ГЛАВА ПЯТАЯ
За стенами Вероны
Пьетро изо всех сил пришпоривал позаимствованного, а точнее, украденного коня, чтобы не отстать от Марьотто и Антонио; те, в свою очередь, не теряли надежды догнать Капитана, который уже скрылся из виду. Зачем только мы седлали коней, мысленно негодовал каждый из юношей. Кангранде вот не стал терять на это время.
Поспевать за Скалигером было нелегко. Он мчался по улицам, сметая препятствия, попадавшиеся на пути, или перелетая через них, и народ только разбегался, заслышав его "С дороги!". Не успевали веронцы очухаться, как появлялись еще трое всадников, двое из которых тоже вопили: "С дороги!" и "Поберегись!" Горожане решили, что Кангранде снова развлекается - на сей раз он затеял охоту прямо на улицах, а на роль дичи выбрал живого человека. Ну и что? Скалигер еще и не такое вытворял.
Хотя юноши мчались по следам Кангранде, по освобожденной от бочек, прилавков и людей дороге, странным образом им не удавалось его догнать. У Римского моста через Адидже их задержал караван мулов, груженных просом. Однако не успели юноши как следует поругаться с погонщиками, их обогнал Юпитер. Пес забирал на север, явно намереваясь пересечь реку по маленькому мосту, что пролегал над одной из стариц.
Марьотто, сообразив, куда направляется пес, выкрикнул:
- Он бежит к понте ди Пьетро!
Юноши развернули коней и устремились за Юпитером.
Мост через старицу, сооруженный из камней и бревен, был не так устойчив, как Римский мост, зато и мулы на нем не толпились. Марьотто, Антонио и Пьетро проскочили в открытые ворота и оказались за городской стеной. Они все еще не теряли надежды догнать безумца, скакавшего в Виченцу.
Пьетро уже натер себе все, что мог, жестким кожаным седлом. Стремена впивались в пятки, защищенные только мягкими домашними туфлями. Последний раз он ездил верхом с такой скоростью почти год назад, и это были соревнования, а не война. А вот Капеселатро, похоже, не видел разницы. Он орал во всю глотку и на всем скаку, будто их погоня была простой забавой. Пьетро видел, что беспричинная радость капуанца передалась и Марьотто.
Хотелось бы и Пьетро так же радоваться, но его терзали дурные предчувствия.
"О чем только думает Скалигер? Не может же он выступить против целой армии в одиночку!"
"Скалигер будет не один, если нам удастся догнать его", - шептал бес-искуситель.
"А что мы можем сделать? - возражал голос разума. - У нас даже кинжалов нет! Слуги забрали - как-никак, мы были на свадьбе. Проклятый этикет!"
И однако Пьетро даже не думал возвращаться. Ему было семнадцать. Он был воспитан на рассказах о битве при Кампалдино, в которой отличился молодой всадник по имени Дуранте из ничем не примечательного рода Алигьери. Отец Пьетро - поэт, законовед, политик, воин. Он ли не пример для подражания? Пьетро пришпорил коня.
Юпитер, все время, вывалив язык, бежавший следом за всадниками, вдруг вырвался вперед и залаял. Через несколько мгновений юноши увидели Кангранде. Тот оглянулся, но не придержал коня, сочтя, что юноши и так его догонят. Кангранде остановился только у моста через реку Фиббио к югу от Сан-Мартино. При виде всадников из воды выскочил купальщик и, прикрываясь замызганным плащом, поспешил за пошлиной. Кангранде со смущенной улыбкой обратился к юношам:
- У кого-нибудь есть деньги?
Пьетро порылся в своем тощем кошельке и наскреб на проезд за всех четверых.
- Отлично, - произнес Кангранде. - Вперед!
Вскоре они отклонились от дороги и стали забирать к северу.
- Подождите! - воскликнул Антонио. - Куда мы едем?
Кангранде снова вырвался вперед, оставив юношей одних.
