- Ну-у, Би-или! - протянул он наконец. - Тебе это, наверное, показалось!
Билл пошарил за воротом, сунул руку под футболку, словно хотел почесать спину, потом протянул ладонь приятелям.
- Да? А это что? - на его ладони все разглядели осколок камня с острыми краями, размером с ноготь. - Я футболку в джинсы заправил, а то великовата. Смотри, скол свежий, а края - порезаться можно.
- Хм, да, - согласился Майк. - Но странно: где сейчас можно найти патроны для таких пистолетов? Разве что в том же музее, где и сами пистолеты.
- О, черт! Черт! - взвыл Сэм. - Все-то у него настоящее - и сабля, и патроны!
- А эти старинные пистолеты, - продолжал Билл, - при попадании, например в голову сносили полбашки, не то, что нынешние, такую маленькую дырочку оставляют, хотя для головы, конечно, и маленькой дырочки достаточно… А если из такой пушки в живот засадить, то сразу все кишки наружу вывалятся, ни один хирург не заштопает…
- Билли, - заговорил Майк ласково и положил руку на плечо Биллу. - Успокойся, пойдем купим тебе чего-нибудь. Колы или пивка, сядем на скамеечке. Выкурим по сигаретке, успокоимся… Над нами кто-то жестоко пошутил. Но мы счастливо избежали опасности, а поэтому нужно успокоиться и подумать.
- О чем подумать? - закричал опять Сэм. - Мыслитель ты наш, о чем еще думать?! Чуть не угробили нас там, вот и все, и думать тут больше не о чем.
- Ну, Сэмми, не скажи, - тихо проговорил Майк.
Они шли уже по улице городка, приближаясь к площади. Билл молчал с мрачным видом. Крис молчал с видом отрешенным. В городке готовились к маскараду. Гирлянды лампочек уже горели, светящиеся ярким зазывным светом фургончики торговцев всякой всячиной притягивали к себе магнитом. В одном из таких передвижных киосков взяли пива и чипсов и уселись в ряд на скамейке. Было светло, оживленно и людно, замок не просматривался, а после первых глотков пива недавнее приключение стало казаться действительно не более чем приключением. Ну, например, как средней крутизны ужастик.
- Слушайте, - заговорил Сэм, - а может, нам следует пойти в полицию? Сообщить, что у них тут в подвалах прячется беглый псих? Такой ведь нападет еще и на экскурсию…
- Сэм, очнись, - перебил его Майк. - В полиции тебя первым делом спросят: "А что ты, мальчик, делал в замке ночью?"
- Да ну, ерунда! - отмахнулся тот. - Скажу, что пошел посмотреть, что мне жутко интересно было, невтерпеж до утра ждать.
- A ты, мальчик, видел там, у входа, большой щит на трех языках, в том числе и на английском, что посещение замка вне состава экскурсии строго запрещено и администрация не несет ответственности и все такое прочее?
- Ну, пусть меня поругают! - горячился Сэм. - Скажу, что так уж мне хотелось, так хотелось посмотреть их замечательный замок! А психа-то надо же выловить!
- Ага, выловишь его, как же, - вступил в разговор Билл, по-прежнему мрачный. - В этом замке такие подвалы, что только держись! Слушать надо было гида хоть вполуха. По легендам, там подземных построек не меньше, чем надземных. А теперь прогнили некоторые двери, соединяющие открытые подвалы с потайными ходами, и сейчас там вообще такой лабиринт, которого ни на каких планах нет. Там блуждать можно неделями, и по кругу, как водится. А псих этот их, видно, хорошо изучил, может, он там давно уже бродит и взвод спецназа уложит в два счета. Он, может, сам бывший спецназовец…
- Ну, Билли, ты, видно, очень сильно испугался! - с досадой протянул Майк. - Вот и спецназ приплел! А парень-то хоть и крут, но для спецназа все же жидковат. A рожа? Он же или туберкулезный, или раковый, к тому же на терминальной стадии. Видно же, что он больной не только на голову. Но только даже если пистолет у него и настоящими патронами заряжен, то от этого он не перестает быть однозарядным пистолетом. И если захватить его врасплох…
- Майк, да ты, видно, тоже того… на голову!.. - Билл даже подпрыгнул от возмущения и выразительно покрутил пальцем у виска. - Врасплох? Мы? Его? Ну, ты даешь! И даже если и застанешь, дальше что? Приставишь ему палец к затылку и скажешь: "Пух!" A он сразу испугается и запросит пощады?
