По мере того как приближались роды Маркизы и Пентси, группа 5 стала передвигаться медленнее, чтобы обе самки могли насытиться. За три месяца до родов Маркиза постоянно шла замыкающей в группе и всегда оказывалась первым членом семьи, с которым я сталкивалась при выходе на нее. Если Маркиза теряла группу из виду, мое присутствие казалось ей угрожающим, и она начинала кричать или бить себя в грудь, встав во весь рост. В ее положении бить себя в грудь было нелегким делом. Всякий раз, когда ее кулаки попадали в верхнюю часть брюха, мне казалось, что из ее необъятного чрева тут же выскочат пять близнецов. И я никак не могла отделаться от мысли, что, привяжи ее за ногу ниточкой и как следует дунь, она взовьется в воздух, словно огромный мохнатый шар, наполненный гелием.
Как-то в непогожий день в декабре 1976 года группу замыкала не Маркиза, а Пентси. Я очень расстроилась, увидев, что правая сторона ее лица была основательно повреждена. Правый глаз затек и не открывался, и из него, как и из носа, сочилась густая слизь. Вернувшись по тропе, я не заметила следов встречи с другой группой или одинокими самцами. По-видимому, Пентси вновь стала жертвой агрессии внутри группы, скорее всего, со стороны Эффи и ее старших отпрысков. Последующие два с половиной месяца Пентси проводила в одиночку поодаль от группы и часто сидела сгорбившись, обхватив себя руками и упершись подбородком в грудь.
К концу февраля 1977 года меня крайне беспокоили состояние здоровья Пентси и невероятная раздутость Маркизы. Я не сомневалась, что Пентси погибнет, а Маркиза родит близнецов. Вечером 27 февраля 1977 года Маркиза родила хрупкого малыша, которого мы позже назвали Шинда, что на местном наречии означает "превозмогающий". А тремя днями позже Пентси ночью родила крупную рыжевато-коричневую девочку Мураху, нареченную в честь недавно пробудившегося вулкана в Заире. Маркиза во второй раз стала бабушкой.
Трудно было себе представить более разительный контраст между двумя малышами - дядей Шиндой и его племянницей Мурахой. Когда я впервые увидела Шинду, он висел, прилипнув, как головастик, к брюху Маркизы, кожица его была розоватой, и на ней кое-где торчали кустики короткой блестящей черной шерсти. Единственной общей для обоих детенышей чертой был похожий пятачок на месте носа, торчащий, как у поросенка. К концу первого месяца их жизни Мураха уже оглядывалась по сторонам, и ее осмысленный взгляд останавливался на цветах и движущихся предметах, чего не наблюдалось у ее малолетнего дядюшки.
Родив почти одновременно, Маркиза и Пентси сплотились в дружную оборонительную ячейку, эффективно отстаивавшую свои позиции, особенно когда на подмогу являлись папаши - Бетховен и Икар. Впервые я почувствовала, что в случае возникновения семейных распрей они в полной безопасности. Меня также обрадовало быстрое выздоровление Пентси после рождения Мурахи.
В результате появления на свет двух малышей Лиза снова была отодвинута на второй план. Пабло приближался к трехлетнему возрасту, и у Лизы могли возобновиться менструальные циклы; однако Бетховен игнорировал ее, а другие мамаши с трудом выносили шумного Пабло. Для Пабло Мураха и Шинда были прежде всего новыми игрушками, которые следовало изучить. Его бесцеремонные посягательства на малышей вызывали серию недовольных хрюканий, привлекавших внимание Икара или Бетховена, а то и обоих сразу, и те, присоединившись к хрюканью матерей, наводили порядок.
Теперь уже никто не "защищал" Пабло, когда он заигрывал со мной или другими наблюдателями. Наоборот, казалось, что группа будет только благодарна, если я засуну его в рюкзак и унесу в лагерь, где буду держать, пока он не станет вести себя как следует.
