятся нашей
так храни нас господь
храни нас господь от того,
кто похож на магнитную стрелку
храни нас господь от того,
кто похож на магнитную стрелку

не позднее 1985

"Смотрите, как я ухожу"

Я обрубаю за собой хвосты,
Я ухожу в апельсиновые дебри,
Смотрите, как плавно я ухожу
Туда, куда уже никому не верится

Забудьте меня, я сжег все мосты,
Я попытаюсь никогда не возвращаться.
Смотрите, как безвозвратно я ухожу,
Поэтому не надо надо мной стебаться

Я все-таки не стал поджигать ваш дом,
Я просто не хочу никого обидеть,
Мне очень бы хотелось посмеяться над вами,
Но я уже не могу вас видеть

Я просто оставил вас, как вы есть
Теперь вы останетесь такими навсегда,
Видите, как честно я ухожу -
Я это могу себе позволить иногда

Итак, я обрубаю за собой хвосты
И все эти части оставляю за вами,
Счастливо досмотреть, как я ухожу
У вас на глазах, на глазах со слезами…

не позднее 1985

"Ты прыгаешь на тугую сетку…"

Ты прыгаешь на тугую сетку,
Ты хочешь влюбиться в риск,
Ты играешь в русскую рулетку,
Раскручивая телефонный диск.

Если кто-нибудь скажет "да",
Ты не поверишь, что это честно,
Ты отведешь от виска трубку
И положишь ее на место.

Если кто-нибудь скажет "нет",
Ты будешь слушать всю ночь напролет.
Счастье может тебе навредить,
Но несчастье тебя не убьет.

не позднее 1985

Баллада в ре

Я однажды любил:
Словно бронза смугла,
Как ягненок, невинна,
И как, нимфа, стройна
Та девчонка была.
Я лелеял ее,
Но мелькнув, как весна,
Она скрылась.

В юный бриз летних дней
Брал не раз я свое,
Хоть и мать, и сестра
Сторожили ее.
Их сердца иссушил
Ряд житейских невзгод,
И на нас они злость
Вымещали.

О, она была младшей,
Младшей из двух.
В ее маленьком сердце
Жил чувственный дух,
И козлом отпущенья
Служила она
Для ревности мелкой
Всех близких.

В ее старшей сестре
Что-то жалкое есть:
Скука, жившая в ней,
Берегла ее честь,
На чужие мечты
Ее падала месть,
Усмотрев в них угрозу
Привычному.

Все прошло, и прощенья
Откуда мне ждать?
Как я смел дать надежду,
Как смел я солгать,
Обещая, что я
Не смогу потерять
Такой совершенной
Возлюбленной?

Я нашу любовь
Видел внутренним взором,
Как решетку камина
С волшебным узором.
И я уже впал
В грех, полный позора,
В грех веры, что мы
В безопасности.

Но призрачность гнева
В реальность мечты
Метнула безгласный
Ответ пустоты…
И надпись поперек
Могильной плиты:
"Эй ты! Ну что теперь
Скажешь?!"

И скрипнула дверь,
И открылась она -
Обычный исход
Фантастичного сна:
Король, королева
Из чугуна
Разбились вдребезги
Ночью.

"Ты принес нам несчастье!", -
Вскричала сестра:
"Будь проклят и прочь
Уходи навсегда!"
И в доспехах своих
Повернувшись тогда,
Пригвоздил я ее
К руинам ничтожества.

В тусклом лампочки свете
Осколки литья,
И над ними сцепились
Сестрица и я.
И она, между нами
Словно дитя,
Злобно вдавлена в прах
Нашей тенью.

Все прошло, все прошло.
Все подходит к концу.
Я рыдаю, и слезы
Бегут по лицу.
Вспоминаю ту ночь,
Когда вниз по крыльцу
Я сбежал, ощущая спиной
Пепел чувства.

Ветер ставней стучит,
И сырой потолок -
Сладких слов забытья
Отыскать я не смог.
Кто полюбит ее -
Пусть мой помнит урок,
Пусть хранит ее, как
Драгоценность.

И друзья, утешая,
Дают мне совет:
"Будь свободен теперь!
Пред тобой целый свет".
Но загадочный слышат
И странный ответ:
"Свободны ли птицы
От оков горизонта?"

не позднее 1985

Погребение проклятого

Скоро тело твое христиане
Равнодушно земле предадут.
Это будет в полночном тумане,
Там, где сорные травы растут.

Вскоре здесь на немую путину
Выйдут злобные монстры дремать:
Тут раскинет паук паутину,
Там змеенышей выведет мать.

