17
По правде говоря, Влад надеялся, что после этой ночи характер Чаги хоть немножко смягчится. Ничуть не бывало! Вид праздношатающегося Влада приводил Чагу в неистовство, и на бывшего пилота первого класса начинали обильно сыпаться распоряжения, указания и наряды на работу. Однажды она даже попыталась усадить его за веретено и отказалась от своего намерения, лишь убедившись в полной бездарности Влада. Блокнота при ней лучше было и не доставать…
А Влад ничего не понимал, да и не понял бы, наверное, попытайся она ему все растолковать…
Встреча с людьми застала Чагу врасплох - лишь тогда она осознала, что все долги семейства лежат теперь на них двоих. Конечно, с таким зверем, как Седой, их примет любой сородич… Но если уцелело достаточно много родственников Калбы по мужской линии, их с Владом просто не осмелятся принять. И где уверенность, что никто не попытается поступить с ними, как Стрый поступил с семейством Калбы?..
А Влад только поглядывал удивленно, когда она внезапно меняла маршрут или, скомандовав остановиться, выходила на вершину холма, пристально оглядывая окрестности.
Однажды, завидев в небе тяжелый черный дым, он поднялся за пей на пригорок. Горела роща. Причем как-то странно горела - сразу с трех сторон.
- Металл поджег? - с пониманием спросил Влад.
- Нет, - сказала Чага. - Люди.
- Подожгли рощу?
Чага с досадой тряхнула выгоревшей, неровно подрезанной гривкой.
- Кто-то прячется, - хмуро пояснила она. - Выжигают огнем…
- Изгнанника? - спросил Влад, чувствуя, как омерзительная слабость раскатывается от живота к коленкам.
- Не знаю, - сказала Чага. - Может быть, и хищника…
Они положили зверей в пышно разросшемся желто-зеленом кустарнике и спрятались сами.
- Слушай, Чага, - прямо спросил Влад, - ты кого больше боишься: металла или людей?
- Тебя, - бросила Чага не оборачиваясь.
Влад неуверенно хихикнул. Вот уже и первые проблески юмора… Так, глядишь, скоро они анекдоты начнут друг другу рассказывать… "Сидят в горящей роще два изгнанника. Вот один и говорит другому… то есть другой…"
Продолжения анекдота Влад придумать не смог, да и не успел бы. Глухо стукнули копыта, воздух вспороли визжащие, как металл, крики, и ложбинка ожила. Мимо них огромными прыжками пролетело поджарое и, несомненно, хищное существо, похожее на гепарда с волчьей мордой, нагоняемое храпящим, роняющим пену зверем. Сламывающиеся в суставах мощные ноги метались, как рычаги, в каждом копыте - смерть.
Пятнистый хищник шарахнулся, уворачиваясь, и в этот миг на спину ему с маху бросился всадник. Мужчина. Они покатились, путаясь в редкой высокой траве, взметнулись жилистые пятнистые лапы с жутко растопыренными когтями, и пронзительный крик боли (не поймешь - звериный или человеческий) ошеломил Влада. Чага, бледная, с искаженным лицом, раскинув руки, зажимала храпы обоим залегшим животным и торопливо шептала какие-то шепелявые звериные слова, видимо, упрашивая Седого и Рыжую не подавать голоса, не затрубить в ответ.
Вопль оборвался, трава шевельнулась в последний раз, и из нее поднялся победитель в разорванной куртке. Лоб у него был рассечен, улыбающееся лицо заливала кровь. Он нагнулся и рывком вскинул на плечи пятнистую тушу с длинными болтающимися лапами. Всхрапывая и косясь на убитого хищника, возвращался взбудораженный кровью зверь.
Охотник перекинул тушу между горбом и мощной шеей животного и вскочил в седло. У выхода из ложбинки маячили еще два всадника. Весело оскалившись, они смотрели на приближающегося к ним удачливого наездника.