Неугомонность юркого Пабло в сочетании с цепкостью его рук и ног делала малыша совершенно неуправляемым. Его крошечные, но острые как бритва зубы насквозь прокусывали джинсы и нижнее белье. Я с трудом сдерживалась, чтобы не дергаться от его игривых и болезненных укусов и не тревожить находящихся рядом животных, обычно пугающихся неожиданных телодвижений. Наконец я выяснила, что, если Пабло исподтишка ущипнуть, он мгновенно разжимает зубы. Недовольный озорник, с укором глядя на меня, начинает потирать ущипленное место. Для поддержания спокойствия в группе я предпочитала незаметные щипки более явному вздрагиванию.
Пабло еще не исполнилось и трех лет, как он стал проявлять живой интерес к половой жизни животных в группе. Он часто пытался рассматривать половые члены старших самцов, но в таких случаях Бетховен, Икар и Зиз обычно отпихивали его от себя. Многочисленные заигрывания с Поппи, которая была на двадцать месяцев моложе его, закончились тем, что он однажды прильнул к ней сзади. Такие игры вызывали у Пабло эрекцию, и он ложился на спину с загадочной улыбкой и начинал играть с внезапно появившейся игрушкой. Если в этот момент рядом оказывалась Поппи, она с интересом наблюдала за Пабло и иногда пробовала сей диковинный плод на язык.
После родов Маркизы и Пентси Эффи, как и Лиза, тоже сократила время пребывания рядом с Бетховеном. Отходя в сторонку, она благоразумно не ввязывалась в семейные ссоры и удерживала от них малышку Поппи. Однажды Эффи кормилась метрах в шести от группы, а Поппи, увязавшись за ней, раскачивалась на крестовнике. Наблюдатель, бывший в поле зрения обеих, следил за Эффи, которая вдруг повернулась и уставилась на Поппи. Проследив за взглядом Эффи, стажер увидел, что Поппи сорвалась с высокой ветки и ее шея застряла в развилке ствола. Бедная малышка брыкалась ногами и размахивала руками, но ее движения постепенно замедлялись по мере того, как шея все больше сдавливалась, нарушая приток воздуха в легкие. Эффи бросилась к дочери. Она с неимоверным усилием дергала Поппи, пытаясь высвободить малышку. На лице Эффи появилось выражение страха, как у любой матери, чей ребенок оказался в смертельной опасности. И все это время Эффи с упреком поглядывала на наблюдателя, словно ожидала помощи, ведь каждая секунда была на счету. Наблюдатель, естественно, не шелохнулся, что было совсем непросто, учитывая серьезность ситуации, но его решение было единственно верным, ибо любое неосторожное движение могло вызвать истерическую реакцию группы, и Поппи оказалась бы в более худшем положении. Как только малышке удалось освободиться, Поппи захныкала и вцепилась в сосок Эффи. Минуты через четыре мать понесла ее, прижав к животу, к семейству, не знавшему, какой трагедии только что удалось избежать.
Это уникальное наблюдение было единственным свидетельством развитого материнского инстинкта у горилл. И тем более поразительно, что Эффи, сидевшая спиной к замолкшей Поппи, почувствовала, что ее дитя попало в беду, раньше, чем наблюдатель, который следил за обоими животными.
После рождения Шинды и Мурахи группа 5 ушла далеко на юго-запад от своей привычной территории. Как-то она встретилась с небольшой окраинной группой, в которой было два серебристоспинных самца и один черноспинный. В результате стычки Бетховен, Икар, Пак и Эффи получили ранения. Эффи пострадала больше других животных, и, кроме глубокого пореза на руке, основные раны были на затылке, голове и плечах. До них ей было трудно дотянуться, чтобы зализывать.