А к утру над твоей головою
Будет дикая птица кричать,
Чорт свирепый железной рукою
Будет труп из земли вынимать.

Будет ведьма в страстях извиваться,
Белый саван зубищами рвать.
Будут вопли ее раздаваться…
Когда утро наступит опять.

Будет телом маньяк наслаждаться,
Будет голод в разврате топить,
Будут воры в квартиры врываться,
А уроды - уродов плодить.

Будет кровью вампир упиваться,
Будет в горло свинец затекать,
Будут люди людей же бояться…
КОГДА УТРО НАСТУПИТ ОПЯТЬ!

не позднее 1985

"Эй, человек! Беспечный человек!.."

Эй, человек! Беспечный человек!
Не верю я, что ты
Готов покорно, закрыв глаза,
Бессильным лечь у трона
"Гуманного" нейтрона!
это вздорно! -

Без боя, без борьбы
Глотать смертельные грибы.
Не смей,
Не смей глядеть сквозь пальцы!
Запомни - люди на Земле -
не постояльцы!

Горящий факел
На порох просто положить.
Потом его не потушить, горящий факел.
Ты должен жить!
Ты должен жить не в страхе.
Ты должен
петь,
писать,
кричать,
Но не молчать!..
Тогда в награду за труды
В тебя швырнут не бомбы,
А бросят под ноги цветы.

не позднее 1985

Волы

а горы я люблю не за орлов…
мне нравятся горы
из-за волов,
впряженных цугом в большую арбу,
скрипучую колесницу
я иду рядом с ними ночи и дни
и вздыхаю, когда
вздыхают они,
ласкаю мозоли у них на горбу,
пью слезы на их ресницах

мечты их уходят, как пар из ноздрей,
расставаясь с мечтами, идется быстрей
мечты по наследству отходят ко мне -
фотографу поневоле
я их проявляю в своем мозгу
и я постигаю воловью тоску
и закрепляю в растворе слов
мечты о свободе и воле

один вол считает, что постромки
спасают его от греха и тоски
он весь во власти священной руки,
он тянет по воле Бога
другой проклинает тот день, когда
он позволил надеть постромки на себя,
видя в них вроде цепей и ядра,
мешающих прыгнуть к небу
другой же их тянет, тянет весь век
за ежевечерний овес и ночлег
он воловий Ньютон, открывший закон
следствия и причины

но в горах не слишком-то верят мечтам,
а складки рельефа мешают глазам
значительно проще поверить ушам:
телега скрипит
это значит - телега едет
скрипит - значит едет

а в мешки на телеге засыпана соль,
и она здесь играет не последнюю роль
возница везет ее, словно пароль
для пропуска в бесконечность
но волам-то видать лишь кремнистый путь:
обернуться назад им мешает хомут,
и божественный груз постигают как суть
лишь идущие рядом с арбою
а бычки рьяно рвут сыромятный ремень,
режут губы быков, прогоняя их лень,
и быки сокращают свой завтрашний день,
продвигаясь к закату…

а телега скрипит, телега скрипит, значит едет
телега скрипит, ось во втулках хрипит,
телега скрипит -
значит едет, едет, едет…

не позднее 1985

"Я открываю все краны…"

я открываю все краны
на кухне и в ванной
и заполняю квартиру
холодной водой
я приступаю к подводному
существованью,
реализую на практике мой
новый метод дыханья

шаг мой приводит в восторг
почитателей монстров,
ищущих в каждом поступке
изысканный стеб
что им до права любого
на собственный остров -
им лишь гвоздями прибить бы венец
на подвернувшийся лоб

жить и дышать под водой -
это путь не из легких:
стоит превысить лимит,
и наступит конец
надо спешить - я уже
ощущаю боль в легких
только замазали каждую щель
обладатели добрых сердец

не позднее 1985

Остров Абалон

Тот же кошмар: мне снятся дырявые банки,
По камням из них уходящая кровь.
Искореженные жестянки, вытекающая кровь…
Вынимая газету из ящика, я с надеждой
смотрю на число:
Может, оно останется тем же?
Но надежда приходит
все реже и реже
и -
Мне снова не повезло.
А туманное утро прохладно и мудро;
С мелом стоит у доски:
"Запишите задание на дом:
Разучить состоянье тоски".
А во рту вкус сладостных яблок:
Сон наяву придет,
Сон о яблочном острове
В сердцевине гнилых болот,
Где для воинов и героев
повернул любезно Создатель
В отрицательную сторону
времени выключатель,
Где воздух так густ и плотен
от застывших молитв
И навечно скрестились копья
навек неоконченных битв.
Пусть закрыта дверь, среди сосен
все равно яблоня расцветет.
Пусть закрыта дверь, у часов
все равно их пульс пропадет.
И дрожит у двери засов,
Бьется тоненький лучик света.
В щель под ней проползет, шипя,
утренняя газета.

