Делла Стрит пересчитывала деньги, когда на ее столе резко зазвонил телефон. Она сняла трубку и услышала голос Дрейка.
– Привет, Пол,– отозвалась она.
– Приветик, Делла, Перри у себя?
– У себя.
– Хорошо, – утомленным голосом продолжал Дрейк. Сообщаю о результатах проделанной работы. Передай Мейсону, что лейтенант Трэгг зацапал садовника работающего у Гроуверов – чудака по фамилии Шефф. Его задержали как важного свидетеля. Полицейские вне себя от радости, но я так и не смог узнать что же именно они раскопали. Прижав трубку к уху, Делла Стрит застыла у стола. – Алло, алло! закричал Дрейк. – Ты слышишь меня?
– Слышу. Я передам ему, – ответила Делла и повесила трубку.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В десятом часу вечера Делла Стрит снова вошла в скоростной лифт, расписалась в журнале и мигом взлетела на этаж, где находилась адвокатская контора Перри Мейсона.
Сыскное агентство Дрейка размещалось рядом с адвокатской конторой. Оно было открыто круглые сутки и в этот поздний час сквозь продолговатую полоску матового стекла на его двери пробивался свет за этой простой ничем не примечательной дверью скрывался целый лабиринт помещении в котором даже ночью не прекращала кипеть работа.
Делла Стрит хотела было заглянуть к Полу Дрейку, но передумала и продолжила путь по скудно освещенному коридору, оглашая его торопливым стуком каблуков. За поворотом она увидела, что у Мейсона тоже горит свет. Делла отомкнула приемную и пройдя через нее, открыла дверь кабинета Мейсона.
– Хэлло, шеф, не могу ли я чем-нибудь помочь?
От неожиданности адвокат вздрогнул и, увидев ее, спросил.
– Что вы здесь делаете?
– Я подумала, что вы работаете и может быть нуждаетесь в моей помощи.
Он улыбнулся.
– Я не работаю, Делла. Я бегаю по кабинету в поисках выхода, как зверь в клетке.
– Обедали?
Он взглянул на свои наручные часы.
– Нет еще.
– А сколько сейчас времени? – поинтересовалась Делла.
Чтобы ответить ей, адвокату снова пришлось взглянуть на часы.
– Девять сорок.
Секретарша рассмеялась.
– Я знала, что когда вы в первый раз посмотрели на часы, то ничего не увидели. Будет вам шеф, пора поесть. Дело от вас не убежит.
– Лично я не очень в этом уверен, – усомнился Мейсон. Мне звонила сегодня Луиза Марло – она уже виделась с Дейном Гроувером и познакомилась с его матерью. Ей Гроувер тоже сказал, что не сдаст своих позиций. Откуда ему знать, как он поступит? Сейчас из тайных глубин души станут всплывать неведомые качества его характера. Друзья и родственники своим сочувствием непрестанно поворачивают нож в его душевной ране в каждом их взгляде ему мерещатся насмешки и немое осуждение. Откуда, черт побери, этот молодой человек может знать, как он в конце концов поступит? Сдаст он свои позиции или не сдаст – этого сейчас никто не может сказать!
– И все же, – возразила Делла Стрит, – нужно надеяться что он достойно выдержит это испытание.
– Вы говорите так чтобы прогнать пессимистические мысли, – сказал Мейсон. – Мне это знакомо – не раз приходилось разглагольствовать перед присяжными в подобном ключе. Но можно ли всерьез уповать на закалку души, на очистительную силу превратностей судьбы? Надеяться на то, что столкновение с реальностями жизни сгонит с него жирок обеспеченного самодовольства? Какая чепуха!
Секретарша слабо улыбнулась
– Парень испытывает муки обреченного на смерть, продолжал Мейсон. – Подумать только! Женщина которую он любит в ночь накануне свадьбы неудачно пыталась вырваться из мерзких объятий мужчины, дававшего ей деньги и определенное чувство уверенности в жизни.
