Из экипажа выпрыгнул третий, чтобы обойти коляску и подойти к агрессору с другой стороны, но это не спасло его. Абигайль прыгнула ему на шею, как кошка, схватила его за волосы и стала наносить ножом один удар за другим в горло. Вампир взревел от ярости, извернулся и откинул нападавшую с такой силой, что она оказалась отброшена к стене, а нож выпал из ее руки. Но этой секунды оказалось достаточно, чтобы граф подоспел на помощь. Клинок описал полукруг в тесноте ограниченного пространства - и голова вампира покатилась в угол.
Из коляски они вытащили человека в бессознательном состоянии и со связанными руками и ногами. При ближайшем рассмотрении, освобождая его от пут, они без труда узнали Фредерика. Абигайль разволновалась:
- Ах, что это с ним, граф? Он ведь не умирает, нет? Почему он не отвечает?
Глаза ее наполнились слезами, а голос дрожал. Она стала похлопывать молодого человека по щекам, причитая:
- Но почему же он так долго не приходит в себя? Что они с ним сделали?
Ксавьер Людовиг пожал плечами. Потом приподнял за подбородок голову Фредерика и отвесил ему такую пощечину, что Абигайль вскрикнула возмущенно: "Как Вы можете?", а Фредерик открыл глаза. Взгляд его был мутный, да и в помещении было темно, поэтому он не сразу узнал своих спасителей. Узнав же, полностью пришел в себя, взгляд его прояснился, а первые слова: "Где же баронесса?" - заставили графа и Абигайль переглянуться, а потом посмотреть в коляску.
- Ее там нет? - понял Фредерик по их взглядам. - Она там была, уверяю Вас! Я был в обмороке, но не в бреду!.. Постойте, ведь коляска останавливалась один раз после того, как подъем закончился! Они вытащили ее там! Где же она может быть?
Ксавьер Людовиг почувствовал, как земля поплыла у него под ногами.
- Вот что, - обратился он к Фредерику, пытаясь не утратить самообладания. - Умеете ли Вы ездить верхом без седла?
- Смогу, - ответил тот, не колеблясь. - В детстве много ездил без седла.
- Отлично. Обрежьте лишнюю упряжь, верхом будет быстрее, к тому же из этого коридора вывести коляску назад займет много времени, и во весь опор - к конторе нотариуса. Мне нужен договор о продаже замка как можно скорее! А Вы, сударыня, - он посмотрел на Абигайль, - будете главным исполнителем. Оборачивайтесь летучей мышью и летите вперед, сейчас нет солнца, но поспешите! Если в конторе кто-то окажется, оглушите его и свяжите, да не нанесите же большого вреда. Прошу Вас, господа, не будем терять времени!
- А баронесса? - Фредерик уже обрезал постромки.
- Я пойду один. Вы придете потом на звук. Вот Вам все пистолеты и заряды, - он передал молодому человеку оружие.
- Как мне обернуться летучей мышью? - воскликнула Абигайль растерянно. - Что говорить? Или делать?
Но Ксавьер Людовиг уже нажал на камень потайного хода, и стена повернулась.
- Это получится само! - крикнул он, скрываясь за плитой, которая через несколько секунд вновь встала на прежнее место, став просто углублением в стене.
Он двигался по тайным галереям со всей возможной скоростью, на ходу лихорадочно вычисляя, где мог остановиться экипаж сразу после подъема на холм. "Если я не ошибаюсь и если там нет другого входа, о котором я не знаю, то это должен быть вход в боковой стене старых построек, а если это так, то ее не могут привести ни в какое другое место, как в тот зал, где я видел Князя нынче ночью. Вряд ли он переехал… Впрочем, они могут повести ее куда угодно! Ну почему, почему они выбрали ее, а не кого-либо другого? Зачем она вообще приехала в этот город? В. Кр-ы были не беднее нашего, наверняка у них остались дома в других местах. Что же с ними случилось, если не осталось прямых наследников?.. Успеть бы… Я не переживу, если не успею. Покончу с собой, к черту эту таинственную миссию, дар… Я не выиграл ни одного сражения у этих тварей, наверное, старик был прав… Пусть придет другой воитель, умнее и ловчее меня… Ты, чье имя я не могу произнести, спаси и сохрани ее! Ведь она верит в тебя! Я тоже верил…"
Наконец он почувствовал, что цель близка. Коридор становился все более узким, и вот стали слышны голоса, и запахло дымом. Он понял, что еще несколько шагов - и он ступит на тлеющие угли: выход из потайного хода находился внутри камина, сбоку. Это был старый камин в старой части замка, высокий и глубокий. Чтобы выйти из этого хода в зал, надо было бы пройти через огонь. На счастье, огонь уже погас, угли подергивались пеплом, и пройти по ним не составило бы большой опасности.
