"Но где же де Лейва?"
Половина Армады сгинула безвозвратно, но что еще хуже – не вернулся Алонсо де Лейва со всеми отпрысками благороднейших фамилий Испании. В каждом замке ждали супруга, сына или племянника. Посыльные до рези в глазах вглядывались в пустой горизонт во всех портах Галисии, Астурии и Бискайи. К любому входившему судну кидались с вопросом: "Дон Алонсо? Где дон Алонсо?" Все отвечали, что потеряли из виду "Рату" после адского шторма, который длился сутки кряду.
То была памятная буря, разразившаяся 18 сентября и принесшая разрушения даже в глубине Ирландии. "Дул сильнейший ветер, коего мы не помнили уже давным-давно" (письмо Эдуарда Уайта ).
Филипп пребывал в неведении, пока в Эскориал не доставили копию британского "Уведомления о потерях и несчастьях, приключившихся с испанским флотом у западного побережья Ирландии ". На двенадцати страницах формата ин-кварто содержалось одно-единственное упоминание: взятый в плен матрос с "Сан-Хуана" Эммануель Фремозо показал на допросе: "На большой каракке плыл богатый и знатный итальянский принц, который угощал герцога и грандов на золотой посуде среди роскошной мебели. Каракка называется "Рата". Пленный не знает, куда двинулась сия каракка дальше".
Де Лейва потерял связь с Армадой на 58-й параллели. Треснувшая грот-мачта могла нести лишь половину парусов. Буря открыла все плохо залеченные раны. Сквозь пробоины в корпусе, кое-как залатанные паклей, и в разошедшиеся швы вливалась соленая вода. Экипаж с трудом откачивал ее, сменяясь на помпах днем и ночью. Алонсо де Лейва лично следил за раздачей продовольствия, и, хотя порции были урезаны, на "Рате" не голодали. Зато пресной воды оставалось в обрез. Кроме того, насчитывалось много больных.
Дон Алонсо справедливо решил, что в таком состоянии каракке не добраться до Испании. Он велел возвращаться к Ирландии, рассчитывая на помощь местных католиков. Ведь с ним плыли Морис Фицжеральд, сын "покойного архипредателя", как именовали его англичане (читай – "героя сопротивления". – Р. С. ), несколько лоцманов-ирландцев и епископ Киллалы. Последний так и не увидел родимой земли: "он умер в сорока лье от берега".
17 сентября "Рата Энкоронада" вошла в бухту Блэксод на северной стороне острова Акилл (графство Майо). Там тело усопшего епископа было с "большой церемонией" положено в дубовый гроб и похоронено (показания пленного испанского солдата).
Главы ирландских кланов уже четыре столетия сопротивлялись английским захватчикам. Борьба началась в 1167 году, когда Генрих II начал колонизацию острова. В 1170 году пал Дублин, которому было суждено семь с половиной веков оставаться под властью англичан. С тех пор потянулась череда бесконечных войн, сотен заговоров и предательств, сотен нарушенных договоров и попранных соглашений, сотен восстаний и их кровавых умиротворений, сотен поражений и побед. Англичане занимали город за городом, владение за владением, изгоняя оттуда кельтов железом, огнем и постоянным голодом.
К моменту воцарения Тюдоров оккупанты твердо удерживали большую часть Лейнстера (юго-западная четверть острова) и контролировали западные его области. Север оставался свободным.
Генрих VIII стал главой самолично выдуманной им "государственной ирландской церкви" и провозгласил себя "королем Ирландии". Папа римский в 1555 году узаконил фиктивное королевство, признав королевой дочь Генриха Марию Тюдор.
Желая покрепче утвердиться на новом троне, Мария придумала для Ирландии множество титулов и соответствующих им владений, начала селить там английских и валлийских "плантаторов", которые просто-напросто изгоняли с земель законных хозяев.
