Когда Уля поднял голову, лоб его был покрыт мелкими капельками пота. Он стер их ладонью. Взглянув потом на мертвенно бледное лицо, перекошенное, искаженное болью, он вздохнул.
- Помоги мне повернуть его! - попросил он Барбу. - Его ранили в спину.
Уля заметил, что, помогая ему, Барбу Василе смертельно побледнел. Лицо его приобрело почти такой же оттенок, как у раненого. Руки дрожали.
- Иди разбуди хозяев. Пусть сейчас же затопят печь и вскипятят воду в чистой кастрюле.
Оставшись один, Уля нашел в своем сундучке ножницы, разрезал китель раненого и рубаху, обнажив его спину. Глубокая рана зияла между лопатками. Из нее сочилась кровь.
"Парень умрет от потери крови", - с отчаянием сказал себе Уля.
Возле дома остановилась машина. Залаяла собака. Послышался голос подполковника Стытеску.
"Наконец- то!"- подумал Уля, чувствуя, как теплая волна радости и надежды прихлынула к сердцу.
Подполковник медицинской службы Стытеску вошел в сопровождении санитара Панделеску, который нес за ним сумку с перевязочным материалом. Стытеску осмотрел рану и проговорил, словно восхищаясь:
- Страшный какой удар!..
- Как вы думаете, чем его закололи?
- Штыком! Не ножом же кухонным. Закончив перевязку, Стытеску распорядился:
- Вызовите по телефону санитарную машину. Парня нужно немедленно отправить в госпиталь.
Четверть часа спустя санитарная машина везла Томеску Адриана в ближайший полевой госпиталь.
Собираясь уходить, подполковник Стытеску успокоил капитана Смеу, который больше других был удручен случившимся:
- Дорогой Смеу, по-моему, у него еще есть шансы выскочить. Я зайду сейчас в штаб и позвоню майору Кочиу, начальнику госпиталя, попрошу, чтобы он присмотрел за нашим парнем. А завтра сам заеду туда. Спокойной ночи!
После ухода врача капитан Георгиу обратился к Уле:
- Как это случилось?
- Не знаю…
И он рассказал всё, что узнал от остальных шифровальщиков, и то, как ему благодаря собаке удалось обнаружить раненого.
- Пойдемте, покажите это место.
Шифровальщики хотели идти за ними, но капитан Смеу приказал им остаться на своих местах и укладываться спать.
Когда Уля и два капитана вышли во двор, собака подошла к Уле и прижалась тихонько к его ногам Он нагнулся и погладил ее:
- Ах, псина, псина, своим поступком ты заслуживаешь награду, ей-богу! Но ничего, я позабочусь о тебе. Пока мы будем в этой деревне, котелок хорошего варева днем и вечером тебе обеспечен…
И он повел офицеров в сад.
- Смотрите! - сказал он, светя фонарем. - Я нашел его на этом месте. Ого! Какая лужа крови… Да, но что всё это значит? - проговорил он и направил луч света в глубь сада. Там виднелась небольшая кровавая полоса, которая вдруг обрывалась. Осмотрев это место внимательно, Уля заметил, что полоса крови не обрывается, а проходит, сузившись, чуть заметной змейкой. Он пошел по ее следам. Полоса привела к луже крови в нескольких шагах от уборной, которая представляла собой примитивное сооружение из неотесанных досок.
- Вы видите? Его ударили на этом месте. Убийца выследил его, спрятавшись за уборной. Ударив в спину и сбив с ног, он уволок свою жертву в сад, чтобы убитого не обнаружили, прежде чем убийца успеет скрыться. Бедный Томеску! Если бы я знал, что враг будет действовать так быстро, я бы настоял на немедленном его аресте.
- Так или иначе, было слишком поздно. В то время, когда вы мне говорили о необходимости ареста, Томеску был уже час как ранен.
- Да, но мы бы нашли его на час раньше, и шансов на спасение его жизни было бы значительно больше. Подумайте, сколько крови он потерял за это время!
- Это правильно.
Капитан Смеу посмотрел на них с недоумением:
- Ничего не понимаю! Вы собирались арестовать Томеску? За что?