- Нет, нет, - послышался низкий голос Князя. - Ее мы не будем трогать. Во всяком случае, пока. Я уверен, что он придет.
- Но, господин, - раздался голос того, кого называли Французом. - Ее нельзя отпускать! Она приведет сюда весь город!
- Мсье, Вы храбрец, но из Вас никогда не вышло бы стратега! Есть вопросы поважнее минутного удовольствия. Что - она? Мне нужен этот негодяй с мечом!..
"Да, ведь он намеревался использовать ее как приманку! И ждет меня. Значит, они готовы к встрече. Ну, что ж…" - пригнувшись, он прошел по углям и вышел из камина в зал.
Позиция оказалась не очень выгодной, хотя за спиной у него и оставался путь к отступлению.
Князь сидел в кресле, теперь поставленном так, чтобы он мог видеть происходящее в зале, и довольно далеко от камина. Доминика стояла в середине, окруженная вампирами. Руки ее не были связаны, а на лице не было испуга. Даже удивления не было в ее глазах, а скорее - нетерпеливое ожидание. В самом зале вампиров было немного: видимо, наиболее приближенные к особе Повелителя, но в распахнутых настежь дверях толпились другие, вытягивая шеи, пытались разглядеть поверх голов стоящих впереди происходящее в зале, словно зрители в театре, которым достались плохие места.
Как бы то ни было, они не ждали его с этой стороны. Вампиры ахнули, волнение прошло по их рядам. Доминика подавила в себе вздох облегчения, и тихое торжество блеснуло в ее глазах, но Ксавьер Людовиг не видел этого блеска: он избегал смотреть в ее сторону. Ему казалось, что если он посмотрит на нее, то все вампиры сразу разглядят его слабость и он утратит свое над ними превосходство, и без того сомнительное.
- А-а! - низкий глухой голос Князя звучал торжествующе. - Вот, наконец, и Вы, сэр молодой нахал! Я был прав, Вы пришли! Отвечайте-ка, кто Вы такой и почему безобразничаете в моем замке?
- Замок этот не Ваш, никогда не был и не будет Вашим!
- Бросьте! Я его купил. Вместе со всем Городским управлением!
- Вы прекрасно знаете, что сделка незаконна! Я, владелец замка, граф Кронверк, не подписывал договора!
- Последний граф Кронверкский, молодой наивный романтик, убил моих посланцев, а затем и себя, выйдя на солнечный свет, - повисла тягостная пауза, но длилась она недолго. - Даже если Вы не лжете, кто подтвердит Вашу личность? Вы один!
- Не требуется никакого подтверждения - и Вы, и я знаем истину!..
- Если хотя бы один, - продолжал Князь свой странный монолог, - человек или не человек подтвердит Ваши слова, в вашем присутствии здесь окажется некоторый смысл. Кто готов? - и он обвел взглядом своих подданных.
По рядам вампиров пролетел смешок. И ухмылки замелькали на их лицах, но тотчас исчезли, потому что Доминика, неожиданно для самой себя и уж тем более для остальных, сказала:
- Я могу подтвердить личность этого господина! - и, не дожидаясь, когда ей попытаются заткнуть рот, продолжила: - Хранящийся в Городском управлении портрет последнего графа Кронверкского является точной копией…
Вампиры зашумели. Князь нахмурился и взмахнул рукой так, что ветер пронесся по лицам:
- Ваше слово, сударыня, не имеет…
Но та, набрав побольше воздуха в легкие, выкрикнула, стараясь перекричать Князя, и ей это удалось, потому что никто не ожидал такой дерзости от приговоренной жертвы:
- …этого господина, называющего себя таковым!
