Степан Евдокимович и Леонид двинулись за Ильей Ильичом вдоль скал. Они шли от расселины к расселине, старательно принюхивались. Степан Евдокимович ворчал на "собачьи" обязанности, да и в душе Ильи Ильича свербила досада. Леонид следовал за ними как бы поневоле.
Вдруг Илья Ильич споткнулся, точно его нога попала в петлю. Кряхтя, поднялся с четверенек и увидел, что зацепился за ремень валявшегося в траве карабина.
- Эт-то… что? - с трудом вымолвил Илья Ильич, поднимая оружие.
- Э-те-те-те… - опешив от изумления, протоковал Степан Евдокимович. - Находочка? Целый? Дай-ка я посмотрю.
- Подожди! - отводя руки Степана от цевья и дула, воскликнул Илья Ильич. - На номер надо взглянуть.
Леонид, стоявший за спиной Степана Евдокимовича, сказал негромко:
- На отцов… похож…
- Подожди… подожди… Очки достану. Дело такое…
- Отцов! Отцов карабин! - закричал Леонид, отстраняя Степана Евдокимовича, но к оружию не притронулся. - По ложу узнал! Отцов!..
- Дзюбы? Погодь, паря… погодь. Чего ты сразу так… гм… Мало ли что бывает… Гм… гм… - Кое-как сладив с очками, Илья Ильич прочитал номер. - Точно… А сам-то Дзюба где? - Илья Ильич сдвинул очки на кончик носа и пристально огляделся вокруг, словно надеясь увидеть коренастую фигуру Дзюбы.
- Н-да! - покрутил головой Степан Евдокимович. - Не такой Дзюба человек, чтоб живым из рук оружие выпустить. Ишь ты… "Смердит"… Ловко он. И смылся.
- Раскаркался! - одернул его Илья Ильич и, положив карабин на прежнее место, двинулся к широкой расселине.
Потоптавшись около карабина, Леонид пошел за ним, а Степан Евдокимович присел на корточки и сам прочитал номер:
- Дзюбин…
- Степан! - послышался крик Ильи Ильича. - Иди сюда!
Подбежав, Степан Евдокимович потянул носом: действительно смердило.
- Пахнет, - подтвердил Степан Евдокимович. Леонид пошел было вперед, но председатель сельсовета удержал его:
- Не лезь. Дело такое…
И тут Илья Ильич увидел торчащую из-под камней непомерно распухшую фиолетовую руку с почерневшими ногтями.
Обернувшись, Илья Ильич глянул на Леонида: огромные, с расширившимися зрачками глаза, лицо словно без губ - так оно было бледно.
- Откопать… Откопать!
- Он давно умер… - приблизив губы к уху Леонида, почему-то шепотом сказал Илья Ильич.
- Ну что ты… Что ты… - пробасил растерянно Степан Евдокимович.
- Откопать! Похоронить… дайте!
- Нельзя… - увещевал Степан Евдокимович.
- Темное… Темное дело… - вторил ему председатель. Но Леонид не слушал их, вырывался, кричал. Они силком увели его подальше от скал. Когда он немного успокоился, спустились вниз, к лагерю.
Потом Степан Евдокимович развернул рацию, связался с райцентром, с отделом внутренних дел, и сообщил обо всем. Начальник отдела сказал, что, видимо, завтра на место происшествия прибудет вертолетом следователь прокуратуры. По пути захватят участкового Протопопова и инспектора уголовного розыска Свечина.
- Главное - не трогайте ничего! Пусть все останется как есть.
Чтобы Леонид не натворил глупостей, Илья Ильич и Степан Евдокимович дежурили по очереди у костра.
* * *
Лейтенант Свечин вышел к реке первым. Хотелось лечь ничком и прикрыть веки. Но сильнее усталости, сильнее головной боли мучила жажда. Сбросив с плеч котомку, Кузьма подошел к заводи. Сквозь воду виднелось рыжее дно, стебли, поднимающиеся вверх. От воды веяло прохладой.
- Не надо, - раздался позади голос Самсона Ивановича.
- Чуть-чуть… Глоток.
- Не удержишься. Потом совсем сдашь. Чай сварить - минутное дело. Лучше сядь в тени.
