- Я тебя понял, - прервал Шубникова генерал армии и хмуро, одними глазами, улыбнулся. - Но извини меня, танкист, - это дело не корпусного масштаба. Считай, что задачу выполнил. Считай так и другим говори. На этом и поставим точку. Сейчас война, брат, идет. Большая война. Что там у нас должно было получиться и чего не получилось, пусть историки разбирают. Лет через двадцать. Если разберутся. Если не напутают.
Он подумал, что уже говорил об этом сегодня ночью Поливанову, и про себя усмехнулся. Как это безумно трудно осмыслить, понять операцию, подобную этой, пользуясь лишь картами, приказами, боевыми донесениями и даже воспоминаниями участников. В прорыв вошел корпус. Все воодушевлены. Идет бой, горят танки, гибнут люди, но корпус рвется вперед, к указанному рубежу. У корпуса есть цель, и этой цели подчинено все - и бессонные ночи операторов, склонившихся над картами в тряских штабных машинах; и напряжение танковых экипажей, готовых ко всему; и мальчишеская лихость автоматчиков - круглоголовых парнишек в новеньких полушубках; и маститая уверенность саперов, что ладят для танков переправы и разминируют дороги; и громоздкая многогранность тыловых служб - ровненьких девушек из медсанбата, пожилых нестроевиков из подвижного склада, полевого хлебозавода и здоровенных шоферов-гесеэмщиков с цистернами, которых всегда жду* с нетерпением, а на марше в особенности. И вдруг, когда весь этот многосложный механизм сработал, цель достигнута, позади бессонные марши и братские могилы в мерзлой земле у дорог, оказывается, что все напрасно, что операция, по сути, не удалась.
Как трудно постигнуть такое! Легче, конечно, свалить все на соседей - не помогли, вовремя не поддержали, не вышли на рубеж. Мы вышли, а они нет - из-за того и окружение, и отход. Наверно, многие из тех, кто сейчас выбрался или выбирается из леса, так и думают.
Сложная штука война!..
Масштабов этого удара, который наверняка скажется на чутких весах войны, не знают не только солдаты-танкисты, автоматчики и артиллеристы, но, пожалуй, и сам командир корпуса, который посылал их на смерть и уводил от смерти.
И в германском генштабе будут долго вчитываться в карты этого глухого лесного района. Оттуда полетят во все концы тревожные зашифрованные запросы, и уже не к Дону, а сюда двинутся эшелоны со свежими дивизиями…
- Разрешите быть свободным? - прервал ход этих мыслей генерала армии Шубников.
- Погоди, есть и у меня вопрос к тебе.
- Слушаю.
- Ты, танкист, после этой истории в мехкорпусах не разочаровался?
- Нет, товарищ генерал армии. Мехкорпус - большое дело. Не будь его, не прошли бы мы так далеко в этих условиях.
- Правильно, не прошли бы. И немцев бы так не напугали. Я рад, что ты так думаешь. Будущий год будет танковый, учти.
- Спасибо, товарищ генерал армии.
- За что спасибо? Просто мы наступать собираемся, а как без танков наступать?
- Разрешите быть свободным? - снова сказал Шубников.
- Нет, погоди.
Представитель Ставки выпрямился, расправил плечи, встал до стойке "смирно" и, чеканя слова, произнес:
- По поручению Верховного Главнокомандующего объявляю вам, товарищ генерал, благодарность и сообщаю, что вы награждены орденом Кутузова второй степени.
Шубников, сдержав волнение, ответил по форме, пожал протянутую руку, повернулся через левое плечо и вышел. Во втором отсеке блиндажа его задержал командарм.
- Шумел?
- Да нет.
- Куда же теперь тебя?
- Не знаю.
- Ну ладно, потом разберемся. Пока суд да дело, иди попарься в баньке. А то от тебя шибает как от козла. Я велел истопить.
Поливанов похлопал Шубникова по плечу и вышел в другую дверь.
10
В восемь часов утра, когда на московских зашторенных окнах появились блики рассвета, в одной из комнат генштаба дежурный офицер склонился над рабочей картой и аккуратно стер резинкой синий кружочек, внутри которого было написано: "Корпус Шубникова". Стер и синие стрелы, сходившиеся к кружку.
Подошел другой офицер, помоложе, с папкой в руках. Развязал тесемки папки, спросил:
- Ты завтракал?
- Нет еще.
- Скоро идешь?
- Подожду смены.
- Вот хорошо. Мне надо кое-что уточнить у тебя. Двадцать восьмая и тридцать четвертая немецкие танковые дивизии да еще четырнадцатая и седьмая моторизованные давно уже в эшелонах, но к Манштейну они пока не прибывали.
- И не прибудут.
- Почему?
- На переформировку отправятся.
- Подожди, они же свежие.
- Были свежие… Пиши, что говорю. Это точно.
Офицер вынул из папки табличку, напечатанную на машинке, и аккуратно синим карандашом вычеркнул четыре строчки.
Вместо эпилога
Из приказа командующего 6-й армией
Штаб 6-й армии
Оперативный отдел
17 ноября 1942 г.
