- Ну хватит шутить. Выкладывайте, что вас волнует… Срыв операции? Не расстраивайтесь сильно. Конечно, серьезная неудача. Но поправима. Мы сейчас отправимся в коттедж, и вы поймете все…
- Шеф, послушайте же наконец! - Шредер вскочил, обежал вокруг стола. - Труппа цирка Н., как вам известно, отправляется на гастроли в СССР. Надо сделать все, чтобы я попал в эту труппу, и… связь с резидентом будет налажена.
У Венке выпала из рук вилка. Он подхватил ее на лету и, поглядывая то на Стенбека, то на Шредера, выдохнул:
- Это идея! Мое дело, конечно, спорт, но это идея!
- Н-н-да, стоит подумать, - сказал Стенбек. - Я понимаю, понимаю, как это заманчиво. Даже великолепно, Шредер! Ну а в коттедж мы все же пройдем, господа.
Первым из самолета вышел Шредер. Сергей, сидевший возле окошка, заметил, как Шредер подозвал к себе толстяка, одетого в легкий клетчатый плащ. Что-то сказал ему, и толстяк быстро заспешил к зданию аэропорта. Виктор тоже рванулся к окошку.
- Мамочка, да мы же в России! Братишка, смотри, смотри…
Венке с силой оторвал его от окна:
- Мери, ведите себя прилично. До России еще один перелет. Пошли, пошли, господа…
Толстяк оказался водителем такси. Шредер назвал ему гостиницу и, когда тот включил скорость, посмотрел на Сергея и Виктора. "О, это невероятно! - подумал он. - Как они похожи друг на друга!.. Хорошо, что я успел к этой операции. Хьюм, я благодарю тебя…" У самого подъезда, когда шофер сбавил скорость, чтобы развернуться для остановки, Виктор неожиданно сказал:
- Господин Венке, в вашем кармане был кошелек. Не беспокойтесь, я верну его вам.
Таксист заерзал на сиденье и, прежде чем принять деньги от Шредера, проверил свои карманы.
Ужинали в комнате все вместе. Едва только официант убрал посуду, Шредер сказал:
- Господа, перед сном помолитесь за президента. Нам пора, Венке.
Они вышли. Дверной замок выговорил два глухих щелчка.
- Что? - воскликнул Виктор. - Ты слышишь, братишка, они нас закрыли?! Это мне не нравится.
И, о чем-то подумав, подошел к двери.
- Мой отец работал в мастерской по ремонту замков. Они не знают о моей наследственности. Хочешь посмотреть город?
И не успел Сергей собраться с мыслями, как Виктор что-то достал из кармана, кряхтя и позвякивая чем-то, открыл дверь.
- Прошу на выход…
- Здорово! - удивился Сергей.
- Тебе повезло, Серега. Со мной ты не пропадешь.
- Как в сказке… Послушай, Виктор, ты когда-нибудь думал о нашем приюте, что это за организация?
- Я вообще не умею думать.. Это не мое дело…
- Мне, например, совершенно непонятно, почему не отправляют на родину обычным путем?
- Каким?
- Ну… через советское посольство… Оно должно быть в каждой стране.
- Ага! Ты прав, Серега, наши воспитатели что-то темнят. Знаешь что? Давай сорвемся?
- Как это сорвемся?
- Убежим. Самостоятельно проберемся в Россию.
- Поймают… И документов никаких нет…
- Да черт с ними, с этими документами! Мы нелегально, тайком…
- Действительно, может, везут-то нас вовсе не в Советский Союз…
Виктор засмеялся:
- Это же через океан. А под нами все время суша была.
- Верно… Но как узнать, где мы сейчас находимся?
- Один момент.
Виктор вышел в коридор. Сергей раздвинул портьеру. В темноте неподвижно гнездились райки электрических огней, улицы совершенно не угадывались. "Это и на город не похоже, - подумал он. - Окраина, что ли? А может быть, вовсе не город. Виктор, кажется, парень неплохой… Я напрасно остерегаюсь…"
Дверь тихонько открылась, вошел Виктор.