У берега стояло гладкоствольное дерево. Ветви его отбрасывали короткую густую тень. Там, в траве, кое-где светились росинки, спрятавшиеся от солнца. Кузьма лег, окунул лицо в зелень, пахучую и влажную. Стылые капли росы смочили губы. Пить захотелось нестерпимо. Он поднял голову и взглянул на заводь, близкую и манящую. Сквозь слепящий отраженный свет он увидел нечто поразившее его.
Белые лилии в заводи стали голубыми… Как небо. Вскочив на ноги, Кузьма шагнул назад. Хмыкнул. Закрыл ладонями глаза, опять глянул на заводь.
- Лотосы. Обычные лотосы, - послышался за спиной Кузьмы голос Самсона Ивановича. - Нелумбий.
Повернувшись в его сторону, Кузьма увидел, что участковый и не смотрел на заводь. Он копался в котомке.
Усталость пропала, даже пить вроде расхотелось. Кузьма просто не помнил уже, хотел или не хотел он пить.
Лотос поднялся над водой почти у самого берега. Он очень напоминал пион и был такой же величины. Но лепестки выглядели плотнее, восковитее. Кузьма заглянул в голубую чашу цветка: там бриллиантами сияли капли росы…
Время словно остановилось. И будто померк солнечный день. Светился только цветок.
Неожиданно Кузьма услышал у себя за спиной усердное сопение, и Самсон Иванович, пробежав рядом, плюхнулся в воду. Вынырнул, долго отфыркивался и кряхтел, по-бабьи обхватив руками плечи. Очевидно, вода была холодна.
- Зачем?.. - Кузьма сморщился, точно от зубной боли.
- Забыл ты сухари на заимке, Свечин. Вот я и иду на промысел. - И Самсон Иванович погрузился в воду, ставшую мутной от взбаламученного ила.
"Черт с ними, с сухарями! Там бы поели. Купаться-то здесь зачем? - сердито думал Кузьма. - Дела нет ему до красоты. - Свечин отошел от берега и устроился в тени похожего на пальму дерева. - А может, он просто привык? "Обыкновенные лотосы"… Не хотелось бы мне заиметь такую привычку и в шестьдесят лет. А Самсону Ивановичу всего-то сорок пять".
Кузьма прикрыл глаза. Вернулись усталость, боль в висках. Теперь боль казалась даже сильнее, чем прежде. До слуха долетало фырканье и бульканье купавшегося Самсона Ивановича. Потом чавканье ила под ногами участкового - Протопопов вышел на берег. Открыв глаза, Кузьма увидел его тело: поджарое, без единого грамма лишнего веса, хорошо тренированное.
Одевшись, Протопопов вернулся к берегу и поднял из травы целый пук вырванных с корнями лотосов.
"Вот так", - горько усмехнулся про себя Кузьма. Вздохнув, он лег лицом вниз. Не хотелось смотреть ни на заводь, ни на своего спутника. Усталость, досада и какое-то тоскливое разочарование обессилили Кузьму.
Голос Самсона Ивановича послышался как бы издалека:
- Сварим корневища. Отлично вместо хлеба сойдут. Свечин не ответил. Незаметно для себя он словно провалился в сон…
Вскочил Кузьма от воя и треска. Вихрь едва не сбил его с ног. Над поляной завис вертолет. Кто-то распахнул дверцу, выбросил веревочный трап, знаками приказал им подняться на борт. В оглушительном треске и урагане от винта Свечин и Протопопов забрались по веревочной лестнице в кабину. Там, к изумлению Свечина, их встретил следователь районной прокуратуры Остап Павлович Твердоступ. Вместо приветствия следователь потрепал их обоих по плечу. Затем он уселся рядом с Самсоном Ивановичем и стал что-то кричать тому на ухо. Кузьма ничего не мог разобрать, хотя и сидел совсем близко. По виду Самсона Ивановича он догадался, что стряслось нечто чрезвычайное.
Подождав, пока Твердоступ закончит разговор с Самсоном Ивановичем, Кузьма дотронулся до плеча следователя. Тот наклонился к Свечину:
- Нашли труп… У Радужного.
- Убийство? - спросил Кузьма.
