Новое соотношение сил обнаружилось в балканском кризисе 1908–1909 гг. (когда, собственно, происходит действие в романе Стокера). С конца XIX в. в Македонии разнообразные революционные (полубандитские) организации вели партизанскую войну и устраивали теракты не только против турок, но - в соответствии с нюансами ориентации - против македонских сербов, или болгар, или греков. В июне 1908 г. Россия и Англия совместно попытались добиться от Оттоманской империи автономии для Македонии (и вообще либеральных реформ): в Ревеле состоялась эпохальная встреча Николая II и Эдуарда VII, которые выработали общую линию по македонскому вопросу. Вскоре ситуация еще более усложнилась. В июле 1908 г. нажим великих держав и полемика о вестернизации спровоцировала революцию младотурок и свержение султана. Воспользовавшись турецкой смутой, австрийский министр иностранных дел А. фон Эренталь 7 октября 1908 г. объявил об аннексии ранее оккупированной территории Боснии и Герцеговины. Сербия, которая рассчитывала на воссоединение с сербами Боснии и Герцеговины, резко протестовала. Русская общественность оценила аннексию как присвоение славянских земель. Германия, несмотря на нежелание прямой конфронтации с Россией, надежно поддержала Австрию. При таком раскладе Великобритания сочла разумным - во избежание европейской войны - признать аннексию. В результате захват Боснии и Герцеговины был санкционирован мировым сообществом, включая Сербию и Россию.
Оппозиционные русские публицисты "писали о "дипломатической Цусиме". Изображали происшедшее как унизительное поражение России. Наряду с искренним чувством обиды тут действовали и политические факторы: желание оппозиции подчеркнуть и преувеличить новую неудачу "царского правительства" и стремление сторонников англо-французской ориентации - углубить расхождения между Россией и Германией". Но российское правительство (как и в 1878 г.) пожертвовало идеологией во имя практических соображений (ср. в романе размышления Сент-Леджера о российской политике невмешательства в славянские дела).
В 1912 г. разразится очередной кризис - он изменит карту Балкан до полной неузнаваемости. Против Турции восстала мусульманская Албания. Стамбул, учитывая ее религиозную близость, демонстрировал - в отличие, например, от Македонии - готовность к компромиссу. Одновременно христианские балканские государства наконец образовали военный союз (ср. утопическую идею Балки), разгромили - без всякой внешней помощи - давнего врага. Турция лишилась европейских владений (кроме Стамбула-Константинополя с прилегающей территорией), Албания получила фактическую независимость, а Македонию разделили Сербия, Греция и Болгария. Англия же окончательно примкнула к франко-русскому союзу, хотя, по компетентному свидетельству английского дипломата, этот союз вызывал в Англии опасения: "Он был бы ограничен задачами чисто оборонительного характера и не навлек бы на нас большего риска войны, чем в настоящее время. Но что действительно преграждало путь к созданию англо-русского союза, это тот факт, что такой союз не был бы признан общественным мнением Англии".
Другими словами, в условиях кризиса 1908–1909 гг. общественное мнение и Англии, и России испытывало симпатию к национально-освободительному движению балканских народов и антипатию в отношении угнетателей-турок. Это определило как политическую позицию Б. Стокера, так и его прогнозы. По словам специалиста, "в кульминационной точке (романа "Леди в саване". - М.О.) сверхъестественное вытесняется политикой, и Стокер повествует о надвигающемся балканском кризисе. Даже без вампиров "Леди в саване" напоминает "Дракулу" местом действия - Юго-Восток Европы - и апелляцией к турецкой угрозе, исторической или актуальной. Аналогично Австро-Венгерская империя (которая в 1890-х включала Трансильванию) станет врагом Британии в будущей европейской войне. Англо-голландско-американский альянс, обращенный в "Дракуле" против австро-венгерского тирана, оказывается генеральной репетицией Первой мировой войны".
Симптоматично, что Р. Штейнер указывал на оккультную подоплеку такого рода геополитических планов и прогнозов: "…в девяностых годах XIX века повсюду в оккультных школах Запада, но под непосредственным влиянием британских оккультистов, мы найдем указания на то, что должна возникнуть такая Дунайская конфедерация. Всю европейскую политику всеми средствами старались направлять так, чтобы возникла такая Дунайская конфедерация и чтобы ей были уступлены славянские области Австрии".
Что касается фантастической Синегории, то ее "формула" есть: 1) Черногория (сходство имени, воинственности жителей-горцев, православие и другие характерные обычаи, о которых пишет Стокер) + 2) Албания (контроль над адриатическими портами) + 3) Македония (с ее отважными бунтарями, пользовавшимися симпатиями в Европе). Даже восшествие англичанина Руперта на королевский престол содержит аллюзию на политические реалии Балкан. К примеру, в Болгарии монархами последовательно становились два немецких принца - юноши, с незначительными военными чинами в европейских армиях. А в независимой Албании (уже после публикации романа и смерти Стокера) князем стал некий Вильгельм Вид, "капитан прусской армии, племянник румынской королевы Елизаветы, двоюродный брат короля Швеции, сын принцессы Марии Нидерландской и родственник германского императора Вильгельма II".