– Шеф вам непременно следует поесть.
Адвокат подошел к столу.
– Посмотрите на это, – сказал он. – Фотографии! Дрейк с жутким трудом раздобыл их – это копии снимков сделанных полицейскими экспертами. Видите тело на полу, стакан на столе, опрокинутый стул, до половины просмотренная газета на журнальном столике. Средней руки, заурядная квартирка, такая же грязновато– пошлая как и те гнусные делишки которыми в ней занимались. И среди этих фотографий я должен отыскать свидетельство невиновности женщины; я должен доказать не только ее непричастность к убийству, но и то что она неповинна в измене мужчине, которого любит.
Мейсон перешел к другой стороне стола взял лупу, прислоненную к пресс-папье, и принялся рассматривать фотографии.
– Черт возьми, Делла, – сказал он. – Я полагаю что нужное доказательство находится где-то здесь этот усеянный отпечатками пальцев Фей Эллисон стакан на столе, остатки виски на дне стакана и этот бесстыдный ярко-вишневый след поцелуя на лбу!
– Свидетельствующий о том, что рядом с Клементсом перед его кончиной находилась женщина.
– Необязательно. Это пятно помады – прекрасный отпечаток пары губ. На губах покойного следов помады не обнаружено. Кто угодно мог напомадить себе губы и когда яд начал действовать, припечатать их ко лбу Клементса, чтобы этой хитростью отвлечь от себя подозрения. Это мог быть и мужчина, знавший, что какая-то женщина имела обыкновение навещать Клементса в его квартире. Помада настолько явно указывает на женщину, что кажется мне подозрительной. Если бы я только знал с чего здесь начать, и если бы в моем распоряжении было побольше времени!
Секретарша подошла к столу. Прохладные кончики ее пальцев осторожно прикоснулись к векам адвоката.
– Перестаньте, – сказала она. – Пойдемте лучше поедим. О деле можно поговорить и за обеденным столом.
– А вы разве не обедали?
Она улыбнулась и покачала головой.
– Я знала, что вы будете работать допоздна и если никто не придет вам на выручку чего доброго, прошагаете здесь из угла в угол до двух, а то и до трех ночи. Дрейку удалось что-нибудь разузнать?
Она собрала в стопку фотографии и накрыла их аккуратно сложенными листками рисовой бумаги, положив сверху пресс-папье.
– Идемте, шеф я умираю от голода Мейсон подошел к стенному шкафу. Делле пришлось привстать на цыпочки чтобы подать ему пальто. Адвокат взял шляпу, выключил свет и вместе с Деллой Стрит вышел в коридор.
В отдельном кабинете их излюбленного ресторана Мейсон отодвинул тарелки с остатками толстого бифштекса румяной картофельной соломки обжаренных и промасленных ломтиков французского батона и салата из помидоров, подлил себе кофе и сказал.
– Дрейк не очень-то много раскопал – всего лишь биографические сведения.
– Какие, например?
– Старая как мир, история – ответил Мейсон – Семейный раздор, супруги, не могущие прийти к соглашению. Жена Марлин Остин Клементс – по-видимому, вступила в брак, не устояв перед стремительным натиском Карвера Клементса, жаждавшего заполучить ее. Она не предусмотрела того, что свою стяжательскую, хищно-агрессивную хватку он не преминет использовать для приобретения других аппетитных объектов. Марлин осталась практически одинокой. Такова цена, которую женщины платят, выходя за мужчин подобного сорта.
– Ну и что же дальше?