- Наверно, Капитан направляется в крепость Илласи. Он захватил крепость в прошлом году, перестроил ее и разместил там верных людей. Видимо, решил поменять там лошадей и собрать войско. Нам придется переправляться через реку Илласи.
- Показывай дорогу! - взревел Антонио.
Пьетро привычно пристроился в хвосте и при каждом шаге коня только кривился от боли.
Юноши услышали реку прежде, чем увидели. Два часа назад они спрыгнули с лоджии. Теперь путь их лежал через заброшенный сад. От тяжкого топота с веток падали перезрелые вишни. Крупы коней дымились. Пьетро уже ничего не чувствовал, кроме холодного пота на собственном лбу, и не сомневался, что на ноги ему больше не встать. Да и пальцев не разжать. Не говоря уже о челюстях. Адской мукой было просто не отставать от Антонио и Марьотто. Оба превосходно ездили верхом: первый - в результате долгих тренировок, второй - потому что так и полагалось наследнику конной империи Монтекки. Однако обоим было далеко до Кангранде, который и вовсе обходился без седла. Пьетро чувствовал себя бурдюком.
Им пришлось подождать у стен Илласи, пока люди узнают Кангранде; затем они въехали во двор, пустой и почерневший от пожара прошлогодней осады. Слуги засуетились, конюхи седлали лошадей, рыцари облачались в латы.
- А как же мы? - нарочно громко, чтобы Кангранде услышал, спросил Антонио. Однако Большой Пес говорил с начальником гарнизона.
- Я добуду свежих лошадей, - пообещал Марьотто.
- Я украду для нас мечи, - подхватил Антонио.
- Я… - Но Пьетро не мог сообразить, что бы такого полезного сделать, и поэтому стал считать солдат. Он насчитал тридцать человек. Тридцать против целой армии. Сумасшествие продолжалось.
"Нам ни за что не победить", - думал юноша.
"Ты мог остаться в Вероне. От этого ты бы ни в чьих глазах не упал".
Пьетро словно слышал голос отца.
"Разве что в ваших, отец", - мысленно ответил он.
Вернулся Антонио с мечами и шлемами.
- Лишних лат не нашлось. Придется воевать в этом старье.
Пьетро напялил защитную рубаху, фасон которой итальянцы позаимствовали у арабов. На Западе такие рубахи ввели в обиход крестоносцы. Их делали из холстины или кожи, на которые вторым слоем нашивали полотно или шелк. Между двух слоев запихивали тряпки и паклю, затем рубаху густо простегивали и надевали под латы.
Шлем Пьетро достался самый простой, из обычной стали. Ведро ведром, только прорези для глаз; да к тому же велик - между "днищем" и теменем оставалось не менее двух вершков. Меч тоже был без украшений, в два локтя, так называемый бастард - на языке оружейников это означало, что эфес составляет полторы ладони в длину. Лезвие покрывали многочисленные зазубрины, но меч еще годился в дело. Пьетро перекинул перевязь через плечо и вложил меч в ножны.
Как бы в пику Пьетро, на голове капуанца красовался шлем с бармицей. Колечки тонкой работы переливались и позвякивали. Бармица застегивалась у левого уха.
Появился Кангранде. Он подпрыгивал, на ходу натягивая сапог. Пьетро подумал, что не худо бы и им было прихватить по паре нормальной обуви, но, поскольку понятия не имел, где эта обувь может храниться, счел за лучшее промолчать.
Скалигер взял из рук пажа шлем, старинный, посеребренный, полностью закрывающий лицо. В нижней части шлема имелось пятьдесят дырочек для воздуха. Они были такие крохотные, что ни копье, ни кинжал, ни стрела не грозили воину.
Явился Марьотто со свежими лошадьми. Пьетро быстро оглядел предназначавшегося ему сухопарого мерина.
- Отличные лошади, - похвалил Антонио, садясь в седло.
- Еще бы! - Марьотто горделиво тряхнул кудрями. - Из конюшен моего отца. У Кангранде половина лошадей из табунов, которые держат Монтекки.
