– Так вы сначала того му… мудреца найдите, а потом уж стройте ему жилплощадь! И не в моем доме, кстати, а где-нибудь еще. Я же к возвышенным размышлениям не приучен, мне хороший подвал будет нужнее башни. А на этих, которые по углам, будут стоять зенитные батареи? Тогда тем более этот центральный штырь им половину обзора перекроет. В общем, он тут ни к чему.
По лицу генерального архитектора было видно, что про зенитки он слышит первый раз.
– Да, и крыша должна быть плоской, без парапетов тут и тут, чтобы на ней могли нормально взлетать и садиться автожиры, – продолжил я. – А ворота вообще убрать.
– Как же тогда автомобили смогут попасть во внутренний двор?
– Через тоннель, выход из которого должен быть в виде отдельного здания примерно вот тут, – показал я место на краю стола, – а в самом доме обычная дверь. Ну не совсем обычная, мне ее на Ижорском заводе сделают, я уже заказал.
О том, что второй тоннель будет идти от дома к пристани, я князю не сказал. В конце концов, к архитектуре он не имеет никакого отношения. Правда, временами мне казалось, что зато он имеет отношение к паранойе… В общем, после той бомбы на крышу я был настроен слегка перебдеть. Кстати, в этих мыслях я явно не был одинок, потому как новый дом Ненашевых в Кесовой Горе строился практически из тех же соображений, что и озвучиваемые мной перед великим князем.
– Так, с внешностью вроде все, – продолжил я, – давайте посмотрим, что у нас тут внутри.
Внутренности были в виде эскизов. Некоторое время я всматривался в них, почти не ругаясь матом при этом, а потом предложил:
– Вот здесь у нас какой-то центральный зал? Давайте сюда и соберем все эти колонны, портики там или вот это… Я, блин, даже не знаю, что это такое, все эти завитушки под потолком… Да, и этих чертей с крылышками тоже сюда. Пол тут пусть останется с картинками, согласен. Но остальные помещения… В жилых – нормальные окна без выкрутасов на подоконниках, стены с обоями, белый потолок, буковый паркет на полу. В служебных – стены, окрашенные в зеленый или бежевый цвет, пол – продольная доска. Если хотите посмотреть, как это выглядит в натуре, зайдите в казармы гатчинского батальона охраны.
Надо заметить, что с Антарктидой англичане спешили – их делегация приехала через неделю после того разговора. Но за неделю можно много чего успеть, а нам сильно много было и не надо, хватило всего трех действий. Первое из них состояло в том, что Гоша подарил этот южный материк мне, а потом на всякий случай добавил еще и остров в море Лаптевых. Мотивировалось это тем, что Найденов, будучи канцлером, светлейшим князем, мужем вдовствующей императрицы и много чего кавалером, имеет в собственности всего-то сорок соток земли. Правда, в Нескучном саду, но все равно это профанация! Но теперь площадь моего землевладения была доведена до четырнадцати миллионов квадратных километров, так что вопрос соответствия размеров поместья титулу отпал.
Второе действие вытекало из первого. Персонал организованной нашей экспедицией полярной станции прислал радиограмму, в которой говорилось, что все население данного материка без исключения считает: владелец этих земель должен называться не князем, а королем. Далее шли подписи антарктического народа общим числом шесть, то есть волеизъявление было стопроцентным. Ну а третьим пунктом была перерисована распечатанная мной карта обнаруженных в Антарктиде полезных ископаемых. Там были и железо, и никель, и вольфрам, да и много чего по мелочи. Честное слово, я даже начал сомневаться – может, не продавать, а сдать в аренду лет на пятьдесят? Как говорится, такая корова нужна самому.
Так что сунувшихся к Гоше дипломатов ждал облом. И рад бы помочь, сокрушенно развел руками император, но увы… Вам, господа, надо в Гатчину, могу предоставить поезд.
Приехавшая ко мне делегация начала работу с того, что заявила о своих сомнениях относительно законности моих притязаний на Антарктиду.
– Господа, позвольте вам предложить растворимый кофе, – ответствовал им я, – а насчет сомнений… Понимаете, тут ведь важно только наличие их отсутствия у меня. То есть раз уж мне его величество подарил кусок земли, то он мой независимо от мнения кого-то еще. И вопрос тут не в том, насколько это законно, а в том, насколько эффективно я смогу охранять свои новые владения. Мне, честно говоря, это самому интересно, так что не расстраивайтесь, меня вполне устроит и полный провал данных переговоров.
После чего сэрам была показана карта. Один из участников делегации капитан Роберт Скотт сразу заявил остальным, что эта карта явно составлена на основе длительных исследований, а одно из помеченных месторождений (всего лишь слюды) он знает. Разговор потихоньку начал переходить в конструктивное русло. Англичанам были показаны цветные фотографии, причем изображение озера с голубым льдом вызвало у зрителей легкую оторопь. В общем, результатом первого дня переговоров стало то, что делегация, взяв карту и часть фотографий, отправилась в свое посольство для консультаций. И, проведя их, начала следующий раунд переговоров с того, что вопрос о покупке у меня прав на Антарктиду как-то рассмотреть можно, но вот признать меня королем они никак не могут.
– Да на здоровье, – удивился я, – подумаешь, мелочь какая, надо будет, найдется кому признать.
– Но ведь даже если предположить невозможное, то есть наличие у вас прав на этот титул, то вы все равно их теряете в результате продажи! – заявил мне сэр Коллингвуд, старший в этой антарктической команде.
– Это не проблема, у меня еще остров есть в море Лаптевых, так что не волнуйтесь. И потом, речь вроде шла не о продаже, а о сдаче в аренду?
В ответ на это сэр заявил мне, что ни о какой аренде речи идти не может, это твердая позиция кабинета.
– Ну а насчет продажи вам следует обратиться к моей поверенной в делах, то есть ее величеству Марии Первой. У нее прием с четырех, так что вполне успеете и пообедать у меня, если хотите.
Почему-то англы не захотели, а, сев все вчетвером в поданную им "Оку", укатили на станцию, где их ждал поезд в Питер.
С Машей делегация общалась неделю, но не договорились они абсолютно ни до чего.
– Все нормально, – сказала мне племянница, – это же все-таки целый материк, и весьма не задаром… Думаю, месяцев за восемь они дозреют, если не за полгода.
Я же, глядя на закручивающуюся интригу вокруг Антарктиды, только горестно пожимал плечами. О люди… Не помню, что там в цитате дальше, но ничего хорошего. Ведь знают все про этот материк лет двести, Беллинсгаузен его открыл с соблюдением формальностей почти сто лет назад. И все это время никому она была на фиг не нужна! Пока я не отправил туда экспедицию. Зато теперь – вынь им всем да положь. Ладно, англичан я понимаю, норвежцев в общем-то тоже. Но французы-то тут при чем? А уж тем более китайцы. В общем, в сторону Антарктиды даже сейчас плыло два корабля, хотя там зима. Что начнется летом – это просто страшно подумать. А ведь я всего-то только хотел открыть Южный полюс!
Вообще-то Маша явно додумалась до нового слова в международных сделках. Ибо продавала она не саму Антарктиду, а мои права на нее! То есть результатом недели переговоров явился проект документа, который гласил – права на Антарктиду есть у Англии, Норвегии и России в лице Найденова. И теперь страны должны разобраться, где чей кусок, а также кто и сколько за него нам должен.
Но вот внутренности моего строящегося домика отстоять так и не удалось. Послушав князя Петра о моих планах, Маша подключила к делу тяжелую артиллерию, то есть Мари. С тем, что центральную башню надо убрать, моя ненаглядная еще согласилась, но что касается остального – встала насмерть. Мол, тебе положение не позволяет жить в казарме! И мне, кстати, тоже, добавила она. В общем, сошлись на том, что три комнаты моих личных апартаментов будут сделаны по моему вкусу, а все остальное – по первоначальному проекту. И теперь в Нескучном начиналось строительство, которое обещали закончить к следующей осени.
Глава 10
Вот оно, пожалуй, и началось, подумал я, прочитав телеграмму от нашего шанхайского консула. Документ гласил, что туда прибыло два парохода с туристами из Соединенных Штатов.
Собственно говоря, сведения от короля Эдика о том, что главным направлением готовящихся нам пакостей будет Китай и что по этому вопросу между Англией и Штатами достигнуто полное согласие, таким уж откровением не являлись. Дело было в том, что формирование из тамошних китайцев пехотной бригады и ее годичную подготовку у американцев скрыть никак не получалось. Зато англичане в этом процессе конспирировались очень сильно, так что мы даже с некоторым трудом нашли признаки их участия в подготовке борцов за свободу. Теперь должно было произойти восстание в Пекине, и туристы, движимые вдруг вспыхнувшими национальными чувствами, просто не смогут его проигнорировать. Но мы начали действовать, даже не дожидаясь заварушки в китайской столице.
В Харбине к маньчжурскому наместнику явилась делегация от Социалистической партии Китая во главе с ее председателем Чэнь Чаншэном. Наместник поначалу порывался было оную делегацию просто арестовать, но сделать это оказалось несколько затруднительно, ибо как раз в это время на площади перед дворцом происходили плановые учения российской миротворческой бригады. Да и японский консул со своей стороны сообщил мандарину, что таковые его действия империя Ямато просто не поймет… Так что делегация была принята наместником, и произошла краткая, но содержательная беседа, по результатам которой вся китайская администрация Харбина оказалась арестованной. В тот же вечер было объявлено, что Маньчжурия отделяется от Китая, и теперь тут будет построено общество согласия. Парламентские и президентские выборы – через месяц (голосуйте за СПК!), а пока власть принимает на себя Временное правительство. Ура, товарищи! Наконец-то сброшено ярмо династии Цин, триста лет тиранившей Маньчжурию.
В Монголии произошло, в общем, то же самое, но в соответствующих масштабах, то есть при поддержке всего одной десантной роты. Но зато действо там сразу обрело красивое название – Великая Октябрьская социалистическая революция.
Естественно, на следующий же день вспыхнуло восстание в Пекине, где главным был генерал Юань Шикай. Поднятые им части уже на второй день заблокировали императрицу Цыси с примерно тремя тысячами дворцовой стражи в Летнем дворце. На озере Куньминху неизвестно откуда взявшиеся три торпедных катера разнесли в пыль Мраморную Лодку, где любила обедать Цыси. Правда, понятно, что в этот раз ее там не было. Некоторое время еще работала радиостанция дворца, засоряя эфир истошными воплями "Спасите!" на всех языках, но к исходу вторых суток осады она заглохла. Американские же добровольцы под командованием Сунь Ятсена быстро брали под контроль южные провинции. В самой же Америке набирало силу движение в поддержку свежих ростков свободы и демократии…
Неясным пока оставалось одно: кто же тут главная фигура? В то, что действия англичан и штатовцев не скоординированы, мне не верилось. Впрочем, еще меньше верилось в то, что генерал Юань сможет мирно ужиться с Сунь Ятсеном.
Вильгельм уже получил толстые намеки, что если он не станет поддерживать марионеточные режимы в Монголии и Маньчжурии, то немецкую колонию в Циндао не тронут. Но эта ситуация с нами была уже оговорена заранее, так что кайзер согласился, даже не моргнув глазом. Впрочем, особенно моргать ему было и некогда, ибо как раз в это время он присутствовал на высочайшем смотре Еврейской Казачьей Армады, которая, будучи добровольческим формированием, недавно выразила единодушное желание отправиться в Маньчжурию. Стройными рядами добровольцы проходили мимо трибуны, на которой торчали два императора и один канцлер. Да уж, подумал я, до их строевой подготовки нашим далеко. И как, однако, ответственно относятся к порученному им делу! Взять хотя бы верховного атамана Хаима Дорфмана – ну прямо совсем ничего общего с Людендорфом, кроме нескольких общих букв в фамилии. Даже усов не пожалел! А наши, блин, еще и не все свои имена выучили, тоже мне поцы. Впрочем, в дороге будет время подзубрить… Вслед за пехотой мимо нас с лязганьем проползли бронированные чудища с теми самыми поцами, и смотр закончился. Прямо с него части отправлялись к месту погрузки в эшелоны.
Прошедшие перед нами танки представляли плод моей фантазии на тему: а что будет, если скрестить английский МК-1 с нашим Т-35? Получилось нечто с гусеницами вокруг корпуса и двумя полубашнями по бокам, как у первого английского танка, но сверху имелась еще одна большая башня с трехдюймовкой плюс четыре пулеметных. Это убоище весило сорок две тонны, перевозиться могло только на специальной платформе, а своим ходом развивало аж пятнадцать километров в час. Как и положено танку, оно имело броню – спереди тридцать пять миллиметров, с боков двадцать пять, сзади и сверху десять. Несмотря на свое чисто показушное назначение, подумал я, против больших масс плохо вооруженной и необученной пехоты эти монстры могут и неплохо себя показать. Интересно, хорошо ли китайцы бегают?
Авиация, предназначенная для вмешательства в грядущий конфликт, уже находилась в Иркутске. Это были два десятка "Кошек", тридцать пять их лицензионных сестер Ju-07 и шестьдесят фоккеровских "валькирий" – машин, сделанных на основе "Ишака", но с убирающимся шасси и большим разнообразием бомб на внешней подвеске.
К середине ноября можно было сказать, что ситуация прояснилась. Увы, Англия с Америкой спелись окончательно… И если в ихних газетах или даже высказываниях политиков еще были разночтения относительно того, кто в этом альянсе главный, то лично мне все было ясно. Обе страны надежно контролировались сплотившейся группой Ротшильдов, которых теперь правильнее было называть американскими, Рокфеллерами и наследниками Джи Пи Моргана. Альперовича в это высшее общество пока не пускали, но считали если и не до конца своим, то сильно сочувствующим. Потребности данной оравы были незамысловаты – нужна большая война. Вообще-то не очень критично, кого с кем, но лучше против кого-то из нашей Большой Четверки, остальные сами втянутся. Но противник требовался как минимум из соизмеримой весовой категории. Потому как представить, что и как быстро произойдет с Австрией, например, под ударами России и Германии, мог даже самый тупой индивидуум. В этом смысле Китай представлял собой идеального, так сказать, партнера – совершенно неисчислимые людские ресурсы, большие трудности со снабжением для стран Четверки и возможность нанесения существенного ущерба России, а если понадобится, то и Японии. Кстати, именно положение последней было наиболее двусмысленным. Хотя срок союзного договора с Англией и истек, но экономика от полного разрыва с владычицей морей пострадала бы очень сильно.
Внутрикитайский же расклад лишился всякой таинственности на Великой Ноябрьской Всекитайской конференции, где два народных вождя, Сунь Ятсен и Юань Шикай, под гром оваций встретились, поклялись в вечной дружбе и тут же назначили друг друга президентом и премьером. Но Юань еще до президентства выглядел несколько больным, а потом ему и вовсе поплохело, так что на четвертый день своего срока он взял и скончался. А вот не надо было вокруг себя столько английских советников разводить! В общем, выпавшее из ослабевших рук знамя подхватил Сунь Ятсен, который получил почти официальный титул "отца китайского народа", и вот уже неделю как тот самый народ под руководством своего папочки хоронил героя революции, надорвавшего силы в борьбе за народное счастье.
А наши эшелоны ползли на восток… Единственно, что пока оставалось неясным – это решится ли новый Китай на войну сразу, то есть до завершения подвоза необходимого вооружения, да еще и зимой. Судя по тональности речей "отца", он таки собирался решиться именно на это. Так что через два дня в Зимнем должно было состояться подписание союзных договоров Монголии и Маньчжурии с Россией – для экономии времени и денег за один присест, тем более что эти договора были совершено одинаковыми, отличаясь только несколькими буквами в названиях стран. Текст же гласил, что мы обязуемся защищать эти государства от любой агрессии. В ответ они должны будут призвать в армию потребное количество народа, но не более десяти процентов от общей численности, воевать под нашим оперативным командованием и поставлять стратегическое сырье и материалы с прибылью не более пятнадцати процентов.
Наша стратегия в предстоящей войне строилась на только что разработанном понятии "экономически активная оборона", идея которого принадлежала мне, а детальная проработка делалась немецким Генштабом. Суть ее заключалась в том, что оборона от обладающего огромными людскими ресурсами противника должна строиться на основе самоокупаемости. То есть вдоль китайско-маньчжурской границы спешно создавались пять мощных укрепрайонов – соответственно между ними было четыре прохода достаточной ширины. Противник наверняка найдет эти проходы и в конце концов начнет наступать именно там. Местность же за проходами заранее оборудуется коммуникациями и временными укреплениями на особо опасных направлениях, с тем чтобы наступающие части, двигаясь по пути наименьшего сопротивления, попадали в "мешок". Противоположная от линии фронта сторона каждого "мешка" заранее снабжалась концлагерем. Соответственно попавшему в эту ситуацию противнику будет предоставлен абсолютно свободный выбор: или помереть с голоду, дожидаясь, пока китайцы через Красный Крест оплатят содержание своих пленных, или признать себя виновными и добровольно взять обязательство отработать четыре года на Транссибе и насыпке сахалинской дамбы. В этом случае их будут кормить и даже платить аж до двадцати копеек в день, правда, условно, то есть с выдачей по окончании срока.
Представляя этот план кайзеру, я немного беспокоился, что его рыцарская натура вдруг возразит против такого образа действий, но он, наоборот, сразу заявил: только что продемонстрированная узость мысли меня не красит. Почему это я решил, что искупать вину можно только в Сибири? В Германской Африке оно выйдет ничуть не хуже… В общем, мы договорились о том, что возмущенный нашим варварским отношением к пленным кайзер внесет за какую-то часть требуемые деньги через Красный Крест, ну а дальше вступят в силу законы о несостоятельных должниках. Количественно же мы решили делить гостей примерно в соотношении два к одному. Два, понятно, нам – все же у нас существенно выше объем потребных работ. Разница компенсируется Германии акциями возводимых объектов.