- Дорогой Смеу, ни я, ни господин Уля еще не успели ввести вас в курс событий, которые произошли сегодня. Это целая история. Я расскажу вам всё по дороге.
- Одного я не понимаю, - сказал Уля, задумчиво глядя на лужу крови: - почему убийца, прежде чем скрыться, не убедился в том, что его жертва мертва? Неужели он был так уверен, что ударил безошибочно? Или он уже не успел? Во всяком случае, если Томеску выживет, эта поспешность или неосторожность дорого обойдется убийце.
- Вы думаете, Томеску узнал бы его? - с сомнением в голосе спросил капитан Георгиу.
- Я не это имею в виду. Конечно, он мог бы и не узнать убийцу в такую ночь, как эта. Тут и собственных пальцев не разглядишь. Да и напали на него сзади. Если убийца действовал так быстро, - значит, у него были серьезные причины опасаться того, о чем мог бы рассказать Томеску.
- Два убийства меньше чем за двадцать четыре часа! - прошептал капитан Георгиу.
Уля Михай вздохнул:
- Это значит, что враг чертовски опасен. Он действует быстро, хладнокровно и безжалостно. К тому же, он, как видно, не лишен сообразительности.
- Кто? - спросил капитан Смеу.
- Агент Абвера.
- Вы считаете, что убийство младшего лейтенанта Войнягу, а теперь Томеску - дело рук этого агента?
- Боюсь, что да!
- А вы что думаете, Георгиу?
- Вначале я подозревал, что убийца Войнягу - Томеску. Теперь, когда он сам пал жертвой того же преступника, я тоже начинаю думать, что оба убийства дело рук агента Абвера. Подумайте, ведь даже профессиональные бандиты не совершают по два убийства подряд, за исключением тех случаев, когда им угрожает смертельная опасность. Вспомните, при каких обстоятельствах был убит Войнягу. Только сумасшедший или отчаявшийся субъект мог осмелиться убить офицера посреди бела дня, в нескольких шагах от КП дивизии. В то, что убийца сошел с ума, трудно поверить. Скорее всего, он пошел на этот шаг, оказавшись в безвыходном положении. Он убил, чтобы помешать Войнягу дойти до штаба и раскрыть подлинное лицо того, кто его потом убил.
- Откуда вы всё это знаете? Ведь это только предположение, - заупрямился капитан Смеу.
- Я это и высказываю в качестве предположения, - уточнил капитан Георгиу.
Уля Михай, удивленный тем обстоятельством, что впервые начальник Второго отдела принял во внимание его точку зрения, поддержал Георгиу:
- Это единстренное возможное предположение, если иметь в виду данные, которыми мы располагаем… Нет сомнений, гитлеровский разведчик никак не думал, что его здесь кто-нибудь может узнать. Увидев, что его обнаружили, и спасая свою шкуру, он вынужден был пойти на убийство. Я думаю, что он сам предпочел бы, чтобы события не принимали такого оборота. Для того чтобы выполнить свое задание, ему нужны спокойствие и тишина. Тишина и покой усыпляют бдительность, в то время как чрезвычайные события обостряют. А тут вдруг одно за другим возникают такие события: убийство шофера Пантелеймона, неудавшаяся попытка убрать меня, убийство Войнягу, покушение на убийство Томеску. Агенту Абвера решительно не везет. Еще один такой случай - и, ей-богу, я тоже стану суеверным.
- А какие же меры теперь вы думаете принять? - спросил капитан Смеу.
- Меры? - удивился Уля Михай. - Помимо того что мы должны обеспечить надежную охрану шифровального материала, ей-богу, не знаю… Какие еще мы можем принять меры? Да и против кого? Мы могли бы, конечно, выстроить всех работающих в штабе, в том числе и офицеров, и арестовать каждого второго. Но и тогда у нас не было бы никакой уверенности, что виновнику событий опять не повезет.
- Это верно! - согласился капитан Георгиу.
- Находясь в совершенно особых обстоятельствах, - снова заговорил Уля, - мы не имеем права шуметь, чтобы не напугать зверя. Но у нас есть преимущество, так как мы знаем, где он должен появиться.