– А дальше, – продолжал Мейсон, – по прошествии определенного времени у Карвера Клементса обнаружились новые интересы. Черт побери, Делла, в этом деле имеется один факт, который хоть чем-то может нам помочь, один-единственный факт – у Клементса не оказалось ключа от квартиры. Помните ту четверку людей, которая встретилась нам в коридоре? Ведь попали же они каким-то образом в это здание! Не забудьте, что входная дверь была заперта на замок. Любой из жильцов мог отомкнуть им парадную дверь, нажав в своей квартире кнопку электромагнитного привода этого замка. Но если никто из жильцов не нажимал такую кнопку, значит, чтобы попасть в дом, посетители должны были иметь с собой ключ. Эти четверо очутились в доме. Каким образом? Независимо от того, что они сейчас говорят, один из них должен был иметь при себе ключ от входной двери дома.
– Пропавший ключ?
– Это мы как раз и должны выяснить.
– А что они сказали полиции?
– Этого я не знаю. Их показания строго засекречены. Мне во что бы то ни стало нужно заполучить хотя бы одного из этой четверки для перекрестного допроса на суде. Тогда, по крайней мере, у нас появится хоть какая-то отправная точка.
– Значит, вы попытаетесь протолкнуть дело на предварительное слушание и будете строить защиту, не имея никаких фактов, свидетельствующих в нашу пользу?
– Примерно так.
– Возможно ли, что в сумочке Фей Эллисон мы с вами обнаружили тот самый ключ, который пропал у Карвера Клементса?
– Все может быть. В таком случае либо Фей Эллисон действительно сожительствовала с Клементсом, либо ключ ей подбросили. Но когда он был подброшен и кем? Я склонен полагать, что ключ Клементса находился при нем в момент его смерти. Но когда прибыла полиция, ключа уже не было. Это и есть тот по-настоящему значительный факт, от которого мы должны танцевать.
Делла Стрит с сомнением покачала головой.
– Боюсь, вам придется очень нелегко, но тут уж, видимо, ничего не поделаешь.
Мейсон закурил сигарету.
– Обычно я изо всех сил тяну время. Делла, но боюсь, что в данной ситуации время – наш враг. Поэтому нам ничего не остается, как войти в зал суда, изображая на лице несокрушимую уверенность в своих силах, и выудить из малюсенькой шляпки здоровенного кролика.
Секретарша улыбнулась.
– Но где же нам взять этого кролика, шеф?
– Вернемся в контору, – ответил адвокат, – будем изучать фотографии в поисках ключа к нашей загадке и... – Мейсон внезапно замолчал и сосредоточенно нахмурился.
– Над чем задумались, шеф?
– Я подумал вот о чем. На столе в квартире Клементса стоял стакан, в котором оставалось немного – на донышке виски с содовой, не более двух чайных ложек.
– Ну и что? – не поняла секретарша.
– А что происходит, когда вы пьете шотландское виски с содовой?
– Ну.. В стакане всегда остается немного виски.
Мейсон покачал головой, его глаза возбужденно блестели.
– На донышке остаются кубики льда, – уточнил он. Спустя некоторое время они тают, и в стакане образуется слой воды толщиной примерно в дюйм.
Секретарше передалось возбуждение адвоката.
– Выходит, льда в стакане женщины не было?
– Как не было его и в стакане Карвера Клементса, а между тем на столе находился термос доверху наполненный кубиками льда. Вставайте, Делла, нам пора возвращаться в контору и по-настоящему изучить наши фотографии.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Судья Рэндолф Джордан, занял свое место и постучал молотком, призывая присутствующих к тишине.
– Слушается дело по обвинению Фей Эллисон, – объявил он.
– Мы готовы к защите, – отозвался Мейсон.
– Готовы к обвинению, – доложил уполномоченный окружного прокурора Стюарт Линн считавшийся одним из лучших обвинителей.
Это был крайне осмотрительный человек с худощавым лицом и суровым взглядом. Он обладал расчетливым интеллектом бухгалтера, энциклопедическими познаниями в области юриспруденции и бездушной жестокостью стального капкана.
Линн прекрасно знал о феноменальной находчивости своего противника и относился к Мейсону с осторожностью боксера, выступающего на ринге против чемпиона в тяжелом весе.
– Вызовите доктора Чарлза Кина, – попросил он. Доктор Кин представился как врач и хирург являющийся опытным патологоанатомом и специалистом по судебно– медицинским аутопсиям, в частности насильственно умерщвленных людей.
– Десятого числа сего месяца вы имели возможность осматривать труп в квартире 702 дома, носящего название "Мандрагора"?
– Да имел.
– В какое время суток?
– Примерно в два часа ночи.
– Что вы обнаружили?
– Тело мужчины приблизительно пятидесяти лет от роду, совершенно лысого, но в остальных отношениях весьма хорошо сохранившегося для своего возраста. Тело располагалось на полу, при этом голова была обращена к входной двери, а ноги – внутрь квартиры, левая рука оказалась согнутой и находилась под корпусом, а правая была выброшена вперед. Смерть наступила в промежутке между семью и девятью часами вечера. Затрудняюсь более точно определить время, но она наступила именно в указанный период.
– И вы определили причину смерти?
– Я сделал это позже, а не в ходе первоначального осмотра.
– Что же послужило причиной смерти?
– Отравление, вызванное приемом внутрь цианида калия.
– Вы заметили что-либо необычное во внешнем облике умершего?
– Вы имеете в виду пятно губной помады?
– Именно его.
– На верхней части лба умершего имелось красное пятно нанесенное сильно напомаженными губами, которые были прижаты ко лбу в несколько сморщенном виде.
– Вы хотите сказать, что кожа лба была наморщена?
– Нет, – улыбнувшись, возразил доктор Кин. – Я хочу сказать, что сморщены были сложенные для поцелуя губы, как если бы какая-нибудь женщина прикоснулась ртом ко лбу покойного для последнего поцелуя. Губная помада находилась на верхней части лба, где кожа черепа не имеет складок или морщин.
– Задавайте вопросы, – предложил Мейсону Линн.
– У защиты нет вопросов, – ответил адвокат.
– Вызовите Бенджамина Харлана, – попросил Линн.
Место для дачи свидетельских показании занял толстый неуклюжий гигант с добродушной улыбкой на лице и быстро представился как эксперт по дактилоскопии с почти двадцатилетним стажем работы.
Хорошо продуманными, ловко сформулированными вопросами Линн заставил его рассказать о событиях интересующей суд ночи – об осмотре тела, о поисках латентных следов пальцев в квартире об отсутствии следов на стакане, который обвинение назвало "орудием убийства" и о том, как на стоявшем на столе стакане названном "орудием завлечения", на зубной щетке тюбике зубной пасты и некоторых других предметах были найдены латентные следы пальцев полностью идентичные отпечаткам, взятым у обвиняемой Фей Эллисон.
Затем Харлан опознал все сделанные полицией снимки, показывающие положение тела в момент его обнаружения, обстановку квартиры, стол, опрокинутый стул, "орудие убийства" на полу, "орудие завлечения" на столе, бесспорно, носящее свежие следы пальцев Фей Эллисон бутылку виски, сифон с содовой и наполненный кубиками льда термос.
– Можете задавать вопросы свидетелю – с торжествующим выражением на лице разрешил Мейсону Линн.
– У вас почти двадцатилетний стаж работы в области дактилоскопической экспертизы мистер Харлан – обратился адвокат к эксперту.
– Совершенно верно.
– И вы являетесь специалистом по идентификации?
– Да, сэр.
– Вы слышали показание доктора Кина относительно пятна помады?
– Конечно сэр.
– На фотографии, которую я передаю вам, видно именно это пятно?
– Да, сэр. Кроме того, у меня имеется фотография, на которой это пятно снято крупным планом. Я самолично сделал снимок особой камерой, используемой мною для подобных съемок. У меня с собой есть экземпляр фотографии, если это вас интересует.
– Очень интересует, – ответил Мейсон. – Вы можете предъявить его?
Харлан достал из портфеля фотографию, изображение отпечатка губ на лбу мертвеца оказалось очень четким, были видны мельчайшие детали.