Елизавета продолжила эту политику. Она конфисковала все стратегические в военном и хозяйственном отношении районы, отдав плодородные земли острова поселенцам-протестантам. Раны, нанесенные ею Ирландии, продолжают кровоточить и поныне…
Для управления делами нового королевства английские самодержцы отрядили в Ирландию лорд-наместника, ответственного непосредственно перед королевским Советом. В 1588 году эту должность занимал сэр Вильям Фицвильям. Старый и больной, он жестоко страдал от холода в своем дублинском замке.
С началом Английского похода Филиппа сэр Вильям понял, что над его владениями нависла опасность: Испания оставалась единственной и последней надеждой ирландских католиков. Те ждали прихода испанской армии, как ждут мессию.
Дублин полнился слухами. Лазутчики предупреждали, что часть Армады должна высадиться в Ирландии; другие говорили, что там будет зимовать весь флот, а по весне нападет на Англию… Положение лорд-наместника осложнялось тем, что длившееся двадцать лет восстание кельтских кланов было поддержано "старыми англичанами" – потомками первых колонистов, которым теперь угрожали новоприбывшие протестанты. Джеймс Фицморис встал во главе мятежа. Англичане разбили повстанцев. В 1583 году последние очаги восстания были потоплены в крови.
И вот теперь разнеслась молва: Морис Фицжеральд, сын главного мятежника Фицмориса, находится на борту Армады!
В середине сентября наместнику доложили, что "крупные корабли замечены у западного побережья Ирландии".
Посыльные, загоняя лошадей, приносили аналогичные вести из Догерти, с залива Донегал, из-под Арана, Слайго, Киллибегса, Клу, от устья Шаннона, практически со всего побережья. "Во всех поселках воцарился страх". Лорд-наместник потерял сон и покой. Неужели это Армада? Выходит, она не была потоплена и уничтожена в Ла-Манше? Или же это другой флот напал с тыла?
Паника охватила чиновников. В Карригфойле насчитали семь парусов – мэр Лимерика в ужасе написал в Совет, что на подходе семь эскадр. Двадцать четыре человека высадились в Трали – Фицвильям погнал в Лондон депешу о прибытии двадцати четырех галионов.
Губернатор провинции Коннот сэр Ричард Бингэм, старый вояка, сражавшийся по очереди на стороне англичан и против них, затребовал "пороха, свинца и фитилей". "По моему разумению, – продолжал он, – следует зачислить на службу бывших солдат из наших поселян, чтобы их не сманил неприятель". Бингэм знал, о чем говорил, по собственному опыту…
Между тем лорд-наместник сообщал Совету: "У нас нет ни людей, ни пороховых припасов для выполнения чрезвычайной службы, а во всем здешнем королевстве насчитывается лишь 750 пехотинцев и четыре всадника, которые не могут сесть в седло ввиду отсутствия лошадей" (письмо от 20 сентября ). Королева тотчас распорядилась мобилизовать в Англии семьсот солдат и снарядить суда для их отправки.
Однако довольно скоро власти узнали, в каком состоянии прибывают "большие корабли". Оттуда на землю сходили шатающиеся полутрупы. Двадцать четыре человека в Трали покинули фрегат, сопровождавший Медину-Сидонию. Они упали на берегу на колени, прося пощады, обещая выкуп. Сэр Эдуард Денни приказал зарубить всех. "Страх и отсутствие войск не позволяли проявлять милосердие", – пишет британский историк Фрауд.
Рекальде бросил якорь перед Динглом. На борту альмиранты (адмиральского судна) оставалось "двадцать пять бочонков вина и ни капли воды; люди не могли есть соленую рыбу, настолько у них пересохло в горле". 15 сентября адмирал послал на берег баркас с восемью людьми, "способными держаться на ногах".
Уже один вид этих изможденных, оборванных людей с ввалившимися щеками говорил встретившим их местным католикам больше, нежели ужасный рассказ о судьбе испанского флота. Дело католицизма было проиграно… проиграно окончательно.
Вскоре после Рекальде к Динглу подошла "Нуестра Сеньора де ла Роса"; из семисот человек лишь двести были способны двигаться. Отдали последний якорь, но прилив оборвал канат и вынес галион на скалу. "Корпус разломился, и все люди до единого утонули" (судовой журнал Маркоса де Арамбуру, наблюдавшего за трагедией с палубы "Сан-Хуана Батисты", стоявшего неподалеку). Арамбуру ошибся: один человек спасся.