Наступила тишина. Что-то изменилось, что-то неуловимое, как ветер за окном, которого не чувствуешь, но знаешь, что он есть, и это изменение было не в пользу захвативших замок. Князь, не поворачивая головы, переводил взгляд с графа на Доминику, и пустые и тусклые провалы его глаз становились все страшнее.
- Ну вот что, молодые люди! - сказал Князь глухо и ударил в пол своей тяжелой тростью. - Ваша осведомленность в оккультных науках, сударыня, заслуживает не меньшего признания, чем ваша дерзость.
"Какие оккультные науки? - изумилась Доминика. - Просто у тебя на лбу было нарисовано, сколь важно это - подтвердить личность графа, и без того для всех очевидную. Но как важно для вас было, чтобы сказали: "Это он!" Сколь важно, столь же и нежелательно - вот вам!.."
- Тем не менее, все это не имеет никакого значения, - продолжал Князь. - Пусть Вы действительно граф Кронверк, это ничего не меняет. Люди считают Вас умершим. Люди продали мне замок, а я его купил, и теперь я его владелец, я хозяин Кронверка, а у Вас осталась только фамилия, ха-ха!.. Но разговор наш будет не об этом, - слова Князя падали в звенящую тишину зала, как камни. - Я вижу, милостивый государь, Вам небезразлична эта дама. Да, я это вижу, это увидит даже слепой. Так вот, я меняю ее на Ваш меч. Думайте быстро! Вы отдаете мне меч, а я отдаю Вам вашу даму, и можете делать с ней, что хотите: съесть или отпустить на все четыре стороны. Но поторопитесь с ответом: мои подданные голодны, и им не нравится мое решение. Ну же! Ведь она небезразлична Вам, не так ли? Вы можете спасти ее, а можете стать свидетелем ее гибели. Вы не успеете и одного раза взмахнуть Вашим оружием, как несколько пар клыков вцепятся в ее нежное белое горло.
Тишина стала такой, что казалось, будто она вот-вот взорвется и всех оглушит и изрежет осколками, как чугунная бомба. Прошло несколько мучительных бесконечных секунд, когда Ксавьер Людовиг услышал спокойный тихий голос:
- Они не намерены отпускать меня! Не дай Вам Бог, граф!..
- Клянусь, что отпущу! - воскликнул Князь, и в пустой черноте его глаз даже мелькнуло какое-то выражение. - Я так тронут Вашим сентиментальным благородством! Граф ли Вы или кто-то другой - безразлично! Вы сможете уйти, взявшись за руки, Вам никто не станет препятствовать! В сущности, что такое власть и могущество по сравнению с этим великим чувством?! Вы будете знать, что спасли любимую женщину. Почему же Вы колеблетесь?
Ксавьер Людовик смотрел в глаза Князя, как в жерла пушек. И тут словно пелена спала с его глаз, он вспомнил: "Не только поступки твои, но и слова - все материально, и даже мысли и желания, особенно высказанные вслух. Твои мысли и желания - такое же оружие, как и любое другое. Надо только научиться им пользоваться… Вот почему они так оцепенели от ее слов! И что значит вся эта базарная торговля? Что этот всемогущий Князь… ничего не может мне сделать? Никто не может забрать меч у воина, пока тот продолжает битву", - сам ли он вспомнил, или таинственный отшельник в своем невидимом присутствии шепнул ему, напоминая… "Да, он не может забрать меч у меня, пока я продолжаю битву, но почему этот торг?! Разве они не могут выстрелить в меня? И тогда я наверняка выроню меч. A может, дело в том, что я, граф Кронверк, не подписывал договор купли-продажи, сделка незаконна и этот Князь - не владелец замка? А раз он не владеет замком, то не может завладеть и мечом? Не может завладеть им силой - и поэтому торгуется?.."
Князь не сводил с него взгляда, ловя каждое его возможное движение, каждую тень на его лице.