- Хвостом задел? - спросил один, указывая на рассеченный лоб, и все трое расхохотались - нарочито громко, чтобы вся степь слышала, как им весело…
Скрылись. Чага отпустила морды зверей и обессиленно привалилась спиной к горбу Седого.
- Не понимаю, - раздраженно проговорил Влад. - Почему мы прячемся? Мы же не изгнанники - мы семейство!
- Седой… - стонуще произнесла Чага, - как-то судорожно оглаживая жесткую шерсть на хребте зверя.
- Не понимаю, - повторил Влад. - При чем здесь Седой?
Она подняла на него прозрачно-серые, полные муки глаза.
- Это очень редкий зверь, - сказала она. - Такие есть только на севере.
- Ну и что?
- Из-за пего уже убили шестерых. Почти все семейство Калбы. Стрый убил из-за него четырех мужчин…
Влад невольно откашлялся.
- А теперь, значит, из-за него поубивают нас? - спросил on. - Так, что ли?
Чага молчала.
- Да сталь вас всех порази! - взорвался Влад. - Вам что, металла не хватает? Еще и сами друг другу глотки рвете?
Чага все еще перебирала густую шерсть Седого Лицо - несчастное.
- Раньше так не было, - тихо, как бы оправдываясь, проговорила она. - А теперь все думают: последние годы живем…
- Послушай, - сказал Влад. - Но если он так опасен, давай выменяем его на другого зверя. Или просто отдадим…
Чага вздохнула и поднялась.
- Не могу, - сдавленно вымолвила она.
- Почему?
- Хороший зверь, - пряча глаза, сказала она. - Ни у кого здесь такого нет…
А к вечеру, словно желая запугать Влада окончательно, достала из седельных сумок кистени и принялась упражняться. Высунувшись из наполовину вырытого окопчика, он с невольным уважением следил, как ходят в воздухе гудящие камни. Надо бы взять у нее несколько уроков. Спиной к спине с четырьмя кистенями - и ни одна сволочь не подступится, ни пешком, ни на звере… Да к ней и к одной не так-то просто подступиться…
Влад бросил лопатку, которая, кстати, и впрямь была лопаткой какого-то крупного животного - скорее всего того же зверя, и вылез из ямы. В самом деле, если так опасно, то пусть хотя бы приемы покажет…
- Чага!
Она обернулась, и ее глаза внезапно вспыхнули надеждой и радостью.
- Отними! - крикнула она, и камни запели, замелькали.
Влад неуверенно шагнул навстречу, но тут Чага сбросила с ладони несколько витков ремня, камень метнулся в лицо и, не долетев какого-нибудь дюйма, толкнул воздухом. Хорошо хоть заслониться не успел - перелом кисти был бы обеспечен…
- С ума сошла! - сердито сказал Влад, отступая. - Давай теперь я попробую!..
Чага резко опустила руки, камни с глухим стуком упали на землю. Новый приступ ненависти? Ну так и есть…
- Никогда так больше не говори, - процедила Чага. Глаза - как из металла отштампованы. Сталь разящая. Отвернулась, взмахнула руками, и камни снова заходили, завывая, по резко меняющимся траекториям.
Выругавшись вполголоса, Влад возвратился в окопчик, поднял костяную лопатку и продолжил земляные работы. То не говори, это не говори… Да что ж она, дура, не понимает, что в четыре руки отмахаться легче?.. Или кистени - это чисто женское оружие?.. Хм, а это, между прочим, идея…
- Чага!
Она даже не повернула головы в его сторону.
- Чага! Да погоди же ты! Остановись!
Камни, ускоряясь, закрутились по спирально уменьшающимся орбитам и со шлепком улеглись в ладони. Обернулась.
- Чага! Ну что ты злишься? Я же просто не знаю многого!.. Что, кистенями только женщины дерутся?
- Да!
- Ну так предупреждать нужно, Чага! Я же правда, не знал… А каким оружием пользуются мужчины?
- Мужчины не пользуются оружием, - холодно сказала она.
- Как? Вообще?
Чага смотрела на Влада с недоумением.
