- Сима… ты вправе не верить мне, но… я искал тебя, просил вашего руководителя дать твой адрес. Если бы ты тогда не уехала… Я хотел рассказать тебе все, что поведала мне бабушка. Я не знал ничего, я не предавал тебя, я не знал, что в тебе жил… живет дух, который ждали многие поколения шаманов. Я просто делал то, что говорили мне, даже не подозревая, что это может так изменить жизнь…
Сима не выдержала, слезы потекли по щекам. Она отвернулась.
- Сима… в нашей жизни важно не только то, что окружает нас, что на виду, но и то, о чем мы можем не знать. Мне трудно объяснить это.
- Тебе трудно? - Сима проглотила слезы и напористо взглянула в глаза Армана. - Но ты попробуй. Ведь мне трудно поверить. Хотя, - она усмехнулась, - меня всю жизнь окружает что-то странное, во что трудно поверить. И Алешка… он такой необычный. Он такой смышленый. Ты не представляешь, как я его люблю! - последние слова прозвучали вызовом. И в них было не просто признание, но предупреждение: за сына я пойду на все!
- У тебя, у нас, Сима, - в голосе Армана тоже прозвучали твердые нотки, - замечательный сын. Ты вырастила хорошего мальчика. Сима… - Арман поднял ее руки, склонил голову, прижимая их к лицу. Букет прошуршал прозрачной оберткой. - Я даже не подозревал, что я самый счастливый человек на земле. У меня есть сын! Спасибо, любимая…
Сима совершенно растерялась. Любимая… А у самого обручальное кольцо… Счастлив, виноват… Господи, что же делать?!
- Арман, послушай… - он поднял глаза: Сима чуть не задохнулась от его взгляда. Ее будто засасывало в карий омут! Вокруг пылало кровавое море цветов, шелестели веточки акаций, сквозь которые лился солнечный свет: еще золотистый, но уже с оттенками пурпура… - Арман, мы не можем…
- Почему?.. - он прикоснулся к ее губам.
Сима почувствовала его дыхание и словно вернулась назад, в тот вечер, окружающий их фееричными декорациями степного заката. Поцелуй унес Симу в прошлое, и - снова восторг, снова волна счастья по всему телу…
- Арман…
Но ничто не длится вечно. Как бы ни был сладок поцелуй, но он закончился. В темном сквере вспыхнули огни фонарей, и в их свете канны слились в один бордовый ковер. Очарование вечера растворилось в тревожном волшебстве ночи. Сима опомнилась. Перед глазами встал образ Саши. Его грустные глаза смотрели на нее прямо из ночи. Сердце замерло.
- Арман, нельзя отдаваться первому порыву. Мы уже не те влюбленные, у каждого из нас своя жизнь, своя семья, - Сима выразительно посмотрела на его обручальное кольцо. - Я… мне хорошо с тобой, но я люблю Сашу. Правда, поверь. Это не такая любовь, какая была у нас - бесшабашная, стремительная… Наши чувства проверены временем. Саша очень долго был моим другом. Он всегда был рядом: и когда я пряталась от всех беременной, и когда родился Алешка… Только, когда Алешке исполнилось два года, я поняла, что для меня значит Саша. И мы поженились, - Сима, вспоминая Маринкину свадьбу, чуть не расхохоталась.
Арман этого не заметил. Он тоже вспоминал свою жизнь. Два года армии, два года ожидания. Снова поиск адреса, письма, звонки в Алма-Ату, Ташкент, и ничего… Бабушка с понимающим взглядом, ее слова о судьбе, о предназначении и ни слова о сыне… Не может быть, чтобы она не знала! Она умеет чувствовать, она умеет спрашивать у духов. Не говорила! Ждала! Знала, точно знала, что свершится, еще тогда до обряда у Каменной головы она знала, чей дух должен восстановить равновесие, и что потом будет именно так - они с Симой на расстоянии и только сын связующей нитью.
