- Вы должны перенести меня на более удобную позицию, - сказал Тимон. - Я прикрою ваш отход и постараюсь задержать их огнем. - Крейг явно медлил. - Не теряйте драгоценное время на споры, мистер Меллоу.
- Сэлли-Энн! Налей в котелок воды, - приказал Крейг. - Возьми из неприкосновенного запаса шоколад и богатые белками продукты. Возьми карту, компас и этот бинокль.
Он осматривал местность вокруг "лендровера". Никакого укрытия, кроме самого джипа. Он вывернул сливную пробку из бензобака, чтобы слить оставшееся горючее в землю и лишить преследователей возможности одним удачным выстрелом сжечь машину и Тимона вместе с ней, быстро соорудил примитивную огневую позицию, защитив ее с флангов запасными колесами и стальным ящиком для инструментов.
Он помог Тимону выбраться из машины и лечь на живот между задними колесами. Кровотечение возобновилось, бинты промокли, кожа Тимона посерела, как пепел, а на верхней губе выступили крупные капли пота. Крейг дал ему в руки автомат и из сиденья сделал упор для ствола. Справа от Тимона он положил коробку с запасными рожками. Пятьсот патронов.
- Я продержусь до темноты, - хрипло произнес Тимон. - Но оставьте мне одну гранату.
Они знали, зачем ему была нужна граната. Тимон не хотел сдаваться живым. В самом конце он прижмет гранату к груди и дернет кольцо.
Крейг положил в рюкзак оставшиеся пять гранат, потом свою сумку с документами и рукописью. Из ящика с инструментами он взял моток тонкой проволоки и кусачки, из ящика с боеприпасами - запасные рожки к АК-47. Он разделил содержимое аптечки, оставив две упаковки бинтов, упаковку болеутоляющего и разовый шприц с морфием Тимону. Остальное он положил в рюкзак.
Крейг быстро осмотрел салон машины. Что еще может понадобиться? На полу он увидел свернутую плащ-палатку камуфляжной окраски. Положив ее, он взвесил рюкзак в руке. Больше не унести. Он посмотрел на Сэлли-Энн. Она повесила на одно плечо флягу, на другое - второй рюкзак, в который положила свернутые фотографии. Она была очень бледной, и Крейгу показалось, что опухоль на лбу увеличилась.
- Все в порядке? - спросил он.
- Да.
Он присел рядом с Тимоном.
- Прощай, капитан.
- Прощайте, мистер Меллоу.
Крейг взял его за руку и посмотрел в глаза. Он снова, поразился самообладанию, с которым африканцы встречали смерть.
- Спасибо тебе, Тимон, за все.
- Хамба гашле, - тихо ответил Тимон. - Ступай с миром.
- Шалагашле, - ответил Крейг. - Оставайся с миром. Он встал, его место заняла Сэлли-Энн.
- Вы очень добрый человек, Тимон, - сказала она. - И очень храбрый.
Тимон расстегнул кобуру и достал пистолет. Это был изготовленный в Китае пистолет Токарева. Он протянул его Сэлли-Энн рукояткой вперед. Он ничего не сказал, и, помедлив мгновение, Сэлли-Энн взяла оружие.
- Спасибо, Тимон.
Все понимали, что пистолет, как и граната, может понадобиться в самом конце, чтобы избежать мучения. Сэлли-Энн сунула пистолет за пояс джинсов, наклонилась и поцеловала Тимона.
- Спасибо, - повторила она, быстро встала и отвернулась.
Крейг повел ее прочь быстрым шагом. Он часто оборачивался, чтобы убедиться в том, что "лендровер" находится строго между ними и приближавшимся патрулем. Если у преследователей возникнут подозрения, что двое ушли от машины, они просто оставят у нее половину людей. Остальные же пойдут по их следу.
Через тридцать пять минут они услышали первую автоматную очередь. Крейг остановился и прислушался. "Лендровер" выглядел крошечным черным пятнышком. Уже опускались сумерки, которые делали его почти неразличимым. За первой очередью последовал ураган огня из многих автоматов.
- Он хороший солдат, - сказал Крейг. - Стрелял наверняка. Готов поспорить, их осталось меньше, чем восемь.