- Разве я тебе не рассказывала? У них договор с металлом.
18
Нет, но он-то полагал, что речь идет только о металлическом оружии… Как же нужно было испугаться этих самых микрокомплексов, чтобы вообще все на землю побросать!.. Вот идиоты…
А с другой стороны, ситуация приобретает несколько жутковатые очертания… Влад вспомнил взметнувшуюся из высокой редкой травы пятнистую лапу с судорожно растопыренными когтями и почувствовал себя совсем неважно. Да на такую тварь - только с карабином и с егерем! А тот ее - с улыбочкой и голыми руками… То ли задушил, то ли хребет сломал…
Значит, оружия применять нельзя. Кстати, надо будет спросить у Чаги: что будет, если все-таки применишь?.. Запрезирают? Ну, это - на здоровье… Только ведь, скорее всего, загонят в рощу и подпалят с трех сторон… Ладно. Решено. Без оружия так без оружия.
…И что же у нас в активе?.. А ничего в активе! Юношеское увлечение капоэйрой у нас в активе. Ну еще, может быть, общая физическая подготовка неплохая… Была. До так называемой посадки и сотрясения мозга… Ох, Влад, переломят тебя здесь об коленку при первом удобном случае. Как сушняк. С пушечным треском.
И зачем они откочевали в спокойные степи? Изучать нечего - металл куда-то исчез. Чага говорит: не раскуклился еще. Шутит, наверное… Хотя после паучков этих дикорастущих, кажется, уже во что угодно поверишь. Вплоть до почкования осколков…
Влад ударил пятками Седого и поравнялся с Чагой.
- Ну что, Чага? Может, вернемся?
- Куда?
- Откуда пришли.
- Там металл, - напомнила она.
- Да уж лучше металл… - буркнул Влад.
- Ты как женщина. - Чага усмехнулась. - Только о нем и говоришь…
- Что делать, Чага! Металл - враг. А врага надо знать.
- Мать тоже думала, что знает его, - задумчиво молвила Чага. - А металл ее убил.
Влад фыркнул.
- Что она там знала! Что вы вообще о нем знаете! Ты, например, много о нем знаешь? Как он движется? Почему растет?
- Это вообще, незачем знать, возразила Чага. - Я чувствую, когда он идет. И вовремя ухожу с его дороги.
- Интересно! Чем же это ты чувствуешь?
Чага сказала.
- Чем?! - ужаснулся Влад.
Чага повторила. Слово было хорошо знакомо, просто Влад еще ни разу не слышал его при свете дня.
- Ты не сердись, - осторожно начал он, чувствуя, что физиономия его невольно разъезжается в совершенно непристойной улыбке, - но… Что же у тебя там… все опускается, что ли, когда он идет?
- Нет, - вполне серьезно ответила она. - Не опускается. Сжимается.
- Ни черта себе приборчик!.. - пришибленно пробормотал Влад по-русски и некоторое время ехал молча. - Да ведь это просто страх, Чага! А вы его принимаете за чутье!
Она равнодушно повела плечом.
- Какая разница! Главное - почувствовать…
В мутно-голубом небе на относительно небольшой высоте ходила кругами какая-то хищная птица, и означало это, что металл здесь пока воевать не собирается. Влад уже неплохо разбирался в местных приметах. Отвесная сверкающая царапина по небосклону предупреждала, например, что сейчас в вышине раскроется и замерцает проволочная паутина. Металл - смотрит, и лучше всего свернуть с дороги и поискать укрытие…
А вот косые и параллельные земле серебристые штрихи - это уже серьезнее! Это значит, что по округе мечется так называемый рой. Вообще почти все местные выражения, касающиеся металла, были с наивной прямотой взяты из жизни насекомых… Металл роится - падай носом в землю и моли судьбу, чтобы это оказался зрячий рой, срезающий лишь верхушки трав, а не слепой, когда паутинчатый локатор уже сбит, и сталь метет, впарываясь во что попало…
Да нет, если не зевать, можно и с металлом поладить. А вот с людьми…
- Чага, а ты можешь показать какие-нибудь мужские приемы? Я имею в виду - приемы драки…
Более изумленного выражения лица он у нее еще не видел. Вопрос, надо полагать, был задан пренеприличнейший.