- Похоже на несчастный случай. Надо разобраться, - неохотно ответил Твердоступ.
Они летели минут тридцать. Вот в иллюминаторе мелькнули рыжие скалы, похожие на столбы. Из кабины пилотов вышел плотный человек в кожаной куртке и, открыв дверь, выбросил трап. Твердоступ знаками показал: надо выходить. Ураган от винта мотал веревочную лестницу из стороны в сторону, и приходилось подолгу ловить ногой очередную ступеньку. Свечин спустился первым. Потом добрались до земли Самсон Иванович, следователь прокуратуры, эксперт и врач. Вертолет переместился к другому берегу реки и сел на длинной косе.
Грохот мотора стих, но в воздухе продолжал слышаться мощный непрерывный гул. Кузьма не понял сначала, откуда он доносится. Взглянув вверх по реке, увидел зеленый блистающий занавес водопада. Отсюда, издали, занавес казался неподвижным, замершим. И не было видно места, куда обрушивалась лавина. Его загораживали камни. Седыми, будто кисейными, клубами поднималась водяная пыль, и время от времени в ней разгоралась яркая радуга. Она вспыхивала неожиданно, словно кто-то зажигал ее то в глубине ущелья, то над водопадом, и так же быстро пропадала.
Скалы стояли около водопада полукольцом - высокие ржавые столбы с широкой полосой осыпей у подножия.
"Страховидное местечко, - подумал Кузьма. - Каменная мышеловка! Надо быть либо совсем неопытным человеком, либо отлично знать этот лабиринт…"
Самсон Иванович тоже глядел на Чертовы скалы, словно увидел их впервые.
- Труп мы оставили на месте, - сказал подошедший сзади Твердоступ. - Вы уж извините, что попросил здесь обождать. Думал, набедокурили ваши общественники, наследили.
Из нагромождения камней, перепрыгивая с обломка на обломок, появился Степан Евдокимович. Кивнув в его сторону, Остап Павлович сказал:
- Не обрати он внимания на слова Крутова, вряд ли мы скоро узнали бы о гибели Дзюбы. Экспертиза теперь может более или менее правильно определить причины, повлекшие за собой смерть. А у вас неплохие помощники. Действовали как надо.
- Дзюбу он опознал? - спросил Протопопов.
- Еще бы мне Петро Тарасовича не узнать, - улыбнулся Степан Евдокимович. - Только первым руку его в камнях Илья Ильич увидел. За ним - Леонид. А потом уж я.
- А где же…
- Илья Ильич с Леонидом? Внизу, у реки. Получилось же так! Сын отца опознавать приехал… Тяжко ему. Все-таки отец…
- Котомка Дзюбы цела? - обратился к следователю Самсон Иванович.
Твердоступ кивнул:
- В ней четырнадцать корней женьшеня. Отличные экземпляры!
- Жаль, что вы развязали котомку, - задумчиво проговорил Самсон Иванович.
- Сначала ее сфотографировали, - быстро вставил начальник "аэропорта", увлекшийся расследованием.
Кузьму несколько удивило, с каким уважением Твердоступ относится к замечаниям Самсона Ивановича.
- Спасибо за помощь, товарищ Шматов, - сказал следователь. - Может быть, вам сейчас лучше побыть с сыном Дзюбы?
Сообразив, что он им мешает, Степан Евдокимович обиженно пожал плечами и отошел.
- У меня такое ощущение, что произошел несчастный случай, - продолжал Твердоступ. - Пока я так думаю.
- Возможно. Карабин здесь… Котомка цела…
- Интересно и другое, Самсон Иванович, - сказал Твердоступ. - Вы, товарищ Свечин, тоже обратите внимание… Котомка была завязана и находилась у костра. Она, очевидно, просто осталась лежать там, когда потерпевший почему-то вскочил и побежал в скалы.
- Вскочил? - переспросил Кузьма.
- Вы сейчас сами увидите - у него пепел на шнуровке олочи, на голени.
И они направились к скалам, в лабиринте которых был обнаружен труп.
Прыгать с обломка на обломок оказалось делом нелегким и небезопасным.
- Иди за мной! - бросил Самсон Иванович, поравнявшись со Свечиным. - Здесь торопиться - не доблесть.