- А не скроется ли этот агент, узнав, что мы отправили Томеску в госпиталь? - спросил Улю капитан Георгиу. - Ведь он убил из боязни, что тот его выдаст?
- Это может случиться. К несчастью, не зная его, мы не можем помешать ему скрыться.
- Хорошо, но ведь у вас есть некоторые подозрения. Почему бы вам их всех не арестовать, - настаивал капитан Смеу.
- Кого вы имеете в виду?
- Бурлаку, Барбу…
- Вы хотите, чтобы мы ликвидировали вашу группу шифровальщиков? - пошутил капитан Георгиу.
- Если это необходимо, ликвидируйте. А мне дадите новых людей из других частей.
Словно не слыша совета капитана Смеу, Уля спросил капитана Георгиу:
- Вы не считаете, что сведения, которые вы запросили относительно Барбу, слишком задерживаются?
- Я вызову завтра по телефону полковника Поулопола и попрошу, чтобы он снова их там наверху потревожил.
- Я не знаю, чего вы еще ждете, Георгиу! - возмутился капитан Смеу. - Вы же подозреваете, что Барбу был в Берлине в 1939 году и что он заинтересован в том, чтобы об этом никто не знал? Так чего же вы ждете? Я бы немедленно допросил его и узнал, был ли он действительно в Берлине или не был. Я бы узнал также, почему он скрывает это.
- Если материал долго не поступит, придется так и сделать.
Уля, который выслушал этот разговор не вмешиваясь, открыл ворота, пропустив вперед офицеров. И лишь в тот момент, когда они собрались уйти, он сказал им:
- Я забыл вам сказать: Барбу пошел в уборную несколькими минутами позже Томеску.
- Его нужно немедленно арестовать! - не выдержал Смеу - Я говорил вам, что этот человек совершенно не внушает мне доверия. В ваших руках лучшее доказательство…
- Я не знаю, надо ли его арестовывать, но во всяком случае, нужно будет его допросить, - сказал капитан Георгиу. Уля Михай возразил:
- И все-таки я попрошу вас подождать несколько дней. Может быть, к тому времени нам пришлют данные, которые мы запросили.
- Хорошо, я подумаю. Пойдем, Смеу, спать
Уля Михай еще несколько минут смотрел вслед удалявшимся офицерам и потом закрыл ворота
"АЛЛО!.. АЛЛО!.. ПРИЦЕЛ БОЛЬШЕ!"
Прошло три дня. Надежда Ули на спасение Томеску оказалась напрасной. Он умер несколько часов спустя, не приходя в сознание.
Капитан Георгиу был вне себя от ярости и склонялся к тому, чтобы арестовать Барбу Василе. Особенно настаивал на этом аресте капитан Смеу. Он упрекал капитана Георгиу в нерешительности и с откровенной насмешкой говорил о некоторых военных, которые тянутся на поводу у "штатских", имея в виду влияние, которое оказывал Уля на начальника Второго отдела.
Спор дошел до генерала. Не рискуя на свой страх и риск отдать приказ об аресте Барбу Василе, он вызвал всех троих к себе. Выслушав точку зрения каждого, генерал сделал следующее заключение:
- Господа, доводы, выдвинутые вами, не кажутся мне достаточно вескими, чтобы оправдать арест Барбу. У нас есть причины подозревать его. С этим я согласен. Но у нас также имеются причины подозревать и Бурлаку. Что же нам, арестовать их обоих? Предположим, что Барбу именно тот человек, которого мы ищем, хотя это и маловероятно. Разве мы добьемся того, чтобы он заговорил? Господин Уля прав, утверждая, что тот, кто убил среди бела дня младшего лейтенанта Войнягу и несколькими часами позже заколол Томеску, не такой человек, чтобы признаться, как бы мы этого ни добивались. Тем более, что он-то знает об отсутствии у нас веских улик против него. Я считаю, что нам не следует торопиться. Один неосторожный шаг - и мы можем всё испортить. Наоборот, если мы выждем и станем тщательно следить за Барбу, у нас будет некоторая уверенность в том, что хотя бы с его стороны не последует каких-нибудь сюрпризов.