- Я - женщина, - выговорила она наконец с тихим негодованием в голосе. Но отступать было поздно.
- Они их что, в секрете держат? Я имею в виду - от женщин…
- Конечно!
Так. Ну что ж… Значит, будем вспоминать приемы капоэйры… Нет, с металлом все-таки легче. Там хотя бы знаешь, что он не за тобой охотится…
- Чага! А вот ты как-то говорила, что твои родственники могут принять нас в семейство… А если не родственники? Примут?
Холодный, несколько презрительный взгляд через плечо.
- Примут. Если ты там найдешь себе женщину, а я - мужчину.
- Ясно… - пробормотал он, помрачнев. - Тогда это, конечно, не подходит…
- Почему?
Влад резко натянул поводья. Седой оскорбленно фыркнул и остановился, мотнув породистой головой.
- То есть как - почему? - От обиды у Влада даже голос сорвался. - Да потому что я уже твой мужчина!
Не менее резко Чага осадила Рыжую и, круто развернув, бросила ее на Влада. Как на таран шла. Запрокинутая, оскаленная морда Рыжей и не менее искаженное смуглое лицо Чаги. Растопыренная пятерня шарит за седлом - вот-вот кистень достанет…
- Ты сначала у меня камни отбери! Мужчина!
Снова крутой поворот - и Чага, не оглядываясь, поехала прочь. В прежнем направлении. Спина - выпрямленная, злая.
Некоторое время Влад остолбенело смотрел ей вслед, сидя на переминающемся, но не двигающемся с места Седом, потом осторожно высвободил ногу из мягкого кожаного стремени и соскользнул на землю. Слабо толкнул зверя ладонью в мощный, тщательно вычесанный бок.
- Иди, Седой… - приказал он перехваченным горлом. - Иди… Догоняй…
Повернулся и побрел в степь. Хватит… Всякому унижению бывает предел… Да, он не мужчина… Он не землекоп, он не наездник, и голыми руками убивать он тоже не умеет… Он просто пилот первого класса, имевший глупость остаться в живых…
Горько скривив рот, он брел, раздвигая редкую высокую траву и жалея только об одном: что под ногами - ни одного осколка… Хотя зачем осколок? За пазухой есть еще нож, к счастью, не выброшенный Чагой… Отойти подальше, выпустить лезвие - а там уже металл сообразит, как с ним поступить…
Над плечом раздалось знакомое фырканье, и в шею ткнулись влажные зубы зверя. Сзади шуршала ломкая суставчатая трава, и мягко ступали тяжелые неторопливые копыта.
- Не надо, Седой… - сдавленно попросил он, - Не надо, иди…
- Влад… - Тихий голос Чаги.
Он обернулся. За ним шли оба зверя. Чага глядела с седла печально и растерянно.
- Влад, тебя убьют…
Повернулся и побрел дальше. Трубчатые травы сами подворачивались в руки и, если вовремя не разжать кулак, натягивались и лопались с. тихим и каким-то неимоверно тоскливым звуком.
- И меня убьют тоже, Влад…
Остановился. Постоял, опустив голову. "Сил моих больше нет… - беспомощно твердил он про себя. - Сил моих больше нет…" Стиснув зубы, качнулся в сторону степи…
- Влад, уходим! - Резкий, как выстрел ломающегося сушняка, окрик.
Он вскинул голову. Подавшись с седла к горизонту, Чага всматривалась во что-то с земли невидимое. Ни на секунду не усомнившись в необходимости приказа, Влад кинулся к Седому и прыгнул животом на седло. Ухватился за горб, сел, поймал ногами мягкие стремена… Это не могло быть ни шуткой, ни сложно задуманной попыткой примирения.
В степи не шутят.