- Святая Суннива, - повторил он. - Я слышал о ней. Она была ирландка, ей пришлось бежать из своей страны, и она отдалась на волю Божью - взошла на корабль без паруса и весел и предоставила ветру и течению решить ее участь. Корабль прибило к острову, на этом острове она и погибла.
Эллисив удивилась, зачем он ей это рассказывает, ведь он должен понимать, что ей это известно. Может, хочет показать, что и он тоже знает про святую Сунниву?
- Все верно, - сказала Эллисив.
- Так вы прожили на Сэле много лет? Тамошние монахи принадлежат к ордену святого Колумбана?
- Нет. К ордену святого Бенедикта Нурсийского.
- Вы говорили о книгах, - вспомнил епископ Торольв. - У нас здесь есть кое-какие книги и небольшой дом, где мы их переписываем. Блаженной памяти Торфинн ярл позаботился и об этом.
Книгами и переписыванием ведает у нас Транд священник. Я уверен, что он охотно примет вашу помощь.
- Не правда ли, Транд сын Эльвира? - обратился он к Транду священнику, который сидел поодаль.
Транд не следил за их беседой, он подошел, и епископ объяснил ему, в чем дело.
Транд охотно принял предложение Эллисив.
- Неужели вы пойдете туда в такую бурю? - удивился епископ.
По лицу Транда священника скользнула улыбка.
- Разве ветер такой уж сильный? - сказал он.
Когда они вышли из покоев, им показалось, что ветер пошел на убыль, буря стихала. Дом, где переписывали книги, находился рядом с домом епископа, Эллисив и Транд без труда дошли до него.
Видно, в доме кто-то был совсем недавно - в очаге еще тлели угли. Священник подбросил торфа и проворчал, что безрассудно оставлять огонь без присмотра.
Здесь было много книг - Торфинн ярл был действительно щедр к своему епископу. На столе лежали писчие принадлежности и раскрытая книга.
Транд достал кусок пергамента, на котором были сделаны наброски замысловатых заглавных букв.
- Это твоя работа? - спросила Эллисив. Транд кивнул. Потом он положил перед ней открытую книгу, Эллисив списала из нее несколько строк и протянула пергамент Транду.
- Умения у вас больше чем достаточно, - сказал Транд. - Значит, и работы будет столько, сколько захотите.
- Епископ продает эти книги?
- Да. У нас бедная община, а переписывание книг приносит ей доход. Но как вы догадались?
- Монахи на Сэле живут тем же, - ответила Эллисив. - Да еще тем, что им дают пилигримы.
Транд священник достал какую-то книгу.
- Можете начать с этой.
Эллисив с любопытством посмотрела на книгу. Она была написана Блаженным Августином и называлась "De doctrina Christiania".
- О христианском учении, - перевела Эллисив. Не знаю, смогу ли я писать об этом с чистой совестью. Я не уверена, что разделяю мысли Августина. Мне ближе учение православной церкви.
- Я так и думал. Я слышал вашу беседу с епископом Тьодольвом после гибели конунга Харальда.
- Ты тоже считаешь, что я погрязла в грехе?
Транд нахмурился.
- Значит, до вас дошли слова епископа?
- Конечно. Было бы странно, если бы этого не случилось при таком тесном соседстве.
- Не знаю, что нашло на епископа Тьодольва, - сказал Транд. - Обычно он более снисходителен.
Эллисив помолчала, но потом решила поделиться с Трандом своей догадкой.
- Я думаю, у епископа Тьодольва не совсем чиста совесть. Он благословил брак Харальда с Торой дочерью Торберга. Провозгласил ее королевой и оказывал ей соответствующие почести, хотя по закону женой конунга была я. Конечно, если епископ Тьодольв ставит земные почести выше Божьей справедливости, он поступил правильно. Теперь Норвегией будут править сыновья Торы. Я уверена, что мешала ему здесь, вот он и хотел всячески очернить меня.
- Может, и так. Хотя это и резко сказано по отношению к епископу. - Транд смотрел в книгу. - Конечно, по церковным законам союз конунга Харальда и Торы недопустим. Недаром епископ Бьярнвард так возражал против него.
- За это Харальд и сослал его в Исландию и нашел более сговорчивого епископа, - сказала Эллисив.