Потом развалилась страна, изменилось все. Он загулял, прячась за беспечным времяпрепровождением от отчаяния. Будь что будет! Потом сватовство. Мама настояла. Не стал спорить. Семья нужна, дети… Женился полгода назад на молодой красивой девушке. Любовь?.. Скорее привычка, страсть, обязанность. Но жена беременна, скоро родит. Сима права - у нас у каждого своя жизнь. И изменить ее - это изменить жизнь многих людей, которые достойны и любви, и понимания. Но сын! Как только он увидел мальчика на ипподроме - сначала издалека, оглянувшись на его задорный смех, - так сразу разволновался. Потом Сима… красивая, женственная, уже не такая, как та девчонка, завязшая в глине, но до чего красивая и желанная!..
- Арман, мне пора, - эта страшная фраза, означающая "все, прощай, навсегда".
- Подожди, Сима. Подожди, - говорить о неслучайности встречи, о своей боли? Зачем?.. - Сима, запиши мой телефон. Когда бы ты ни позвонила, в любую секунду моей жизни, я всегда буду рад и всегда сделаю для тебя и Алешки все, что только в моих силах. Запомни: все!
И как хочется обнять, сжать руки и не отпускать больше никогда! Но она уходит, просит дальше не провожать… до свидания… прощай… нет, любимая, до свидания!! Все. Только зловещие канны, почти черные и только несколько красных пятен вокруг фонарей, как еще живые капли крови в застывшем сердце…
Алешка спал в одних трусиках, даже простынку скинул. В распахнутое настежь окно лился теплый июньский воздух. Саша смотрел телевизор с родителями, и Сима, сказав короткое "привет!", ушла в свою комнату и села у кровати сына. Она любовалась его кудрями, его красивым овалом лица, еще по-детски пухлыми губками.
- Сравниваешь? - Саша присел рядом.
- Нет, любуюсь, - Сима шумно вздохнула. - Так надо было, Саша. Мы должны были поговорить. Я боялась, что у него возникнут какие-то мысли относительно Алешки.
- И что, возникли? - Саша не мог скрыть иронии.
- Возникли, но не те, которых я боялась. То, что Алеша его сын, он понял еще на ипподроме. Но ничего в нашей жизни не изменится. Все будет, как всегда, - Сима помолчала. Прикрыла сына простынкой и повернулась к мужу. Саша молча смотрел в ее глаза. - Все будет, как было. Слышишь? - она обняла его.
- Слышу. Не шуми, разбудишь. Он весь вечер молчал, ждал тебя.
Сима снова погладила сына по головке.
- Я завтра возьму отгул и пойду с ним в зоопарк. И дома порисуем, почитаем…
Саша поднялся, увлекая жену за собой.
- А со мной? Я тоже хочу рисовать… импровизировать…
Сима тихонько засмеялась, уткнувшись в грудь мужа.
- Импровизации можно не откладывать на завтра…
Полная луна без стеснения уставилась круглым оком на двух любящих людей. Они, казалось, не замечали ее праздного любопытства, но присутствие в комнате ребенка, шаги родителей в коридоре, сдерживали порыв страсти…
- Саш, ты спишь?
- Нет. А ты?
- А я сплю и разговариваю с тобой во сне.
- Не, не верю. Во сне ты бормочешь и ничего не понятно.
- Ладно тебе, бормочешь… а что, правда?
- Правда. Я сколько раз прислушивался, ничего не понял.
Помолчали.
- Саш, мы такую возможность узнать о том, что я давно "бормотала" перед шаманами упустили… Ведь Арман стоял тогда рядом…
Саша сел на кровати. Интерес историка все еще жил в нем, несмотря на то, что ему пришлось сменить любимое дело. Историей много не заработаешь, а семью кормить надо. Саша занялся переводами. Языки давались ему хорошо, и он свободно владел не только общепринятым английским, но и немецким, и китайским. Но, кроме "живых" языков его все еще интересовал язык символов. Иногда он делал переводы с тибетского, мечтая, что когда-нибудь сможет услышать живую речь народа Снежной Страны.
- Сима, а где та бусина, помнишь, которую Алешка нашел в шкафу? - Саша улегся на бок, ласково убирая пряди волос, упавшие на лицо любимой.
- У него в игрушках. Он взял у меня кожаный шнурок, надел на него бусину, поносил дня два и положил ее в яйцо от киндерсюрприза.
- Надо же… а мы так и не разобрались, к какому духу-покровителю этот амулет относится. Два белых круга - это две луны, извилистая черта между ними вполне может сойти за лунную дорожку.
- Нет, лунная дорожка прямая. А две луны почему?
- Одна - отражение. Помнишь, я тебе говорил, что на "дзи" бывают рисунки в виде глаз, лун, волн, ромбов? Извилистая линия может быть и волной. Возможно, луна отражается в воде… Думается мне, что эти изображения имеют отношение к какой-нибудь богине Луны.
- Или воды, тогда уж.
- Мда… Слушай, - Саша оживился, - как тебя Алешка в детстве называл? Симава? Так?
- Так.
- А помнишь, как Алешка произносил слово "лыжи"?
- Помню - "выжи"… Постой-ка, - осенило Симу, - так его "симава" может на самом деле звучать как "симала"!
Саша торжественно заключил:
- А ты и есть тот самый дух-хранитель, связанный с этим амулетом - Дух Симы!
Сима захихикала, уткнувшись в плечо мужа. Потом поднялась, распростерла руки и закачалась, изображая дух.
Лунная дорожка перебралась со стены на кровать и осветила тонкую фигурку. Саша залюбовался.
- Что? - Сима не поняла его взгляда.
- Ты сейчас как призрак - вся белая и даже почти прозрачная…
- Ой, не вспоминай, а то явится, давно не виделись!
- Хорошо, не буду, и давай спать. Ты отгул возьмешь. А мне на работу!
Сима уютно пристроилась рядом и тихонько спросила:
- А я позвоню Арману, ладно?.. Спрошу, только спрошу, обещаю - никаких встреч…
- Звони.
- Саш, ты ревнуешь? - Симе почудились нотки обиды.
- Не знаю… давай спать.
- Не ревнуй. Я позвоню, как-нибудь вечером, когда ты придешь. Соберем головоломку.
- Только бы голову не сломать, - погружаясь в сон, прошептал Саша.
Арман вошел в свой дом темнее ночи. Жена встретила его ласковым взглядом, прижалась, обняв, но он не мог ответить ей тем же, только холодно поцеловал, поинтересовался здоровьем и ушел к себе.
Всю обратную дорогу Арман думал о Симе, об Алешке. Тот мышастый карабаир, на котором не больше десяти минут катался сын, стал для Армана самым ценным жеребцом. Перед глазами так и стояло счастливое лицо мальчика, в ушах звучал его веселый смех и взволнованный голос Симы: "Прощай, прощай…"
Чувство безысходности снова толкнуло Армана в сомнительные объятия старых подружек. Нежность к Симе, так и оставшаяся в его сердце невостребованной, вылилась в безудержную страсть мужчины, который никак не мог насытиться женским телом, даже не замечая, насколько оно красиво или податливо. Выплеснув все силы, но не получив чувственного наслаждения, Арман провалился в долгий сон, не отдавая себе отчета, сколько дней провел он в загуле, что творится за пределами его собственного мира, там, где время бежит, не останавливаясь, чтобы подождать кого-то отставшего, или застывшего в одном из его мгновений.
Телефонный звонок ворвался в сонные грезы птичьей трелью. Арман потянулся к трубке, раздражаясь от его беспрерывного триньканья.
- Да, - резко ответил он и, услышав серебристое "Арман", порывисто сел на кровати.
- Сима?!
Она что-то щебетала, но Арман никак не мог сосредоточиться и понять, о чем она говорит. Единственное, что он смог спросить, сразу забеспокоившись об Алешке, это: "Что-то случилось?".
- Нет, Арман, нет, у нас все в порядке. Мы дома, все вместе, Алешка сидит рядом… я просто хотела с тобой поговорить, спросить о том шаманском ритуале, после которого мы расстались…
Сима принялась было снова пересказывать то, что ее интересовало, но Арман перебил, оглядываясь на сонное лицо подружки, в глазах которой сквозил вполне трезвый интерес.
- Сима, я сейчас не могу говорить, я тебе перезвоню.
Он отключил телефон и обхватил голову руками.
"Я сойду с ума! Что же делать?.. Как жить дальше?.."
Звонки, один за другим, не позволили ему сосредоточиться в поисках дальнейшего жизненного пути, и, погрузившись в дела, которые без него никак не решались, Арман только удивлялся, почему телефон молчал до звонка Симы и так ожил после.
Снова втянувшись в свою привычную жизнь, Арман не переставал думать о Симе и только на следующий после ее звонка день, он позвонил сам.
Детское "алле", неожиданно прозвучавшее вместо голоса Симы, взволновало, растрогало.
- Алеша… здравствуй, сынок…
- Папа! - после небольшой паузы раздался обрадованный возглас.
Арман понял, что "папа", это не к нему и как можно мягче ответил:
- Это дядя Арман, помнишь, как ты катался на коне?
Мальчик молчал, но Арман видел сквозь расстояние, как он кивнул и как огонек радости заискрился в его глазах. Не зная, что еще сказать, он спросил:
- А мама дома?
- Нет, она на работе. Бабушка дома.
Арман улыбнулся непосредственности ребенка.
- Это хорошо, что бабушка дома. А маме скажи, что я позвоню попозже, - пауза, - до свидания, Алеша!
- До свидания, - гудки…
Вечером позвонила Сима.
- Привет, мне Алешка сказал, ты звонил…
- Да, Сима, здравствуй, извини, я был немного занят, а сейчас весь в твоем распоряжении, - он улыбнулся, так, будто Сима стояла перед ним и могла видеть и его улыбку, и его влюбленный взгляд.
- Это ты извини, я как-то не подумала, что у тебя могут быть всякие дела, забыла, что ты бизнесмен.
- И хорошо, что забыла… Так о чем ты хотела поговорить?
Сима сразу оживилась, затараторила.
- Арман, ты помнишь, что я тогда говорила? В ту ночь у Каменной головы? Понимаешь, мы с Сашей расшифровали значения всех символов, собрали их в одну смысловую строку, получилось что-то вроде заклинания. Но это все, можно сказать, на интуитивном уровне, хотя, конечно, не без логического обоснования…
- Я понял. Слушай. Символы и есть заклинание, которое держало взаперти дух…, Дух Великого Воина. Твое появление в степи оказалось пророческим. В тебе живет другой дух, который сильнее того и именно он мог после истечения срока заклятия, отправить Дух Великого Воина… туда, откуда он пришел…
Сима слушала, как зачарованная. Вспомнилось недавнее Сашино "Дух Симы" и это уже не вызвало смех, напротив, стало страшно.
- Арман, ты меня пугаешь… Я думала, что в состоянии наркотического опьянения я просто смогла получить как бы откровения относительно тех знаков, но то, что я какой-то дух, да еще пророчество… Какое пророчество? Ты о чем?
- Сима, успокойся. Тебе нечего бояться. Тогда ты справилась, все, что должно было свершиться, свершилось. Если бы ты не уехала, я успел бы тебе все рассказать. По телефону это нелегко. Нелегко облачить в несколько предложений смысл, скажем, взаимоотношений людей и богов. Я понимаю, что это может звучать нелепо, но… Сима, просто поверь мне. В мире постоянно идет борьба злых и добрых сил. Среди людей живут боги, хранители, стражи… Нашему роду испокон веков было определено следить за равновесием сил вокруг Духа Великого Воина. От поколения к поколению мои предки передавали пророчество: "Усмирить воинственный дух и открыть ему дорогу на небо сможет один из великих духов, который называют Рожденным Свободным. Это произойдет, когда он вновь возродится в теле человека". Этим человеком оказалась ты. Я узнал обо всем этом уже потом, когда все свершилось. Моя бабушка рассказала. Она молчала, потому что так было необходимо. Силы зла тоже знали о пророчестве и тоже ждали того момента, когда заклятие, наложенное девятью шаманами, разрушится, и посланник Тенгри освободит Дух Великого Воина Света от… грехов, снимет с него ответственность за все деяния, совершенные во имя зла…
- И это сделала я?..
- Да. Сима, мы много не знаем о себе.
Сима, казалось, не слышала Армана, в ее голове всплывали все странные события, которые происходили с ней по жизни, но разум человека - бдительный, рациональный - не находил логической связи между ними, напротив, он отрицал ее.