- Напрасно смеетесь, уважаемый сэр, - ответил Майк серьезным голосом. - Мне есть что приставить ему к затылку. Пока в Польше некоторые ленивые юноши дрыхли до полудня, другой юноша, менее ленивый, подсуетился и купил пистолет.
- Гонишь! - воскликнули Сэм и Билл в один голос. - У тебя и денег таких нет. В Восточной Европе хороший кольт стоит не менее пяти тысяч. И как ты успел выйти на торговца?
Майк вздохнул:
- Вынужден признаться, парни, пистолет не кольт и не совсем… В общем, он стреляет резиновыми пулями. А продавался почти открыто. Ну, я порасспросил, конечно. Но не спешите выражать свое презрение - резиновая пуля на малой дистанции выбьет глаз. Голову не пробьет, конечно, но контузит крепко. Вся важность в том, чтобы выстрелить первым. Ну, и попасть, конечно.
Билл и Сэм переглянулись за спиной Майка, который сидел между ними.
- Слушай, Майки, - осторожно начал Билл. - Ты, конечно, парень умный и знаешь много, и мы все это сразу признали, но сейчас, ты уж извини, какой-то бред несешь. Ну, куда нам связываться с тем кадром? Где мы будем там его искать? Он же в пять минут найдет нас всех вместе или по одному, чтобы растянуть удовольствие. Даже если мы вооружимся до зубов каждый, а не одним резиновым пистолетом на всех, положит он нас там, как котят, и пикнуть не успеем. Точно вам говорю - он из какого-нибудь секретного подразделения, а у них от нервного напряга тоже, бывает, крыша едет. Может, у него туберкулез и рак вместе, только от этого он боевых навыков не утратил.
- Правда, Майк, согласись, - вступил в разговор Сэм. - Билли ведь прав. Пойдем завтра на экскурсию, может, удастся от них отколоться и спустится туда. Днем все-таки не то что ночью…
- Да какая разница?! - воскликнул Билл. - В подвалах-то все равно темно что днем, что ночью. Нет, вы как хотите, а я еще пожить хочу.
- Вы трусы, - с презрением бросил Майк.
- Пусть трусы, - торопливо ответил Билл. - Зато живые.
Если Билла мало озаботило обвинение, брошенное Майком, то самолюбие Сэма оказалось задетым за живое. Он всегда считал себя храбрым и продвинутым парнем, и лидерство Майка в их компании всегда несколько угнетало его, а теперь еще этот зазнайка и чистюля обозвал их трусами. Сэм посмотрел на приятелей. Билл сидел с мрачным видом. Майк смотрел прямо перед собой. Крис запрокинул голову, но взгляд его был направлен не на звезды, а вглубь себя.
- Эй, Крис, - позвал его Сэм. - А ты-то что думаешь?
Тот вздрогнул, словно задремал, а его ущипнули.
- Если вы помните, - сказал он тихо, - я в самом начале говорил, что идти туда не следует.
- Да ладно тебе! - поморщился Сэм. - Ты как думаешь - положит нас там этот боец или пожалеет?
Крис усмехнулся:
- А чего ему нас жалеть? Мы ему кто - родственники?
- Ну, мы все-таки несовершеннолетние.
- Да? - Крис обернулся ко всем остальным, и все уставились на него, удивленные произошедшими в тихоне переменами. - Как мародерствовать - так ничего, взрослые, а как ответ держать - так несовершеннолетние?..
- Ой, да перестань! - воскликнули одновременно Билл и Сэм. - Правильный какой выискался! Так и скажи, что поджилки трясутся!
- Да, - ответил тот, удивляясь самому себе. - Я боюсь. Только пора бы нам научиться отличать храбрость от глупости! Гида надо было слушать хоть вполуха, вот именно. В те подвалы археологи сунулись недавно, так у них через пятнадцать минут фонари погасли и мобильники сели. Так что никто не знает, что в тех подвалах и какой они на самом деле глубины… А сейчас международную экспедицию готовят с помощью НАСА, как на Марс. Поэтому там и охраны нет, потому что замок сам себя охраняет…
- Крис, ты чего городишь-то?