- Курить будешь? - спросил он, садясь в кресло и кладя ноги на стол. - Спер у портье. Разговорчивый мужик. Принял меня за американского туриста. Я ему кое-как по-английски, и он мне кое-как по-английски. Но, что надо, узнал. - Он вскочил и задернул портьеру. - Подарил мне туристическую карту. Серега, ты как хочешь, а я срываюсь. Мы неподалеку от русской границы. Бежим, братишка, немедленно, сейчас! Согласен?
- Хорошо, согласен, - решился Сергей. - Подумаем немного, какой-то план выработать надо…
- Я же сказал: думать не умею, работать могу. Я их вокруг пальцев обведу, этих венке и шредеров. Аминь, господин Стенбек!
* * *
Был приказ, строгий, безоговорочный, как заряженное оружие, - тайны лагеря не регистрировать, докладывать только устно. А Венке нет-нет да и подсовывал бумагу: "Докладываю: сегодня умерщвлено в камере 300 человек, расстреляно за попытку к бегству двадцать пять (25) поляков". Стоит как манекен: на лице ни одной живой черточки. И губы будто механические: ап, ап, ап - выговорили: "Ни одной ошибки, подсчитано точно". Стени с зубным скрежетом: "Болван!" Шевельнулись глаза. Но как! Словно в мертвых орбитах. "Сожги, мерзавец! Никаких документов! Только устно, устно. Устно принимать сведения и устно докладывать!" Там, в Майданеке, в одном документе Венке и встретил фамилию капитана Шредера. И потом, под конец войны, Стени признался, что он о Шредере ничего не знал, но Хьюм имеет точные данные, что Шредер имел отношение к Майданеку и он, Шредер, человек надежный.
- Мери, помнишь нашу первую встречу в приюте? - спросил Венке. - На твоем лице я тогда заметил испуг…
- Хьюм нашел меня в цирке. "Ал-ле! На манеже Дон Мария Рахилио!"
- И ты взаправду бросал гири?
- Бросал.
- Во имя чего?.. Скрывался?
- Искал. Ждал… А, черт побрал бы эту войну. Она слизала у меня десять тысяч гектаров земли.
- Ну и дождался? Хьюм нашел тебя?
- Конечно. Такие, как я и ты, имеют длинные-предлинные хвосты. По ним и находят.
- В школе учился?
- Это допрос?
- Знакомство. Мери, знакомство…
Венке вдруг запел:
Летели две птички,
Ростом невелички.
Летели, летели,
Сели, посидели,
Снялись, полетели…
- Выпей, Венке, перед дальней дорогой. Кто знает, чем все это кончится! Пей! - Шредер прищурил один глаз: - В Майданеке я слышал про тебя. Но никогда не думал, что встречусь. - Он быстро налил в рюмку и энергично опрокинул в широкий рот, слегка клацнув стеклом о крепкие зубы. - Понял? Не думал, что такой дурак, как ты, может выжить.
- Нет, ты ошибаешься… Я не дурак, - возразил Венке.
- Дурак потому, что твои бумаги, которые ты вел в Майданеке, попали к русским. Знаешь ли ты об этом? Твоя аккуратность, педантичность обернулись против тебя же самого.
- Понимаю… Но что поделаешь, иначе я не мог: я немец, приучен к точности. Шредер, не надо вспоминать прошлое.
- Увы! Прошлое продолжается. И как ни странно, мы продолжаем жить прошлым. Стенбек - ученый! Химик! Почему он не пошел на кафедру? Приют возглавил?.. Мы-то знаем с тобой… Он подписывал приказы на газопуски. Он или нет?
- Он… Стени - Эхман, - вздохнул Венке и, вскочив, хлопнул дверью.
Шредер окинул взглядом номер: две кровати, стол, на котором стояли две бутылки коньяка и ваза с фруктами, пустое кресло, с которого только что поднялся Венке, и большое зеркало. Шредер подошел к нему, подмигнул своему отражению.
- Понял? - произнес он. Наполнил рюмку и начал маленькими глотками потягивать коньяк, ожидая возвращения Венке.
Венке вернулся минут через десять. Протопал к столу, взял яблоко и, подражая Шредеру, начал тянуть коньяк.
- Ну! - Шредер нащупал в кармане маленький пистолет с усиленным боем.
