Чем дольше размышлял Акулька-13, тем чаще мысли его уносились в те недалекие времена, когда жили они с карамельками в мире и дружбе. И пировали, и состязались в ораторском искусстве, и устраивали праздники для всей Тридевятой земли, на которые съезжались те и эти, ваши и наши, такие и сякие. И всем было хорошо. Но вот не послушался Акулька-13 своего Главного бандютюка, который всегда говорил, что всякий народ может быть сильным и могучим и что никогда не надо говорить "никогда".
От воспоминаний о минувших временах Акулька-13 так растрогался, что стал рыдать и стучать своими зубами, а поскольку правители всегда все делают категорично и бесповоротно, то он в пылу слез и рыданий сломал сразу три зуба и теперь не выговаривал некоторые буквы.
– Прифифите немефленно этого смефчака! Фействовать фуфтро и бифтро!
После того как первый приказ был отдан, он объявил всеобщую "мафилисацию" и отправился в свой кабинет писать речь для выступления перед "фотданными"…
Коська-Камчатка проснулся и не увидел моря. Руки и ноги его были связаны. Со всех сторон его обступили нелепые люди в шляпах, разрисованных каким-то странным образом. Кажется, они походили на самых настоящих морских акул.
Незнакомцы разговаривали на языке, который он с трудом мог понять.
– Просыпушки-просыпушки!
– Аюшки.
– Бум развязушки или не бум?
– Опасушки!
"Что за язык? Ушки да сушки, – подумал Коська и решил, что если его не съедят живьем, то первым делом он научит их говорить правильно.
– Фы хто? – обратился к нему толстяк и притопнул ногой.
– "Фы кто, фы хто", – передразнил его Коська. – Кто надо!
– Кфо нафо, – удивленно пробормотал толстяк.
– Кфо нафо, кфо нафо, – понеслось по рядам толпившихся придворных.
Толстяк нахмурился и хлопнул в ладоши. Перед ним откуда ни возьмись возник Главный бандютюк. Он с подобострастием глядел на Акульку-13 и пытался прочитать в его глазах, чего хочет повелитель.
– Приказушки колотушки? – догадался Бандютюк.
Тот кивнул в знак согласия и, чуть подумав, добавил:
– Колотушку не простушку. Самодрашку, самодрашку!
На каком бы языке ни говорили это слово, что такое "колотушки", понятно каждому взрослому и ребенку. А вот что такое "самодрашка"…
В зал вкатили странную машину. "Это и есть самодрашка", – догадался Коська. Он понял это сразу, оценив инженерную мысль и выдумку конструктора. На круглом колесе были приделаны обычные мухобойки, причем каждая размером с огромный лопух. Специальной ручкой машина приводилась в действие.
Коське-Камчатке стало не по себе. Он попытался вспомнить, когда в последний раз его шлепали ремнем.
А тем временем Главный бандютюк хитро подмигнул Коське и для пущего страха крутанул пару раз ручку. Машиной, видимо, давно не пользовались, колесо шло туго, со скрипом, и несколько мухобоек тут же отвалилось.
– Сапожники! – вырвалось у Коськи.
Бандютюк удивленно поглядел на мальчишку и, нахмурившись, строго спросил:
– Ты боязушки или не боязушки?
– Счас, я тебе боязушкать буду! – вдруг заговорил Коська на их дурацком языке. – Не смей детей наказывать! Это непедагогично!
Но все равно Коське было не по себе. Он представил, что будет, если это колесо раскрутится на полную катушку.
Как это нередко случается в критический момент, кто-то из стоящих сзади толкнул кого-то впереди. Образовалась куча-мала, к которой у акулек была врожденная склонность. На полу оказались все, кто находился у самодральной машины, и та, оставшись без присмотра, покатилась, раздавая шлепки направо и налево.
Коська хохотал от души.
– Давай-давай! Колотушки по макушке! – орал он не своим голосом.
По паре увесистых шлепков перепало даже Акульке-13 и Главному бандютюку.
Когда машина, наконец, остановилась, уткнувшись в стену, зал напоминал настоящее поле сражения. Все охали, ахали и почему-то грозили каким-то карамелькам, считая, что все подстроили они, что все беды от того, что они умеют слагать стихи и петь песни, разбираться в науках и литературах.
Беззубый Акулька-13, вздыхая и охая, подкрался к Коське-Камчатке, ткнул его пальцем и почти шепотом спросил:
– Так ты кфо?
