Простившись с капитаном Смеу, Уля Михай отправился в автороту, которой командовал младший лейтенант Попазу. Он шел не спеша, думая о том, как бы поговорить с командиром автороты, не вызывая подозрений. Он познакомился с младшим лейтенантом сразу после приезда. Впрочем, трудно было найти офицера в штабе дивизии, с которым ему не удалось бы за эти дни подружиться. Среди них был и младший лейтенант Попазу.
Уля Михай прошел уже полпути, когда сзади его догнала женщина с гусем в руках. Поравнявшись с капралом, она с улыбкой взглянула на него.
Уля не впервые встречал ее. В последние дни она несколько раз попадалась ему на глаза и всегда поглядывала на него с улыбкой.
"Какая- нибудь легкомысленная бабенка", - подумал Уля, стараясь не обращать внимания на красноречивые взгляды, которые бросала на него женщина.
Давалось ему это напускное равнодушие не без труда. Женщина была хороша собой. Привлекательны были ее продолговатые зеленые глаза, нежный овал лица, с чуть заметными веснушками, сочные красные губы и волосы цвета меди. Веснушки и небольшой вздернутый нос придавали ее лицу выражение задорной смелости и лукавства. Простенькое ситцевое платье, обтягивая тонкую, гибкую фигуру, подчеркивало небольшую упругую грудь и округлые бедра, которые ритмично покачивались в такт каждому ее шагу.
Стараясь отстать от нее, Уля замедлил шаг. Женщина, не глядя на него, тоже пошла медленней. Сколько капрал ни старался, расстояние между ними не увеличивалось.
Время от времени она поворачивала голову и бросала на Улю взгляд, в котором были и вызов и ласковая усмешка.
"Напрасно, красавица, теряешь свое время! - ответил ей про себя Уля. - В другое время я бы не отказался обнять тебя, но сегодня мне не до любовных приключений. Жаль только, что никто из парней не видит сейчас, как ты крутишь своей хорошенькой головкой, чтобы поймать меня в свои сети. Будь здесь кто-нибудь из шифровальщиков, моя репутация дивизионного донжуана была бы окончательно закреплена".
И так как в это время Уля подошел к дому, где размещалась канцелярия автороты, он свернул в открытые ворота, не взглянув более на свою нежданную спутницу.
Младший лейтенант Попазу находился в канцелярии и занят был тем, что устраивал очередной разнос провинившимся шоферам. Увидев вошедшего капрала из шифровального отдела, младший лейтенант перевел дух и сказал Уле Михаю:
- Подождите меня немного, я сейчас освобожусь.
Уля Михай вышел во двор и в ожидании присел на завалинку. Во дворе хозяйка дома варила в казане, подвешенном на треножнике, картофель для своих шести поросят, которые нетерпеливо похрюкивали, роясь в земле, под большим навесом.
Хозяйка дома, статная женщина со строгим лицом, сидела, согнувшись на стульчике, подперев лицо ладонями больших, по-мужски сильных рук. Она задумчиво глядела на казан, откуда подымались густые клубы пара.
"Словно колдунья!" - подумал Уля Михай, с трудом отрывая взгляд от этого сурового, сосредоточенного лица.
Взглянув на улицу, Уля снова увидел недавнюю свою спутницу. На этот раз она шла обратно, и уже без гуся. Женщина тоже увидела капрала и улыбнулась ему, словно старому знакомому. И он совершенно невольно улыбнулся ей в ответ. Тогда женщина неожиданно подняла руку и помахала ему. Уля сразу помрачнел.
"Ну- ну, парень, - сказал он себе с упреком, - ты не из тех, из-за кого женщины теряют голову". И тотчас у него мелькнуло подозрение: случайно ли на его пути несколько раз встречается эта смазливая бабенка? Зачем она лезет ему на глаза? Неужели только потому, что он ей понравился? Вряд ли! Не так он глуп, чтобы рассчитывать на такой успех. В деревне полно солдат и офицеров, и подыскать среди них дружка, куда более привлекательного, чем он, ей было бы не так уж трудно… А может, эта чертовка добивается чего-то другого?