- Надо будет зайти посмотреть, - сказал Антонио. - Узнать, чем вы откармливаете этих бестий.
Кангранде вскочил на великолепного жеребца, сунул ноги в стремена и помахал юношам. Сверкнув белоснежной улыбкой, он бросил: "Не отставайте!"- и выехал за ворота. Юпитер метнулся за хозяином, за ним выступил отряд, за солдатами выехали Марьотто, Пьетро и Антонио.
"Не отставайте!"- бросил Кангранде. Он действительно был велик. Разве можно было при виде Большого Пса усомниться в том, что именно ему суждено спасти Италию? Во всяком случае, отец Пьетро ни минуты не сомневался. "Нагрянет Пес…" Данте взял строку древнего пророчества и задействовал ее в первом же стихе своей "Комедии". Теперь, когда Пьетро собственными глазами увидел Капитана, он не задумываясь последовал бы за Большим Псом хоть к девятому кругу ада.
Всадники ехали по холмистой местности у подножия Альп. По эту сторону реки Илласи тоже росли вишни. Лошади, которые шли первыми, сбивали вишни с веток, и задние ряды попадали под картечь перезрелых плодов.
Путь отряду дважды преграждали мутные речки. Жеребец Кангранде на полном скаку врезался в воду и лишь тогда, будто одумавшись, переходил на более спокойный шаг. Остальные лошади вели себя куда нерешительнее. Самый вид воды их пугал. Всадникам приходилось спешиваться и силой тащить лошадей, тяжелых от боевого снаряжения, через поток.
Кангранде не ждал. Едва выбравшись из воды, он пришпоривал жеребца, и они с Юпитером снова отрывались от отряда. За Большим Псом на бешеной скорости неслись Марьотто, Антонио и Пьетро. Вскоре до них долетал только грохот доспехов неповоротливого отряда.
После переправы через вторую речку вдали показалась невысокая гряда гор. Пьетро подъехал к Кангранде и, к своему изумлению, услышал, что тот поет, причем в ритм скачке:
Стадо теснит
Леопардов и львов.
Топот копыт!
Копья рогов!Ха-ха-ха-ха!
Эхо гремит.
Копья рогов!
Топот копыт!
Заметив обескураженного Пьетро, Кангранде расхохотался.
- Подпевай! Слова выучил?
Он снова запел густым баритоном, а Пьетро силился запомнить слова. Когда Кангранде затянул песню в третий раз, Пьетро уже мог подпевать.
Sentirai poi li giach
Che fan guei padach -
Giach, giach, giach, giach, giach -
Quando gli odo andare!
Можно подумать, они едут не на войну. Можно подумать, это увеселительная прогулка, охота в честь какого-нибудь праздника. Пьетро пел громко и вдохновенно, как в церкви. К ним присоединился Антонио. Когда куплет им надоедал, они тут же сочиняли новый.
Кангранде и трое юношей проезжали виноградники. Вдруг Марьотто, в перерыве между куплетами, воскликнул:
- Уже близко!
- Что, Виченца? - обрадовался Пьетро.
- Да не Виченца, а наш фамильный замок. Вон там, за лесом. А в лесу, между прочим, привидения кишмя кишат. - И Марьотто махнул рукой вправо, в сторону леса, действительно довольно темного.
- Так прямо и кишат?
Монтекки с видом человека, который знает, о чем говорит, приставил палец к носу. Пьетро на всякий случай рассмеялся.
- Если выживем, придется тебе показать хотя бы одно привидение.
- Если? Да ты сегодня же увидишь привидения! Приглашаю тебя в замок на ужин - после того, как мы спустим шкуры с падуанцев.
- Туда им и дорога! - воскликнул Антонио.
Пьетро улыбнулся и нагнул голову - как раз вовремя, иначе ударился бы о низкую ветку.
- Дорога… Не вижу я здесь никакой дороги, - проворчал он себе в шлем. Голос отразился от стенок "ведра" и загудел в ушах, как псалом под церковными сводами.
Кангранде несколько замешкался - его жеребец крушил на своем пути кусты можжевельника. До Виченцы оставалось не менее четырех миль, а уже виден был дым. Пьетро оглянулся. Всадники из крепости Илласи отставали примерно на две мили. Впереди ждали запертые северные ворота, далеко от осажденного пригорода Сан-Пьетро. На внешнем кольце стены он увидел солдат. Пьетро вспомнил, как еще утром, взглянув на стену Вероны, построенную римлянами, нашел ее изношенной, но подумал: если вражеская армия проберется за внешнюю стену, скрыться горожане смогут только за этой вот старой стеной. Стены каждого города являлись защитой как от диких зверей и буйнопомешанных, так и от вражеских армий и сильных ветров. Однако за стенами Виченцы находились сейчас и друзья, и враги.
Вслед за Кангранде юноши придержали коней. Юпитер тоже остановился, вывалив язык; впалые бока его ходили ходуном. Капитан снял свой посеребренный шлем, чтобы лучше видеть поле битвы.
- Так-так, понятно, - бормотал он себе под нос.
Пьетро прищурился, силясь разглядеть то, что так явно видел Кангранде.
- Все ясно, - бодро сказал Антонио.
- Яснее некуда, - подтвердил Кангранде.
- Разве мы не поедем в Виченцу? - удивился капуанец.
Скалигер указал на равнину, простиравшуюся прямо под ними.
- Не устроить ли нам пикник?
Марьотто прыснул. Антонио округлил глаза. Кангранде развернул коня и сам повернулся спиной к Виченце - городу, для спасения которого он без передышки отмахал такое расстояние. Он закинул ногу на круп разгоряченного жеребца, впрочем со всеми предосторожностями, чтобы не поранить его шпорой.
- Пикник? - переспросил Антонио.
- Конечно. Мы ведь пропустили свадебный обед. Я такой забывчивый. Следовало захватить из Илласи вина. Оно бы пришлось кстати. Или хотя бы колбасы. Юпитер, малыш, ты ведь не отказался бы от кусочка колбаски?
При слове "колбаска" Юпитер два раза гавкнул.
Юноши не знали, что и думать о словах Скалигера. Пьетро смотрел, как владыка Вероны, запрокинув голову, что-то выискивает в небе.
- Что вы хотите увидеть, мой господин?
- Велокса.
- Велокса?
- Фортис Велокс - это дербник. Он все время летел за нами, а теперь исчез. Ну да ладно, зато Юпитер при мне. С его помощью я научу Понцино и Асденте охотиться на лис.
Пьетро решительно ничего не понимал. Зато Марьотто сразу ухватил суть.
- На лис, говорите?
- Да. Только, сдается мне, Понцино с Асденте и без меня знают, как на них охотиться.
Антонио тоже понимающе улыбнулся.
- И как же, мой господин?
Капитан вдохнул побольше воздуха, словно учитель, начинающий новую тему.
- Есть два способа. Способ первый: завидев лису, вы с воплями несетесь за ней. Способ второй: вы устраиваете ловушку и ждете, пока лиса сама в нее попадет.
Теперь улыбался и Пьетро.
- Что это должна быть за ловушка, мой господин?
- Приманкой, конечно же, послужит жирный петух. Причем не простой, а с тремя длинными перьями. - Кангранде приставил к затылку три пальца, имея в виду три флага, безвольно повисшие на стенах Виченцы. - Мы с вами, друзья мои, и есть лисы. А петух - это Виченца. Смотрите-ка, даже сторожевой собаки нет. Ну как не позариться? - Тут Кангранде покачал указательным пальцем. - Однако лиса дьявольски хитра. Она видит, что нет ни собаки, ни забора, ни каких-либо других препятствий, - подходи и забирай жирного петуха. Как по-вашему, на какие мысли наводит лису эта ситуация?
- Не иначе, здесь подвох, - сказал Пьетро.
- Именно. - Кангранде через плечо оглядел пустые склоны холма. - Для охотника важно не ошибиться при выборе приманки. В данном случае наши друзья из Падуи несколько перестарались. Неужели они и впрямь рассчитывали, что я сегодня же приеду? Вдобавок им известно, что меня беспокоят настроения в городе, что я опасаюсь, как бы население под угрозой долгой осады не перешло на сторону Падуи. Ни для кого не секрет, что меня не слишком любят в Виченце.
- Как это - не слишком? - удивился Антонио. - Вы же их викарий.
- Все полномочия, - спокойно объяснил Кангранде, - даны мне императором Генрихом, а стоит ли в критические моменты думать о воле покойного? Так вот. Понцино де Понцони, во всех отношениях честный воин, хотя и недалекий, знает, что я беспокоюсь о гарнизоне, который стоит в Виченце. Беспокойство мое, рассуждает Понцони, столь сильно, что я могу совершить какую-нибудь глупость - например, один и без оружия прискакать на защиту осажденного города.
- Мой господин, но ведь именно это вы и сделали, - заметил Антонио.
- Я не один. Со мной вы. Продолжим. Я приезжаю к воротам Виченцы, и что же я вижу?
Пьетро снова взглянул на ворота. К ним вел каменный мост, ветхий, построенный еще до римлян. Мост шел через глубокий ров - наверняка раньше в нем была вода, теперь же он высох. Вокруг моста зеленели и постепенно желтели, как и положено осенью, склоны холмов. В траве даже птицы не трепыхались.
- Ничего не видите, мой господин.
- Совершенно верно. Ничего! Передо мной чистое поле. Остается пересечь его и схватить жирного петушка. Ну не чудесно ли? - Кангранде нарочито нахмурил брови. - Однако меня не оставляют подозрения. Я в свое время читал о Галльских войнах у Вегетиуса и даже учил наизусть "Илиаду". Я прекрасно знаю, как важно выставить отряды на подступах к осажденному городу. Один только вид этих отрядов не позволит горожанам питать надежды на спасение. Именно так поступал Цезарь в Алезии. А раз я читал труды древних, логично предположить, что мой достойный противник в лице подесты Падуи тоже с ними знаком и наверняка не забыл уроки великих полководцев прошлого. Логично, но ошибочно. Забыл, забыл напрочь! Вот почему вокруг Виченцы не видно ни души. Курятник открыт. Добро пожаловать, лиса. - Кангранде широким жестом обвел пустынную возвышенность.
- Где же войско падуанцев? - спросил Пьетро.
- Под мостом, - зевнув, будто от скуки, отвечал Кангранде. - Да еще, пожалуй, в лощине к северу от Виченцы. Будь у Понцони хоть крупица мозгов, он бы выставил небольшой отряд на открытом месте. Тогда бы я, возможно, и поскакал к городу в надежде прорваться через кордон. А у самых ворот из-под моста выскочили бы воины и убили меня. - Кангранде вздохнул. В его вздохе явственно чувствовалось разочарование. - Узнаю манеру Ванни. Пари держу, это его план. А еще держу пари, что Бонифачо об этом плане ни сном ни духом. Что само по себе великолепно. Значит, падуанцы плохо организованы: хоть среди них и есть умная голова, они не в состоянии извлечь из этой головы пользу. - Кангранде усмехнулся, взглянув на юношей, жадно ловивших каждое его слово. - В один прекрасный день, друзья мои, я встречу воина, равного себе по силе и смекалке, и вот тогда-то начнется настоящая битва. - Он снова скроил разочарованную мину. - А пока придется вам удовольствоваться детской игрой.
- Что же мы предпримем? - спросил Антонио. - Так и будем здесь торчать?
- А почему бы и нет? - произнес Марьотто. - Мы знаем, где падуанцы. Если удача будет нам сопутствовать, мы окажемся у ворот прежде, чем они выберутся из-под моста.
Кангранде покачал головой.