Сюжет романа "Леди в саване", верно следуя образцу волшебной сказки, в то же время включает жанровые элементы эзотерического романа. По-видимому, такого рода совпадение "народного" и "элитарного" дискурса - закономерно. По мнению Рене Генона, фольклор, будучи продуктом "вырождения" "угасших традиций", их же и сохраняет, и "подобная передача является совершенно сознательным деянием последних представителей древних традиционных форм, которые стоят на пороге исчезновения. Коллективное сознание, если вообще существует нечто достойное такого наименования, сводится к памяти <…>. Иначе говоря, она способна выполнять функцию сохранения, каковой и наделен "фольклор", но совершенно не способна производить или разрабатывать что бы то ни было, и прежде всего предметы традиции". Ю. Стефанов развивал этот подход: "Французский эзотерик Рене Генон и русский фольклорист Владимир Пропп независимо друг от друга пришли к выводу, что суть индоевропейской волшебной сказки сводится к описанию инициатического процесса, мистерии посвящения, что в ней, пусть в замутненном и огрубленном виде, запечатлены древнейшие обряды, с помощью которых человек может достичь "высших состояний", преодолеть свою греховную двойственность и отъединенность от животворящего источника "небесных вод"".
В романе Стокера сирота-протагонист, уступающий родственникам по обстоятельствам рождения и воспитания, поставлен перед трудным заданием; выполняет его - живет в замке Виссарион и "расколдовывает", разгадывает при помощи любви тайну гостьи-вампирессы; в награду получает жену и королевство, а в финале посрамляет ложного героя-кузена (которого называют "современным Калибаном" - по имени "дикого и уродливого раба" из "Бури" Шекспира) и претерпевает трансфигурацию - превращение из английского джентльмена Р. Сент-Леджера в Руперта, короля Синегории.
С этой точки зрения повествовательным центром в романе может считаться пятая книга (она же - "числовой" центр, учитывая, что всего книг - девять), которая озаглавлена "Полуночный ритуал". В финале предыдущей книги доблестный Руперт обнаружил близ замка, в крипте храма Св. Савы (популярнейший сербский святой), ужасный "саркофаг": "Прямо под висевшей цепью, которая на восемь-десять футов не доставала до пола, стояла огромная гробница в форме прямоугольного сундука. Она была открыта, если не считать большого толстого стекла, которое лежало на двух массивных брусьях-подпорках, вырезанных из темного дуба и гладко отполированных <…>. Внутри на мягких подушках, под вытканным из белой овечьей шерсти покрывалом с узором из крохотных сосновых веточек, которые были вышиты золотой нитью, лежало тело женщины - ничье иное, как тело моей прекрасной гостьи. Она была белее мрамора, и длинные черные ресницы опущенных век касались белых щек, как будто она спала". Соответственно, в пятой книге Руперт и его возлюбленная соединились узами христианского брака, причем церемония состоялась в том же подземелье, при тех же декорациях.
Эпизод с гробом, важный для развития сюжета, столь же важен и для "сокровенного", эзотерического смысла романа, ведь он основан на символическом образе подземной гробницы Христиана Розенкрейца. Она описана в манифесте Братства розенкрейцеров начала XVII в.: "Наутро отперли мы дверь и увидели склеп с семью сторонами и углами; каждая сторона длиною 5 локтей и высотою 8 локтей. Этот склеп, хотя никогда не бывал освещаем солнцем, был ярко освещен другим, как бы подражавшим солнцу, которое стояло в центре потолка; посередине, вместо могильного камня, был круглый престол…" Авторитетный исследователь Л. Гюйо считал этот образ принципиальным для писателей-мистиков XIX в. По его мнению, тема гробницы легендарного духовидца "метафорически указывает на гипотезу о полой, населенной внутри, Земле. Эта эзотерическая тема отсылает нас и к представлению о затерянных подземных мирах, - ему предстоит возродиться в фантастической и научно-фантастической литературе конца XIX - начала XX века". Кроме того, тема "нетленного тела", "покоящегося в сердцевине крипта как бы в ожидании воскрешения" (и связанная со "сказочным мотивом "спящей красавицы""), предвосхищает "мифологическую взаимосвязь между мотивами бессмертия и вечной молодости".
В романе Стокера пятая книга реализует: 1) мотив таинственной гробницы, становящейся местом свадьбы и обновления героини и всей страны; 2) "сказочный мотив "спящей красавицы"" и даже 3) мотив "затерянных подземных миров".
