Перед ним медленно текли картины его жизни. Школа, университет, армия, СС… События, драки, дуэли, любовь, военные операции, возвращения домой.
"Я же ничего за свою жизнь не сделал… - подумал Фрисснер. - Спасал жизнь другим, выживал сам. Но разве этого мало?!"
Он выпрямился. Стряхнул с себя этот странный туман. И вдруг на него накатило.
С обжигающей ясностью он понял, что именно эта операция (эта экспедиция, это приключение!) была самым ярким событием его жизни! Самым настоящим! Пиком, вершиной, апогеем! Потому что миллионы людей проживают свою тусклую жизнь и умирают, так и не прикоснувшись к тому, на чем держится этот мир.
- Вот он, момент истины… - тихо сказал Артур. Он поднял руки вверх, словно призывая небо посмотреть на это великое событие в его жизни.
И увидел в Зеркале, как штурмбаннфюрер СС Людвиг Ягер целится ему в затылок из "вальтера". Нет. Не целится. Стреляет.
"Всегда хотел заглянуть в глаза своей смерти", - успел подумать Фрисснер, ловя в Зеркале глаза Ягера.
Выстрела он не слышал: просто Зеркало перестало отражать…
Людвиг Ягер застрелил так и не пришедшего в себя Замке. Тот умер сразу: просто дернулся и затих.
- Ну, вот я и один… - сказал Ягер, непонятно к кому обращаясь.
Потом обошел амфитеатр, Зеркало. Снял с полированной плоскости руку Фрисснера.
- Ну что ж… - обратился Людвиг к Зеркалу. - Я вернусь… Я вернусь домой вместе с тобой. Воды у меня много. Бензина тоже. А здоровья мне не занимать.
И он хихикнул. Прозвучало глупо.
- И никто мне не помешает, - сказал Ягер столбам, возвышающимся над краем амфитеатра. - Мне никто не помешает, потому что я всех убил!
- Да! - прикрикнул Людвиг на небо, - Да! Я нарушил приказ! Да! Ну и что?! Какая разница? Какая? Мне все равно, где убить этих людей!!! Мне все равно где! Тут или сдать их в гестапо в Триполи… Плевать! И пусть все их долбаные агенты-наркоманы катятся к черту! Я решаю сам, кого и когда мне убивать…
Последнюю фразу он произнес уже с трудом. Силы оставили его, он сел возле Зеркала, безучастно глядя в песок.
Потом наконец встал, словно какой-то невидимый кукловод дернул за ниточки. И вышел из амфитеатра.
Грузовик ревел, разбрасывая песок в разные стороны. Цепи, которыми был опутан камень, звенели от напряжения.
- Еще… - шипел сквозь зубы Ягер. - Еще! Его руки были все в ссадинах, из разорванной скулы текла кровь.
- Еще! Тварь! - крикнул Ягер и надавил на газ. По его расчетам, камень нужно было только сдернуть с места, чтобы все пошло проще, - Еще немного!!!
Рывок был таким, что ему показалось, будто цепи все-таки не выдержали.
Зеркало сорвало с места и потащило по песку.
- А-а-а!! - закричал Ягер. Он засмеялся, захохотал во все горло, выруливая из ворот…
На песке, перед воротами, стояла фигура, замотанная в темные тряпки.
Муамар.
Ягер притормозил. Обострившимся чутьем сумасшедшего он ощутил, что именно эта маленькая фигурка перед машиной и есть самая большая опасность в этом мире сейчас.
Людвиг оскалился.
- Нет… Не-е-ет… - процедил он сквозь зубы. - У тебя не получится.
Он несколько раз утопил в пол педаль газа. Двигатель взревел.
- Не получится, кем бы ты ни был!
Грузовик пошел на разгон. Казалось, что огромный монолит Зеркала позади не только не мешал, а наоборот, помогал движению. Толкал машину вперед! Грузовик летел по песку, сокращая расстояние.
И чувствуя, что сейчас произойдет что-то непоправимое, Ягер запел сорванным голосом:
- Германия, Германия превыше всего!!! Германия…
67
Немилость Аллаха на них. Вкусите же наказание за то, что вы были неверующими.
Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 175 (175)
Чертов "бедфорд", наверное, уже занесло песком…
Когда он оставил его?
Месяц назад?
Два месяца?
Буря не утихала. Альтобелли сидел, скорчившись, укутав голову в пахнущую потом и человеческой грязью ткань, и бормотал себе под нос технические характеристики истребителя "макки". Просто так, чтобы не спятить.
Для человека, проведшего в пустыне бог весть сколько времени, подполковник выглядел вполне сносно. Он даже брился, всухую, с проклятиями скобля щетину все еще острым десантным ножом. Британская форма истрепалась, и он кутался в изодранное одеяло, одну из немногих вещей, что был в силах забрать из брошенного грузовика.
Пару раз ему встречались люди на лошадях и верблюдах. Они не трогали Альтобелли, наоборот, давали ему воду, вяленое мясо, лепешки. Подполковник благодарил и кланялся, а когда один из всадников, угрюмый бородач, ткнул пальцем в "стэн", Альтобелли тут же отдал ему автомат. У него оставался небольшой "маузер" с двумя магазинами, и этого было достаточно.
Однажды он забрел в маленькую деревню, населенную странными пугливыми людьми, которые при виде его попрятались в хилые желто-коричневые домишки. Одетые в бахромчатые накидки, худолицые и безбородые, с большими черными глазами, обитатели деревеньки совсем не походили на арабов.
Это случилось, когда подполковник был на грани помешательства, и потом он не раз думал, видел ли деревню на самом деле или она пригрезилась больному мозгу… Правда, на следующий день, когда подполковник обнаружил себя слепо бредущим через барханы, в большой фляге за спиной плескалась мутная глинистая вода…
Еще Альтобелли часто размышлял, что и зачем искали они в пустыне, а вернее, для чего был послан на заклание маленький отряд капитана фон Акстхельма. Более нелепой операции подполковник в своей жизни не видел, но за этой показной нелепостью явно что-то скрывалось. Что?
Это еще предстояло узнать. А для этого необходимо вернуться. Вернуться во что бы то ни стало.
Он осторожно освободил от ткани отверстие для глаза и огляделся. Буря вроде бы пошла на убыль, и подполковник с кряхтеньем поднялся сначала на колени, потом, шатаясь, встал на ноги.
Постоял несколько минут, сделал глоток воды из фляги, в которой почти ничего не осталось, и пошел на север, туда, где находилось побережье.
Время давным-давно стало для него неведомым. Часы, надежная вроде бы "омега", то ли забились мельчайшими частицами песка, то ли швейцарский механизм просто не выдержал одуряющей жары. Но часов через шесть, перемежающихся редкими остановками, подполковник понял, что дальше идти пока не может. Солнце поднималось высоко над головой, и он принялся озираться в поисках благословенной тени.
Но тени не было.
- Что это там такое? - спросил Тони Брамилла, закуривая.
- Сколько раз я тебя просил, не дыми в кабине, - укоризненно сказал сидящий за рулем черноволосый крепыш. Брамилла хихикнул, но сигарету не выбросил.
- Что ты спрашивал?
- Я говорю, что это там такое? Водитель вгляделся.
- Матерь божья, похоже, человек! Это лежит человек!
- Надо подъехать и посмотреть, что там такое, - предложил Брамилла.
- А если это ливийский партизан с гранатой? - опасливо спросил водитель.
- Успокойся, Артуро. Тут нет партизан. Партизаны западнее.
- Никогда не знаешь, где могут быть партизаны и что у них на уме, - резонно заметил водитель, но свернул с еле заметной дороги.
Спрыгнув на песок, Брамилла нагнулся над лежавшей фигурой, в то время как водитель с автоматом в руках страховал его.
- Эй, приятель! - сказал Брамилла. - Ты жив? Он потряс незнакомца за плечо, перевернул.
- Не араб, - заметил водитель. - Бритый и похож на европейца.
- Я итальянец, - прошептал лежащий человек потрескавшимися губами. - Я итальянец…
- Матерь божья, он из наших! - заорал Брамилла.