Все вампиры переводили полные нетерпения взгляды со своего Повелителя на отступника, называющего себя графом и, хотя они и окружали Доминику плотным кольцом, но не смотрели на нее.
Боковым зрением Ксавьер Людовик увидел, как она двигает левой рукой, только кистью, не шевеля плечом, медленно, очень медленно, так, как мужчина искал бы на ощупь карман.
- Ну же, граф! - раздался снова голос Князя. - Сделка?
"Уж не принимает ли он меня за идиота? - думал Ксавьер Людовиг, молясь, чтобы никто не заметил движения Доминики. - Неужели он мог хоть на миг предположить, что кто-либо отдаст такой клинок добровольно?.. Мы и так уйдем отсюда, взявшись за руки…"
В этот момент в каминной трубе послышался шорох и это еще больше отвлекло внимание от Доминики, потому что из камина вылетела летучая мышь. В лапках она держала и с немалым трудом удерживала свернутые в тугую трубку листы плотной бумаги. Летучая мышь подлетела к графу. Удерживая меч правой рукой, левой он схватил свиток и крикнул: "Назад!" Вампиры ахнули и дрогнули, не сразу поняв, что это было сказано не им, а летучей мыши, которая незамедлительно скрылась вновь в дымоходе камина.
Князь начал приподниматься со своего кресла. Выражение лица его было ужасно. Со словами: "Вот договор о купле-продаже замка Кронверк!" - Ксавьер Людовиг бросил бумаги на тлеющие угли камина.
Князь застыл неподвижно. Бумага была плотной и не сразу начала чернеть по углам. Кто-то из вампиров бросился к камину с намерением выхватить документ, но взмах меча - и тот, завывая от боли, откатился в сторону. Напряжение звенело в воздухе, и никто не поспешил на помощь раненому. Листы договора на углях камина нагрелись и вспыхнули яркими язычками бесшумного пламени. Вампиры ахнули. "Значит, это важно? Не только знать, но и сказать вслух? Как интересно!.."
- Мы не видели текста, - раздался в тяжелой тишине голос Князя. - Может, это совсем другой договор?
- Отчего же Вы тогда столь напряжены и испуганы? Замок - мой, а вы - агрессоры и оккупанты!
Один из вампиров, окружавших Доминику, шагнул к ней. "Все! - сказал себе Ксавьер Людовиг, занося меч для нового удара. - Больше нельзя терять ни секунды!"
Тогда произошло нечто, оказавшееся неожиданным для всех. Доминика повернулась лицом к подошедшему к ней почти вплотную вампиру. В левой руке она сжимала свой казавшийся игрушечным пистолет со взведенным курком. Быстрым и точным движением она приставила короткое дуло пистолета к правому глазу вампира и нажала курок. Грянул выстрел, оглушительный в ограниченном пространстве. Порохового дыма и гари было на удивление мало.
Вампир схватился за глаз, которого больше не было. Голова его была обезображена: ранение, конечно же, оказалось сквозным, и пуля проделала в его затылке выходное отверстие величиной с небольшое блюдце. Он не мог умереть от простого свинцового заряда, но и восстановить глаз тоже не смог бы.
- Эта ведьма лишила меня глаза! - взревел он. - Правого глаза!
Мгновенного замешательства в рядах вампиров оказалось достаточно, чтобы Доминика выхватила шпагу из ножен у того, что продолжал держаться за выбитый глаз, а Ксавьер Людовиг двумя взмахами меча разметал по углам уцелевших вампиров, которые поддерживали тех, кому не удалось избежать ударов смертоносного для них клинка.
Они оказались лицом друг к другу. Взгляды их встретились, и в этот миг где-то близко раздался сильный и долгий, настоящий удар грома, не прежнее глухое ворчание в глубинах тучи, и сверкнула молния. Ее бело-желтый неживой свет проник в зал даже сквозь закрытые ставни, даже стены, казалось, пропустили этот свет, настолько он был ярким. "Люди в городе примут выстрел за удар грома, - сказал себе Ксавьер Людовиг. - Это хорошо, что гроза…"
Доминика взмахнула шпагой, обеспечивая безопасное пространство перед собой; не сговариваясь, они развернулись спиной друг к другу.