И будто нарочно для того, чтобы утвердить его в зтом подозрении, случай послал навстречу хорошенькой рыжеволосой женщине сержанта Добрина Сильвиу, писаря Первого отдела.
Это был красивый детина, атлетического сложения.
Поравнявшись с зеленоглазой пезнакомкой, Добрин замедлил шаг и так и впился в женщину своими красивыми, широко расставленными глазищами. Но она прошла мимо, будто не замечая его ищущего взгляда.
"Вот- вот, - подумал Уля Михай, - на Добрина, к которому женщины льнут как мухи, ей наплевать, зато ко мне она пристает сама и кажется готова на всё. Ну нет, голубушка, я не из тех, кто пьянеет от дождевой воды. Любопытно, чего, в сущности, ей нужно? Чтобы узнать это, стоит сыграть роль глупого мышонка. Не думаю, чтобы риск был так уж велик. А если я ошибаюсь в своих подозрениях и действительно нравлюсь этой женщине, то мне эта игра принесет еще одно приятное воспоминание".
Размышления Ули прервал младший лейтенант Попазу:
- Пойдемте! Я покончил с этими чертями. Вы себе представить не можете, как они мне душу выматывают.
Младший лейтенант Попазу был настоящим гигантом - со своими широченными плечами, на которые еле влезала тужурка грубого сукна, скроенная из материала, которого хватило бы на две солдатские куртки. Короткая мощная шея подпирала большую голову. Крупные черты лица, громовой, сердитый голос заставляли думать, что имеешь дело с чудовищем, но достаточно было увидеть большие синие глаза младшего лейтенанта, чтобы понять его настоящую натуру, добрую и покладистую. Поэтому, несмотря на то, что Попазу рвал и метал с утра до почи, наставляя своих солдат и понося всё на свете, его любили.
Вытирая высокий потный лоб платком размером с салфетку, он продолжал добродушно ворчать:
- Душу выматывают из меня эти черти! Шофёры - это, дорогой мой, такой сорт людей, которые на словах всегда согласны с тобой, а на деле всё делают по-своему. Если ты с ними по-хорошему, они немедленно садятся тебе на голову, если ты с ними строг, то того и жди какого-нибудь подвоха. Под тобой земля горит, а ему хоть бы что: видите ли, мотор испортился, и всё! "Мотор вышел из строя" - это их самое сильное оружие. Аккумулятор… свечи… короткое замыкание… и так далее и тому подобное, - тысячу причин найдут, чтобы довести тебя до белого каления, и попробуй им что-нибудь сделать! Ведь большинство машин действительно изношено, их пора отправить на свалку, и шоферня этим пользуется. А если они правы, то что им ответишь? Вот и крутишься. Нет, чем иметь дело с этими подлецами, я бы предпочел командовать взводом на переднем крае.
- Там тоже не очень легко, - возразил Уля. - Я думаю, что любой офицер рад был бы поменяться с вами местами.
Попазу вздохнул:
- К сожалению, вы правы! Я ведь через всё это прошел на русском фронте. Знаете, когда у человека неприятности, он всегда много говорит такого, в чем и сам-то не очень убежден. Но поверьте, что и мне не очень легко в этих условиях, когда дивизия находится в постоянном движении. Штабным ни до чего нет дела, они знают только свое: машины всегда должны быть на ходу, а если у тебя какая-нибудь машина застревает в дороге, кто виноват? Всегда бедный Попазу. Я уже не стану говорить, как достается, когда случается то, что случилось у меня.
- А что именно? - участливо спросил Уля, делая вид, что не понимает, о чем идет речь.
- Подождите-ка, да ведь вас еще не было тогда в штабе дивизии, и вы не знаете, что один из моих шофёров был убит?
- Нет, я слышал об этом. Мне рассказывали наши парни, но ведь они и сами ничего толком не знают.
Попазу нагнулся к собеседнику и, широко открыв свои синие глаза, доверительно прошептал:
- Какое-то вонючее дело со шпионажем.
- Не может быть?