Краем глаза Коська заметил, что самодральную машину опять готовят к показательной экзекуции.
И Коська, волнуясь и торопясь (неровен час машину подкатят), стал рассказывать, кто он и откуда.
Слушая его рассказ, толстяк охал и ахал, то и дело трогая синяк под глазом и шишку на лбу. Акулька-13 ничего не понял, кроме того, что речь незнакомого мальчишки не похожа ни на их собственный язык, ни на карамелькинский. Но говорил Коська много и искренне, и Акулька-13 сделал вид, что беседа прошла успешно и обстановка во время нее царила дружественная.
Посовещавшись с Главным бандютюком, правитель решил, что незнакомец может им пригодиться, как всякий необычный предмет. А уж заточить его в глубокое подземелье он всегда успеет.
Акулька-13 хлопнул в ладоши. Два рядовых бандютюка тут же притащили трон, а Главный алхимик – толстенную книгу, в которой были расписаны все должности, титулы и звания, принятые в Акулии. Акулька-13 послюнявил палец и стал листать книгу.
– Ни фифа нефу, – мрачно произнес он, закрыв толстенный том. – Мофетт, ф мафеньком блофнотике ефть?
Ему принесли маленькую записнушку, затертую до дыр.
– Интерефно-интерефно. O-o! Фот это фитул так фитул!
И Акулька-13 провозгласил свое решение:
– Ты буфешь пока моим Любимфиком.
Коська недоуменно глазел на Акульку-13, который на своем тарабарском языке пытался рассказать ему что-то.
– Я ничего не понял! – сказал Коська.
– Чефо не фонял? – замахал руками Акулька-13. Любимчиком будешь! Я до поры до фремени фсех офень сифно люблю.
– А-а-а, Любимчиком? – дошло наконец до Коськи. Ну это запросто, всегда пожалуйста!
После всего этого правитель Акулии созвал начальника всех слухачей и смотрачей по имени Цертура и приказал ему позаботиться о безопасности нового Любимчика. Цертура хитро улыбнулся, подкрался к Коське-Камчатке и шепнул ему на ухо: "Ты будешь у меня в полной безопасности. Двигай за мной!".
Глава одиннадцатая, в которой выясняется, кто скрывался под именем Цертура
Они шли подземными переходами. Кто бы мог подумать, что в обыкновенной на вид стене скрыта хитроумная механика? Стоит чуть надавить на едва заметный шип в нише – и невидимая каменная дверь открывает спуск вниз, в пахнущее сыростью страшное и таинственное подземелье.
Коська озирался по сторонам. Потолок был сплошь усеян сталактитами. Казалось, тысячи маленьких зеркал самых разнообразных форм и размеров собраны в одном месте. Пламя факела играло в их гранях. Высокие галереи сменялись низкими проходами.
Едва различимый в начале пути шум превратился в сплошной рокот. Они вышли в зал огромной пещеры. Своды ее даже смутно не угадывались в вечной темноте, куда не мог пробиться тусклый свет факела. Оттуда, из этого пещерного царства тьмы, летел вниз поток. Это было грандиозное зрелище – подземный водопад.
Клочья пены таяли на каменных выступах, капли, холодные и колючие, разлетались в стороны. Коська прикрыл лицо рукой.
– Красиво, – Цертура усмехнулся. – Так зачем ты сюда пожаловал? Если за мной – зря стараешься, понял?
Коська никак не мог взять в толк, откуда этот акулька знает его собственный язык.
– Ты что, нашенский?
– Вашенский, вашенский! А только домой все равно не поеду.
– А ты кто? Как здесь оказался?
– Очень даже просто. Мы с Антоном из соседней девятиэтажки махнулись: я ему фонарик, он мне книжку. Может, читал? "Волшебная книга Бологона". Ну вот и дочитался. Слово оказалось посильнее, чем я думал.
– Слушай, что-то ты на Родьку из 5 "б" сильно похож? Ты не он?
– Во даешь! Ты что, меня сразу не узнал? Конечно, Родька я. А по-здешнему Цертура.
– Ура, ты наш! Хоть один нормальный! Слышь, Родь, а куда это мы с тобой угодили?