- То! Гид говорил - все пропустили, да? Замок закрыт для людей, понятно? Ну, так, по поверхности… Триста лет стоит пустой, а ни одного камня не растащили на строительные нужды, не то что в других местах… Кроме того, у него может быть совсем другое понятие о возрасте совершеннолетия. А только и это тут ни при чем, потому что никакой он не спецназовец…
Тут Майк громко расхохотался, запрокинув голову и затопав ногами:
- А кто? Молодой граф, да? Ой, не могу! Крис, да ты что? Что с тобой? Ну, ты перещеголял даже Билла и Сэма! Это же доходяга! Ловкость у него есть, не отнять, а силы-то нет! Он же на одном самолюбии держится, вы что, не заметили? Его пальцем ткни - он упадет и не встанет! Если мы навалимся на него все вместе, мы его в порошок сотрем! Палкой саблю выбить, а пока он свой мушкет вытаскивать будет, можно успеть всю обойму выпустить! Ну, Билли, Сэм, вы взбодрились? Сейчас купим у торговцев по фонарику, зайдем в гостиницу за куртками, чтобы не мерзнуть там, я свой ствол возьму - и вперед!
- Сейчас?!
- Именно сейчас! - и Майк встал, демонстрируя свою готовность действовать. - Сейчас нас не хватятся, будет праздник, маскарад и толпа. - И, глядя на колеблющихся Билла и Сэма, добавил:
- Кто не хочет, может оставаться. Но пусть не надеется, что я с ним поделюсь. Вы что, не поняли? На девке рубины, как вишни, и полкило золота, а у парня в ухе бриллиант размером с горошину.
Напоминание о драгоценных камнях заставило Билла и Сэма задуматься. Страх боролся с жаждой наживы. И чем больше они колебались, тем быстрее таял страх, а блеск камней и золота становился все более соблазнительным.
- Хорошо тебе рассуждать, - пробурчал Сэм. - Тебя не оболванили, тебе лезвие у шеи не держали. Оно холодное. Знаешь, какое ощущение? - Сэм почесал затылок. - А вид у него и правда нездоровый. Может, если со спины навалиться…
- Ну, не знаю… - сомневался Билл. - Может, нам еще какую-нибудь сетку купить? Набросить на него, саблю выбить, это главное, а один чтоб со спины зашел с палкой, чтобы оглушить.
Крис усмехнулся:
- Ты сначала подойди к нему со спины!
- Да ладно! Нас все-таки четверо! - сказал Майк и посмотрел Крису в лицо. - Ведь нас четверо?
Но тот покачал головой:
- Нет, ребята, вас трое. Я пас. Буду сидеть здесь и глазеть на толпу.
- Ну и ладно! - закричал Сэм, забывший уже и про свой страх, и про оболваненную голову, на которой уцелевшие длинные пряди чередовались с проплешинами. - Ха! Нам же больше достанется! Тогда-то он застал нас врасплох, а теперь мы его врасплох застанем! Ну, последний раз спрашиваю: идешь с нами?
Крис покачал головой:
- Нет. И вам не советую, тоже последний раз.
Билл и Сэм во главе с Майком махнули на него рукой и ушли, оживленно обсуждая, какие они купят фонарики и лассо и где раздобудут палок.
Ему показалось, что он засыпает на ходу. "Не спи!" - услышал он крик старика, вздрогнул и тряхнул головой. - "Нельзя!"
Поднявшись наконец по казавшейся бесконечной лестнице в тот подземный зал, где недавно уничтожил трех вампиров, он услышал вдруг шаги и голоса наверху. Поправив меч за плечом - он еще не привык носить оружие таким образом, - взялся за рукоять сабли и осторожно, стараясь не издать ни малейшего шума, стал подниматься по лестнице, выходом из которой служил тот большой котел в кухне. Голоса раздавались оттуда. Один, низкий и раскатистый, с повелительными интонациями, отдавал распоряжения и, несомненно, принадлежал человеку, привыкшему повелевать. Остальные два или три голоса что-то поддакивали и звучали с покорной преданностью, как голоса слуг:
- …все изрядно запущено. Танцевальную залу освободить от обломков. Люстры вычистить и заполнить свечами. Парадный вход и лестницу в залу вымыть, чтобы блестело, как в прежние времена. Наймите в деревне и этом городишке баб и девок, пусть вымоют здесь все за один день!