- Все в порядке… На пятом километре беглецы заметят машину… без водителя. Начнется погоня согласно плану операции. Для нас приготовлена служебная машина.
- Ты был у них?
- Портье позвонит сюда, когда они выйдут из гостиницы.
- Ты не заходил к ним?
- Мери, не валяй дурака. И перестань задавать глупые вопросы.
Шредер отпустил нагретый пистолет, вытащил из кармана руку и, барабаня по столу пальцами, пропел:
- "Летели две птички, ростом невелички…" Ха-ха-ха, - захохотал он вдруг странно, как показалось Венке. - Я ведь знаю, ты сын мусорщика.
- Слышал такое от фон Вихрова, тоже помещика. Но из этого вовсе не значит, что мне можно не доверять. Торопись, можем опоздать: Виктор водит машину блестяще. И еще скажу тебе: вот за этой стеной, - Венке слегка дотронулся до простенка, - сию минуту сидит в кресле Стенбек. Ты понимаешь, чем могут кончиться твои сомнения?
- Стенбек! - с удивлением прошептал Шредер. - О, я это предвидел! Он всегда держит таких, как мы, на аркане… Выходи первым, я за тобой через десять минут.
Глава третья
В темноте два бугорка. Это же машины! И верно. Виктор прошептал: "Наша первая". Дверцу открыл бесшумно: "Залезай". И, громыхнув связкой ключей, сказал на ухо: "Полный порядок!"
На шоссе включил свет. Серая лента асфальта рванулась под машину стремительным потоком. Сильно прижало к спинке сиденья.
В темноту, в темноту без конца. На повороте с той же скоростью, только зад машины швырнуло вправо да взахлеб вскрикнул Виктор:
- Развернись, плечо!
И опять гон, гон стремительный. Через час, а может, и больше выскочили на проселку. Машину затрясло как в лихорадке. Виктор выключил свет, сбросил скорость. Темнота стала гуще.
- Эх ты, ночка темная, ты союзница моя, - присвистнул Виктор залихватски и остановил машину.
- Что ты скажешь, Серега, могу я воровать автомобили? - И, не дожидаясь ответа, открыл дверцу. Что-то бурча себе под нос, порылся в багажнике и опять присвистнул: - Серега, бог послал нам кусочек солнца! - Он залез в машину, пошуршал чем-то и включил фонарь.
Круглое пятно света легло на исчерченную линиями карту. Виктор ткнул пальцем в сгрудившиеся черные кирпичики:
- Во! Отсюда мы бежали. Это шоссе, поворот, а это проселочная дорога. Соображаешь?
- Что?
- Сто пятьдесят километров отмахали. Ты в картах разбираешься? Читать можешь? Покажи мне, где проходит граница…
Карта обыкновенная, не туристическая. Венке не только физической подготовкой руководил… Перед сном вызывал к себе в конторку. Ходит, цокает от стола к двери, от двери к столу. "Шумилов, прочитал, что на этом куске изображено?" - "Дорога". - "Какая?" Плетка уже поднята… "Шоссе с асфальтовым покрытием… Ширина двадцать пять метров… У дубовой рощи подъем пятнадцать градусов…" И пока все не прочитает, держал в конторке до рассвета…
Читать топографическую карту Сергей мог. Граница, вот она, проходит по реке… По эту и по ту сторону горы, на изгибе реки - лес, горная сосна, лоскуты кустарника. Они на этой стороне…
И невольно перед глазами возникло взгорье, на нем мельница. Машет, зовет его, маленького Сережу. Анюта смеялась над ним: "И никто тебя не зовет! Ты выдумщик. Ветряк как ветряк". А у самой в глазах ожидание: ну, выдумывай, выдумывай - очень интересно!
- Вот она, граница…
Это он про свое воспоминание. А Виктор свое:
- Ты покажи, покажи.
Сергей накрыл ладонью кусок карты - и речку, и лес, и коричневые пятна гор.
- А-а, разве так показывают! - Виктор спрятал карту за пазуху, выключил фонарь. Тишина. Только на панели светятся часы. Тикают. В немоте удары их кажутся необычно громкими.
- До границы осталось двадцать пять километров. Проедем немного, километров пятнадцать, и бросим машину. Плавать можешь?
- Могу.
