Слуга повиновался, и вновь его зычный голос прорезал утреннюю тишину. Однако лишь после пятой или шестой попытки меж зубцов появилось бесформенное личико Пеппе, хрипло поинтересовавшегося, какого чёрта они так расшумелись.
- Доброе утро, шут, - приветствовал его Франческо.
- Это вы, господин мой? - изумился шут.
- Крепко, вижу, спят в Роккалеоне. Растолкай-ка стражу да вели этим лентяям опустить мост. У меня есть новости для мадонны.
- Сию минуту, ваша светлость, - и шут убежал бы, если бы Франческо не остановил его.
- Скажи ей, что приехал рыцарь, которого она встретила у Аскуаспарты. Но имя моё не упоминай.
Пеппе помчался выполнять поручение и вскорости на парапете над воротами появился сонный Гонзага и два наёмника Фортемани, пожелавшие узнать, что привело графа Акуильского в Роккалеоне.
- У меня дело к монне Валентине, - он поднял голову, и Гонзага тут же признал в нём раненого рыцаря, а посему нахмурился.
- Я - капитан монны Валентины, - самодовольно заявил он, - и вы можете изложить мне суть вашего дело.
Потом они долго препирались, поскольку Франческо желал разговаривать только с монной Валентиной, а Гонзага отказывался будить даму в столь ранний час и не хотел опускать мост. Слова летали взад-вперёд над ревущим во рву горным потоком, с каждой минутой раскаляясь всё сильнее, пока их перепалку не прервало появление монны Валентины со следовавшим за ней по пятам Пеппино.
- Что тут такое, Гонзага? - взволнованно спросила она, ибо едва лишь шут упомянул о прибытии Франческо, её сердце сильно забилось. - Почему ты не пускаешь в замок этого рыцаря, если он приехал ко мне с важным известием? - а взгляд её не отрывался от графа Акуильского, странствующего рыцаря её грёз.
Увидев девушку, Франческо обнажил голову и склонился до холки лошади. Монна Валентина резко повернулась к Гонзаге и обоим наёмникам.
- Чего вы ждёте? Или вам не ясен мой приказ? Немедленно опустите мост!
- Поостерегитесь, мадонна, - взмолился Гонзага. - Вы не знаете этого человека. Возможно, он - шпион Джан-Марии, которому заплачено, чтобы предать нас.
- Дурак, - резко ответила монна Валентина. - Разве вы не видите, что это тот самый раненый рыцарь, которого мы встретили по пути в Урбино?
- И что из этого? - стоял на своём Гонзага. - Разве это доказывает его честность или верность вам? Примите мой совет, мадонна, пусть он всё скажет, не входя в замок. Так оно безопаснее.
Валентина смерила его суровым взглядом.
- Мессер Гонзага, прикажите опустить мост.
- Но, мадонна, подумайте об угрозе…
- Угрозе? - рассмеялась монна Валентина. - Да какую опасность представляют собой два человека, если противостоят им целых двадцать? Только трус может в такой ситуации заикаться об угрозах. Немедленно опустите мост.
- Но…
- Будут мне повиноваться или нет? А может, я сама должна браться за цепи?
Всем своим видом выражая неудовольствие, Гонзага пожал плечами и отдал короткий приказ. Тут же заскрипели цепи, мост пошёл вниз и свободный конец его с грохотом рухнул на землю. Граф, не теряя ни секунды, пришпорил лошадь. Копыта прогремели по дубовым доскам, слуга последовал за хозяином под арку башни и в первый внутренний двор.
Но едва Франческо натянул поводья, из двери в дальнем конце вывалился Фортемани, полуодетый, но с мечом в руке. При виде Франческо гигант аж подпрыгнул и двинулся к нему, изрыгая проклятия.
- Ко мне! - вопил он голосом, который разбудил бы и мёртвого. - Живее! Живее! Дьявол и все его слуги! Что тут происходит? Как вы сюда попали? Кто приказал опустить мост?
- Мост опустили по приказу капитана монны Валентины, - ответил Франческо, гадая, что это за псих.