- Но, Господин! Люди боятся этого замка! Женщины не пойдут сюда ни за какие деньги!..
- Глупости! - рявкнул голос Господина. - Люди жадны еще более, чем трусливы! Дайте им столько денег, чтобы они забыли про свой страх! - и что-то тяжелое ударило в пол, почти над самой головой, с такой силой, что каменные плиты зазвенели и едва не пошли трещинами. Наверное, это невидимый пока, но грозный повелитель, рассердившись на глупость слуг, ударил в пол тростью. Какова же у него трость, да и сам он, если способен производить удары такой силы?..
- Будет исполнено, Господин! - пискнул тонкий голосок. - А кухня? А другие помещения?
- Бестолочи! Кому понадобится кухня? Зал, зал - главное! Зал и вход! Остальное будет приводиться в порядок после, без спешки. Кронверк слишком долго простоял пустым, пора обживать его! Все ли ясно?
- Да, Господин. А… Э… А ужин?.. Сколько?…
- Четверо. Да выбирайте получше! В Кронвальде теперь большой постоялый двор и гостиница для утонченных господ. Много проезжего люду. Так что найдите каких-нибудь молодых бездельников, от избытка времени и денег путешествующих в поисках острых ощущений. Вот мы и устроим им острые ощущения! Острее не бывает!
И низкий голос громогласно расхохотался над собственной шуткой. Шаги стали удаляться. Ксавьер Людовиг поспешил вверх по лестнице, на ходу сдергивая ножны и не задумываясь о том, что ему могут снести голову раньше, чем он успеет разглядеть незваных гостей, высунувшись из котла - позиция хуже не придумать. Кто-то находился в замке! Что это за распоряжения, похожие на подготовку к балу? Кто вообще смеет распоряжаться в его замке?! И что это значит - слишком долго стоял пустым?..
Пригнувшись, он свободной левой рукой и плечом толкнул крышку котла, и она упала, покатившись по полу, оглушительно звеня. В кухне никого не было. Ставни на окнах были закрыты. Но в некоторых из них доски рассохлись, и в образовавшиеся щелки проникали тонкие лучики тусклого света.
Похоже, день был пасмурный, в серых полосах слабого света кружились пылинки. Толстый слой пыли покрывал всю мебель и утварь. Некоторые полки обрушились, и хранившаяся на них посуда разбилась, усеяв пол мелкими и крупными осколками. Паутина затянула углы и свисала серыми лохмотьями. На полу слой пыли и мелкого мусора был столь толстым, что не различались плиты покрытия, следы же нежданных и незваных визитеров были видны четко, как на мокром песке.
Ксавьер Людовиг остановился, потрясенный открывшейся ему картиной запустения. "Как же это возможно? Ведь не далее, чем вчера, здесь была образцовая чистота. Конечно, мебель и утварь пострадали в той схватке, но ведь не в этом дело! Столько паутины, пыли…"
Он подошел к ближайшему окошку и, на всякий случай встав сбоку, чтобы уберечься от возможных солнечных лучей и чужих глаз, потянул задвижку. Железные петли оказались проржавевшими и выпали из рамы, и одна из ставен скрипнула и открылась сама собой; верхняя петля хрустнула и отошла от рамы вместе с гвоздями, и ставня повисла на нижней, перекосившись, скрипя и покачиваясь. Стекло было тусклым и серым. Ксавьер Людовиг стал протирать стекло рукой, но слой пыли был очень плотным и поддавался плохо, и вдруг стекло качнулось - оказалось, ничто не удерживает его в раме - и выпало наружу. Ксавьер Людовиг едва успел отдернуть руку, прикрыть лицо и отступить в тень: солнечный свет ослепительного летнего утра резанул по глазам, ослепляя и выжимая слезы. "Значит, это всего лишь пыль и грязь! Но как?.."