- Тогда считай - мы в России… Первым делом я попрошу селедки. Страшно люблю. В Керчи ее навалом. А что ты в детстве любил поесть?
- Мороженое, эскимо.
- Ха-ха.
- Не смейся. Мама сама его готовила.
- Шикарно питались. Поехали. "Эх ты, ночка темная, ты союзница моя", - вполголоса запел Виктор.
* * *
Зеркало, вздрогнув, бесшумно ушло в стену, подобно двери, открывающейся внутрь комнаты. В образовавшемся проеме во весь рост стоял Стенбек.
- Хьюм обеспечил безопасность нашей работы. Завтра местные газеты опубликуют корреспонденцию такого содержания: "Вчера на одном участке нашей границы пограничная стража обнаружила двух неизвестных юношей. Солдаты пытались задержать неизвестных. Но они отказались подчиниться пограничникам и продолжали бежать к линии границы. Пограничная стража вынуждена была применить оружие. Один юноша был тяжело ранен, другому удалось переплыть реку. Раненый успел сообщить, что его напарника зовут Сергеем Николаевичем Шумиловым, о себе же он не успел ничего сказать: тяжелая рана оборвала его жизнь. Ведется дальнейшее расследование".
- Шеф, у меня укрепляются подозрения, - начал было Шредер. "О черт возьми, другого я ничего не мог придумать!" - упрекнул себя Шредер.
- Глупости, Венке - мой родственник.
- Шеф, сегодня или никогда…
- Будь осторожен, аминь!
То ли зеркало приняло прежнее положение, то ли он поменялся местом со Стенбеком, даже сразу как-то не сообразил, что он смотрит на свое отражение… "Будь осторожен" - как это понять?" И отражение в зеркале пошевелило губами. Он понял: шеф отступил в соседнюю комнату. Чемоданчик маленький, килограмма два веса. Шредер подхватил его левой рукой, правой помахал отражению в зеркале:
- До встречи!
Открыл дверь и чуть не попятился назад: Венке и Стенбек стояли возле коридорного окошка и мирно потягивали сигареты. Шредер не из тех, кто теряется. Он широко улыбнулся, бросил взгляд на чемоданчик:
- Дорожный завтрак, - и, не задерживаясь, направился к выходу. Вслед ему затворным выговором: клац, клац, клац - это Венке в своих сапожищах, он никогда не меняет их.
В машине, когда выехали на дорогу, Шредер спросил в упор:
- Ты все время стоял у двери? Ты слышал, что мне говорил Стенбек?.. Отвечай же!
- Я не мог иначе…
- Он так велел тебе?
- Да.
- Значит, Стенбек нам не верит?
- Мое дело точно выполнять приказы…
"Вывернулся! Значит, подсматривал, значит, не в последнюю минуту столкнулся в коридоре со Стенбеком! Значит…"
- Шредер, шеф нервничает, его надо понять.
"О, черт бы побрал этого инструктора физической подготовки, в такие минуты он спокойно говорит! В голосе Венке ни нотки беспокойства".
- Шредер, я могу сказать, что Стени… предлагают вновь заняться ДОСом. Он ведь специалист по ДОСу.
- А что такое ДОС? И кто предлагает?
- Нюхательный табак, - захохотал Венке, но тут же, прервав смех, выдохнул грудным голосом: - О, это страшно! Разве ты забыл Майданек? Аджимушкайские катакомбы? А-а, ты не был в катакомбах…
Шредер нащупал чемоданчик возле ног: в нем хранилось оружие, именуемое дорожным завтраком. Однако не раскрыл его, лишь произнес отрывисто:
- Какого же черта связался с нами!
Он остановил машину, спрыгнул на землю. И, все не решаясь раскрыть чемоданчик, долго топтался на одном месте. Потом по грудь втиснулся в машину:
- Еще не все свидетели умерли. Кто-то и тебя, канцеляриста, приметил… Будь благоразумен… Платят нам много. Что тебе еще нужно?
- Виктора переправлю - и баста, рассчитаюсь.
- Это по-честному. Вылезай, сейчас переоденемся в форму местных пограничников. Отсюда пойдем пешком.