- Капитана? - Фортемани остановился, лицо его побагровело. - Сатана и падшие ангелы! Какого ещё капитана? Я тут капитан!
Граф бросил на него удивлённый взгляд.
- Так вас-то я и ищу. Неплохо вы охраняете замок, мессер капитан. Будь на то моё желание, я бы вскарабкался по стене и вошёл бы безо всяких ворот, не потревожив ни одного из ваших бдительных часовых.
Фортемани с пренебрежением глянул на незнакомца. Четыре последних дня, когда он ел и пил в три горла, добавили ему наглости, хотя он никогда не страдал от её недостатка.
- А вам какое до этого дело? - с угрозой прорычал он. - Слишком уж вы вольничаете, господин незнакомец, указывая мне, что должно капитану замка, а что - нет. Придётся вас за это наказать!
- Наказать… меня? - рыкнул Франческо.
- Да, наказать. Меня зовут Эрколе Фортемани.
- Я слышал о вас, - с презрением ответил граф, - и мне говорили, что второго такого пьяницы и труса не сыскать по всей Италии, даже во владениях папы. И будь поосторожнее, когда собираешься "наказывать" тех, кто посильнее тебя. Ров неподалёку и может сослужить тебе добрую службу. Ибо я могу поклясться, что ты не мылся с той поры, как тебя крестили, если ты вообще христианин.
- Христос милосердный! - Фортемани озверел от ярости. - Да как ты смеешь говорить такое обо мне. Слезай с лошади.
Он ухватился за ногу Франческо и потащил его вниз, но граф вырвал ногу, оцарапав шпорой руки капитана, взмахнул хлыстом и огрел бы Фортемани по спине, ибо тот крепко разозлил его, но строгий женский голос прекратил их ссору.
Фортемани отпрянул назад, бормоча проклятия, Франческо повернулся на голос. Монна Валентина, спокойная, величественная, в платье из серого бархата с чёрными рукавами, подчёркивающем достоинства её фигуры, стояла на ступенях каменной лестницы, спускающейся во двор. Тут же были Пеппе, Гонзага и два наёмника. Гонзага наклонился к ней, но слова, произнесённые намеренно громко, долетели и до графа Акуильского.
- Не зря, мадонна, я советовал вам не впускать его. Сами видите, что это за человек.
Кровь бросилась в лицо Франческо, да и взгляд, которым одарила его Валентина, не добавил ему положительных эмоций.
Однако, не отвечая, он спрыгнул с лошади, бросил поводья Ланчотто и направился к лестнице, высокий, стройный, широкоплечий.
Монна Валентина двинулась ему навстречу.
- Что же такое, мессер? - сердито спросила она. - Достойно ли вас затевать ссоры, едва ступив в мой замок?
Франческо с трудом сдержался. Голос его прозвучал ровно и спокойно.
- Мадонна, этот наёмник вёл себя нагло.
- Но вы, несомненно, спровоцировали его на наглость, - ввернул Гонзага.
Ещё суровее ответила ему Валентина.
- Наёмник? - на щеках её вспыхнул румянец. - Если вы не хотите, чтобы я пожалела о своём решении допустить вас в замок, мессер Франческо, не бросайтесь такими словами. Этот человек - капитан моих солдат.
Франческо поклонился, показывая, что от неё он готов снести любые упрёки.
- Его капитанство и стало предметом спора. Со слов этого господина, - он коротко глянул на Гонзагу, - я понял, что капитан - он.
- Мессер Гонзага - капитан моего замка, - пояснила Валентина.
- Как видите, мессер Франческо, - заговорил Пеппе, - мы не страдаем от нехватки капитанов. Есть у нас ещё фра Доминико - капитан наших душ и кухни, я сам - капитан…
- Дьявол тебя побери! - оборвал шута Гонзага и повернулся к графу Акуильскому. - Вы говорили, что у вас важное известие?
Франческо оставил без внимания тон придворного и вновь поклонился Валентине.
- Я предпочёл бы изложить его в более спокойной обстановке, - и он обвёл взглядом двор, где уже собрались все наёмники Фортемани.