Шифровальщики были встревожены и подавлены всем случившимся. Не зная подлинной причины смерти Томеску, они связывали ее с тем, что он работал в шифровальном отделе. Они еще не забыли того, что случилось с Улей Михаем. С беспокойством и тревогой спрашивали они себя: кто следующий? Ходили теперь всегда вооруженные и вместе. Единственным человеком среди них, кто не проявлял никакой тревоги, был Барбу, хотя все остальные были убеждены, что и он побаивается, но щеголяет своей невозмутимостью.
Короче говоря, моральное состояние шифровальщиков было отвратительным. Капитан Смеу пытался вдохнуть в них мужество, но без особого успеха. Уля также по-своему старался поддержать настроение своих товарищей. Он, как и прежде, уходил всегда в одиночку и возвращался поздно ночью.
- Вы видите, - говорил он им, - со мною же ничего не случается. Если кто-нибудь задумал против нас недоброе, почему же он не начинает с меня? Им было бы нетрудно убрать меня в эти безлунные ночи, когда так темно. Поверьте мне! Этот слепой страх, который овладел вами, просто смешон! Стыд и срам!
Упрек этот больше других разозлил Бурлаку:
- Оставь-ка нас в покое, жеребенок! Да-да, именно так, я и не скрываю, что мне страшно. Но это совершенно ничего не значит. Я не трус, и не раз это доказывал. Хотел бы я видеть тебя в атаке или под артиллерийским обстрелом. Убежден, что ты наделал бы там в штаны. А я прошел через всё это, и уверяю тебя, что со мной ни разу не произошло конфуза. Я не бежал ни тогда, когда минометы засыпали землю вокруг меня осколками, ни тогда, когда пулеметы косили людей, словно снопы, ни тогда, когда пули визжали в ушах, как птенцы ястреба. Но там было другое дело. Там я знал, откуда может прийти смерть, и защищался как мог. Но теперь совсем другое. Теперь смерть тебя подстерегает с любой стороны, а ты не знаешь, откуда ее ждать. Можешь получить удар штыком в спину - и не успеешь даже пикнуть, как это случилось с беднягой Томеску. Можешь получить в подарок гранату ночью через окно - и не успеешь очухаться, как отправишься прямехонько в лучший мир, к праведникам. Мне это надоело. Предпочитаю отправиться на передовую. Я даже попрошу капитана послать меня в какую-нибудь часть.
Остальные поддержали его. И так как им показалось, что Уля подсмеивается над ними, они почти возненавидели его. Даже Пелиною и тот был обозлен.
- Перестань задаваться, - набросился он на Улю. - Ты почаще вспоминай поговорку про того кота, которому не всё масленица. Боюсь, как бы мы и тебя не нашли однажды с пробитой башкой. Но если тебе жизнь не дорога - это твое личное дело, а мне еще хочется жить. А если уж умирать, то умирать, падая "лицом к врагу", как говорил один поэт. Подыхать же подобно заколотой скотине, не видя, кто наносит тебе удар, и не имея возможности защищаться, - слуга покорный! Меня это не устраивает.
- Что меня возмущает, - нашел нужным прибавить Мардаре, - это абсолютная бездарность нашего Второго отдела. Подумайте только! Убит среди бела дня младший лейтенант, несколькими часами позже заколот Томеску, - а они хоть бы пошевелились! И зачем они только небо коптят, если не могут найти виновника!
И такие разговоры шли из вечера в вечер.
С другой стороны, шифровальщики как бы выросли в глазах писарей, сержантов, старшин и даже некоторых офицеров.
- Смотри, это ребята из шифровального! - толкал кто-нибудь своего соседа, видя, как они группой возвращаются к себе на квартиру.
Сознавая, что они являются предметом всеобщего почтительпого внимания, шифровальщики принимали невольно серьезный и даже торжественный вид. Разговаривали они солидно, неторопливо, взгляд их выражал значительность и сосредоточенность. Они уже не перекидывались шутками, как прежде, старались держаться поодаль от остальной, штабной братии. В часы отдыха, когда на улицах бывало людно, они испытывали особое удовольствие, проходя плечо к плечу с серьезными и значительными лицами перед этой толпой, которая, казалось, готова была приветствовать их как героев.