Действительно, гроб с телом прекрасной вампирессы покоится в подземелье храма рядом с замком Виссарион, а топоним "Виссарион" этимологически происходит от греческого слова bessa - ущелье, долина, лощина. Одновременно Синегория - на символическом уровне - подразумевает: 1) мотив Волшебной Горы, 2) мистическую образность голубого цвета (ср. Новалис и другие контексты) и 3) Нильгири - область Индии у гряды Голубых гор, где обитали таинственные племена, носители древнего оккультного знания, открытые Блаватской для интересующихся духовным знанием: "Каких-нибудь 50 лет тому назад, проникнув в джунгли Голубых или Нильгирийских холмов Южного Индустана во время охоты на тигров, два отважных британских офицера открыли странное племя, совершенно отличное и по внешности, и по языку от любого другого индусского народа". Тодды, по свидетельству Блаватской, - загадочное племя: никто не видел старого тодда или их похорон, "также они не заболевают холерой, когда тысячи людей вокруг них умирают в течение таких периодических эпидемий; наконец, хотя страна кругом них кишит тиграми и другими дикими зверями, никто никогда не слыхал, чтобы тигр, змея или какие-нибудь другие животные, столь свирепые в тех краях, тронули тодда или его скот, хотя, как мы уже упомянули, они не пользуются даже палкой. Кроме того, тодды совсем не женятся. <…> Это народ, выполняющий определенное высокое задание, и секреты их нерушимы".
Пещера и гора синтезируют образ духовного центра: по словам Генона, "существует тесная связь между горой и пещерой, поскольку и та, и другая берутся за символы духовных центров, каковыми, собственно, являются также, по причинам вполне очевидным, все "осевые" и "полярные" символы, среди которых гора - один из главнейших. Напомним, что под этим углом зрения пещера должна рассматриваться как расположенная под горой или внутри нее, что еще более усиливает связь, существующую между этими двумя символами, которые в некотором роде дополняют друг друга".
Стоит также добавить, что рядом с Виссарионом на побережье находится "Иванова Пика". Этот топоним, возможно, намекает на имя Иоанна Богослова, чтимое в мистической традиции и, в частности, актуализированное в 1908 г. членом "Золотой Зари" Э. Блэквудом в рассказах о "случаях" доктора Джона Сайленса, эксперта в сфере "психических феноменов". По остроумному замечанию Ю. Стефанова, "на Афоне, среди последователей св. Григория Паламы, его звали бы "Иоанном Молчальником"".
Эзотерический подтекст придает дополнительный смысл военно-политической фантастике. Сам Руперт неожиданно интерпретирует военную программу Синегории посредством учения об "элементах": "…в итоге все население будет готово вести войну и на море, и на суше. А поскольку мы учим людей службе в военно-воздушном флоте, постольку ими будут освоены все элементы за исключением, конечно, огня, хотя если возникнет необходимость, то мы энергично возьмемся и за него". Это рассуждение повелителя Синегории - особенно об особом статусе огненного элемента - поразительно перекликается с топикой сочинений розенкрейцеров (и алхимиков). Согласно комментариям Е. Головина, "прежде всего необходимо найти, изобрести, раздобыть потерянный "элемент огня". Розенкрейцеров, равно как впоследствии просветителей, отличала страсть к вечному свету и негасимому огню. Подобная лампада горела, согласно И. В. Андреэ, в склепе великого основателя ордена".
Розенкрейцеровская пятая книга акцентирует "сокровенный" смысл заглавия романа: "The Lady of the Shroud" - не столько "Леди в саване", сколько "Леди савана". Если Руперт доблестен, как рыцарь, то его возлюбленная - рыцарь "савана". Что подчеркивается автором: "Эта храбрая женщина заслужила рыцарские шпоры, подобно любому паладину прошлого". Знак скорби обратился в знак самоотверженного служения свободе.
Равным образом, в знак победы: Стокер эффектно изобразил трансфигурацию зловещего призрака в "императрицу". Тетушка Джанет - с присущей ей духовной компетентностью - свидетельствует: "Через несколько минут она вернулась. Ее внешность могла кого-нибудь и напугать, поскольку она была облачена только в саван. Босоногая, она пересекла комнату поступью императрицы и встала передо мною, стыдливо потупив взор. Но когда спустя мгновение она посмотрела на меня и встретилась с моим взглядом, она улыбалась…"
Если эзотерический смысл первого "вампирического" романа Стокера - просветление чернокнижника, который умер для смерти и ожил для вечной жизни, то во втором романе изначально просветленные персонажи - через инициацию, испытания, смерть - достигают преображения и манифестируют "рыцарственную", "императорскую" сущность посвященного.