На протяжении целой недели ее раны обильно сочились, и, если бы не пятилетняя дочь Так, на их заживление потребовалось бы гораздо больше времени. Так с огромным вниманием и усердием взяла на себя функцию сиделки, отталкивая всех, кто вмешивался в ее заботы об Эффи. Она даже отталкивала руки Эффи, которая из-за болезненного состояния хотела, чтобы ее оставили в покое. Так тщательно вылизывала следы укусов, пока они полностью не зажили, на что ушло около шести недель.
За этот короткий промежуток времени у Так появилась необычная манера здороваться поворотом головы из стороны в сторону, что она делала только при приближении к Эффи для очередного сеанса лечения. Я так и не поняла, что Так хотела этим выразить. Молодая самка, подойдя к матери, начинала так быстро вертеть головой, что я не успевала проследить за ее движениями. После минуты приветствий Так приступала к зализыванию ран, а у меня буквально кружилась голова при попытке уловить каждое ее движение. Эффи смотрела на дочь с не меньшим удивлением. Такое странное поведение впоследствии никогда не повторялось, когда раны у Эффи зарубцевались.
Очевидно, для того чтобы избежать новых стычек с окраинной группой, группа 5 отправилась дальше на юго-запад и оказалась в местности, где, насколько мне известно, она прежде еще ни разу не бывала. Явно потеряв ориентацию, Бетховен вывел группу на субальпийский луг, расположенный на высоте около 4000 метров над уровнем моря, неподалеку от горы Карисимби. Там животные сосредоточились в узких полосках низкорослых гиперкумов, окруженных безбрежными лугами и болотами. Это место было облюбовано браконьерами, потому что на открытом пространстве лугов охотиться с копьями легче, а в узких лесных полосах, отделяющих луга друг от друга, можно было ставить ловушки.
На переход от лагеря до плато требовалось несколько часов, поэтому мы не успевали уничтожать все ловушки браконьеров. Я ожидала со дня на день, что один из членов группы 5 обязательно попадется в ловушку, и попросила следопытов и одного из стажеров, приятного молодого человека, увести группу 5 из этой местности обратно на гору Високе.
Операция завершилась удачно. Напуганный невидимыми браконьерами, Бетховен повел семейство к горе Високе, а Икар, накопивший достаточный опыт встреч с людьми и другими гориллами, замыкал шествие, обеспечивая охрану с тыла. Кстати говоря, в 1977 году, то есть через десять лет после нашего первого знакомства, Икар стал не только отцом, но и, что более важно, вторым по рангу в группе, возглавляемой отцом. Его самоуверенность иногда просто пугала меня. В отличие от Брамса, покинувшего группу 5 девять лет назад и напоровшегося на браконьеров в качестве серебристоспинного одиночки, Икар, по всей видимости, считал себя неуязвимым. Стажер, руководивший операцией увода группы 5 из высокогорных лугов на прежнюю территорию, рассказывал мне, что Икару очень хотелось оказаться с глазу на глаз с невидимыми преследователями и однажды, устроив засаду в кустах, молодой самец "выскочил из них, как снаряд из пушки".
Добравшись до склонов Високе, группа 5 устроилась на отдых, длившийся несколько суток, и животные дружелюбно встречали наблюдателей. Но едва я почувствовала облегчение от возвращения горилл "домой", как возникла новая опасность - наступил период прорастания бамбука. Он обычно длится с июня по декабрь, и бамбук в это время составляет около 90 % пищи группы 5. Но бамбук произрастал всего лишь на одной пятой ее территории в местности, примыкающей к обработанным полям, отторженным от национального парка.
Между парком и полями, засаженными пиретрумом, не было никакой буферной зоны, и жители деревни устанавливали ловушки на антилоп на территории парка в нескольких минутах ходьбы от своих хижин. Вместе с сотрудниками Исследовательского центра Карисоке мне приходилось часто патрулировать в узкой бамбуковой полосе вдоль восточной границы Вулканического национального парка и уничтожать ловушки, установленные после ухода горилл из этих мест. На этот раз группа вернулась в бамбуковые заросли до того, как мы успели их проверить.
