Сокровище Чингисхана - Клайв Касслер 10 стр.

- Сенсорные датчики дали знать. Мы разбросали по озеру несколько сотен поплавков с датчиками, чтобы измерять тем­пературу воды, давление и прочее. Больше всего было раскида­но возле острова Ольхон, где мы и находились, когда поступил первый сигнал об опасности. Спасибо Руди, это он заметил подводный оползень и момент возникновения сейшей.

- Повезло вам, да и всем другим тоже, - заметила Тереза.

- У Руди нюх на катастрофы, - усмехнулся Питт.

- Это все ерунда, - махнул рукой Джордино. - Вот при­ехать в Сибирь без единой бутылки "Джек Дэниелс" - действи­тельно катастрофа. - Он отпил глоток самогона, поморщился и с отвращением посмотрел на свою рюмку.

- Позор нам. Все базовые данные полетели насмарку из-за посторонних шумов, - густым босом возвестил Саргов, направ­ляя беседу в научное русло. - Одно хорошо - удалось полу­чить точную информацию о возникновении волны.

- А ваши поплавки с датчиками могут показать, где имен­но возникло землетрясение? - поинтересовалась Татьяна.

- Если оно произошло под землей, то да, - кивнул Питт.

- Руди пообещал завтра разобраться с компьютерами и по показаниям датчиков установить точное место. Он разговари­вал с сейсмологами, и те уверяли его, что помогут. Ладно, не знаю, как вы, а я отправляюсь спать.

- Я тоже, - отозвался Питт, подавляя зевоту. - Разреши­те проводить вас до каюты? - невинно спросил он Татьяну.

- Охотно разрешаю, - ответила она. - Тем более что, по- моему, меня слегка пошатывает.

К ним присоединился Саргов, все трое поднялись и поже­лали остальным спокойной ночи.

- Полагаю, вы останетесь дожидаться торта безе? - спро­сил Питт, улыбаясь Терезе и Джордино.

- Я жажду услышать романтические баллады о Голландии. У меня уши горят от нетерпения, - отозвался Джордино.

- А скучные рассказы о геологоразведке на морских глу­бинах вас не устроят? - рассмеялась Тереза.

- Да, о глубинах как раз кстати. Чувствую, запало глубо­ко. - Питт, едва сдерживая смех, подмигнул Джордино и, еще раз пожелав спокойной ночи, ушел.

Поддерживая Татьяну под локоть, он проводил ее до кор­мы, где находилась ее каюта. Не успела она скрыться за две­рью, как начало сказываться напряжение дня. Питт добрался до своей каюты, не раздеваясь рухнул в кровать и с удоволь­ствием вытянулся. Несмотря на усталость, заснул он не сразу. В мозгу снова и снова прокручивались события прошедшего дня, его ощущения и переживания, пока наконец сон не обво­лок его спасительной темной пеленой.

5

Проспав не более четырех часов, Питт внезапно проснулся и замер, прислушиваясь. Тишина показалась ему подозритель­ной, внутреннее чутье подсказывало - происходит нечто стран­ное. Включив настольную лампу, он опустил ноги с кровати, встал и едва не полетел на пол. Питт сразу догадался, что судно накренилось в корме под углом почти десять градусов.

Он торопливо оделся, взбежал по лестнице на верхнюю па­лубу и двинулся по ее внешнему переходу. Он не увидел ни души ни здесь, ни на внешней палубе, которой заканчивался пере­ход, - весь корабль словно вымер. Вокруг было неожиданно тихо. Питт прошел в носовую часть и только здесь понял, что его смутило. Он не слышал звука работающих двигателей. В моторном отделении, сотрясая ночной воздух, глухо постуки­вал только запасной генератор.

Питт в три прыжка преодолел еще одну лестницу, ведущую наверх, рывком открыл дверь. К его изумлению, никого не было и на капитанском мостике. Он начал подумывать, что остался один, обвел взглядом пульт управления, нашел кнопку "трево­га" и нажал ее. В тот же миг, расколов ночную безмятежность, включились сирены и сигнальные колокольчики. Судно погру­зилось в истошный вой и оглушительный звон.

Спустя несколько секунд на мостик, словно разозленный бык, вырвавшийся из загона, влетел сухощавый капитан "Ве­рещагина".

- Что здесь происходит? - пробормотал он, от ярости да еще среди ночи едва подбирая нужные английские слова. - Где вахтенный Анатолий?

- Корабль тонет, - спокойно отозвался Питт. - Когда я вошел сюда минуту назад, никакого вахтенного здесь не было.