Он увидел, как слезы текут по щекам Сэлли-Энн, оставляя на покрытых пылью щеках грязные следы.
- Дело не в смерти, - сказал Крейг, - а в том, как ее принять.
Она немедленно набросилась на него.
- Оставь этот литературный бред для себя! Это не ты остался на верную смерть! - Она мгновенно извинилась: - Прости меня, любимый. Просто страшно болит голова, и он так мне нравился.
Они побежали дальше, звуки очередей постепенно начали стихать, пока не стали похожи на звук шагов по сухой траве где-то далеко позади.
- Крейг! - позвала его Сэлли-Энн. Она отстала шагов на двадцать и явно испытывала страдания. Как только он остановился, она рухнула на землю и опустила голову на колени.
- Через минуту все будет в порядке. Просто голова болит.
Крейг достал упаковку болеутоляющего и заставил ее проглотить две таблетки и запить глотком воды из фляги. Шишка на лбу пугала его. Он обнял Сэлли-Энн за плечи и крепко прижал к себе.
- О, как приятно.
Тишину вечерней пустыни нарушил далекий, приглушенный расстоянием взрыв, и Сэлли-Энн мгновенно напряглась.
- Что это?
- Ручная граната, - объяснил он и посмотрел на часы. - Все кончено, но он выиграл для нас пятьдесят пять минут. Спасибо, Тимон. Да поможет тебе Бог.
- Мы не должны тратить их даром, - сказала Сэлли-Энн и решительно поднялась на ноги. Она посмотрела назад. - Бедный Тимон.
Преследователи всего через минуту должны будут понять, что "лендровер" оборонял всего один человек. Они увидят их следы и пойдут по ним. Сколько солдат смог убить Тимон и сколько осталось?
"Скоро узнаем", - сказал он себе, и тут, с быстротой театрального занавеса, опустилась африканская ночь.
Новолуние наступило всего три дня назад, поэтому пустыню освещали только звезды. С одной стороны выделялся Орион, с другой стороны сверкал огромный крест. Их блеск в сухом воздухе пустыни был чудесным, а Млечный Путь напоминал только что раздавленного детскими пальцами светлячка. Небо было изумительно красивым, но свет звезд, как определил Крейг, оглянувшись, выделяли их следы на песке.
- Привал! - сказал он Сэлли-Энн, и она мгновенно вытянулась на песке. Крейг срубил штыком автомата несколько веток, связал их проволокой и привязал сзади к ремню.
- Вперед! - коротко сказал он, не желая тратить силы на слова. Бежать она уже не могла и медленно пошла перед ним, он шел сзади и тащил за собой ветки. Оглянувшись, он увидел, что следов больше не видно.
Уже через милю ветки за спиной тянули его назад, как якорь, и лишали последних сил. Он шел, наклонившись вперед. Сэлли-Энн трижды попросила пить, и каждый раз он неохотно давал ей воду. Один из главных законов выживания гласил: "Никогда не пей при первом приступе жажды, иначе она станет неутолимой". Но Сэлли-Энн была больна, она страдала от травмы головы, и Крейг не мог ей отказать. Сам он не выпил ни глотка воды. Завтра, если они доживут до завтра, жажда будет адской. Он взял у нее флягу, чтобы было меньше искушений.
Перед полуночью он отвязал ветки от ремня - не оставалось больше сил тащить их за собой, кроме того, если машоны все еще шли по следу, в них не было смысла. Вместо этого он снял рюкзак с Сэлли-Энн и забросил его на другое плечо.
- Я сама могу нести, - пробормотала она, качаясь как пьяная. Она ни разу не пожаловалась, хотя ее лицо при свете звезд было таким же бледным, как и солончак, по которому они шли.
- Скорее всего, мы перешли границу несколько часов назад, - сказал он, чтобы хоть как-то подбодрить ее.
- Значит, мы в безопасности? - спросила она шепотом, и он не смог ей солгать. Сэлли-Энн била дрожь.
Ночной ветер пронизывал их до костей сквозь тонкую одежду. Он развернул нейлоновую плащ-палатку и набросил ее ей на плечи. Потом он обнял Сэлли-Энн и повел дальше.