Мое беспокойство по поводу поджидавших группу опасностей несколько улеглось, когда я вспомнила, что умудренный опытом встреч с ловушками Бетховен однажды успешно высвободил четырехлетнего Пака из проволочной петли, установленной в зарослях бамбука. Мне казалось, что у Бетховена выработалось чутье на ловушки, о чем свидетельствовали неоднократные наблюдения, когда, ведя группу, он умело обходил ловушки, установленные посреди тропы, где часто проходили дукеры, бушбоки и гориллы.
Однажды, когда мы со следопытом Рвелеканой приближались к группе 5, от пограничного пункта, известного под названием "обрыв Джамбо", донеслись громкие голоса жителей деревни. Испугавшись, что наши гориллы попали в беду, мы побежали на голоса. И вздохнули с облегчением, увидев, что гориллы преспокойно сидят над обрывом и с любопытством смотрят, как земледельцы мотыжат землю на грядках пиретрума под ними. По всей вероятности, гориллы не опасались людей у границы парка, так как их присутствие в этих местах стало обычным; другое дело - лесная чаща, где человеческие голоса повергают горилл в неописуемый ужас. Земледельцы в свою очередь почтительно относятся к гориллам, зная, что поля пиретрума не представляют для них интереса.
Сезонные возвращения группы 5 к границе парка всегда становятся событием для жителей деревни. Они собираются в толпу и кричат: "Нгаги! Нгаги!" ("Горилла! Горилла!") Возвращаясь к событиям того дня, скажу, что, насмотревшись на крестьян, гориллы группы 5 ушли с обрыва Джамбо и принялись за еду, а люди снова взялись за мотыги. Но стоило мне взобраться на обрыв, чтобы выяснить, куда отправились животные, снизу снова раздались крики. На сей раз крестьяне кричали: "Ньирамачабелли! Ньирамачабелли!" - что означало "пожилая женщина, живущая в лесу без мужчины". Хотя предполагалось, что моя новая кличка вовсе не оскорбительна, мне не совсем нравился подтекст.
Несколько недель мы со следопытами прочесывали бамбуковые заросли по ходу группы в поисках ловушек и, убедившись, что полоса длиной в четыре километра чиста, наконец приступили к наблюдениям по полной программе, а не к обезвреживанию ловушек. Именно в этот период, в июле 1977 года, группа 5 однажды вечером решила устроить привал на небольшой полянке, окруженной густыми зарослями бамбука. Гориллы явно чувствовали себя неуютно от непривычной тесноты. Целых полчаса они не могли найти себе места, и Зиз, которому в то время было шесть с половиной лет, встал и отправился в близлежащие заросли. За ним немедленно последовали его мать Маркиза и сестра Пентси с детенышами, взобравшимися им на спины. Как бы обрадовавшись возможности снова пуститься в путь, остальные члены группы тут же двинулись за кланом Маркизы. Бетховен шел в арьергарде.
Стоило животным исчезнуть в зарослях бамбука, как тут же раздались душераздирающие крики. Когда они достигли кульминации, Бетховен разразился резким хрюканьем, вскоре его поддержали остальные животные. Шум продолжался около трех минут и выражал тот истерический ужас, который охватывает горилл при встрече с браконьерами. Поскольку гориллы не стремились удрать, дело было, очевидно, не в браконьерах. Возбуждение животных можно было, скорее всего, объяснить лишь ловушкой.