Прикрывая глаза рукой, он вышел из кухни, идя по следам, оставленным на пыльном полу. Он никого не догнал, только услышал стук колес и увидел, как два крытых экипажа удаляются от замка по центральной аллее.
Но больше, чем самоуверенные распоряжения незнакомца, удивляла панорама разграбленного и запущенного родового гнезда: мебели и картин не осталось, в лучшем случае можно было обнаружить обломки деревянных деталей и пустые рамы от картин и зеркал. Во многих окнах стекла частично были выбиты, и сквозняки гоняли по полу мусор и сухие листья. Белые перила мраморной лестницы были грязны, а ступени, не менее грязные, выщерблены. Хрустальная люстра парадного фойе лежала на полу разбитая, осколков же хрустальных подвесок не было видно - то ли скрыл слой пыли и мусора, то ли растащили местные жители, готовые поживиться любой мелочью.
Он прошел по изуродованной лестнице наверх, пересек небольшой зал с выходом на террасу, где в прежние времена дамы, отдыхая от танцев, кокетничали с кавалерами, а кавалеры сплетничали о дамах. Картины запустения, пыль и паутина в углах казались с каждым шагом все ужаснее. Вздох облегчения вырвался из его груди, когда он остановился в проеме большой двустворчатой двери: танцевальный зал почти не пострадал. Пыли и паутины там было не меньше, чем в других комнатах, но люстры, по-прежнему зачехленные, не валялись разбитыми на полу, а висели под потолком, на котором хоть и с трудом, но все же угадывалась богатая роспись; паркет не был взломан, и зеркала тоже уцелели. Правда, бархатные шторы на высоких окнах напоминали грязные тряпки и не все канделябры были на своих местах, но это уже не казалось важным. Ксавьер Людовиг пересек зал, шаги его гулко раздавались в пустом помещении, а пыль мягкими серыми хлопьями оседала на сапогах.
- Что происходит? - спросил он вслух, не сомневаясь, что ему ответят. - Что все это значит?
И ему ответили. Голос, тихий и усталый, раздался, как и прежде, над правым плечом:
- Что ж, мой мальчик, постарайся сохранить спокойствие. Прошло сто пятьдесят лет.
Среди пассажиров, прибывших в Кронвальд дилижансом из Кале, находилась молодая особа с карими строгими глазами и темно-каштановыми волосами, тщательно уложенными в гладкую прическу. Ее дорожный костюм и шляпка, хоть и хорошо сшитые и довольно элегантные, тем не менее больше пристали бы пожилой матроне и потому вызывали толки и недоумение остальных пассажиров. По их общему мнению, столь пригожая молодая женщина должна лучше разбираться в одежде. Тем более, что ее объемистый чемодан, привязанный вместе с багажом остальных пассажиров на крыше дилижанса, и саквояж, не выпускаемый ею из рук, были совершенно новыми, из дорогой, еще скрипящей и пахнущей кожи, несомненно, купленные незадолго до поездки и в одном из самых модных лондонских магазинов. Выйдя из дилижанса перед лучшей в городе гостиницей и не дожидаясь, пока кучер отвяжет и снимет ее чемодан, путешественница подошла к портье, стоявшему на крыльце и не спешившему на помощь пассажирам дилижанса, потому что дилижанс - это ведь не фамильная карета с гербом, и чаевые всегда жалкие, так что не стоит и суетиться. Вон едет крытая повозка - это посерьезнее. Если позовут, тогда, конечно, ничего не поделаешь…
- Меня зовут Доминика В.Кр., на мое имя должен быть заказан номер.
Портье моргнул два или три раза и засуетился, распахивая перед ней дверь:
- Да, сударыня, будьте любезны, проходите, пожалуйста. Сюда, пожалуйста. Конечно, ваш номер готов. - Он знал, что на имя Доминики В.Кр. заказан еще на прошлой неделе лучший номер гостиницы, но не такой представлял он себе клиентку этого номера.
Хозяин гостиницы встретил ее лучезарной улыбкой, согнулся в поклоне и лично проводил на второй этаж в отведенные для нее апартаменты с большим балконом и хорошим видом из окна, а портье уже тащил следом ее чемодан.