На небе показался прищур рассвета - оранжевый мазок у самого горизонта. Шредер наконец раскрыл чемоданчик, один пистолет передал Венке, предупредил:
- Для нас обеспечена полная безопасность, торопиться не следует. Я буду стрелять холостыми по Виктору, ты бей наверняка.
- Не промахнусь, Мери…
- Знаю. Встретимся после операции… - Шредер назвал небольшое селение, расположенное в пятидесяти километрах от границы, назвал улицу и дом. - Главное, чтобы русские пограничники все это видели, тогда они поверят Виктору. И газеты подтвердят. Хорошо Стенбек придумал.
- Это работа Хьюма. Он, как спрут, всех держит в своих щупальцах…
- Тогда по коням. - Шредер открыл чемоданчик с оружием: - Прошу.
Венке схватил пистолет, который показался ему легким, но Шредер поторопил:
- Спрячь за пазуху. - И похлопал Венке по плечу: - Мери, я тебе верю. Мы еще вернемся в Германию. Пошли…
- Отваливай! Отваливай… вправо!
И выстрелы: бах, бах… И опять:
- Отваливай!.. Бах, бах…
Кому, собственно, кричал Шредер, Сергей не знал, но то, что это был голос Шредера, он не мог ошибиться. Отвернул вправо, позвал:
- Виктор, Витя!
А тот как будто бы впервые встретил:
- Ты кто таков? Уходи отсюда! - и камнем запустил: вжик над головой.
- Предатель!
А сам в прибрежные кусты, каким-то странным скоком, по-видимому ранен. Сергей услышал всплеск воды.
"Конечно, это Виктор упал в реку… Но почему, почему он так на меня: "Ты кто таков?"
Над головой нависали ветви инжира. Набегал ветер, падали спелые плоды, гулко ударяясь о твердую землю. Судя по косым лучам, пробивающимся сквозь верхушки деревьев, солнце висело где-то над горизонтом. По-видимому, уже прицеливалось на свое ночное ложе. Сергей прикинул: пожалуй, километров двадцать - тридцать отмахал. Пробирался лесом, глубокими промоинами, карабкался по скалистым кручам. В ушах звенело: "Отваливай, отваливай", как бич подстегивало: боялся погони, но его никто не преследовал, будто попал он в совершенно безлюдное место. Лишь на мгновение останавливался, чтобы оглянуться: не преследует ли его Шредер или Венке. Только один раз ему почудилось клацание кованых сапог. Он шмыгнул за выступ ребристого камня, схватил увесистый кругляш и застыл в готовности огреть им преследователя, хотя еще не был убежден в том, что, собственно, произошло, опасаться ли ему Венке и Шредера.
Темнота наступила мгновенно, словно кто-то опустил на местность огромный колпак, и сразу все потонуло во мраке. Вскоре притупилась и настороженность к опасности. Появилось чувство голода. Сергей набросился на инжир. Вкусные, сочно-медовые фрукты лежали вокруг, и он находил их в темноте без труда. И ел, ел, ел, пока сон не расслабил его.
Уснул с мыслью о доме: ветряк помахал ему огромными лапами, потом мама, улыбаясь, поднесла ему эскимо. И Анюта тут же показалась с красным бантом в косичке. "Ага! Ты все ему да ему". "На, я не жадный", - пошевелил он ослабевшими губами.
Двое суток провел он в траве, под тенью инжирного дерева. Лишь на несколько минут покидал свое убежище, чтобы спуститься на дно промоины, по которой струился маленький ручеек ледяной воды. Засыпая, он видел перед собой все ту же картину: ветряк, маму с эскимо, Анюту. Хотелось, чтобы приснился отец, но такого не было. И вдруг, когда уже взошло солнце, отец приснился. Стоит рядом, инжирину держит в руках. "Папа!"
- Мери, плетка драть буду…
Сергей приоткрыл один глаз: порыжевшие, с царапинами сапоги, под каблуками истертые подковки.
- От меня не удерешь, Шумилоф.
Присел рядом, щелкнул зажигалкой, хихикнул хрипловато, как заядлый курильщик.
- Ладно, дотягивай свой сон. Мне тоже надо отдохнуть. - Венке лег и, уже засыпая, проговорил: - Не вздумай бежать, Мери.