не позднее 1985

"Мы вместе вышли в путь…"

Мы вместе вышли в путь
в начале дня
без лишних слов.
Собрали мы в пути
большой букет
живых цветов.

Мы отыскали дом
быстро и легко,
Мы принесли цветы,
цветы
и больше ничего.

Мы постучали в дверь,
но тишина
была в ответ.
Никто нам не открыл,
и за окном
не вспыхнул свет.

И показалось нам -
нас не хотят пускать
Не сразу мы тогда
смогли понять:

Господи! Как просто!
Просто в доме - никого!

Мы принесли цветы,
цветы
и больше ничего.

не позднее 1985

Тревога странного человека

Скорее возьмите меня и спрячьте,
Не оставляйте меня одного:
Натянуты струны, закручены гайки -
Такая тревога, такая тревога.

В моих мыслях есть секретное место,
Оттуда все намного видней.
Под музыку томно поющей челесты
Я разглядываю профиль, но не знаю, чей.

Ты моя виселица, я так хочу!
Я тебе наливаю: скорей-ка расти.
Я забираюсь на тебя и как бес хохочу,
Представляя себе, как ты будешь цвести…

Ты с детства мечтал отрастить себе волосы,
Но для этого обязательно нужна голова.
Ты шагаешь, переступая через черные полосы,
И кто-то помогает тебе: "Раз, два! Раз, два!"

В моих мыслях есть секретное место,
Оттуда ничего не видно порой.
Под музыку томно поющей челесты
Я разглядываю контур, но не уверен, что твой…

не позднее 1985

"Ты словно сплошной стресс…"

Ты словно сплошной стресс,
как бегун перед важным стартом,
Ты очень похож на
заряженный конденсатор.
Искры летят из-под пальцев -
требуется разрядка.
Не строит вторая струна -
все в порядке.

Сбросить тяжелую музыку с плеч,
Сбежать от свинцового бремени -
Полет откладывается до 22 часов
Московского времени…

Он еще, он еще, он еще дышит?
Как лимон, как лимон, он давно выжат,
Но новый день начинает как старый:
c того же любимого риффа.
Легко ли спится ему
на стальных ладах
гитарного грифа?

Пьешь в буфете ночном
сомнительных качеств
напиток.
Твой самолет за окном,
а ты десять лет немытый.
Пять суток без бритвы и сна
и смятое подсознание.
И больно от воздуха - на
пределе твое осязание.

Сбросить тяжелую музыку с плеч…

не позднее 1985

Я хочу спать

В последнее время довольно некстати
Мой взгляд напряженно следит за кроватью.
О, поле прекрасное мирных сражений
И лучшее средство само-утверждений!

Я хочу спать…
Я хочу спать…
Я хочу спать… спать… спать…

Мне так надоели волнения дня,
К тому же все это такая фигня:

Я хочу спать…

не позднее 1985

Эта музыка будет вечной

радиола стоит на столе
я смотрю на тень на стене
тень ко мне повернулась спиной
тень уже не танцует со мной
какие-то скрипки где-то
впились в чьи-то тонкие плечи
эта музыка будет вечной,
если я заменю батарейки

эта музыка будет вечной,
если я заменю батарейки

я испытывал время собой -
время стерлось и стало другим
податливый гипс простыни
сохранил твою форму тепла,
но старый градусник лопнул
как прекрасно, что ты ушла
эта музыка будет вечной,
если я заменю батарейки

я должен начать все сначала
я видел луну у причала
она уплывала туда, где теряет свой серп,
но вскоре она возместит свой ущерб,
когда батарейки заменят

не позднее 1986

Казанова

если нет любви в твоих проводах,
если холоден голос в твоем телефоне,
я могу понять и могу простить,
я звоню в никуда - я забыл даже номер
вчерашний день не сегодняшний день -
на мягких подушках не въедешь в вечность
ты повесишь на стул позабытую тень
моих присутствий и влажных приветствий

Казанова, Казанова - зови меня так
мне нравится слово
в этом городе женщин,
ищущих старость,
мне нужна его кровь,
нужна его шалость

Казанова, Казанова - зачем делать сложным
то, что проще простого
ты - моя женщина,
я - твой мужчина
если нужно причину,
то это причина

если голос твой слышен - еще ты не спишь,
ты светишься бронзой, раздетое лето
ты манишь на свет всех крылатых в ночи,
но не хочешь согреть никого этим светом
подражая примеру соседских глазков,
ты шпионишь постыдно за собственным телом,
но не видишь на бедрах свинцовых оков
хотя можешь заметить даже черное в белом,

Казанова, Казанова…
каждый день принесет десять новых забот,
и каждая ночь принесет по морщине
где ты была, когда строился плот
для тебя и для всех, кто дрейфует на льдине?