За поворотом у подножия столба, в осыпи, они увидели обезображенное камнепадом тело Дзюбы.
Эксперт то и дело ослепляюще вспыхивал блицем, чертыхался, спотыкаясь о камни. Молоденькая невысокая докторша стояла поодаль.
- Вот так он и лежал, - проговорил Остап Павлович. - Видимо, обвал настиг его на бегу. А вы как думаете?
- Похоже, - согласился Самсон Иванович. - Карабин валялся от него метрах в двадцати?
- Не больше. Получается так: он выстрелил и… бросился в расселину, на верную гибель. Обвал ведь мог возникнуть от звука выстрела, - сказал Твердоступ.
Обернувшись, Свечин с сомнением осмотрел путь, который пришлось преодолеть Дзюбе после предполагаемого выстрела, и сказал:
- Мы сюда добирались секунд двадцать… Камни рухнули бы раньше.
- Резонно, - заметил Твердоступ. - Но ведь он бежал. Бежал опрометью, не разбирая дороги. Бежал от костра. Смотрите…
Кузьма пригляделся. На правой ноге Дзюбы трава, вылезшая из задника олочи, обгорела. Прожжен был и суконный чулок. И что самое важное - на закраинах прожженной дырки, небольшой, с пятикопеечную монету, сохранился пепел.
- Сукно еще некоторое время тлело… уже после того, как обвал придавил его, - сказал Свечин.
- И я так считаю, - кивнул следователь прокуратуры и обратился к Самсону Ивановичу: - А вы?
- Может, и так…
- Что же вас смущает, Самсон Иванович?
- Зачем ему было бежать в эту ловушку? Стрелять… Он действительно стрелял?
- Да, - кивнул Твердоступ, - есть гильза. Ее нашли в двух метрах от валявшегося карабина. Вот план, Самсон Иванович. Здесь все обозначено. Это-то меня и интересует. Вы же очень хорошо знали Дзюбу. Его характер, привычки… Что, по-вашему, могло заставить Дзюбу побежать в расселину несмотря на риск?
- Легкая добыча.
- Интересно… Если так, то можно предположить: дело происходило днем. Дзюба находился у костра. И увидел… легкую добычу…
- В скалах козы, случается, бродят. Их тут много, - пояснил Самсон Иванович. - И потом… Науку тайги ни за месяцы, ни за годы до конца не постигнешь. Тут так бывает. Уж казалось бы, какой опытный таежник - охотник. А вдруг на склоне дней такое отчебучит - диву даешься. Мало сам пострадает - еще и товарищей подведет.
- Он мог испугаться кого-то или чего-то, - заметил Свечин.
Самсон Иванович покачал головой:
- Дзюба? Испугаться? Никогда не поверю. К тому же он был вооружен. Чего же бояться?
- Значит, легкая добыча, - констатировал Твердоступ.
- Не вижу ничего другого, - твердо заявил Самсон Иванович.
- Что ж, если вскрытие и экспертиза не дадут ничего нового, закроем дело.
- Пойду в скалы, посмотрю, нет ли там этой "легкой добычи", - сказал Самсон Иванович.
- Да, да, - согласился Твердоступ. - А вы, товарищ Свечин, займитесь осмотром костра и пути от него до расселины.
- Я думаю, товарищ Твердоступ, мне лучше держаться с Самсоном Ивановичем, - проговорил Кузьма. - Хоть я и год здесь - дела вел в райцентре, - по-настоящему в тайге впервые. Могу упустить важное.
Часа полтора они лазали в скалах по гибельным каменистым осыпям, рискуя сломать себе шею. Отыскали полуразложившуюся, полурастащенную зверьем и вороньем тушу козла.
Протопопов обрадовался находке.
- Вот и "легкая добыча"! Дзюба мог только ранить козла. Побежал за добычей да под камнепад и попал.
Привели на место находки следователя и эксперта с доктором. Эксперт принялся сверкать блицем, а доктор после тщательного осмотра и записи в протокол заметила, что и в этом случае определить время гибели и характер ранения сразу нельзя. Нужна патологическая экспертиза.
Потом стали осматривать костер и местность вокруг него. Кострище, у которого лежала котомка Дзюбы, находилась в глубине поляны, далеко от обрыва, где гудел водопад.