Вид Князя был ужасен. Казалось, глаза его вот-вот извергнут огонь, а голос прозвучал, как эхо громового раската:
- Что же вы медлите? Убейте их! Где ваши пистолеты? Выстрелите ему в голову, и он выронит меч! А она - она всего лишь смертная женщина, для нее окажется роковой любая царапина!
Несколько пар рук потянулось к пистолетам, но Доминика выстрелила снова, два раза подряд, почти наугад - и удачно: одного она поразила в правую руку, а другого опять в голову.
Вампиры снова ахнули и отступили: "У нее несколько зарядов в одном пистолете! - пронеслось по их рядам. - И сколько же их всего?!"
- Бестолочи!! - взревел Князь. - У нее же простые свинцовые заряды! Они безопасны для вас!
Вампиры стали группироваться вокруг своего Повелителя, но непонятно было, пытаются ли они его защитить или, наоборот, сами ищут у него укрытия.
"Снести ему голову? - думал Ксавьер Людовиг. - Чего от него ожидать? Как с ним бороться?"
Не отводя взгляда от страшных провалов нечеловеческих глаз Князя, он прошептал:
- Прикройте меня, сударыня.
- Я плохо фехтую, - также шепотом ответила Доминика.
- Ничего. Достаточно.
В это время где-то в глубине коридора, в котором толпились вампиры, хлопнули двери, и потянуло сквозняком, холодным воздухом, приятной влагой. И сразу же послышался голос Фредерика:
- Граф! Я в конце коридора! У меня все ваши пистолеты с серебряными пулями и бутыль со святой водой!
- Разлейте ее перед собой! - крикнул ему Ксавьер Людовиг. - И на себя тоже! Держитесь!
И он пошел навстречу Князю.
Внешность Повелителя Тьмы менялась непостижимым образом. Он не становился похож на какого-нибудь ужасного монстра, но вместе с тем в нем оставалось все меньше человеческого, и если раньше его выдавали только глаза, то теперь уже весь он казался одной большой маской, тонким карнавальным костюмом из бумаги, и впечатление было такое, что сейчас порвется эта бумага и под ней откроется нечто действительно страшное: его настоящая внешность.
- Граф Кронверк! - он встал, выпрямившись во весь свой немалый рост, тяжело опираясь на огромную трость, но это не выглядело признаком слабости, наоборот.
- Граф Кронверк! - голос его тоже изменился и теперь звучал еще более глухо и грозно. - Я признаю Вашу личность и предлагаю Вам почетный договор! Вы имеете право на владение этим мечом, но станьте моей правой рукой! Я предлагаю Вам силу и власть почти неограниченную! Вдвоем мы подавим сопротивление безумцев, еще не сдавшихся, и будем править миром! Вечно!
Ксавьер Людовиг набрал побольше воздуха в легкие и начал поднимать меч для удара:
- Прекратите, Князь, уламывать меня, как капризную девку! Сделки нет!
Он сделал еще шаг по направлению к Князю, занося меч над левым плечом, чтобы описать полный круг.
Но меч вдруг сделался тяжел и с каждым мгновением становился все тяжелее. Ксавьер Людовиг еще не успел полностью осознать этого факта, как в этот самый миг Князь оказался стоящим от него на безопасном расстоянии нескольких шагов. Черты его лица, ставшие еще больше похожими на страшную маску, стали расплываться, теряя четкость, а сам он казался видением, сотканным из дыма чадящего камина и ночного кошмара. В зале повисла неживая тишина и раздался хохот, оглушительный и дробящийся на множественные эхо:
- Ты мальчишка, Кронверк! Тебе ли тягаться со мной? Тот, кто отдал тебе свой меч, мог бы стать для меня достойным соперником, но не ты! И я не стану играть с тобой в прятки, я приду позже, когда обстоятельства будут благоприятствовать мне! А пока - на этой земле есть места, где меня не будут беспокоить подобные нахалы! Через сто, двести, триста лет Перекресток Кронверка будет моим!