13 час. 15 мин.
Всем находящимся в Сталинграде командирам, до командиров полков включительно, сообщить устно следующий приказ фюрера:
"Мне известны трудности борьбы за Сталинград и упавшая боевая численность войск. Но трудностей у русских сейчас, при ледоставе на Волге, еще больше. Если мы используем этот промежуток времени, мы сбережем в дальнейшем много собственной крови.
Поэтому я ожидаю, что руководство еще раз со всей энергией, которую оно неоднократно продемонстрировало, а войска с искусством, которое они часто проявляли, сделают все, чтобы пробиться к Волге по меньшей мере у артиллерийского завода и металлургического предприятия и захватить эти части города.
Авиация и артиллерия должны сделать все, что в их силах, чтобы проложить путь этому наступлению и поддержать его.
Гитлер".
Я убежден, что этот приказ вызовет новое воодушевление в наших храбрых войсках.
Паулюс.
Донесение Паулюса Гитлеру от 23 ноября
Сов. секретно
Мой фюрер!
Со времени получения вашей радиограммы положение резко изменилось. Замкнуть кольцо окружения на юго-западном и западном участках фронта противнику еще не удалось. Но здесь вырисовывается возможность прорыва его войск. Боеприпасы и горючее кончаются. Большинство артиллерийских батарей и противотанковых подразделений израсходовали свои боеприпасы. Своевременный и достаточный подвоз предметов снабжения исключен.
Армия окажется в ближайшее время на краю гибели, если не удастся, сосредоточив все силы, нанести поражение войскам противника, наступающим с юга и с запада…
Паулюс.
Приказ Гитлера от 24 ноября Командующему 6-й армией
Войска 6-й армии временно окружены русскими. Я намерен сосредоточить армию в районе Сталинграда… Личный состав армии может быть уверен, что я предприму все для того, чтобы обеспечить нормальное снабжение армии и своевременно освободить ее из окружения. Я знаю храбрый личный состав 6-й армии и ее командующего и уверен, что вы все выполните свой долг.
Гитлер.
Письмо Паулюса Манштейну от 26 ноября
Командующий 6-й армией. Доложить командующему группой армий и его начальнику штаба
Ст. Гумрак,
26.11.1942 г.
Записано офицером
Глубокоуважаемый господин фельдмаршал!
Покорнейше благодарю за радиограмму и обещанную помощь…
Так как меня ежедневно осаждают массой вполне понятных запросов относительно будущего, я был бы благодарен, если бы имел возможность получать больше, чем до сих пор, сообщений, которые я смогу использовать для подъема духа и уверенности моих солдат.
Я осмеливаюсь доложить, что в передаче вам командования, господин фельдмаршал, я вижу гарантию того, что будет сделано все, чтобы помочь 6-й армии. Мои командиры и мои бравые солдаты, со своей стороны, сделают вместе со мной все, чтобы оправдать доверие.
Преданный вам, господин фельдмаршал, Паулюс.
Прошу, учитывая обстоятельства, извинить меня за плохое качество бумаги и неряшливость почерка.
Донесение Манштейна в генеральный штаб от 9 декабря
Начальнику генерального штаба сухопутных войск Оперативному управлению
9.12.1942 г.
Сов. секретно
Только для командования
Как уже докладывалось, штаб группы армий намерен в возможно короткое время перейти силами 4-й танковой армии в наступление, чтобы восстановить связи с 6-й армией…
Размеры сил, сосредоточенных противником против группы армий "Дон", не оставляют никаких сомнений в том, что противник рассматривает этот район как направление приложения своих главных усилий на всем советско-германском фронте. Он будет продолжать здесь борьбу, пока у него будут какие-либо возможности, стягивая сюда силы с других фронтов.
Поэтому необходимо, независимо от того, как сложится в ближайшем будущем обстановка в районе действий 6-й армии, продолжать подтягивание новых сил группе армий "Дон". При этом имеет решающее значение ускорение темпов подтягивания резервов. При настоящих темпах мы остаемся все время в худшем положении по сравнению с русскими.
Командующий группой "Дон"
генерал-фельдмаршал Манштейн.
Донесение генерал-фельдмаршала Манштейна в генеральный штаб от 19 декабря
Начальнику генерального штаба сухопутных войск для немедленного доклада фюреру
В связи с развитием событий в группе армий "Б" и в связи с тем, что вследствие этого перерезаны пути подвоза новых сил, в группе армий "Дон" создалось такое положение, что нельзя более рассчитывать на деблокаду 6-й армии в ближайшее время.
Манштейн.
Из дневника адъютанта Гитлера Энгеля
22 декабря. У нас глубочайшая депрессия… Никто не знает, что будет дальше со Сталинградом. Фюрер очень молчалив, появляется только на обсуждении обстановки и на докладах.
Из донесения генерал-фельдмаршала Манштейна от 24 декабря 1942 г.
Я должен констатировать, что общая обстановка уже настолько ухудшилась, что относительно 6-й армии и группы армий "Дон"… крупные решения уже запоздали.
Командующий группой армий "Дон" генерал-фельдмаршал фон Манштейн.