Пройдя еще милю, они перешли солончак, и Крейг понял, что она не может сделать и шага. За небольшой бровкой высотой дюймов восемнадцать начиналась твердая почва.
- Остановимся здесь.
Сэлли-Энн опустилась на землю, и он накрыл ее плащ-палаткой.
- Могу я попить?
- Нет, только утром.
Фляга была совсем легкой, в ней не осталось и половины воды.
Он срубил несколько веток и постарался защитить ими от ветра ее голову, потом он снял с нее кроссовки, помассировал ступни и исследовал их на ощупь.
- Так больно, - простонала она. Левая пятка была стерта до крови. Он поднял ногу и вылизал рану, чтобы сэкономить воду. Затем он смазал пятку меркурохромом и заклеил пластырем из аптечки. Затем он поменял носки с ноги на ногу и снова надел и зашнуровал кроссовки.
- Ты такой ласковый, - пробормотала она, когда он залез к ней под плащ палатку и обнял. - И такой теплый.
- Я люблю тебя. Спи.
Она вздохнула и прижалась к нему, он подумал, что она уснула, как вдруг услышал:
- Крейг, мне очень жаль, что так получилось с "Кинг Линн".
Потом она наконец уснула, дыхание стало ровным и глубоким. Он выбрался из-под плащ-палатки, сел на бровку, положив автомат на колени и стал ждать, когда они подойдут, не спуская глаз с солончака.
Он сидел и думал о Сэлли-Энн и ее словах. Он думал о "Кинг Линн", о своих стадах огромных рыжих коров и усадьбе на холме. Он думал о мужчинах и женщинах, которые жили там и растили своих детей. Он думал о своих мечтах, родившихся из их жизней, и о том, что он задумал осуществить вместе со своей женщиной.
Моя женщина. Он вернулся к Сэлли-Энн, сел рядом и слушал ее ровное дыхание, думал о ней, распластанной на столе, обнаженной и беззащитной от грубых взглядов многих глаз.
Он вернулся к солончаку и задумался о Тунгате Зебиве, вспомнил веселье и дружбу, которые они делили вместе. Он вспомнил знак, который подал ему Тунгата со скамьи подсудимых.
"Мы равны, счет ничейный".
Крейг покачал головой.
Он думал о том, как был миллионером, и о тех миллионах, которые теперь остался должен. Из состоятельного человека он мгновенно превратился в нечто худшее, чем нищий. Он не владел даже рукописью, лежащей в рюкзаке. Она будет конфискована и отойдет к кредиторам. У него не было ничего, кроме ненависти и любимой женщины.
Потом в его воображении возникло лицо Питера Фунгаберы, гладкое, как горячий шоколад, прекрасное, как смертный грех, могущественное и порочное, как сам Люцифер, и ярость нарастала внутри него, угрожая захватить целиком.
Он сидел так всю ночь, и ненависть овладевала им все с большей силой. Каждый час он возвращался к Сэлли-Энн. Один раз он поправил плащ-палатку, потом прикоснулся кончиками пальцев к опухоли на лбу. Она застонала во сне, и он вернулся на свой пост.
Однажды он увидел темные силуэты на солончаке, и все его тело напряглось. Но потом он поднес к глазам бинокль Тимона и увидел, что это было стадо огромных, как лошади, сернобыков с узорами в виде ромба на мордах. Они прошли беззвучно с наветренной стороны и скрылись в ночи.
Орион скользил по ночному небу и скрылся при первых лучах рассвета. Пора было выступать, но он медлил, давая Сэлли-Энн еще несколько минут забытья перед ужасами и испытаниями следующего дня. Потом он увидел преследователей, и все его тело заполнилось расплавленным свинцом отчаяния. Они были еще далеко и выглядели лишь темным пятном, слишком крупным, чтобы быть каким-нибудь животным, слишком направленно двигавшимся прямо к нему. Ветки, которые он тащил за собой, задержали их на какое-то время, но сейчас, увидев их отчетливые глубокие следы, они двигались быстро.