От изумления капитан вытаращил глаза. Только теперь он заметил, как сильно накренилось судно.

- Нужно увеличить подачу электроэнергии. Моторист, черт его дери! - заорал он и бросился к телефону. Но не успел капи­тан схватить трубку и связаться с машинным отделением, как мостик погрузился в кромешную тьму. Разом погасло все - фонари на мачтах, лампы в каютах, монитор пульта управле­ния. Даже сирены и колокольчики начали мало-помалу стихать.

Ругаясь на чем свет стоит, капитан принялся шарить рука­ми по пульту управления, пытаясь нащупать выключатель ава­рийного аккумулятора, повернул его, и тусклый свет озарил мостик. В слабом мерцании ламп возникла фигура главного инженера, влетевшего на мостик. Грузный мужчина с аккурат­но подстриженной бородкой, он стоял в дверях, судорожно гло­тая воздух. Взгляд его синих глаз был паническим.

- Капитан, люки в машинное отделение задраены и ско­ваны цепью. Войти туда невозможно. Думаю, помещение на­половину затоплено, - сообщил он.

- Кто-то задраил люки? Что происходит?.. Почему мы то­нем, стоя на якоре? - спрашивал капитан, стряхивая с себя оцепенение и пытаясь в уме найти ответы на свои вопросы.

- Похоже, трюмы уже затопило. Нижняя палуба быстро набирает воду, - отчеканил инженер, наконец отдышавшись.

- Ничего не поделаешь, придется покидать корабль, - ска­зал Питт хладнокровно.

Слова его, логичные и безжалостные, болью отдались в серд­це капитана. Приказ покинуть корабль для него, да и для лю­бого другого капитана, был равносилен согласию матери рас­статься с собственным ребенком. Никакой другой приказ не несет в себе больших страданий. Последующие мытарства, связанные с ответственностью перед судовладельцами, страховы­ми компаниями и морским управлением, - вещи неприятные. Писать отчеты, доказывать, оправдываться - дело сложное и хлопотное. Однако даже оно не доставляет капитану больших страданий, чем вид убегающей с палубы, насмерть перепуган­ной команды и последующий уход под воду ставшей родным домом громады из дерева и стали. Как и семейные автомобили, корабли несут в себе частичку души своих капитанов и матро­сов, уникальные черты их характеров, привычки, склонности и причуды. Многие капитаны относятся к своим кораблям как к возлюбленным, и Харитонов был из их числа.

Он как-то внезапно осунулся и сник. Умом капитан пони­мал справедливость слов Питта, смирился с ними, но отдать приказ не мог. Он мрачно посмотрел на инженера и, не говоря ни слова, кивнул.

Питт выскочил с мостика, на ходу лихорадочно раздумы­вая над тем, как бы подольше удержать судно на плаву. Мысль снова облачиться в водолазный костюм и попробовать про­браться в машинное отделение казалась соблазнительной, но не слишком удачной. Ну проберется он клюкам, собьет цепь - на это, кстати, потребуется немало времени, - а дальше что? Если пробоина расположена в днище, под машинным отделе­нием, он ничего не сможет сделать, чтобы остановить воду.

Ответ пришел к нему внезапно, когда он столкнулся с Джор­дино и Ганном, выскочившими вместе с остальными на верх­нюю палубу.

- Похоже, мы снова промокнем, - пробасил Джордино. В голосе его не было ни капли тревоги.

- Машинное отделение заблокировано и наполняется во­дой. Мы тонем. Сколько еще корабль продержится на плаву - не знаю. Во всяком случае, недолго, - отозвался Питт и внима­тельно посмотрел вниз, на кренящуюся кормовую палубу. - Сколько времени тебе понадобится на разогрев двигателя?

- Считай, что я его уже разогрел, - ответил Джордино и ринулся на корму, не дожидаясь объяснений Питта.

- Руди, позаботься об исследователях, которых мы спасли. Собери их и приведи к спасательной шлюпке. Затем постарай­ся убедить капитана ослабить якорную цепь, - проговорил он Ганну, трясшемуся на холодном ветру в легонькой ветровке. Тот кивнул, и Питт побежал следом за Джордино.

- У вас есть какая-то мысль? - крикнул ему вдогонку Руди.

- Да, гениальная, - бросил Питт через плечо и скрылся из виду.

"Камов" взмыл в ночное небо, ненадолго зависнув над то­нущим кораблем.

- Дети и женщины садятся в лодку первыми. Не забыл? - спросил Джордино, поудобнее устраиваясь в кресле первого пилота.