Гонзага пренебрежительно фыркнул, теребя свои золотистые локоны, но Валентина сочла логичным последнее требование графа, и, предложив Ромео и Франческо следовать за ней, девушка пересекла двор и поднялась по ступеням, по которым чуть раньше скатился Фортемани, чтобы встретить графа.
Дверь вывела их в зал приёмов, окна противоположной стены которого выходили во внутренний двор. Франческо, шагая за Валентиной, оценивающе оглядел наёмников, не обращая внимания на их ухмылки и сердитые взгляды. Не раз доводилось ему нанимать солдат, так что и первого впечатления хватило, чтобы понять, с кем он имеет дело. А потому, едва переступив порог, он остановился и повернулся к Гонзаге.
- Мне бы не хотелось оставлять своего слугу на милость этих бандитов. Покорнейше прошу вас предупредить их, чтобы они не смели причинить ему вреда.
- Бандитов? - негодующе воскликнула Валентина, прежде чем Гонзага успел открыть рот. - Они - мои солдаты.
Вновь Франческо поклонился ей.
- Примите мои извинения, и более я не скажу ни слова, но, к моему огромному сожалению, я не могу одобрить ваш выбор.
Теперь уже пришёл черёд сердиться Гонзаге, ибо выбирал-то он.
- Только важность вашего известия, мессер, может оправдать столь неслыханную дерзость.
Франческо глянул в эти синие глаза, безуспешно пытающиеся яростно сверкнуть, и презрительно повёл плечами.
- У меня складывается впечатление, что приезжать мне не следовало: в этом замке все словно сговорились и ни у кого нет более важных забот, кроме того, как поругаться со мной. Сначала ваш капитан, Фортемани, встретил меня с наглостью, которая не должна остаться безнаказанной. Потом вы, мадонна, возмутились из-за того, что попросил защиты для моего слуги от тех парней, что собрались во дворе. Вы рассердились из-за того, что я назвал их бандитами, но я воюю уже десять лет и понимаю, какой солдат стоит передо мной. И наконец, в довершение всего, этот cicibeo… - он пренебрежительно указал на Гонзагу, - толкует что-то о моей дерзости.
- Мадонна, - воскликнул Гонзага, - позвольте мне разобраться с ним!
Сам того не желая, последней фразой Гонзага разрядил обстановку. Злость, захлестнувшая было Валентину, растаяла, как дым, от угрозы её капитана - разительный контраст являл он собой в сравнении с Франческо. Валентине удалось сдержать смех, который мог обидеть Гонзагу, но она отметила, как удивлённо взлетели вверх брови Франческо при требовании Гонзага позволить ему разобраться с пришельцем. А уж по здравому размышлению, без лишних эмоций, Валентина поняла, что для приезда Франческо, которого встретили без подобающей вежливости, наверняка есть важная причина. И потому с присущим ей тактом она несколькими словами успокоила уязвлённое тщеславие Гонзага и обратилась к Франческо с подчёркнутым дружелюбием.
- Мессер Франческо, забудем прошлое и займёмся делом. Расскажите нам, с чем вы приехали? Но сначала давайте сядем.
Они прошли в зал приёмов, стены которого украшали фрески со сценами охоты и крестьянской жизни, одна или две из которых принадлежали кисти Пизанелло. Тут же красовались охотничьи трофеи и рыцарские доспехи, сверкавшие в солнечных лучах, падающих сквозь высокие, узкие окна. Валентина села в кожаное кресло с высокой спинкой, Гонзага встал рядом, Франческо - перед ней, оперевшись о большой стол.
- Новости мои, мадонна, не слишком приятны, хотя я предпочёл бы принести радостные. Ваш кавалер, Джан-Мария, вернулся ко двору Гвидобалдо, сгорая от желания жениться на вас, узнал о вашем побеге в Роккалеоне и теперь готовит армию, чтобы напасть и захватить ваш замок.