- Когда в это дело сует свой нос Второй отдел, всё может быть. Они и меня крутили-вертели со всякими вопросами, точно это я его убил. Ей-богу, был такой момент, когда мне казалось, будто меня подозревают. He знаю, как я выдержал, чтобы не послать их ко всем чертям.
- Значит, здорово помучили вас. Но теперь-то, надеюсь, оставили в покое?
- Слава богу.
- Да, действительно, вам не повезло, младший лейтенант. Ну а все-таки, как вы думаете, мог быть этот шофёр шпионом?
- Кто? Пантелеймон? Да что вы! Я головой мог бы за него поручиться.
- А из-за чего же все-таки они его застрелили? Ведь не стали бы там, во Втором отделе, из-за пустяков сочинять целое дело
Младший лейтенант улыбнулся с видом собственного превосходства:
- Вы, вероятно, не очень-то разбираетесь в этих делах. Если бы он был шпионом, зачем же надо было бы его убивать?
- Вы правы, я об этом и не подумал, - с невинным видом ответил Уля Михаи.
- Я вам скажу, но только строго между нами - у меня есть своя точка зрения на все эти дела. Конечно, я об этом не стал распространяться во Втором отделе В таких случаях собственное мнение лучше держать при себе.
- Ну со мной-то вам нечего осторожничать…
- Конечно нет. Вот что я думаю обо всех этих делах… Во Втором отделе думают, что Пантелеймон сам был замешан во всей этой грязной истории и кто-то из их же шпионской компании прикончил его. Но Пантелеймон не был шпионом, даю голову на отрез. Но в то, что он был убит шпионами, я верю. И знаете почему? Наверное Пантелеймон что-то про них пронюхал. Вот они и поторопились его убрать.
- Я не очень-то разбираюсь в таких делах, как вы уже заметили. И мне кажется, что вы правы. Но вот что непонятно. Если Пантелеймон что-нибудь узнал, почему он сразу не сообщил об этом во Второй отдел?
- В том-то и беда, что шпион расправился с ним до того, как бедный Пантелеймон сумел связаться со Вторым отделом.
- Вот в это как-то трудно поверить, - возразил Уля Михай
- Почему?
- Потому что я не понимаю, что могло бы ему помешать тотчас пойти во Второй отдел.
- Тотчас!.. Это ведь зависит от того, что вы подразумеваете под этим словом. Если вы хотите что-то сделать и откладываете на завтра - это значит, что вы не сделали задуманного "тотчас". Не скажешь, что дело сделано сразу, если вы отложили его и на час. Ну, а если вы отложили его всего на пятнадцать минут, не значит ли, что вы исполнили задуманное "тотчас"?
- Это зависит от срочности того, что вы хотите сделать. Да, иногда даже минута решает дело.
- Вы правы! Пример тому история с бедным Пантелеймоном. И все-таки я уверен, что он просто не успел сообщить Второму отделу о том, что узнал. Подумайте сами. Тот, кто убил его, здорово рисковал своей шкурой, но пошел на это, не дожидаясь подходящего случая. Почему? Не потому ли, что боялся опоздать с этим делом?
- Значит, Пантелеймон незадолго до той минуты открыл настоящего шпиона?
- Я так думаю.
- Насколько я помню, шофер был убит в то время, как он исправлял мотор?
- Точно.
- Неужели это было важнее, чем сообщить о своем открытии?
- Надо знать шоферов, чтобы понять Пантелеймона, которого так разозлил упрямый мотор, что он прежде всего решил найти повреждение. Это, знаете, вопрос чести для шофера.
- Как я понял, Пантелеймон сделал свое открытие именно во время последнего перехода.
- Наконец-то я вижу, что вы кое-что поняли.
Уля Михай вынужден был признать, не без удивления, что рассуждения младшего лейтенанта Попазу не лишены смысла и над ними надо подумать. Но сейчас следовало заканчивать разговор.
- Скажите, а этот Пантелеймон был хорошим шофером?
- Одним из лучших.
- А как же объяснить, что он не мог запустить мотор?
Младший лейтенант Попазу снисходительно улыбнулся:
- Дорогой мой! Моторы в некотором отношении похожи на людей. У каждого свой каприз
- Это не объяснение.