– Да не трусь! Поначалу трудновато, конечно, потом привыкнешь. Здесь таким, как я, лафа полная. Не надо никаких усилий – карьера сама делается. Главное, с Акулькой-13 соглашаться и с Главным бандютюком держаться поосторожнее. На то он и главный. Я здесь уже через несколько дней большой шишкой стал. Все слухачи и смотрачи в моем подчинении. Одному шепнул, другого облапошил, у третьего подслушал и Акульке вовремя доложил. Вот и должность в кармане!
– Ерунда какая-то. Где мы находимся, скажи?
– А мне неинтересно. Других забот полно. Вот с тобой теперь мучаться буду. Знаю одно – здесь страна Акулия, а за Теплым морем, в которое ты угодил, – Карамелия. Ты главное пойми, житуха здесь что надо. Акульки, карамельки. Одни недоверчивые. Другие наоборот. Но облапошить их каждый сможет. С нашим-то интеллектом! Покажу тебе своих смотрачей и слухачей. Я из них через пару месяцев такую армию создам. Закачаешься!
– Ну ты гонишь! Лучше бы узнал, как домой выбраться.
– И думать забудь. Все мы теперь жители Тридевятой земли. Кто такой Цертура? Здесь я – начальник и смелый командир. Слава мне и почет. А дома кто? Просто и неуважительно – Родька. Вот подожди, через год я стану по здешним законам совершенновыросшим, и тогда… Я убедил Акульку-13 пойти войной на карамелек. Мы их точно поколотим. Чего они могут? Только и умеют стишки да басни сочинять. Поколотим – и я стану здесь самым главным. Одна беда, хороших слухачей да смотрачей мне не хватает. Непрофессиональные ребята. Выходят стенка на стенку, шишек друг другу набьют – и по домам. Ну ладно. Пора мне назад, к своему правителю… Он без меня и часу не может обойтись. Кто бы мог подумать, что Родька будет пользоваться таким спросом у королевской семьи! А ты вот что. Без дела не сиди. Даю тебе особое задание – слушай, разнюхивай и обо всем докладывай мне. Можешь даже приврать, если захочешь… А сам не трепись, не посмотрю, что мы с тобой с одного двора. Тут Коська не выдержал и захохотал.
– Ой боюсь, боюсь, боюсь! Ты, Родька, не очень-то. По шее сейчас дам. Сразу побежишь еще и нюхачей организовывать. Полководец недоученный.
– Ладно, притихни. Все равно домой без меня не выберешься. Живи пока в моем доме. Все, пошли назад.
Глава двенадцатая, в которой на семейный совет собираются заинтересованные мамы, папы, бабушки, Мастер и Волшебник
Давно в квартире Бологона не было так шумно. В той самой комнате, которая поразила Кнопа разнообразием, теперь сидели самые близкие родственники Кнопа, Димки, Коськи, Левушки. Все взяли отгулы на работе и теперь собрались за круглым столом Бологона у чудесного телевизора, чтобы посмотреть хоть краешком глаза, что происходит с ребятами в Тридевятой земле. Нужно было решать, чем помочь детям.
– Мы, конечно, мало занимаемся нашими детьми, – вздохнула мама Кнопа. – Иначе бы с ними никогда ничего подобного не произошло.
– Да, – поддержал ее папа Кнопа. – Вечно мы куда-то спешим, отмахиваемся от них, вечно нам кажется, что они пристают не вовремя… Стыдно, стыдно и горько!
– Нас тоже не баловали, – попыталась возразить мама Димки. – Мы работали и учились. А что касается такого приключения с моим сыном, то я даже рада. Мужчина должен испытать нечто подобное… Конечно, лучше бы все происходило рядышком, но раз так случилось…
– Наши дети абсолютно правы – мы самые невнимательные на свете взрослые. Что стоило сводить парня в театр? Или даже съездить на рыбалку на озеро. Вместо этого я дал ему задание изучить схему своего нового прибора. И он, представьте себе, справился с этим! Но что же будет, если мы отберем у них все забавы и шалости и усадим за сложные задачи, изучение языков?
– Ничего хорошего не будет! – буркнул Бологон и выключил телевизор.
– Что вы делаете, Бологон? Зачем выключили телевизор? – наперебой стали спрашивать родители.
– Боюсь, если ваши мысли достигнут ушей мальчишек, они раскуксятся. А это им ни к чему.
– Лично я за своего Касьяна ручаюсь!
– И наш Дима не хуже!