- Арман, на каком языке я говорила? - спросила она.
- Это древний язык. Никто сегодня не знает его. Только погрузив свое сознание в сон, шаман или такой человек, как ты, может вспомнить его, но сказанное будет понятно только духу.
- Но я вспомнила и сказала по-русски несколько слов! - возразила Сима.
Арман растерялся.
- Ты уверена? Ты можешь повторить, что ты говорила? И как ты узнала, что повторяла именно те слова?
- Я не помню, что говорила, но рядом сидел Саша и он слышал. Он потом сказал, что я говорила не своим голосом, но он понял меня. Сейчас вспомню… мы записали все, но я помню! Я сказала: "… раскрутит несокрушимое оружие Великих Духов Света".
- Кто раскрутит?
- Мы говорили о символе дордже - о свастике, на камне был такой знак. Получается, я вспомнила, что кто-то его раскрутит.
- Мне нечего сказать… - Арман помолчал, - Сима, я на днях поеду в стойбище, там сейчас пасутся наши табуны, там же моя бабушка. Я поговорю с ней. Она многое знает, но говорит лишь, когда спросишь.
Сима перебила, ее осенило:
- Слушай, а если мне самой попробовать уйти в транс?
- Нет, Сима, нет! Даже не думай! - Арман закричал. Сима аж отпрянула от телефонной трубки. - Прости, прости, любимая, но этого делать нельзя.
От слова "любимая" щеки Симы запылали. Она потупила взгляд, пряча глаза от Саши, который, сидя рядом, слышал весь разговор.
- Сима, ты должна знать, что освободиться от сознания и погрузиться в другой, чуждый нам и совершенно непонятный мир, может практически каждый, но не каждый способен быть там не просто наблюдателем, а действующим лицом. Этому учат, и не случайного человека. Шаман - это не просто тот, кто уходит в мир духов, это человек, который умеет с ними общаться и защищаться от их нападок, оставаясь в трансе, но контролируя себя. Меня всю жизнь готовили к этому, но и сейчас я еще очень осторожен и стараюсь погружаться только рядом с бабушкой, зная, что она вытащит меня, если что-то пойдет не так. Ты понимаешь меня? Слышишь… алле!
- Я здесь, Арман, просто ты меня выбил своим окриком.
- Я…
- Да, да, я все поняла, не кричи больше. Прости, но разговор затянулся, пока.
- Я совсем забыл, что звонишь ты… извини…
- Ничего. И, знаешь, все же позвони мне, когда поговоришь с бабушкой. А то я теперь буду думать… а дум всяких мне и так хватает, - Сима улыбнулась, смягчив прощание. Но в трубке раздалось только хмыканье.
- Пока, я позвоню…
Положив трубку, Сима достала агатовую бусину из коробки с игрушками. Повертела ее, рассматривая.
- Две луны, молния… "Дух Симы" говоришь? - внимательный взгляд на мужа. Молчание. - Что скажешь? Может быть, нам всем вместе стоит поехать в степь, к той Каменной голове? Я чувствую, близится что-то важное, и это связано со мной, с Алешкой…
- Успокойся. Никуда ехать не надо. К той голове, во всяком случае. Он же сказал, что тогда ты сделала все, что требовалось.
- Что требовалось там, в тот момент. Остались вопросы с белым призраком и с этим, - Сима раскрыла ладонь с амулетом. Призрак монаха появился, когда амулет оказался у меня. Спустя годы я участвую в древнем ритуале, а после узнаю, что беременна, и потом амулет находит мой сын и хранит. Есть связь?
- Не знаю. Возможно. Давай подождем звонка. Обещал же, - Саша упорно не хотел называть казаха по имени.
- И еще. И монах, и амулет явно не принадлежат тем, кто жил в казахских степях пусть даже тысячелетия тому назад, - Сима размышляла вслух, не слыша мужа. - Монах похож на китайца, а амулет и вовсе тибетский. Вопросы, вопросы… Где ответы?
- Ответы надо искать в Тибете, - уверено сказал Саша.
- Да. Я тоже так думаю. Завтра же займусь Тибетом основательно.