Младший лейтенант, не отвечая, пожал плечами.
- Но известно хотя бы, какого рода была неисправность мотора?
- Я потому и сказал вам, что у моторов, как у людей, бывают свои капризы. Представьте себе, что на второй день шофер, который принял эту машину, сразу же за пустил мотор. Он отлично работал!
- Это точно?
- Абсолютно точно. Такие вещи случаются не впервые. Вас это удивляет?
- Удивляет? Н-да! Я и не знал, что моторы могут капризничать, как люди.
- Можете смеяться сколько вам угодно, но так оно и есть. Однако не пора ли переменить тему нашего разговора?
Понимая, что большего он не добьется, и боясь вызвать какие-нибудь подозрения, Уля Михай охотно согласился:
- Конечно!..
Они потолковали о положении на фронте, о том, сколько еще может продлиться война, вспомнили Бухарест, позлословили о некоторых офицерах, потом Уля Михай собрался уходить:
- Мне очень жаль, но пора идти. Боюсь, что господин капитан Смеу будет на меня злиться.
Младший лейтенант Попазу проводил его до ворот:
- Заходите, когда будет время. Вы же видите, какая у меня тут жизнь. С утра до вечера воюю со своими шоферами. Добрым словом не с кем обменяться. Тупеешь с каждым днем, черт побери! Скорее бы уж всё это кончилось!
ПРИКЛЮЧЕНИЯ КАПРАЛА УЛИ МИХАЯ
Расставшись с младшим лейтенантом Попазу, Уля Михай поспешно направился к штабу дивизии. Он прошел почти полдороги, пока заметил в одном из переулков, пересекавших главную улицу, ту самую женщину, с которой встретился по пути в автороту.
Недолго думая, он свернул в переулок и зашагал ей навстречу, будто разыскирая нужный ему номер дома.
- Кого ищешь, солдат?
Уля Михай удивленно поднял брови, отчего лоб его покрылся морщинами, и ответил насмешливо, делая вид, что он только что заметил незнакомку.
- Не слишком ли ты любопытна, красотка?
Ему показалось, что женщина несколько опешила оттого, что он заговорил с нею по-венгерски.
"Черт возьми, - сказал он себе, - кажется, ей не по вкусу пришелся мой венгерский! Неужели я ошибся, и эта бабенка просто ищет случая познакомиться с солдатом?"
Он уже совсем было решился отступить, но женщина, оправившись от минутного смущения, подошла к нему почти вплотную и, ласково поблескивая зеленоватыми глазами, певуче заговорила:
- И скажи пожалуйста, что это ты так важничаешь, солдат? Спросила, потому что выручпть тебя хотела. Авось быстрее найдешь то, что ищешь.
- Очень мило с твоей стороны, но боюсь, что помочь ты мне вряд ли сможешь. Мою пропажу найти труднее, чем иголку в стоге сена, потому что ищу я хорошенькую девчонку, а как ее зовут, и сам не знаю. Вот и попробуй найти ее в вашей деревне, где что ни девица - красавица.
Женщина весело расхохоталась:
- Неужели та, которую ты ищешь, красивее меня? Уля Михай отступил на шаг, словно решил получше рассмотреть свою собеседницу.
- Хочешь знать честно? - спросил он после того, как внимательно оглядел ее с ног до головы.
- Конечно.
- Красивее.
Женщина снова расхохоталась. На этот раз в ее смехе звучала явная насмешка.
- Вот и заврался, солдат! Нет в нашей деревне женщины красивее меня, кого хочешь спроси. Да и говоришь ты это только для того, чтобы подразнить меня. Я вижу, ты солдат шутник!
- Да нет же, я правду говорю, - возразил он. Женщина притворно надула губы и спросила с вызовом:
- Ну и что же, что красивей, так неужели она тебе нравится больше, чем я?
- А если больше?
- А Катушка тебе совсем-совсем не нравится?
- Чтобы на такой вопрос ответить, я хотя бы разок должен взглянуть на эту Катушку. Кто же она такая?
- А вот я сама! - и женщина снова весело расхохоталась.