Вдвоем они перенесли снова потерявшего сознание соотечественника в крытый брезентом кузов.
- Я останусь при нем, - сказал Брамилла. - Гони назад, он совсем плох.
- Как скажешь.
- Парень, а тебе повезло, - заметил Брамилла, устроившись поудобнее среди сваленных в кузове шин. - Тебе очень повезло, и ты должен благодарить мадонну за то, что не проскочил немного левее или немного правее и что мы ехали мимо… Похоже, совсем скоро нас тут уже и не будет. Ну да оно и к лучшему. Ни дуче, ни фюрер не заставят меня подставлять задницу под пули в этом пекле…
Брамилла осекся и посмотрел, не пришел ли тот в себя. Но незнакомец лежал с закрытыми глазами, и Брамилла подумал, что, если он помрет в дороге, надо его хоть похоронить по-человечески, по-христиански… И перекрестился.
- Вы слышите меня? Как вас зовут? Голос доносился словно из-под большой пуховой подушки.
- Я итальянец, - сказал Альтобелли. Слова словно продирались наружу сквозь высохшие голосовые связки.
- Как вас зовут?
- Джанфранко… Джанфранко Иньяги.
Подполковник не стал называть свою настоящую фамилию. Почему? Он и сам не знал. Но что-то подсказало ему, что стоит поиграть в прятки. Тем более маловероятно, чтобы сейчас можно было что-то проверить…
- Иньяги? Хорошо. Вы рядовой?
- Да, господин…
- Капитан Мингоцци.
- Да, господин капитан… Я выполнял секретную миссию. Мне нужно встретиться с вашим старшим офицером.
- Со старшим? Вы можете сообщить все мне.
- Извините, господин капитан, но я хотел бы видеть старшего офицера.
Подполковнику наконец-то удалось разлепить веки. Мингоцци оказался молодым человеком с внешностью киноактера и новеньким немецким Железным крестом на груди. Он явно был недоволен тем, что какой-то подозрительный солдат, одетый к тому же в британскую форму, не желает с ним разговаривать.
- Вас устроит майор Тольдо, начальник штаба? - поджав губы, спросил капитан.
- Да, господин капитан. Спасибо.
Мингоцци удалился, видимо, за майором. Альтобелли огляделся. Он лежал на походной койке в большой палатке, неподалеку на такой же койке помещался кто-то забинтованный с головы до ног.
Майор Тольдо не заставил себя долго ждать. Толстый и неповоротливый, он напомнил подполковнику одного знакомого интенданта с военно-морской базы в Бари, который проиграл ему в бильярд отличный серебряный портсигар.
- Рядовой Иньяги? Что у вас ко мне?
- Я не рядовой, господин майор, - сказал Альтобелли и попытался сесть. Это ему, как ни странно, удалось. Голова сильно кружилась, но в общем он чувствовал себя совсем не так плохо, как ожидал. - Меня фамилия Альтобелли, подполковник Альтобелли. Вы можете проверить сведения, если свяжетесь со штабом Кавальери… Или с князем Боргезе…
Если фамилии и потрясли толстого майора, он никак этого не выказал.
- Подполковник? Допустим. И что вы делали здесь, да еще в этой форме?
- Я был проводником немецкого разведывательного отряда, майор. Отряд погиб.
- Когда это случилось?
- Я… Какое сегодня число? Майор молча указал на полотняную стенку, где висел календарь с видами Неаполя.
- Черт побери… - выдохнул Альтобелли. - Я полагал… Я думал, что прошло куда меньше времени…
- Подполковник Альтобелли. Хорошо, я проверю, - кивнул майор. - У вас есть какие-то сведения?
- Господин майор, я прошу вас об одном: пусть я останусь рядовым Иньяги и мне в ближайшее время нужно попасть в Триполи.
- Это вряд ли возможно в ближайшее время. Да и Триполи слишком далеко…
- А где мы? Что рядом?
- Мерса-Матрух вас устроит?
Это был еще один удар для подполковника. Прикинув на мысленной карте свой маршрут, он едва не застонал. Словно библейский Моисей, бродил он по пустыне, выписывая замысловатые кренделя, и забрел так далеко на северо-восток.