Гонзага при этих словах стал бледен, как полотно его белоснежной рубашки, ибо случилось то, во что он не хотел поверить. Страх закрался в его и без того не шибко смелую душу. Какая судьба уготована теперь ему, инициатору побега Валентины? В один миг рухнули его блистательные планы. Где он найдёт теперь время объясниться ей в любви, уговорить стать его женой? От одной мысли о войне и кровопролитии по коже его побежали мурашки. Как жестоки удары судьбы! А он-то уверял себя, что ни Гвидобальдо, ни Джан-Мария не решатся на военные действия, чтобы не стать посмешищем всей Италии.
На мгновение взгляд Франческо задержался на лице придворного, прочитал написанный на нём страх. Граф чуть улыбнулся и посмотрел на монну Валентину. Её глаза сияли.
- Что ж, пускай приходят! - воскликнула она. - Этот болван герцог увидит, что у меня есть чем его встретить. Мы вооружены до зубов. И провизии нам хватит по меньшей мере на три месяца. Джан-Мария узнает, что не так-то легко захватить Валентину делла Ровере. А вам, мессер, я более чем признательна за столь рыцарский поступок. Предупреждение ваше весьма кстати.
Франческо вздохнул. На лице его отразилось сожаление.
- Увы! Направляясь к вам, мадонна, я надеялся, что помощь моя будет более весомой. Я рассчитывал дать вам совет и предложить содействие, если будет на то ваше согласие. Весь мой план основан на верности ваших солдат, а один их вид говорит о том, что это очень и очень сомнительно.
- Тем не менее, - с жаром воскликнул Гонзага, готовый схватиться за любую соломинку надежды, - мы готовы вас выслушать.
- Пожалуйста, продолжайте, - попросила его и Валентина.
Франческо, однако, выдержал паузу.
- Вам известна политическая ситуация в Баббьяно?
- В определённой степени - да.
- Тогда я попробую внести полную ясность, - и он рассказал о готовящемся нападении на герцогство армии Чезаре Борджа, а также о минимальном запасе времени, оставшемся в распоряжении её жениха. А потому каждый лишний час под стенами Роккалеоне будет приближать его к неминуемому поражению. - Но от отчаяния он может пойти напролом, - добавил Франческо, - а потому я подумал, что вам не следует оставаться в замке, мадонна.
- Не следует? - в голосе Валентины слышалось недоумение.
- Не следует? - с вновь вспыхнувшей надеждой переспросил Гонзага.
- Именно так, мадонна. То есть Джан-Марии достанется пустое гнездо, даже если ему и удастся взять замок штурмом.
- Так вы советуете мне бежать?
- Я приехал, чтобы дать вам такой совет, но, увидев ваших людей, засомневался. Доверять им нельзя, ибо ради спасения своих шкур они откроют ворота. Ваш побег тут же обнаружится, и времени мы не выиграем.
Гонзага опередил её с ответом и начал убеждать Валентину, что нанятые им солдаты будут стоять до конца, а ей следует внять мудрому совету и найти безопасное убежище подальше от замка, от которого Джан-Мария не оставит камня на камне. И столь жалко выглядел он, что Валентина не выдержала и напрямую спросила: "Вы испугались, Гонзага?"
- Только за вас, мадонна, - незамедлительно ответил придворный.
- Тогда можете забыть о своих страхах. Ибо останусь я в замке или покину его, в одном я уверена: Джан-Марии живой я не дамся, - и она повернулась к Франческо. - Ваш совет покинуть замок не лишён достоинств, хотя есть плюсы и у прямо противоположного решения. Темперамент мой требует, чтобы я осталась и померялась силой с этим тираном. Но следует прислушаться и к голосу рассудка. А посему я обдумаю ваше предложение.
Затем она поблагодарила Франческо за приезд и спросила, что побудило его прийти к ней на помощь.
- Долг рыцаря - служить деве, попавшей в беду, - ответил граф Акуильский. - И потом, как иначе мог я отблагодарить вас за внимание, с которым вы лечили мои раны в тот день неподалёку от Аскуаспарте?