Я поползла в заросли, но разглядела только сбившуюся в круг массу черных тел. Хрюкая, Бетховен пробился сквозь толпу горилл, собравшихся вокруг согнутого бамбукового шеста. Через секунду его серебристая спина скрылась за черными телами. Поскольку я сидела на тропинке, предоставляющей гориллам единственную возможность вернуться обратно, то медленно попятилась назад через бамбуковый туннель и вышла на освещенную солнцем поляну. Через несколько минут Бетховен вышел из зарослей в сопровождении Зиза и прочих членов группы. Не обращая на меня ни малейшего внимания, животные, успокоив друг друга урчащими звуками, направились в сторону склонов горы Високе, их обычного убежища в сложных ситуациях. Выдерживая положенную дистанцию, я двинулась за ними, стараясь выяснить, кто же стал жертвой смертоносной проволочной петли, но отстала от группы.
На следующее утро мы с Рвелеканой вернулись на место происшествия и обнаружили вытоптанную поляну метров пять в поперечнике, окруженную поломанными ростками бамбука и другой растительностью. Перекопанная земля была покрыта жидкими экскрементами, большими клочьями шерсти горилл и следами босых человеческих ног. Кто-то побывал здесь до нас. Подробности происшедшего накануне стали проясняться. Небольшая яма в сорок квадратных сантиметров в то же утро была наспех засыпана землей владельцем ловушки. Бамбуковый шест, петля и колышки для натягивания петли тоже исчезли. Более того, побывавший до нас человек сделал попытку замести следы горилл вокруг ловушки.
Ползая на четвереньках, мы с Рвелеканой обнаружили еле различимые человеческие следы, ведущие к несработавшей проволочной петле рядом с тем местом, где группа 5 накануне располагалась на отдых. Очевидно, согнутый бамбуковый шест и проволочная петля были в поле зрения. Этим объяснялась нервозность животных, их скученность и внезапное решение перейти на другое место. Мы с Рвелеканой двинулись ползком по их следам вдоль границы парка. И обнаружили еще восемь взведенных ловушек. С чувством огромного удовлетворения мы конфисковали смертоносные петли и изрубили бамбуковые шесты. Убедившись, что нам удалось расчистить этот участок, мы вернулись на исходные позиции и пошли по свежим человеческим следам. Они вывели нас к плантации пиретрума у границы парка и затерялись в сети тропинок, проторенных жителями деревни. Было очевидно, что нам не удастся отыскать дом браконьера, и мы начали долгое восхождение на гору в поисках группы 5.
Как выяснилось, жертвой ловушки оказался Зиз. Свидетельством тому была узкая глубокая рана, опоясывающая наподобие браслета кисть правой руки, розовые пятна на ободранной ладони и длинные царапины, идущие от бицепса до кисти. Вспоминая последовательность вчерашних событий и действия Бетховена, я была уверена, что старый самец клыками стянул петлю с кисти Зиза.
Зиз сам бы никогда не высвободился из петли: его высоко поднятая вверх рука была недосягаема для собственных зубов. Бетховен не смог просунуть свои толстые пальцы под туго затянутую проволоку на руке Зиза. Следует учесть, что гориллы не любят трогать посторонние предметы руками. Скорее всего, Бетховен схватился за верхнюю часть руки Зиза, чтобы она не двигалась, и завел клыки сверху вниз (отсюда длинные царапины на руке Зиза), под петлю, захлестнувшую запястье жертвы. Затем он, очевидно, стянул петлю зубами, ободрав ладонь Зиза.
Через неделю рука Зиза зажила, и он снова стал свободно владеть ею. Остаток лета, проведенного в бамбуковой роще, прошел без происшествий. Очевидно, браконьеры поняли, что за группой 5 ведут постоянное наблюдение сотрудники центра в Карисоке. Браконьеры поплатились бы за свои деяния и решили не ставить новых ловушек.
Мурахе и Шинде тем временем исполнилось по шесть месяцев. Контраст, заметный еще с момента рождения, стал более разительным. Шинда по-прежнему выглядел писклявым головастиком, цепляющимся за живот мамаши, хотя Маркиза с трехмесячного возраста неоднократно пыталась приучить его сидеть на ее спине. А Мурахе, его племяннице, мама Пентси не позволяла залезать на спину до конца четвертого месяца.