-Да, - согласился Транд. - Вы правы.
Потом спросил:
- Так вам правда не хочется переписывать сочинение Блаженного Августина?
- Я пошутила. Я уже переписывала сочинения Августина, и монахи на Сэле часто повторяли его слова. Мне будет полезно узнать, что написано в этой книге.
- Одно меня удивляет…- Транд умолк, но тут же заговорил снова:- Почему при вас нет ваших православных священников?
- Со мною из Киева приехали священники и даже один епископ. Но Харальд отослал их всех в Исландию.
- Значит, не только я пострадал от суровости Харальда?
- Нет. Было время, когда Харальд всех моих друзей считал своими недругами.
- И все-таки вы скорбите о нем?
- Я любила его, - ответила Эллисив.
- А я ненавидел.
Было неслыханно, чтобы священник открыто признавался в ненависти к кому бы то ни было. Очевидно, Транд был из тех, кто говорит то, что думает, не заботясь о последствиях.
Странно, но они беседовали так, будто давно знали друг друга. Может, потому, что их самый первый разговор состоялся перед лицом смерти, когда условная вежливость и пустые слова были лишними. Странно было и то, что он держался с нею как равный. Эллисив невольно задумалась, кто же на самом деле этот приемный сын Кальва. Транд сын Эльвира, назвал его епископ Торольв. Но кто был этот Эльвир?
- Ты случайно не сын Эльвира сына Грьотгарда, который был из рода халогаландских ярлов? - прямо спросила она.
- Да.
Теперь Эллисив все поняла. Когда Харальд убил Эйнара Брюхотряса и его сына, Эйндриди, Транд остался единственным потомком халогаландских ярлов по мужской линии. Они, так же как и потомки Харальда Прекрасноволосого, считали, что их род восходит к богам. Эллисив это было известно, потому что и Рюрик, который дал начало ее роду на Руси, также был потомком этих славных ярлов. Транд наверняка это знал…
Эллисив понравилась его откровенность.
- Можно прийти к тебе, если мне понадобится исповедник? - вдруг спросила она.
Он ответил с сомнением:
- Как католическому священнику цена мне невелика. А заменить православного я тоже не могу.
- Значит, ты отказываешь мне?
- Я уже оттолкнул вас однажды в тяжелую для вас минуту, - сказал Транд. - Я все-таки не настолько плохой священник, чтобы сделать это дважды.
Когда Эллисив возвращалась в свою поварню с книгой, пергаментом и всем необходимым для письма, ей казалось, что буря стала успокаиваться не только на острове, но и в ее душе.
Теперь у ее было занятие, которое безусловно всегда приносило ей утешение. К тому же она нашла человека, с которым можно поговорить, если станет совсем невмоготу.
Однако надежды на то, что в будущем распогодится - на Борге или у нее в душе, - у Эллисив не было.
На этот раз Олав явился не скоро
- Я хочу послушать еще об отце, - сказал он напрямик. - Что он был за человек? Наверное, ты знала его лучше, чем кто бы то ни было.
- Есть один человек, который знал твоего отца не хуже, чем я, хотя и совсем с другой стороны.
- Кто же это?
- Халльдор сын Снорри.
Олав задумался.
- Это тот исландец, с которым отец поссорился? - спросил он.
- Сразу видно, ты мало знаешь о Халльдоре.
- Да, немного. А ты хорошо его знала?
- Конечно. Халльдор много лет был мне верным другом. Он из славного исландского рода, его отцом был Снорри сын Торгрима. Твой отец повстречался с ним в Киеве, и после этого они двадцать лет были неразлучны. Халльдор был больше, чем на десять лет старше твоего отца, но у них было много общего. Оба были вспыльчивые и гордые, острые на язык, неукротимые в бою. И оба ничего не жалели ради хорошей шутки.
Твой отец был в варяжской дружине, как некогда его отец и его дед. Там он стал предводителем отряда и там же познакомился с Халльдором. Предводителем всей варяжской дружины был Эйлив сын Рёгнвальда ярла. Он сопровождал мою мать из Швеции в Гардарики, когда она поехала туда, чтобы стать женой моего отца.
Не успев вступить в дружину, твой отец обагрил свой меч кровью. Варягов послали на запад сражаться с ляхами и восточными вендами. Там начались бунты, и варяги их жестоко подавляли.