– Конечно, конечно. И все-таки! Так будет лучше. Я собрал вас, чтобы предупредить: не надо звонков в милицию и больницы. Как видите, ничего страшного не происходит. Дети ваши выглядят как дети. Ну разве чуточку похудели. А теперь о важном. Скоро к ним присоединятся остальные.
Все заметили, как мамы Кнопа и Левушки побледнели.
– Это мужественный шаг, мальчишки сами решили прийти друзьям на помощь. Причем перемещаться стали самостоятельно. Пока все идет по плану! Подождем, что будет дальше!
– Вы хотите пустить все на самотек?
– Не совсем… Но я ничего не могу предпринять, пока все не соберутся в одном месте. И, наконец, самое важное. Похоже, наши мальчики имели все основания для перемещения в Тридевятую землю. Но пока они вынужденно проводят свои каникулы далеко от дома, нам всем надо хорошенько подумать над этим случаем!
Мамы и папы, бабушки и Мастер согласно закивали…
Когда все ушли, Бологон остался со своими думами и мыслями. И думал он о том, чего не смог добиться ни один колдун, маг или чародей – сделать всex внимательными друг к другу. Отчего и почему даже самых могучих сил не хватало для этого, Бологон не знал. Тайна тысячелетий, неразгаданная и непонятная… Почему все забыли великий и простой закон Внимательности и Сострадания? Кто тот величайший из великих, кто создаст новое лекарство от этой болезни?
Глава тринадцатая, в которой появляется Колдуита-грамотей и поэтита
Король, или по-карамельски Королита, был умным правителем, как и всякий талантливый сочинитель. Ведь хорошее стихотворение, воззвание или закон имеют между собой много общего. Подданным от этого должно быть спокойнее, интереснее и счастливее жить. Для чего же еще сочинять указы, законы и книги?
Прежде чем принимать важное решение, Королита всегда советовался со своими министрами, а в особо важных случаях – с народом.
Вот и сейчас Королита собрал главных советчиков, ответчиков и подсказчиков, чтобы услышать, как поступать с "пленитой".
Обычно на таких собраниях все старались быть если не мудрыми, то хотя бы умными, и специально готовились к подобным посиделкам. Кто-то заранее писал на листке несколько существенных предложений, кто-то запасался выдающимися цитатами, кто-то доставал записи прошлых посиделок и пытался из них выудить что-то подходящее.
– Предлагаю отпустить его на все четыре стороны и наблюдать, что он станет делать в каждой стороне, – предложил Главный королевский подсказчик.
– Нужно поручить ему сделать дело, и пусть себе гуляет смело. А поскольку смелость не знает границ, он обязательно оступится, и вот тут мы его поймаем и будем строго спрашивать, зачем и почему он в Карамелии, – придумал Главный советчик.
– Нужно заказать ему прозу в стихах, – чуть помявшись, предложил Главный ответчик. – Такого у нас еще никто не сочинял. А когда у него ничего не получится, пускай отвечает, почему!
Королита слушал, слушал своих министров и понял, что ничего путевого они не предложат. Пришлось ему думать самому.
И он придумал…
Димка очень волновался, идя на встречу с Королитой. Ведь не каждый день обычному мальчишке приходится разговаривать с правителями государства.
Предводитель сопроводил его до самых дверей Голубого зала.
Охранники распахнули двери, и Димка, холодея от страха и неизвестности, вошел внутрь.
Королита жестом пригласил гостя занять место за небольшим столиком из белого мрамора, за которым обычно подписывал государственные пожелания.
Надо сказать, что Королита, как и всякий хороший поэт, мог не знать каких-то слов из чужого языка, но это не мешало ему быстро понимать собеседника. Ведь говорят же, что солнце и небо везде одно. К тому же Королита не только писал без ошибок на родном языке, но и свободно говорил на акулькинском. В своей громадной библиотеке он выучил даже язык волшебника Бологона, ведь именно он творил чудеса в Карамелии.
– Понимаешь ли ты меня? – спросил он Димку.
Услышав родной язык, Димка немножко успокоился и даже осмелел:
– Ага, то есть да, понимаю, ваше кора….величество.
– Я догадался, что ты послан самим могущественным Бологоном. Наверное, он узнал про беды Тридевятой земли и решил нам помочь. А раз так, я посвящу тебя в нашу главную тайну и, может быть, общими усилиями мы одолеем нашу беду.