Это не мешало им, возвращаясь поздно ночью к дому, где они размещались, бояться собственной тени. Для того чтобы подбодрить себя, они громко все сразу разговаривали, направляя лучи своих фонарей во все стороны.
Приходя домой, шифровальщики запирали двери, занавешивали окна, и уж никто не претендовал на широкую лавку, которая стояла под самым окном и из-за которой вначале, поселившись в этом доме, они подолгу спорили и в конце концов решали спор жребием.
В этот вечер шифровальщики давно должны были бы отправиться отдыхать, но они ждали капитана Смеу, которого вызвал к себе генерал.
Они начали терять терпение, когда капитан появился в дверях. Он был задумчив, сосредоточен, а это значило, что у него есть для них важное сообщение.
- Ребята, - начал капитан, - завтра утром три человека поедут вместе с господином генералом в деревню, куда-то возле самой линии фронта. Кажется, пришло время подниматься и нам с места, и господин генерал хочет лично познакомиться с обстановкой. Поедут: Бурлаку, Барбу и Пелиною. Завтра утром в четыре часа быть возле штаба. Я тоже еду с вами. Берем с собой шифровальную машину. Я сам ее сейчас подготовлю. Вы, Уля, останетесь мне помогать. Остальные свободны. Спокойной ночи!
Барбу Василе подошел к письменному столу капитана Смеу:
- Господин капитан, прошу меня кем-нибудь заменить.
Капитан Смеу удивленно взглянул на него и, с трудом скрывая свою неприязнь, холодно спросил:
- Почему?
- Господин капитан, я болен. У меня температура. Сегодня я кое-как дотянул, но боюсь, что завтра мне не подняться с постели. Не знаю, где это меня угораздило, но чувствую, что ужасно простужен. Чем тащить меня с собой без пользы, лучше заменить кем-нибудь. Боюсь, что я чего-нибудь напутаю, а потом от нас потребуют повторения радиограммы. До сих пор я вас никогда не подводил, и мне не хотелось бы этого делать и в будущем. Впрочем, вы знаете, что я еще никогда не отказывался от работы.
- Он болен, господин капитан, - подтвердил Бурлаку. - Весь день дрожит как собака. Я ему уже говорил, чтобы он сходил в санчасть, но он меня не послушал.
Капитан Смеу внимательно взглянул на Барбу. Тот действительно выглядел плохо. Глаза глубоко запали и блестели как в лихорадке, лицо побледнело, а на щеках выступил нездоровый румянец. Сутулые плечи еще больше сгорбились и слегка дрожали.
- Хорошо. Я согласен. Пусть едет кто-нибудь другой.
- Если позволите, я поеду! - предложил Уля Михай.
- Уля вас заменит. Теперь идите спать.
На следующий день утром в указанное время все трое шифровальщиков ждали перед домом, где разместился штаб. Тьма еще безраздельно царила над притихшей деревней. Вскоре появился капитан Смеу, который нес шифровальную машину, а немного спустя вышел генерал в сопровождении начальника штаба и капитана Мыгуряну Ониди, начальника оперативного отдела.
На шоссе их ждали две открытые машины. В одну сeли генерал и два сопровождавших его офицера, в другую капитан Смеу со своими тремя шифровальщиками и радистом с портативной радиостанцией.
Машины двинулись к линии фронта по шоссе, разбитому во время артиллерийского обстрела.
Утро стояло холодное. Дул ледяной, пронизывающий до костей ветер. На небе одна за другой гасли звезды. Тяжелые, низкие тучи надвигались с востока, заполняя собою всё небо.
Машины мчались одна за другой по пустынному шоссе. В постепенно редеющем мраке стали видны деревья по обочинам дороги. В неверном свете утра они казались летящими куда-то уродливыми чудовищами.
К месту назначения прибыли еще до полного рассвета. Машины остановились перед домиком, притаившимся в большом саду с разросшимися яблонями и персиковыми деревьями. Генерал вышел из машины и в сопровождении начальника штаба и капитана Мыгуряну пошел к наблюдательному пункту артиллеристов.
Капитан Смеу с шифровальщиками вошел в домик.