Потом отчаяние ушло, его сменила решимость. Если это должно было произойти, пусть произойдет здесь. Место было вполне подходящим для последнего боя. Машоны будут вынуждены приближаться к нему по открытому солончаку, а у него было преимущество в виде бровки и низкорослого кустарника, правда, совсем мало времени, чтобы им воспользоваться.
Пригнувшись, чтобы не выделяться на фоне быстро светлеющего неба, он подбежал к рюкзаку. Он положил пять гранат за пазуху, в карман сунул моток проволоки и кусачки и поспешил вернуться к бровке. Он посмотрел на приближающийся отряд. По открытому солончаку они шли гуськом, но перед бровкой должны были перестроиться в виде наконечника стрелы, что обеспечивало им прикрытие с флангов в случае атаки из засады.
Крейг принялся размещать гранаты на основе этого предположения. Он разместил их на самой бровке, чтобы осколки благодаря возвышению разлетелись дальше.
Он надежно привязал гранаты к кустам на расстоянии двадцати шагов друг от друга, затем привязал петли к кольцам. Пропустив в петли куски проволоки, он протянул их к тому месту, где спала Сэлли-Энн, и привязал к клапану рюкзака.
Он работал на коленях, потому что небо быстро светлело и отряд с каждой минутой подходил все ближе. Он подготовил последнюю, пятую, гранату и вернулся к Сэлли-Энн уже ползком. Отрезки проволоки расходились веером от укрытия, которое он соорудил из срезанных веток. Он проверил автомат и положил запасной рожок под правую руку.
Пора было будить Сэлли-Энн. Он нежно поцеловал ее в губы, она наморщила нос и что-то забормотала. Потом она открыла глаза, и они засветились любовью, которую через мгновение сменила тревога, когда она вспомнила, в каком положении они находятся. Она попыталась сесть, но он прижал ее к земле ладонью.
- Они здесь, - сказал он. - Я буду драться. Сэлли-Энн кивнула.
- Пистолет Тимона у тебя?
Она снова кивнула, нащупав оружие за поясом джинсов.
- Знаешь, как пользоваться?
- Да.
- Один патрон не трать. Она молча смотрела на него.
- Обещай, что не станешь медлить.
- Обещаю, - прошептала она.
Он чуть приподнял голову. Отряд находился в четырехстах ярдах и, как он и предполагал, уже перестраивался в форме наконечника стрелы.
Когда преследователи разошлись в стороны, он смог их сосчитать. Пятеро! Отчаяние вновь овладело им. Тимону не удалось сделать то, на что он так надеялся. Он убил лишь троих. Пятеро - слишком много для него одного, даже учитывая фактор неожиданности и укрытие.
- Не поднимай лицо, - предупредил он Сэлли-Энн. - Оно может блестеть как зеркало.
Сэлли-Энн послушно опустила лицо на руку. Он задрал рубашку, чтобы закрыть собственные нос и рот, и следил за их приближением.
Господи, как они были хороши. Как они двигались! Они шли по следу всю ночь, но оставались быстрыми и осторожными, как рысь. Впереди шел высокий машон, слегка покачиваясь, как тростник на ветру. Автомат он нес у правого бедра и был максимально сосредоточен. Луч солнца на мгновение осветил его глаза, и они полыхнули, как выстрелы, на черном фоне лица. Крейг мгновенно понял, что это - самый опасный противник.
По бокам от него шли мрачные коренастые солдаты, полные угрозы, но, очевидно, менее опасные, чем командир. Они, как куклы, подчинялись жестам высокого машона. Преследователи подошли к кромке солончака, и Крейг разложил проволоки на ладони и пропустил их сквозь пальцы.
За пятьдесят шагов до бровки лидер поднял руку вверх, и строй послушно замер. Машон медленно поворачивал голову, осматривая низкую бровку и кустарник. Он сделал пять шагов вперед и снова остановился. Его глаза снова начали осматривать бровку. Он что-то заметил или почувствовал, и Крейг затаил дыхание, считая в уме секунды.
Машон повернулся, указал пальцем на стоящих на флангах солдат, потом махнул сжатым кулаком. Строй изменился на обратный наконечник стрелы. Машоны часто использовали боевой строй племен нгуни "бычьи рога", который впервые применил король Чака, и сейчас эти рога обходили с флангов позицию Крейга.