- Мерса-Матрух? Хорошо, пусть будет Мерса-Матрух. Вы можете выделить мне машину?
- Обстановка на фронте очень тревожная, господин подполковник, - пожевав губами, сказал толстяк. - Видимо, нам придется отступать. Так что не имеет смысла посылать вас туда специально. Тем более вам нужно прийти в себя, а я должен запросить штаб Кавальери.
- Что ж, вам виднее, господин майор, - согласился Альтобелли.
68
Аллах над любой вещью мощен. В его власти Начало и Конец. И может обратить он одно в другое.
Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 1 (1)
Песок под копытами коня не поет, как земля, не звенит, как булыжник. Песок под копытами шепчет. Нашептывает строки из Запретной Книги. Или из Святого Писания. Смотря что хочешь услышать, смотря как хочешь слышать… Песок мягкий. Его можно засыпать в любую форму, но убери стенки - и он рассыплется. Песок не сопротивляется стали, которая пронзает его. Но пули останавливаются в песке.
Четыре кинжала в мешке о чем-то говорят друг с другом. Им отвечает пятый, тот, что за поясом
Четыре кольца молчат. Вместе с пятым, тем, что на пальце.
Шепчет песок.
- Скоро мы встретимся, - шепчет песок.
- Скоро увидимся, - свистит ветер.
- Скоро вернемся, - неслышно шумит вода в небесных тучах.
- Скоро будем вместе, - отзывается пламя ночных костров.
- Я обещаю вам Школу, - отвечает сердце. - Мы все соберемся вместе.
Всадник в темных одеждах скачет через пустыню. От рассвета в закат и через ночь.
ЭПИЛОГ
Посередине дороги стоял грязный и оборванный немецкий офицер. На голове его была кое-как намотанная окровавленная повязка. Чуть поодаль подполковник Альтобелли увидел еще одного немца, то ли солдата, то ли офицера, с автоматом в руке.
- Остановите машину, - сказал майор Тольдо.
Альтобелли снизил скорость и затормозил. Не доехав до немецкого офицера несколько метров, машина резко остановилась, так что ее даже немного развернуло на песке.
- Уйдите с дороги, лейтенант! - крикнул Тольдо, поднимаясь. Практически одновременно с ним закричали Чекиньи и Нето:
- Что вы себе позволяете?
- Вы не смеете нас задерживать!
- Я желаю разговаривать со старшим из офицеров, - бесстрастно сказал немецкий лейтенант. Он стоял, неестественно выпрямившись, словно в позвоночник ему вогнали стальной штырь. Это была не идеальная выправка, это было что-то иное, связанное с жуткой болью, которую лейтенант стойко терпел.
- Кто будет говорить с этим сумасшедшим? - спросил майор Тольдо, явно подразумевая Альтобелли. Подполковник молчал, он лишь пристально взглянул на майора. Тот смутился и повернулся к; остальным.
- Вам карты в руки, господин майор, - сказал, пожав плечами, Нето. Недовольно хмурясь, толстый Тольдо повернулся к гостю из пустыни и произнес на очень плохом немецком:
- Я старший. Если хотите что-нибудь сказать, подойдите сюда и говорите.
- Будьте любезны сойти сюда, - с достоинством сказал лейтенант, не двигаясь с места. Альтобелли посмотрел на второго немца, который оказался унтер-офицером, тот как раз сделал пару коротких шагов по направлению к автомашине.
- Идите, идите, господин майор, - торопливо выпалил Нето, - он может выстрелить. Они сумасшедшие!
- Да, не злите его зря, господин майор, - добавил Чекиньи. Подполковник все так же молчал, сгорбившись за рулем. Он примерно представлял, что сейчас последует, но продолжал играть свою роль.
Тольдо с негодованием выбрался из машины через заднюю дверцу, спрыгнул на песок. Подойдя к немцу, он был явно шокирован тем, что лейтенант отдал честь - коротко и изящно, словно на плацу, на парадном построении… Толстый майор ответил тем же и сказал, понимая, что нужно действовать:
- Лейтенант, мы очень торопимся, что вам нужно?