После этого Харальд два или три года прожил в Киеве у моего отца и многому научился.
- Ты, кажется, говорила, что твой отец не отличался воинственностью?
- Это верно. Мать была гораздо воинственнее, ей не раз случалось уговаривать отца принять участие в сражении. Разумеется, владеть мечом Харальд научился не у князя Ярослава. Зато он научился у него многому другому - толковать законы, править страной и, думаю, даже торговать.
Однако он перенял у моего отца не только хорошее. Князь Ярослав был скуп и имел обыкновение задерживать плату своим воинам. Варяги сильно досадовали на него за это.
- Ты хочешь сказать, что мой отец тоже был скуп?
- Видно, никто не осмеливался говорить тебе об этом. А ты знаешь, что он даже чеканил обманную монету?
Олав не ответил, и она продолжала:
- Когда твой отец отправился из Киева в Царьград, он был вне себя от ярости, главным образом потому, что норвежские хёвдинги не пожелали признать в нем будущего конунга. К тому же мой отец отказался отдать ему меня в жены. Он не хотел выдавать свою дочь за человека, который не имеет ничего, кроме знатного происхождения да воинской доблести.
- Но ты же тогда была совсем девочкой. Сколько лет тебе было?
- Десять.
- Выходит, он посватался к тебе только ради приданого?
Эллисив опустила глаза.
- Возможно. Хотя потом он говорил другое.
- Что же он говорил?
- Он сказал, что впервые увидел такую красивую девочку. Конечно, приданое соблазняло его, но не думаю, что он охотился только за ним. Ведь у меня были две старшие сестры, которых отец хотел выдать замуж в первую очередь, но Харальд не остановил свой выбор ни на одной из них.
- А он говорил почему?
Эллисив сочла, что любопытство Олава зашло слишком далеко.
- Тебе не хочется отвечать? - спросил он.
- Ты, кажется, интересовался своим отцом, а не моими сестрами или мной.
- Я же сказал, что хочу узнать про вас обоих, про тебя и про него. Мне хочется понять, почему ты любила его.
Эллисив вдруг разозлилась - она повернулась к нему, ощерившись, точно волк, попавший в яму.
- Ты сын Торы. Спрашивай у своей матери, за что она любила Харальда конунга.
- От нее толку не добьешься, - сказал Олав. - Она была так же беспомощна в руках отца, как заяц в когтях орла. Кроме обид, нанесенных ей отцом, ей не о чем рассказать.
Эллисив растерялась. Она собиралась говорить о Харальде, углубиться в свое прошлое. Но это значило обнажить свою душу перед сыном Торы. Слишком поздно Эллисив поняла, что затеяла. Ведь она знала: стоит только начать, как она окажется во власти собственного рассказа, будет рассказывать, не думая, насколько это умно или пристойно.
- Ты молод, Олав, - сказала она. - Что ты можешь знать о ненависти, о страсти, о любви.
- Очень немного, - согласился Олав. - Самое время узнать побольше.
Эллисив промолчала.
- Ты обещала рассказывать все без утайки, - напомнил ей Олав.
- Ну, не совсем так…
- Зачем же ты тогда передала мне через Арнора приглашение? - Голос его звучал резко.
- Хотела поговорить с тобой. Я же понимала, что тебе тяжело.
Олав смягчился. Он молча играл ножом, вынутым из ножен.
- Ты сказала, что любишь меня, - произнес он наконец. - А теперь уже не любишь?
Эллисив незачем было смотреть на него. Она и так могла представить себе обращенное к ней открытое лицо, внимательный, пытливый взгляд. Она уже привыкла к быстрой смене настроений у Олава. Он легко переходил от гнева к задумчивости, суровость в нем вдруг оборачивалась ранимостью, или внезапно юноша превращался в зрелого мужа.
- Я и в самом деле почувствовала, что люблю тебя, - призналась она. - Но сейчас, узнав тебя ближе, люблю еще больше.
- Я верю тебе, - сказал Олав и добавил:- Я тоже начинаю любить тебя.
Эллисив удивилась - не его чувству, а тому, что он заговорил о нем.
Возможно, то, что он - сын Торы, не так уж и важно.
- Хорошо, я буду рассказывать, но объясни, зачем тебе это?