- Здесь, как правило, местные останавливаются, - сказал Самсон Иванович. - Ты записывай по ходу, быстрее будет. Кострище старое. Ему уже сколько лет… А вот полено… отброшено.
- Ну и что? Головня, может.
- Еловое полено. Такое таежник в костер не положит. Стреляет еловое полено угольками. Недолго и одежду прожечь.
- И у Дзюбы есть прожог, - напомнил Кузьма.
- Да, но полено-то зачем ему класть в костер? Чтоб выкинуть? Нет, тут новичок был. С кем-то из опытных. Должен был здесь быть новичок. Ага. Банка из-под консервов знакомая… Вот упрямица!
- Кто? Вы о ком, Самсон Иванович?
- О Наташке. О дочке. Она любительница лосося в собственному соку. Обычно рыбных консервов в тайгу не берут. Капризные - портятся. Да и свежей рыбы много. Наловить можно. Может быть, они с напарницей по ошибке сунули в костер еловое полено?
- Еще банки из-под консервов. Две. Мясная тушенка. Семипалатинская. Вымыты дождями начисто.
- Семипалатинская? - переспросил Самсон Иванович.
- Да.
- А открыта как? - Взяв в руки банку, Самсон Иванович принялся рассматривать срез. - Дождь сильный был месяц назад… Семипалатинские мясные… Их получили метеорологи. Станция здесь неподалеку. Пятьдесят километров. Нож, которым консервы эти открывали, не самодельный, заводской. Старый. Из отличнейшей стали.
- Вы знаете, чей это нож?
- Да. Телегинский. Метеоролога Телегина. "Шварцмессер".
- Немецкий? - Кузьма так и подался вперед. - В переводе "черный нож".
- Уральский. В войну уральцы послали на фронт танковую бригаду. На свои деньги полностью укомплектовали, экипировали. В комплект обмундирования входил и нож в черном кожаном футляре. Сталь под стать ребятам-танкистам. Их фрицы пуще огня боялись. А за ножи - не было таких в других частях - фашисты и прозвали бригаду "Шварцмессер"… Охотникам нашим ножи кузнец Семен делает. Тоже отличные. Из рессорной стали.
Протопопов немного помолчал, приглядываясь к консервным банкам.
- Одну банку открывал Телегин. Сам. А вот вторую - кто-то другой. Телегин - тот воткнул нож, повернул банку - и готово. А второй этак пилил. И нож другой. Да и банка не так сильно поржавела, как первая.
Свечин, который записывал в блокнот замечания Протопопова, покусал кончик карандаша:
- Может, первая с прошлого года осталась?
- Нет. Поздней осенью я на всякий случай чищу поляну. Чтоб не путаться. А зимой охотники консервов с собой не берут. Эти баночки для меня что карточки визитные. Пришел человек в Спас - назвался, отметился. Я о снаряжении расспрошу, об экипировке… Потом уж тут для меня секретов нет. Был тот-то. А вот эта банка… Консервы одни и те же… - Самсон Иванович сравнил выдавленные на крышках цифры и буквы - индекс выпуска. - Кто ж их открывал? Кто тут был?
- Может, этот Крутов? Который тревогу поднял.
- Сомнительно. Крутов из другого района, из другой организации. И чтоб сошелся номер партии, время выпуска…
- Да, но ведь и в реку пустую тару бросают.
- Редко. Почти никогда… Все успел записать?
- Все.
У трех других кострищ в разных концах поляны ничего существенного обнаружено не было.
- Самсон Иванович, где может быть лодка Дзюбы? - спросил Твердоступ.
- Где же ей быть? Выше порога. Вот если ее не будет, - Протопопов поднял палец, - то Дзюбу кто-то сюда привез.
Лодка действительно оказалась за порогом. Она была вытащена высоко в тальник.
- Мог ли Дзюба один втащить лодку так высоко? - спросил Остап Павлович.
- Дзюба мог, - не задумываясь, ответил участковый. В лодке были и шест и мотор, покрытый брезентом.
Все в полной сохранности.
- Экспертизу у нас в больнице будете проводить? - поинтересовался Протопопов. - Тогда уж Матвея Петровича пригласите.