– Каков масштаб изображения? – поинтересовался адвокат.
– Один к одному, – пояснил Харлан. – Я рассчитал шкалу расстояний, с помощью которой могу получать изображение точно в натуральную величину.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Мне хотелось бы приобщить этот снимок к делу в качестве вещественного доказательства.
– Не имею возражений, – откликнулся Линн.
– Скажите, ведь правда, что мелкие линии, изображенные на этом снимке, в такой же степени индивидуальны, как петли в завихрениях дактилоскопического рисунка?
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Я хочу обратить внимание вот на какой момент: экспертам в области дактилоскопии хорошо известно что мелкие морщинки, образующиеся на губах человека, являются столь же индивидуальными, отличительными признаками, как и папиллярные линии пальцевого отпечатка.
– Ну, положим, это не общеизвестная истина.
– Но все-таки истина?
– Да, сэр, это факт.
– Таким образом, измерив расстояние между мелкими линиями на фотографии, которые соответствуют морщинам на кожном покрове губ, можно с такой же достоверностью определить принадлежность этого следа помады, как и опознать человека по оставленному им отпечатку пальца?
– Да, сэр.
– Вы только что заявили, что у обвиняемой сняты отпечатки пальцев, которые вы сравнили с отпечатками, обнаруженными на стакане.
– Точно так, сэр.
– А вы не пытались взять отпечаток ее губ и сравнить его с отпечатком на лбу покойного?
– Нет, сэр, – ответил Харлан, смущенно ерзая на скамье.
– Могу я спросить, почему?
– Ну, во-первых, мистер Мейсон, тот факт, что линии морщинок на губах сугубо индивидуальны, не является общеизвестным...
– Но вам-то он известен?
– Конечно, сэр.
– И наиболее квалифицированные представители вашей профессии знают о нем?
– Разумеется, сэр.
– Так почему же вы не взяли отпечаток губ у моей подзащитной?
Харлан опять беспокойно заерзал, скрестил ноги и несколько беспомощно посмотрел в сторону обвинителя. Перехватив этот взгляд, Линн мгновенно отреагировал:
– Прошу суд обратить внимание на то, что так нельзя вести перекрестный допрос свидетеля. Интересующие защиту технические подробности выходят за рамки вопросов, интересующих суд. Я возражаю против последнего вопроса защиты на том основании, что он является несущественным, неуместным и неприемлемым, а посему недопустимым при перекрестном допросе.
– Возражение отклоняется, – раздраженно изрек судья Джордан. – Свидетель, отвечайте на вопрос защиты!
Харлан откашлялся.
– Признаться, – ответил он, – я просто не додумался до этого.
– Додумайтесь теперь. – Мейсон сделал рукой приглашающий жест. – Чего мешкать, снимите отпечаток прямо здесь, в зале. Мисс Эллисон, не жалейте помады. Давайте сравним ваши губки с отпечатком на лбу.
– С разрешения суда хочу отметить, – скучающим тоном заговорил обвинитель, – что это вряд ли можно назвать перекрестным допросом. Я понимаю, что мистер Мейсон хочет сделать Харлана своим свидетелем и просит провести этот эксперимент для защиты обвиняемой, но какой же это перекрестный допрос?
– Это можно рассматривать как перекрестный допрос для выяснения компетентности Харлана как эксперта, – постановил судья Джордан.
– Не слишком ли много внимания уделяется формально-юридической стороне дела? – с легким сарказмом заметил Линн.
– Ваше возражение как раз и было формально-юридической придиркой, – резко парировал судья Джордан. – Поэтому оно и отклонено, а мое решение остается в силе. Снимайте отпечаток, мистер Харлан.
Дрожащей рукой Фей Эллисон густо напомадила губы. Затем, смотрясь в маленькое зеркальце, она кончиком мизинца разгладила помаду.
– Ну что же, – обратился Мейсон к Харлану, – снимайте отпечаток.