Они сидели за столом, Эллисив поставила перед Олавом чашу с пивом, но он к ней даже не притронулся. Он сидел и рассеянно делал ножом зарубки на краю стола.
Стол принадлежал епископу Торольву, но Эллисив подумала: ну и пусть на нем останутся зарубки.
- Я перестал что-либо понимать, - сказал Олав. - Мне кажется, будто меня вниз головой затолкали в бочку с шерстью. Я хочу выбраться из нее и встать на ноги. Мне необходимо узнать, почему все так получилось. В какую сторону мне идти теперь? Вот я и думаю, что твой рассказ поможет мне выбраться из этой шерсти и найти нужный путь.
- Ты меня убедил, - сказала Эллисив.
Она вдруг подумала, что Харальд до того, как ожесточился и озлобился, был, наверное, очень похож на юного Олава.
- Выпей. - Он подвинул к ней чашу с пивом. - Может, тебе легче будет начать?
Олав улыбнулся ей, и она невольно улыбнулась ему в ответ. Однако пива не пригубила. Воцарилась тишина, и Эллисив стала рассказывать.
Харальд уехал из Киева, но я этого даже не заметила. Для меня он был просто взрослым мужчиной, который задавал мне глупые вопросы. Я отвечала ему весьма дерзко, и он смеялся над моими ответами. Меня называли отчаянной и избалованной. Отец позволял мне больше, чем сестрам.
О том, что Харальд посватался ко мне, я узнала гораздо позже.
До меня доходили слухи, что Харальд тайком переправлял из Царьграда золото, нарушая тамошние законы, - верные люди доставляли это золото моему отцу.
С годами золота скопилось очень много. Я подозреваю, отец надеялся, что Харальд погибнет в Царьграде и все золото достанется ему.
Но надежды отца не сбылись.
Через девять лет, когда мне исполнилось девятнадцать, Харальд вернулся в Киев.
Я была в княжеской гриднице, когда он пришел с пристани со своими ближайшими друзьями, Халльдором сыном Снорри и Ульвом сыном Оспака. Ульв был исландец, впоследствии он стал окольничим Харальда и женился на сестре твоей матери. Ульв подружился с Харальдом еще в Царьграде.
Харальд был необыкновенно красив - высокий, гордый, самоуверенный, сердце замирало, когда я смотрела на него. Как сейчас помню его темно-зеленый шелковый плащ и рукоять меча, сверкавшую золотом.
Прежде чем приветствовать моего отца и мать, он взглянул на меня. От его улыбки меня обдало жаром, До сих пор никто из мужчин не осмеливался так смотреть на меня.
Через день после его приезда отец сказал мне, что Харальд просит меня в жены.
- Какой быстрый! - сказала я.
К тому времени я уже сообразила, что взгляд Харальда, брошенный на меня, был слишком наглый.
Вот тогда-то я и узнала, что Харальд сватался ко мне еще до отъезда в Царьград.
- У Харальда большое богатство, но мало власти, - сказал отец. - Не знаю, что ответить ему.
Он будто спрашивал у меня совета, и это озадачило меня. Я привыкла думать, что мужа мне выберет отец, и не допускала мысли, что он будет со мной советоваться.
- Я пообещал Харальду, что, если он получит твое согласие, с моей стороны отказа не будет, - продолжал отец. - Только не знаю, какое будущее ждет тебя с ним. Он поговаривает о том, чтобы отправиться в Норвегию и склонить Магнуса сына Олава Святого уступить ему половину страны.
- Вряд ли Магнус захочет делить с ним власть, - заметила я.
- Я тоже так думаю, и я сказал об этом Харальду. К тому же Магнус для нас с твоей матерью все равно что собственный сын. Мне не по душе родниться с человеком, который замыслил что-то против него.
- Что же тогда делать? - спросила я.
- Мне кажется, я поступил бы неразумно, если бы отказал ему. Вот я и обещал, что все будет зависеть от твоего решения. Наверное, тебе не следует давать ему согласия.
Все было яснее ясного. Я отвечу Харальду отказом, но они с отцом останутся друзьями. Меня это рассердило. Отец мог бы понять, что не так-то просто заставить меня плясать под чужую дудку.
В тот же день Харальд сам явился ко мне, он не любил терять время попусту.