- Я имею приказание реквизировать транспорт для генерала Айгнера.
Альтобелли не удивился: вполне возможно, где-то в пустыне, за барханами, действительно находится генерал Айгнер. Такой же грязный и оборванный, но генерал, он видел их много, отступая вместе с потрепанными итальянскими и германскими подразделениями. Лейтенант по-своему прав, он исполняет приказ командира, но и Тольдо прав, ведь они совсем не обязаны уступать машину генералу. В этой сутолоке никто не будет искать виноватых, да и найти их невозможно…
Очевидно, это понимал и Тольдо, возмущенно заявивший:
- Глупости! По этой дороге идет новозеландский патруль, и мы не можем задерживаться…
- Я имею особое распоряжение, - стоял на своем немец, тоже тертый калач, - и о новозеландском патруле ничего не знаю.
- Где генерал Айгнер? - неуверенно спросил майор. Кажется, он шел на попятную. Это сообразили и Чикиньи с Нето, тут же принявшиеся шушукаться.
- В пяти километрах отсюда. С его бронемашины слетела гусеница, и я имею особое распоряжение…
- Я уже слышал об этом! - перебил его майор, тревожно озиравший пустыню. Видимо, он представил себя в окружении этого неприглядного пейзажа, в одиночестве, перед лицом наступающих новозеландцев… - Я уже слышал об этом распоряжении!
- Будьте настолько любезны, прикажите другим господам выйти из машины. Водитель может остаться, - немец, казалось, не услышал гневного окрика.
- Уйдите с дороги! - продолжал шуметь Тольдо. - Я достаточно наслушался этой чепухи.
Он повернулся и пошел к машине, но лейтенант остановил его.
- Майор, - спокойно сказал он. В этих словах была скрытая сила, которой не имелось, просто не могло быть у толстого вспотевшего Тольдо, и потому майор остановился.
- Что там происходит? - шепотом спросил Чикиньи. Подполковник вспомнил, что оба офицера ни черта не понимают по-немецки и происходящее на дороге для них всего лишь театр жестов.
- Об этом не может быть и речи, - упавшим голосом сказал майор. - Это совершенно исключено, машина принадлежит итальянской армии, и мы выполняем задание…
- Я очень сожалею, господин майор, но генерал Айгнер старше вас чином, и это территория немецкой армии. Будьте любезны сдать машину.
- Что за нелепость! - вновь выкрикнул майор, хотя игра уже была проиграна.
- Имейте в виду, что впереди заградительный пункт, который имеет распоряжение конфисковывать весь итальянский транспорт и, если нужно, силой. Вам придется там объяснить, что делают три строевых офицера в такой момент так далеко от своих частей. Вам также придется объяснить, почему вы взяли на себя смелость игнорировать особое распоряжение генерала Айгнера, командующего всеми войсками в этом районе.
Оставив словно громом пораженного майора на месте, лейтенант подошел к автомобилю и приказал, открывая дверцу:
- Быстрее!
Он сказал это по-итальянски, и Альтобелли обернулся к офицерам. Те покорно поднялись с сидений.
- Быстрее, - повторил лейтенант и похлопал сидящего рядом с подполковником солдата по руке.
Тот не стал сопротивляться и встал возле майора. Из всех троих только майор мог выкинуть какую-нибудь штуку. К примеру, схватиться за пистолет и получить автоматную очередь в живот от измученного унтера.
- Теперь вы, господа, - распоряжался лейтенант. Офицеры озабоченно уставились на майора, и Нето спросил:
- Мы отдаем ему машину, господин майор? "Чертов идиот, - подумал Альтобелли. - Он еще будет устраивать дебаты!"
- Выйдите, - покорно произнес Тольдо. Офицеры вышли из "фиата" и стали рядом с ним.
- Унтер-офицер, - скомандовал немецкий лейтенант. Унтер приблизился. - Освободите багажник машины. Отдайте этим господам все их личное имущество.
Итальянцы беспомощно смотрели, как унтер вынимает из багажника и ставит на песок бутыли с вином и продукты. Приподняв одну из емкостей с водой, он замешкался и спросил: