Книга, подготовленная к изданию известным поэтом и переводчиком В. Бетаки, включает лучшие стихотворения Редьярда Киплинга, собранные из всех его книг, в наиболее удачных поэтических переводах.
Многие переводы, вошедшие в книгу, взяты из первого русского издания стихов Киплинга (М., 1936), давно ставшего библиографической редкостью. Ряд переводов Г. Бена и В. Бетаки публикуются по парижской книжке 1986 г., также ставшей библиографической редкостью.
Некоторые стихотворения представлены в двух-трех переводах. Есть в книге как и совсем старые, давно полюбившиеся русскому читателю, переводы, так и довольно много совсем новых.
Многие стихотворения, никогда не переводившиеся на русский язык, представлены в этой книге впервые.
Книга публикуется в редакции составителя.
Содержание:
Предуведомление 1
Пять стихотворений из юношеской книги - "Штабные песенки и другие стихотворения" - ("Департаментские песни") 1
Казарменные баллады и другие стихи 2
Казарменные баллады. - Часть I (1892) 2
"Другие стихи" 8
"In the Neolithic Age": - два параллельных перевода 11
Семь морей 13
Казарменные баллады. - Часть II (1896) 22
Семь стихотворении из книги "Пять наций" 24
Пять стихотворении из книги "Межвременье" 25
"Russia to the Pacifists": два параллельных перевода 25
Вставные стихи - из прозаических книг, никогда не включавшиеся - автором в сборники стихов 26
Стихи к сказкам в переводах С. Маршака 26
Стихи к рассказам о Маугли - из "Книги Джунглей" в переводах В. Бетаки 27
Вставные стихи из других прозаических произведений 28
"A St. Helena Lullaby": два параллельных перевода 30
"If": три параллельных перевода 32
Василии Бетаки - Редьярд Киплинг и русская поэзия XX века 32
Примечания 43
Редьярд Киплинг
Избранные стихи из всех книг
Памяти Георгия Евсеевича Бена (1934–2008), работавшего над переводами стихов Р. Киплинга с 1958 года и до последних дней жизни. В эту книгу включено большинство его переводов из Киплинга, причем некоторые из них, выполненные в 2008 году, стали последними переводческими работами Г.Е. Бена.
Предуведомление
Сначала эта книга задумывалась, как сборник переводов на русский язык всех стихотворений из книг "Казарменные баллады" и "Семь морей", но по мере работы я понял три важные вещи: во-первых, многие стихи из других книг Киплинга относятся к лучшим в его поэтическом наследии, и было бы очень обидно их не публиковать; во-вторых, в "Казарменных балладах" и "Семи морях" есть откровенно слабые, неинтересные вещи, и не хочется портить читателю впечатление от Киплинга их публикацией; и наконец, в-третьих, есть стихи, существующие переводы которых мне настолько не нравятся, что мне не захотелось эти стихи включать. Конечно, когда мне казалось, что оригинал очень хорош, а перевод никуда не годится, я сам переводил стихотворение заново, но в тех случаях, когда и оригинал плохого перевода мне был не слишком интересен, я выбрасывал стихотворение из книги.
В раздел "Вставные стихи из прозаических книг" включены стихи к сказкам и рассказам о Маугли из 1-й и 2-й "Книг Джунглей" (кроме эпиграфов), а также некоторые из самых знаменитых киплинговских стихотворений, которые не включались автором ни в одну из книг стихов - они рассеяны по его прозе. Например, такие прославленные стихи, как "Boots" (известное по-русски под названием "Пыль"), "The Press" ("Пресса"), "If" ("Заповедь") фигурируют у автора только как вставные стихотворения внутри соответствующих новелл.
Многие переводы, входящие в эту книгу, публиковались уже не раз, они взяты как из парижской книжки 1986 г. (в переводах Г. Бена и В. Бетаки), давно ставшей библиографической редкостью, так и из нескольких сборников, вышедших в России после 90-х годов. Кое-что лучшее перепечатано и из первого русского издания стихов Киплинга (М., ГИХЛ, 1936), также ставшего библиографической редкостью.
Несколько стихотворений представлены здесь в двух-трех переводах. Есть тут совсем старые, давно полюбившиеся русскому читателю, переводы. Есть и довольно много совсем новых.
Многие стихотворения, никогда не переводившиеся на русский язык, представлены в этой книге впервые.
Переводы, помеченные знаком * - публикуются впервые.
Стихи, помеченные знаком ** - переведены впервые специально для этого издания.
Тексты выверены по стереотипному изданию "Rudyard Kipling's Verse: Definitive Edition", выпускаемому в Англии, Канаде и Австралии раз в 5–6 лет начиная с 1940 года.
В. Б. (Василий Бетаки)
Прелюдия
Я делил с вами хлеб и соль…
Вашу воду и водку пил,
Я с каждым из вас умирал в его час
Я вашей жизнью жил.Что осталось из вашей судьбы
В стороне от жизни моей?
Ни в тяжком труде, ни в горькой беде,
За волнами семи морей?Я так нашу жизнь описал,
Что людей забавлял мой рассказ…
Только мы с вами знаем, что шутка дурная:
Веселого мало для нас!
Перевел В. Бетаки
Пять стихотворений из юношеской книги
"Штабные песенки и другие стихотворения"
("Департаментские песни")
Основной итог*
Изменилась ли Европа
Со времен питекантропа?
Некий предок, тот, чей лук был подлинней,
Даже с мамонтом сражался,
Носом к носу с ним встречался,
И, как мы, плевать хотел на всех людей:Лодку лучшую оттяпал,
Бабу лучшую захапал,
И чужой добычи кучу отхватил,
Кем-то вырезанный идол
За свою работу выдал,
И улегся в самой классной из могил.А пройдоха, что когда-то
Стал папашей плагиата,
Заслужил хвалу и честь от короля!
Фавориты и воры
Правят нами с той поры,
Как себя считала девушкой земля.В чем, скажите без обиды,
Тайна некой пирамиды?
Да, один подрядчик был других шустрей,
Он сумел спереть казенных
Пару-тройку миллионов,
И в Египте стал богаче всех людей.
А Иосиф? Продвиженье
До Начальника Снабженья
И ему не вредно было, ей же ей!Извините, эта песня
Не новей, не интересней
Тех, что самый дальний предок распевал,
Таковы уж человеки:
Ныне, присно и вовеки
Воровство на этом свете правит бал!
Перевел В. Бетаки
Шифр нравственности
Оставив юную жену хозяйничать по дому,
Уехал Джонс на горный пост к афганскому кордону.
Там гелиограф был, и Джонс жене растолковал
Сигнальный шифр, чтоб ей с горы слать нежные слова.Любовь ему вручила ум, ей красоту - Природа,
И гелиограф их связал в честь Феба и Эрота.
Джонс наставленья слал жене, когда вставал рассвет,
И на закате тоже слал супружеский привет.Он ей твердил: "Страшись юнцов, внушающих соблазны,
И льстивых, лживых стариков с отеческою лаской".
Но подозрительнее всех для Джонса, говорят,
Был генерал-полковник Бенгс, заслуженный солдат.Ущельем как-то ехал Бенгс, с ним штаб и адъютанты.
Вдруг видят: гелиограф с гор сигналит беспрестанно.
Они подумали: мятеж! туземцы жгут посты!
Остановились - и прочли шифровку с высоты:"Тире, и точка, и тире, тире, тире, и точка…"
О черт! Давно ли генерал стал нежным ангелочком?
"Мой птенчик… Козочка моя… Мой свет… Моя звезда…" -
О дух милорда Уолсли! Кто сумел попасть туда? -И штаб, как вкопанный, застыл, и адъютант опешил;
Все стали, сдерживая смех, записывать депешу.
А Джонс как раз на этот раз писал жене своей:
"Не знайся с Бенгсом, он ведь здесь распутней всех, ей-ей!"И, гелиографом с горы безжалостно сигналя,
Из жизни Бенгса сообщал интимные детали;
Тире и точками жене он мудрый слал наказ…
Но, хоть Любовь порой слепа, у мира - много глаз.
И штаб, как вкопанный, застыл, и адъютант опешил,
И генерал в седле краснел, читая, как он грешен;
И наконец промолвил он (что думал он, не в счет):
"Все это - частный разговор. Кррругом! Галоп! Вперед!"И, к чести Бенгса, Джонсу он ни словом, ни взысканьем
Не дал понять, что прочитал в горах его посланье.
Но всем известно - от долин до пограничных рек,
Что многочтимый генерал - распутный человек.
Перевел Г. Бен
Дурень*
Жил-был дурень. Вот и молился он
(Точно как я или ты!)
Кучке тряпок, в которую был влюблен,
Хоть пустышкой был его сказочный сон,
Но Прекрасной Дамой называл ее он
(Точно как я или ты).Да, растратить года и без счета труда,
И ум свой отдать и пот,
Для той, кто про это не хочет и знать,
А теперь то мы знаем, - не может знать,
И никогда не поймет.Дурней влюбленных на свете не счесть
(Таких же, как я или ты),
Загубил он юность, и гордость и честь
(А что у дурней таких еще есть?)
Ибо дурень - на то он дурень и есть…
(Точно как я и ты).Дурню трудно ли все, что имел, потерять,
Растранжирить за годом год,
Ради той, кто любви не хочет и знать,
А теперь-то мы знаем - не может знать
И никогда не поймет.Дурень шкуру дурацкую потерял,
(Точно как я или ты),
А могло быть и хуже, ведь он понимал,
Что потом уж не жил он, а существовал,
(Так же как я и ты).Ведь не горечь стыда, даже так - не беда
(Разве что-то под ложечкой жжет!)
Вдруг понять, что она не хотела понять,
А теперь-то мы поняли - не умела понять,
И ничего не поймет.
Перевел В. Бетаки
Моя соперница
Я езжу в оперу, на бал -
И все-то ни к чему:
Я все одна, и до меня
Нет дела никому.
Совсем не мне, а только ей
Все фимиам кадят.
Затем, что мне семнадцать лет,
А ей - под пятьдесят.Я то бледна, то вспыхну вдруг
До кончиков волос.
Краснеют щеки у меня,
А часто даже нос.
У ней же краски на лице
Где надо, там лежат:
Румянец прочен ведь у той,
Кому под пятьдесят.Я не могу себя подать,
Всегда я так скромна!
О, если б только я могла
Смеяться, как она,
И петь все то, что я хочу, -
Не то, что мне велят!
Но мне всего семнадцать лет,
А ей - под пятьдесят.Вниманья молодых людей
Не привлекаю я,
А с ней танцуют те, кто ей
Годятся в сыновья.
Берем мы рикшу - так за ним
Тут каждый сбегать рад:
Ведь мне всего семнадцать лет,
А ей - под пятьдесят.Она добра ко мне, но я
При ней в тени всегда.
Она с мужчинами меня
Знакомит иногда.
Но разговаривать со мной
Лишь старики хотят,
А молодые рвутся к ней -
Ведь ей под пятьдесят!Своих любовников она
Мальчишками зовет,
И к ней всегда мужчины льнут
Ко мне никто не льнет.
И как бы ни оделась я
На бал, на маскарад,
Я все одна… Скорей бы мне
Уж было пятьдесят!Но ей не вечно танцевать!
Года возьмут свое!
Толпы поклонников уже
Не будет у нее!
И отыграюсь я тогда,
Пленяя всех подряд:
Ей будет восемьдесят два
А мне - под пятьдесят.
Перевел Г. Бен
Молитва влюбленных
Серые глаза… И вот -
Доски мокрого причала…
Дождь ли? Слезы ли? Прощанье.
И отходит пароход.
Нашей юности года…
Вера и Надежда? Да -
Пой молитву всех влюбленных:
Любим? Значит навсегда!Черные глаза… Молчи!
Шепот у штурвала длится,
Пена вдоль бортов струится
В блеск тропической ночи.
Южный Крест прозрачней льда,
Снова падает звезда.
Вот молитва всех влюбленных:
Любим? Значит навсегда!Карие глаза - простор,
Степь, бок о бок мчатся кони,
И сердцам в старинном тоне
Вторит топот эхом гор…
И натянута узда,
И в ушах звучит тогда
Вновь молитва всех влюбленных:
Любим? Значит навсегда!Синие глаза… Холмы
Серебрятся лунным светом,
И дрожит индийским летом
Вальс, манящий в гущу тьмы
- Офицеры… Мейбл… Когда?
Колдовство, вино, молчанье,
Эта искренность признанья -
Любим? Значит навсегда!Да… Но жизнь взглянула хмуро,
Сжальтесь надо мной: ведь вот -
Весь в долгах перед Амуром
Я - четырежды банкрот!
И моя ли в том вина?
Если б снова хоть одна
Улыбнулась благосклонно,
Я бы сорок раз тогда
Спел молитву всех влюбленных:
Любим? Значит - навсегда…
Перевел В. Бетаки
Казарменные баллады и другие стихи
Казарменные баллады.
Часть I (1892)
Посвящение к "Казарменным балладам"
Во внешней, запретной для солнца тьме, в беззвездье пустого эфира,
Куда и комета не забредет, во мраке мерцая сиро,
Живут мореходы, титаны, борцы - создатели нашего мира.Навек от людской гордыни мирской они отреклись, умирая:
Пируют в Раю они с Девятью Богинями щедрого края,
Свободны любить и славу трубить святому Властителю Рая.Им право дано спускаться на дно, кипящее дно преисподней,
Где царь - Азраил, где злость затаил шайтан против рати Господней,
На рыжей звезде вольно им везде летать серафимов свободней.Веселье земли они обрели, презрев ее норов исконный,
Им радостен труд, оконченный труд, и Божьи простые законы:
Соблазн сатанинский освищет, смеясь, в том воинстве пеший и конный.Всевышний нередко спускается к ним, Наставник счастливых ремесел,
Поведать, где новый Он создал Эдем, где на небо звезды забросил:
Стоят перед Господом, и ни один от страха не обезголосел.Ни Страсть, ни Страданье, ни Алчность, ни Стыд их не запятнают вовеки,
В сердцах человечьих читают они, пред славой богов - человеки!
К ним брат мой вчера поднялся с одра, едва я закрыл ему веки.Бороться с гордыней ему не пришлось: людей не встречалось мне кротче.
Он дольнюю грязь стряхнул, покорясь Твоим велениям, Отче!
Прошел во весь рост, уверен и прост, каким его вылепил Зодчий.Из рук исполинских он чашу приял, заглавного места достоин, -
За длинным столом блистает челом еще один Праведник-Воин.
Свой труд завершив, он и Смерти в глаза смотрел, беспредельно спокоен.Во внешней, запретной для звезд вышине, в пустыне немого эфира,
Куда и комета не долетит, в пространствах блуждая сиро,
Мой брат восседает средь равных ему и славит Владыку Мира.
Перевел Р. Дубровкин
Посвящение Томасу Аткинсу*
Для тебя все песни эти,
Ты про них один на свете
Можешь мне сказать, где правда, где вранье,
Я читателям поведал
Твои радости и беды,
Том, прими же уважение мое!Да настанут времена,
И расплатятся сполна
За твое не слишком легкое житье,
Будь же небом ты храним,
Жив, здоров и невредим.
Том, прими же уважение мое!
Перевел В. Бетаки