- Я попросил Руди приглядеть за исследователями, чтобы те не растерялись в суматохе, и привести их на палубу, - отве­тил Питт, догадываясь, о ком беспокоится Джордино. - Не переживай, ни Тереза, ни остальные не успеют ног замочить, как мы уже вернемся.

Выглянув из окон кабины, они осмотрели корпус корабля, больше освещенного береговыми огнями, чем включенными на нем аварийными лампами. Питт очень надеялся, что все сло­жится так, как он задумал, и корабль продержится на воде до их возвращения. "Верещагин"тонул, и сверху это было особен­но заметно. Вода в кормовой части уже закрывала ватерлинию. "Через полчаса она дойдет до верхней палубы", - подумал Питт. Джордино по привычке взял курс на Листвянку. Питт оторвал взгляд от терпящего бедствие судна и перевел его на берег и болтавшиеся на волнах причаленные к нему лодки.

- Ищешь что-нибудь особенное? - спросил Джордино.

- Да. Надеюсь отыскать мощный буксир, - ответил Питт, хотя и знал, что такого судна на озере нет. Рыбацкие лодки, маломощные суденышки вроде того, что потеряла геологораз­ведочная группа, его не интересовали. Три-четыре таких волна легко забросила на берег и перевернула.

- Как тебе вон тот рослый крепыш? - спросил Джорди­но, мотнув головой в сторону длинного ряда огней милях в двух от них.

- Странно. Вчера вечером его тут не было. Возможно, не­давно подошел. Давай-ка посмотрим.

Джордино, увеличив скорость, повел вертолет к огням, ко­торые вскоре приняли очертания внушительного судна. По мере приближения к нему Питт увидел, что это сухогруз длиной мак­симум футов двести. Корпус его, выкрашенный в черный цвет, от самого верха до ватерлинии покрывали крупные пятна ржав­чины. На синей, потускневшей от времени трубе, возвышав­шейся над другими, красовался золотой меч. Судно явно бо­роздило воды Байкала уже несколько десятилетий, перевозило лес и уголь из Листвянки в отдаленные поселки на северном берегу. Джордино приблизил вертолет к правому борту, и Питт заметил установленный на кормовой палубе большой черный подъемник. Он снова оглядел облезлый борт, трубу и покачал головой:

- Не пойдет. Он пришвартован, дым из труб не идет -зна­чит, двигатели у него скорее всего холодные, а разогревать их очень долго. - Питт посмотрел в сторону деревни. - Думаю, сейчас нам нужна скорость, а не мощность.

- Скорость? - переспросил Джордино и, не задавая во­просов, взял курс на деревню.

- Да, скорость, - повторил Питт, кивнув на вереницу ог­ней вдалеке, обрамлявших изящный корпус.

На борту "Верещагина" полным ходом, но без спешки и паники шла подготовка к эвакуации. Половина команды уже сидела в двух спасательных шлюпках, и моторист готовился спустить их на воду. Ганн пробился сквозь толпу матросов и исследователей к дальней части палубы, затем спустился вниз. В конце перехода вода заливала палубные надстройки, а там, где шел Ганн, она пока доходила только до лодыжек. Гостевые каюты находились рядом, и Руди с облегчением увидел, что вода в них еще не проникла. Он окликнул Терезу и Татьяну, забара­банил в дверь, повернул ручку, и дверь подалась. Каюта оказа­лась пустой. Руди не заметил в ней личных вещей, но не уди­вился, поскольку Тереза и Татьяна не успели захватить с собой ничего с тонущей лодки - в чем были, в том и бросились в де­компрессионную камеру. Только скомканные одеяла на кро­ватях указывали на то, что в них спали.

Закрыв дверь, Руди отправился к следующей каюте и стал звать Роя, Уоффорда и капитана рыбацкой лодки. Ему никто не ответил, тогда он, преодолевая сопротивление воды, рыв­ком открыл дверь каюты. Ее заняли Рой и Уоффорд. Ганн сно­ва окликнул их, но и эта каюта была пуста. Кровати, как и в первой каюте, выглядели так, словно с них недавно встали. Ему оставалось проверить только каюту капитана, но возле нее вода поднялась уже ему по грудь. И Ганн не пошел к ней, не желая подвергать себя опасности вторично подхватить двусто­роннее воспаление легких. Он успокоил себя мыслью о том, что капитан вместе с остальными давно находится наверху. Повер­нувшись, он направился к лестнице, поднялся на верхнюю па­лубу, где на воду спускали третью спасательную шлюпку. Ог­лядев стоявших на палубе - а на корабле оставалась всего гор­стка матросов и ученых, - он не увидел спасенных ими геоло­горазведчиков. Ганну оставалось сделать один-единственный разумный вывод, который он с большим облегчением и сделал: "Пока я шел к ним по палубе, они поднялись наверх. В толпе я их не заметил. Их, конечно же, отправили на берег в одной из первых спасательных шлюпок".