Крейг мысленно похвалил себя за то, что так широко разнес гранаты. Солдаты на флангах должны были пройти совсем рядом с ними. Он снова рассортировал проволоки в руке и выбрал слабину, не спуская глаз с солдат. Он надеялся, что первым подойдет самый опасный из них - высокий машон, но тот не двинулся с места. Он все еще находился вне зоны поражения и руководил действиями своих подчиненных на флангах.
Солдат справа подошел к бровке и стал подниматься на нее, а левый фланг отстал от него шагов на десять.
- Вместе, - прошептал Крейг. - Я должен убрать их одновременно.
Солдат на бровке едва не коснулся гранаты коленом, и Крейг позволил ему двигаться дальше. У солдата слева была забинтована голова - работа Тимона. Сейчас граната находилась где-то на уровне его пупка. Крейг изо всей силы дернул две крайние проволоки и услышал, как со звоном выскочили из гранат чеки.
Трехсекундная задержка взрывателя. Реакция солдат была отточена до предела. Солдат на бровке скрылся из вида, но Крейг решил, что он находится слишком близко к гранате, чтобы выжить. Трое солдат на солончаке мгновенно залегли и стали стрелять, осыпая очередями бровку, потом перекатились и снова стали стрелять.
Только раненый солдат на левом фланге остался на ногах. Возможно, рана замедлила его реакцию. Взрыв гранаты был ярким как фотовспышка, и солдата буквально смело волной осколков. Через долю секунды взорвалась граната справа, и Крейг услышал, как осколки стучат по живой плоти.
"Два ублюдка готовы", - подумал он и попытался достать высокого машона. Стрелять приходилось через кусты и бровку, а солдат перекатывался по солончаку. Первая очередь Крейга взметнула фонтанчики белой соли буквально в нескольких дюймах перед ним, следующая прошла левее. Машон начал отстреливаться и продолжал катиться.
Один из солдат вскочил на ноги и бросился на бровку, уворачиваясь, как нападающий с мячом, и Крейг перевел огонь на него. Она попал в него всей очередью, прошив от промежности до груди. АК-47 был известен тем, что ствол задирало при стрельбе очередями, и Крейг учел эту особенность. Солдат выронил автомат, крутанулся на месте и упал на колени, как мусульманин в молитве.
Высокий машон вскочил на ноги и бросился вперед, следуя его приказу, еще один солдат побежал следом в двадцати шагах сзади. Крейг переключил внимание на него. На этот раз он не мог промахнуться. Автомат дернулся один раз и замолчал. Невредимый машон был уже совсем близко.
Крейг перезаряжал автомат не так быстро, как раньше. Он опоздал всего на микросекунду, и высокий машон скрылся из вида, очевидно, залег за бровкой, а очередь прошла высоко, никому не причинив вреда.
Крейг выругался. И переключился на последнего солдата, который не добежал до бровки шагов пять. Это была стрельба навскидку, но одна пуля из длинной очереди попала солдату прямо в рот. Голова его дернулась, как от сильного удара. Бордовый берет, похожий в лучах солнца на экзотическую птицу, слетел с головы, и солдат рухнул замертво.
Четверо из пятерых за первые десять секунд. Крейг не смел даже надеяться на это, но пятый, самый опасный, прятался за бровкой и явно заметил вспышки автомата Крейга. Он засек его позицию.
- Лежи под палаткой, - приказал он Сэлли-Энн и дернул за проволоки оставшихся трех гранат. Взрывы, похожие на бортовой залп военного корабля, раздались почти одновременно, и Крейг, воспользовавшись поднятой ими пылью, сменил позицию.
Он пробежал вперед и вправо шагов тридцать, упал вперед, перекатился и замер на животе, направив заряженный автомат на то место, где исчез высокий машон, и бросая быстрые взгляды вправо и влево.
Было уже совсем светло. Наконец машон зашевелился. Он, быстрый, как мамба, перелетел через бровку совсем не в том месте, где ожидал его увидеть Крейг. Видимо, прополз под бровкой значительно левее.