- Я так и подумал. Я бы не мог сказать, что ты мне не нравишься. Ты красива, Катушка, и горе тому, кто полюбит тебя!
Катушка ответила на его слова новым взрывом смеха, который возникал неожиданно в уголках ее чувственного, яркого рта, в самой глуби глаз, всего ее гибкого, крепкого тела.
- Почему ты говоришь: горе! Мужчина, которому я приглянулась, не забудет меня никогда.
- Вот то-то и оно! Я думаю, если мужчина просто пройдет мимо тебя, то он должен перекреститься, если хочет уцелеть. Мне самому и то стало страшновато…
- Неужто ты такой уж трусишка, солдат!
Она теперь так близко подошла к Уле Михаю, что он слышал ее прерывистое дыхание.
- Это только когда я встречаю таких красоток, как ты, Катушка.
Катушка тихонько потянула его за пуговицу тужурки.
- Ну, не будь таким трусишкой, солдат, я тебя не съем. - И добавила чуть слышно: - Тем более, что ты мне нравишься…
"Не очень это видно по твоим глазам, красотка", - подумал Уля, а сам, с готовностью откликаясь на настойчивую ласку, взял женщину за руку и недоверчиво спросил:
- Неужели и вправду, Катушка?
- И ты еще не веришь? А из-за чего это я, скажи пожалуйста, вот уже четыре дня хожу за тобой? А ты всё делаешь вид, что не замечаешь меня! Ох, и зла же я была на тебя, ей-богу! Но зато уж теперь-то я тебя никому не отдам… - И, неожиданно схватив его под руку, она прижалась лбом к его плечу.
- Ты не боишься, что кто-нибудь увидит нас, да и расскажет твоему мужу?
- У меня нет мужа, - ответ последовал быстро и неожиданно сурово.
Уля Михай продолжал допытываться:
- Ты не замужем?
- Была.
- И что же, разошлись?
- Нет! Пропал в России.
- Так ведь, может, и не погиб. Вот война кончится - и вернется. И в прошлую войну так не раз случалось…
- Мой не вернется. Мне сердце это подсказывает. - Она пристально, словно упрекая в чем-то, посмотрела на капрала и потом другим тоном, возвращаясь к прежнему разговору, с улыбкой спросила:
- А пока вернется?
Уля охотно поддержал ее попытку возвратиться к прежнему веселому тону:
- Я думаю, в деревне не осталось ни одного мужчины, которому ты не вскружила голову.
Катушка пренебрежительно выпятила яркие губы:
- Мужчины нашей деревни?! Да ведь остались одни старики и дети. Всех, кто мог держать оружие в руках, забрали. Да и потом, - чтобы быть мужчиной, мало носить брюки, надо, чтобы он мне понравился.
- Ты хочешь сказать, что я тебе нравлюсь?
- Я уже тебе это сказала, глупый солдат.
- Ладно, Катушка, раз ты говоришь, значит, так оно и есть.
- Так ты зайдешь ко мне?
- А когда?
- Ну хоть нынче вечером! Я тебя у калитки буду ждать. Придешь, не обманешь? - И, не ожидая ответа, она пошла в сторону главной улицы.
Уля Михай пошел за ней:
- Уходишь, а где искать тебя и не сказала.
- Я не ухожу. Хочу показать тебе, как меня лучше разыкать.
Когда они вышли на шоссе, Катушка остановила капрала:
- Вот видишь тот дом с черепичной крышей? Немного дальше, направо, начинается улица. Пойдешь по ней. Последний дом по правой стороне и будет мой. Не забудешь?
- Не беспокойся, буду обязательно. Жди.
- Ну так я пойду. Время обедать, а я еще ничего но приготовила для отца.
- Твой отец с тобой живет?
- Со мной. Да ты не бойся, - снова зашептала она, - он ложится спать вместе с курами, да и что ему до меня. Так смотри, я жду тебя вечером, к девяти часам. Не опаздывай, я этого не люблю.
Она быстро оглянулась вокруг и, поднявшись на цыпочки, легко поцеловала капрала, потом убежала от него прямо по шоссе к домику под черепичной крышей.