На мгновение их взгляды встретились и тут же метнулись в стороны. Однако у обоих перехватило дыхание, чего, впрочем, не заметил Гонзага, занятый своими мыслями. Неловкое молчание затягивалось, и Валентина спросила, каким образом в Урбино столь быстро прознали о том, что она в Роккалеоне.
- Разве вы не знаете? - удивился Франческо. - Пеппе не сказал вам?
- Я ещё не говорила с ним. В замок он прибыл поздним вечером, а впервые я увидела его только утром, когда он прибежал сообщить о вашем приезде.
Но прежде, чем Франческо успел ответить на вопрос Валентины, со двора донеслась какая-то возня, дверь распахнулась, и в зал влетел Пеппе.
- Ваш слуга, мессер Франческо, - лицо шута побелело от волнения. - Идите скорее, а не то его убьют.
Глава XIV. ФОРТЕМАНИ ПЬЁТ ВОДУ
Всё началось с косых взглядов, которые заметил Франческо, и закончилось после его ухода насмешками и оскорблениями. Но Ланчотто, вымуштрованный графом, сохранял полную невозмутимость. Молчание его наёмники расценили, как трусость, и разошлись ещё более. Терпение Ланчотто иссякало, но сдерживала его лишь боязнь вызвать неудовольствие своего господина. Наконец, один из наёмников, здоровенный детина, потребовавший, чтобы Ланчотто снял железный шлем, ибо в компании джентльменов следует обнажать голову, двинулся на него и схватил за ногу. Ланчотто дёрнул ногой, чтобы освободить её, и угодил наёмнику по физиономии. Тот отпрянул, оглушённый, весь в крови.
Друзья его угрожающе загудели, и Ланчотто понял, чем это чревато. Они кинулись на него и, прежде чем он успел вытащить меч Франческо, притороченный к седлу, повалили его на землю и зажали рот, заглушив крик о помощи.
На западной стороне двора был фонтан: струя воды из пасти льва падала в бассейн, выложенный серым, поросшим мхом гранитом. Им давно уже не пользовались, а из львиной пасти торчала сухая труба. Но в бассейне хватало воды, застоявшейся, затхлой и вонючей. Предложение утопить в ней Ланчотто исходило от самого Фортемани. Наёмники тут же поддержали его и приступили к воплощению в жизнь. Избитого, но отчаянно сопротивляющегося Ланчотто поволокли через двор, чтобы перекинуть через край бассейна и утопить в воде, как крысу.
До бассейна добраться им удалось, но тут на наёмников словно налетел ураган и их грубый смех сменился воплями боли: хлыст Франческо не знал пощады, опускаясь на лица, плечи, головы.
- Прочь с дороги, животные! Прочь! - громовым голосом ревел он, и наёмники разбегались, словно трусливые шавки.
Наконец, перед Франческо, прорывающимся к слуге, осталось лишь одно препятствие - широкая спина Эрколе Фортемани, который думал лишь о том, как бы побыстрее искупать Ланчотто, и не обращал внимания на происходящее позади.
Франческо отбросил хлыст, одной рукой ухватил капитана за пояс, другой - за грязную шею, с невероятной силой оторвал гиганта от земли и швырнул его в вонючую воду. А сам склонился над простёртым на земле Ланчотто.
- Тебе не сильно досталось? - спросил он заботливо.
Прежде чем слуга ответил, один из наёмников метнулся к графу и ударил его кинжалом меж лопаток.
Валентина, которая уже вышла из зала, сопровождаемая Гонзагой, вскрикнула, предупреждая Франческо об опасности. Увернуться Франческо не успел, но кольчуга отразила удар, и кинжал прорвал лишь верхний слой материи. А секундой позже негодяй оказался в стальных тисках. Кинжал выпал из его руки, а остриё упёрлось ему в грудь. Граф заставил его опуститься на колени. Заняло всё это не более мгновения, но бедолага уже увидел себя на пороге вечности. Он не успел даже взмолиться о спасении своей бессмертной души, как граф ударил его - но не кинжалом в сердце, а кулаком в лицо. Наёмник рухнул, потеряв сознание от удара, а Франческо подобрал хлыст и повернулся к остальным.