Семь испанских судов, вошедших в устье Шаннона 20 сентября, отправили шлюпки на берег за водой. Они подошли под белым флагом к Килрашу. В Килраше не было английских войск, но страх перед репрессиями, укоренившийся за четыре столетия убийств и пыток, возобладал над всеми другими чувствами. Местные власти воспретили испанцам пристать к берегу.
Дон Педро де Мендоса покинул свой полузатопленный корабль и выгрузился на острове Клэр с оружием и сундуками. Местный сквайр Довдарра О'Мэлли "убил все сто человек и завладел их немалой казной".
Самые немыслимые слухи ходили по Ирландии. Говорили, что Медина-Сидония потерпел крушение. Герцог Ормонд распорядился, чтобы его "под надлежащей охраной, но без кандалов", на его собственной лошади доставили в замок. Откуда-то передали, что найдено тело "утопшего Рекальде и убитого князя Асколи"…
Буря 18 сентября выбросила на берег три испанских корабля между Слайго и Баллишанноном. "Выехав из Слайго, я насчитал на расстоянии пяти миль тысячу сто человеческих тел, а жители меня уверили, что их не меньше и далее" (отчет Фентона ). Сам престарелый Фицвильям отправился взглянуть на бухту, где разбились суда. "Я увидел там тысячу двести бездыханных тел. Я ехал верхом по пляжу, где грудами валялось дерево, из коего, по моему разумению, можно построить пять больших кораблей. Такое зрелище предстало мне впервые в жизни".
Видя, что опасность миновала, Фицвильям отписал королеве, чтобы та не затруднялась присылкой войск. "Поскольку господу было угодно, – добавлял он месяц спустя, – утопить бульшую и лучшую часть неприятеля, я с помощью верных слуг вашего величества истреблю оставшихся в живых нечестивцев".
Лорд-наместник ошибался. Самые влиятельные главы кланов и ирландские князья оставались хозяевами своих владений. На географических картах тех времен их изображали гигантами в кольчугах, стоявшими на вершинах своих гор с топорами в руке. О'Рурке. О'Нилы, Макдонеллы оказывали помощь испанцам.
Первое крушение Алонсо де Лейвы
Войдя в бухту Блэксод, дон Алонсо послал на берег шлюпку с четырнадцатью солдатами под командованием Джованни Аванчини с наказом взять воды и договориться с жителями. Тамошние земли были владением Маквильямса, промышлявшего пиратством. Вскоре испанцы повстречали главаря одной из банд, Ричарда Бэрка по прозвищу Чертов Крюк или Чертов Сын, который раздел их до нитки и бросил в холодную.
Едва весть об этом дошла до О'Рурке, тот примчался на место, освободил узников и принес им свои извинения. Брайн О'Рурке, князь Брефни, был душой ирландского сопротивления на севере страны. Английский губернатор сэр Ричард Бингэм позже докладывал: "Некоторым испанцам сэр Брайн О'Рурке дал одежду, пищу и оружие" (письмо от 10 октября ).
Но дон Алонсо ничего не знал об этом. Видя, что посланный патруль не возвращается, он отрядил на берег матросов с бочками. Они доставили на борт воду и пустую шлюпку Аванчини.
Назавтра, 18 сентября, разыгрался печально знаменитый шторм. "Рата" была переделана в боевой корабль из купеческой каракки. Этот тип судов не изменился с XV века, когда большие генуэзские каракки стали совершать регулярные плавания в ганзейские города. В высоких бортах каракки проделали тридцать пять орудийных портов и поставили в них самые тяжелые пушки, сыскавшиеся в Лиссабоне. Подобная плавучая крепость была неуязвима в ближнем бою, ее нельзя было взять на абордаж. Но в открытом море она плохо слушалась руля. Сильный ветер пригнал "Рату" к берегу, где она благополучно села на мель.
Английская система шпионажа, многократно проверенная на деле, функционировала бесперебойно. Уже 22 сентября Эдуард Уайт информировал своего брата, олдермена в Лимерике: "Огромный корабль выброшен на пляж возле Бэлли-Кроуи". (В письме неточность: "Рата" потерпела крушение возле Дуны.)
Когда буря утихла, дон Алонсо в полном порядке выгрузился со всеми людьми и имуществом. Он развел огонь из обломков судна, занял маленькую пустую крепость на берегу и там провел ночь, выставив караульную охрану.
…Четыре с половиной столетия спустя я в волнении прошел по его стопам. Бухту Блэксод я впервые увидел в июне. Небо было пронзительно-синим, трава – изумрудно зеленой. Такой выглядит Ирландия на цветных открытках: залив с золотым песком и кругло скатанной галькой в окружении свежих лугов, разделенных невысокой каменной оградой; повсюду овцы, благонравно щиплющие сочную траву.
Потом я побывал в тех местах в сентябре, а на следующий год – в октябре. Порывы ветра леденили спину. Точно так же было холодно дону Алонсо и его благородным сеньорам. Дождь хлестал, как при великом потопе. От пляжа, где закончила свои дни огромная каракка, я прошагал по осклизлой дороге до замка Дуна, от которого сохранились лишь часть стены и фундамент, приспособленный местным крестьянином под свинарник… Я долго простоял там, щупая шершавые камни – те же, которых касалась его ладонь.
Де Лейва не задержался в Дуне. Едва кончилась буря, как он заметил испанский корабль, шедший на север. Судно искало место для стоянки. Очевидно, на борту был кто-то из местных рыбаков, хорошо знавших побережье, потому что "Дукесса Санта-Ана" – это была она! – благополучно встала на якорь на безопасном расстоянии от скал. Гукор "Санта-Ана" водоизмещением 900 тонн, имевший 28 пушек, 280 солдат и 77 человек экипажа, входил в Андалузскую эскадру. Дон Алонсо сердечно обнялся с капитаном.
Единственные подробности содержатся в протоколе допроса одного из моряков "Дукессы", который мне удалось разыскать:
"Матрос Джеймс Макгарри, родом из графства Типперери, будучи доставлен к лорду-наместнику, сказал, что был силой посажен на фламандский гукор "Святая Анна" в Лиссабоне. После боев в Английском канале судно пристало к берегу Ирландии в месте, где они нашли большой неприятельский корабль "Рат" водоизмещением 1000 тонн или более. На нем находилось 700 человек. После гибели большого корабля дон Алонсо и его полк погрузились на "Святую Анну" со всеми ценностями, а именно серебром, одеждой, деньгами, драгоценностями, оружием и кирасами, бросив, однако, провиант, пушки и множество другого, чего гукор не мог взять".
Это "множество другого" привлекло алчные взоры Чертова Сына и его товарищей. Они тут же, как воронье, слетелись на бесхозное имущество. Иного мнения придерживался местный чиновник Джеральд Комерфорд: испанскому добру надлежало занять свое место в цейхгаузе и сундуках ее величества. Посему он выставил вокруг полуобгоревшего остова "Раты" вооруженную охрану. Увы! Уже 23 сентября ему пришлось сообщить своему начальнику Бингэму: "На корабле сохранились большие пушки, пороховые запасы, масло, вино и прочие вещи, которые оказались под водой. Не имея лодок, я не смог поднять ни одной вещи… Однако Джеймс Блейк, Ферри Мактиррел, Мойл Мори М'Ранилл , Маркус, Рой Мактириелл и Томас Бэрк Макнайб выудили с затопленного корабля полную лодку серебряной посуды, шитых золотом камзолов и т.п. Если вам удастся их задержать, прошу заковать их в железа, ибо они ослушались моего приказа и, пуще того, избили и ранили моих людей, что заслуживает примерного наказания…"
Но Бингэм был куда больше озабочен дальнейшими планами дона Алонсо. Вдруг тот надумает покорить провинцию? Полторы тысячи солдат вполне хватит для этого. К тому же к нему могли присоединиться мятежники, коих в стране всегда было в избытке… Он тотчас попросил лорд-наместника прислать "две роты пехотинцев, чтобы помешать врагу двигаться далее".
Гонец с письмом во весь опор помчался в Дублин, когда пришло уведомление от Комерфорда: "Корабль "Святая Анна" вышел в море со всеми людьми дона Алонсо".
Губернатор облегченно вздохнул…
В бухте Блэксод крестьяне показали мне точное место, где лежал на берегу остов большого корабля, приплывшего из самой Испании. Его постепенно заносил песок, но еще в 1900 году во время отлива здесь подбирали куски обшивки. А один старик рассказал мне, что в 1906 году он с мальчишками нашел резной бимс "из итальянского дерева".
Второе крушение Алонсо де Лейвы
При выходе из бухты "Дукесса Санта-Ана" была встречена крутой волной. Гукоры, наследницы средневековых парусников-нау, были транспортными судами малого водоизмещения, но большой вместимости, с закругленным носом и высокой кормой. Эти суда были тихоходны и маломаневренны. Два дня и две ночи "Дукесса" рыскала на траверзе мыса Эррис-Хед не в силах пробиться дальше из-за встречного ветра.
Ветер упрямо гнал корабль на север. Капитану все же удалось продвинуться немного восточнее и укрыться в маленькой бухточке Лафрос. Отдали якорь – и вовремя, потому что там их вновь застал шторм.
"На гукоре остался единственный якорь, и его канат начал рваться под напором сильного течения. Тогда судно подошло к утесу и спряталось за ним. Видя, сколь опасно пребывать здесь, дон Алонсо приказал выгружаться на берег с провизией, некоторыми огненными припасами и одной пушкой" (показания Хуана де Нова и Франсиско де Борха, двух матросов с "Тринидад Валенсера" ).
Я проверил сообщенные в их рассказе факты на месте.
Де Лейва и его воинство, включавшее всех юных грандов, с амуницией и сундуками двинулись по песку в обход бухточки Лафрос. Брошенная "Дукесса Санта-Ана" затонула у них на глазах. (В прошлом веке, рассказывали мне жители, в солнечную погоду при спокойном море на дне бухты возле утеса можно было разглядеть лежащее на боку судно с мачтами. Но я не исключаю, что это – легенда.)
Они поднялись на дюны, и тут им открылось маленькое озеро Килтариш, посреди которого на скалистом островке возвышался замок. "Там они разбили лагерь и прожили неделю" (Джеймс Макгарри ). Дон Алонсо отправил ирландского монаха брата Дороу к главе местного клана Максуини, который был вассалом О'Нила. Тот оказал испанцам радушный прием.
Лондон незамедлительно был извещен об этом: "Один корабль вошел в порт на землях Максуини, и названный Максуини дал им место в своем владении. Подобный исход весьма опасен. Есть основания полагать, что О'Рурке поступит так же".
Лорд-наместник стал готовить отряд для выступления на север. Его лазутчики, игравшие, как обычно, роль двойных агентов, уведомили об этом Максуини, а тот предупредил дона Алонсо. Хозяин предложил испанцам перезимовать в замке, где можно было выдержать осаду и дождаться, пока из Испании или Шотландии за ними не придет корабль. "Но дон Алонсо снял лагерь и двинулся за 19 миль к месту, где находился галеас, входивший в состав испанского флота" (лорд-наместник в письме королевскому Совету ).
С испанской стороны Нова и Борха позже уточнили: "Им стало известно от одного ирландца, знавшего латынь, что галеас "Хирона" находится дальше по берегу, и они, бросив пушку, отправились туда, причем де Лейву несли в портшезе, ибо он был болен". Еще одна деталь всплыла на допросе Макгарри: "При высадке дон Алонсо был ранен рукоятью шпиля и не мог ни идти, ни ехать верхом, так что его несли четыре человека весь путь от лагеря до места, где стояла "Хирона", то есть 19 миль".
Галеас! Он был ниспослан самим провидением.