1986

Под прицелом твоих окон

до сих пор встречая твой дом по пути,
быстрым шагом стараюсь я мимо пройти,
не взглянув на знакомые эти ступени
и на двери, в которые мне не войти
то ли дом стал выше, то ли я стал старше,
то ли я боюсь неизбежной фальши
задержусь перед ним я всего на секунду,
перед тем как снова двинуться дальше

я стою в перекрестье твоих окон
я стою под прицелом твоих окон

мне известно, что я здесь стою напрасно
мне известно, что это окно погасло
только свет его, зависнув в пространстве,
продолжает еще оставаться ясным,
и ложится крест на лицо и плечи,
перечеркивая дела и встречи,
и стоит в глазах безнадежно долго,
я боюсь сказать - навсегда, навечно

как бы ни был я от тебя далеко,
ты найдешь меня во мгновенье ока
стоит только раздвинуть тяжелые шторы,
пальцы света укажут тебе дорогу

1986

Паркет

у них был паркет, зеркальный, как лед,
густой, как смола сосны
и младший в семье строил замки на нем,
поджидая прихода весны

и весна пришла, и в карманах его
завелся различный сор:
номера телефонов в табачной трухе -
он их прятал, как опытный вор

но мать находила чутьем матерей,
и мать говорила: не смей!
она помнила, как она строила дом
и чего это стоило ей

как холодом опытных женских рук
касалась реки перемен,
чтоб сковал ее прочный зеркальный паркет -
опора для будущих стен

а он приносил чужое тепло
и швырял его, словно рюкзак,
на хрупкую льдину, и кожа ее
превращалась в грубый наждак

и тонкая трещина в нить толщиной
в любимом ее январе…
а он наслаждался весенним теплом
и думал о летней жаре

а он говорил: иди сюда, мать,
и встань на моей стороне!
и, пытаясь ее рассмешить, он играл
на трещине, как на струне

но она слишком долго лелеяла гнев -
в клетке лжи томившийся зверь -
и она выходила из комнаты вон,
захлопнув с грохотом дверь

от стука дверей росла полынья
и падала прочность льда
и ждавшая долго свободы и дня,
на свет появилась вода

и дом их распался, и их понесло -
чем далее, тем быстрей
и даже отец, который молчал,
оказался на льдине своей

и мать кричала отчаяньем рук,
проклиная течение вод:
ты ослушался, сын! впереди водопад!
ты слышишь, как он ревет

а он, улыбаясь, пел ей в ответ:
посмотри, как красив водопад!
он один для нас с тобой и для всех,
и никто в том не виноват

у них был паркет, зеркальный, как лед,
густой, как смола сосны
и младший в семье строил замки на нем,
поджидая прихода весны

и весна пришла и с большой высоты
сбросила хрупкость их тел…
но кто-то падал, а кто-то летел
кто-то падал, а кто-то летел

1986

Рвать ткань

на городской помойке воют собаки
это мир, в котором ни секунды без драки
Бог сделал непрозрачной здесь каждую дверь,
чтобы никто не видел, чем питается зверь
папа щиплет матрасы, мама точит балясы
под дикий рев мотоциклов детей
они смотрят программы, отмеряя стограммы,
пока дети приводят блядей

здесь все готово, чтобы рвать ткань
все готово, чтобы рвать ткань

сметана на бананах, молоко на губах
мы любим кого-то, но нас любит страх

куда идти, когда некуда идти
мы пойдем туда, где разрывается ткань
в одну тюрьму из другой тюрьмы
нас разбудили в такую кромешную рань
мне страшней Рэмбо из Тамбова,
чем Рэмбо из Айовы
возможно, я в чем-то неправ,
но здесь тоже знают, как убивают,
и так же нелегок здесь нрав

не позднее 1986

В каждой клетке зверь

мои братья в клетке,
мои сестры в загоне
мои родные за решеткой,
словно воры в законе

они ни в чем не виноваты,
разве тем, что бессловесны
к ним не приходят адвокаты,
и срока их неизвестны

в каждой клетке зверь,
в каждой клетке зверь,
в каждой клетке зверь -
живая божья тварь

я брожу между клеток,
вдыхая дикий запах
звери мчатся по кругу
на пружинистых лапах

и фиолетовым глазом
следят сквозь прутья за мною,
как первобытная совесть,
лишая сна и покоя