Иван Попович, капитан судна на воздушной подушке "Вос­ход", спал, завернувшись в одеяло, и видел сон, как он сидит себе на берегу Лены и рыбачит на муху. Разбудил его громкий настойчивый рокот. Невысокий румяный крепыш встрепенул­ся, поднялся с кровати, неторопливо натянул тяжелый тулуп, сунул ноги в тапочки и, полусонный, зашлепал к двери. Выйдя из своей крошечной каютки, он полез по узкой лестнице на кормовую палубу.

Яркий свет прожекторов ударил ему в лицо. Глазам стало больно, капитан прикрыл их ладонями, полы тулупа распахну­лись, и тело обдало порывом холодного ветра. Лучи прожекто­ров поползли наверх, на мгновение застыли, затем исчезли, ушли куда-то в сторону. Постепенно растаяли рокот двигателя и шум вертолетных лопастей. Попович потер глаза, стараясь унять прыгавшие перед ними яркие пятна. Когда он оторвал от лица руки, то, к великому своему изумлению, увидел перед со­бой незнакомца, высокого, темноволосого, сияющего друже­ской белозубой улыбкой.

- Добрый вечер, капитан. Не возражаете, если я восполь­зуюсь вашим судном? - невозмутимо спросил незнакомец.

Судно на подводных крыльях на полной скорости мчалось через бухту к "Верещагину". Свистел разрезаемый корпусом ветер, над подводными крыльями вились, разлетались в сто­роны буруны. Рейс был недолгим. Попович, чуть сбавив ход, ловко, с шиком развернул "Восход", так чтобы корма его ока­залась всего в нескольких футах от носа "Верещагина", и по­ставил двигатель на холостые обороты. Питт оглядел иссле­довательский корабль. С борта судна на подводных крыльях он выглядел смешно - задранный вверх, градусов на двадцать, нос, осевшая корма. Положение было отчаянным- терпящий бедствие корабль мог пойти на дно в любую секунду, от малей­шего толчка.

Сверху послышалось металлическое клацанье - это Хари­тонов отдал приказ поднять якорь, - и тяжелая тридцатифуто­вая якорная цепь вслед за тросом, громыхая по корпусу, по­ползла в клюз. Когда последнее звено ее показалось над водой, Питт заметил, что нос "Верещагина", не удерживаемый якорем и цепью, поднялся еще на два-три фута.

- Бросаем причальный трос, - раздался сверху голос.

Посмотрев наверх, Питт увидел, как Джордино, стоявший у перил рядом с Ганном, утвердительно кивнул. Через секунду они подтащили к борту бобину с канатом и, перебросив его конец с петлей через борт, стали опускать все ниже и ниже. Попович, опытный моряк, туг же начал медленно подавать суд­но назад и остановился, только когда Питт смог дотянуться до петли. Тот подтянул канат, набросил петлю на шпиль и поднял вверх большой палец.

- Канат закреплен. Давай тяни нас, Иван! - крикнул Пигг.

Попович включил дизель и неторопливо повел судно впе­ред. Когда канат натянулся, Попович начал понемногу прибав­лять обороты и вскоре судно шло уже на предельной скорости.

Стоя на корме, Питт слышал тонкое жужжание двигателей. Вода кипела вокруг подводных крыльев, однако он не только не чувствовал скорости, но и не ощущал движения вперед. "Вос­ход" в сравнении с "Верещагиным" казался просто комариком, но Питт хорошо знал, что этот комарик умеет очень больно ку­саться и сможет вытянуть из пучины даже слона. "Восход" раз­вивал скорость тридцать два узла благодаря двум дизелям мощ­ностью в тысячу лошадиных сил каждый.

Никто поначалу не ощущал движения, но шли секунды и корабль дюйм за дюймом, фут за футом пополз к берегу. Джор­дино и Ганн, находившиеся на мостике вместе с капитаном "Верещагина" и частью команды, затаив дыхание следили, как медленно, но верно приближается к ним берег. Попович из­брал самый короткий маршрут, ведя "Восход" в самый центр Листвянки.

Время от времени над водой разносились скрежет и треск - тревожные звуки, доносившиеся из недр "Верещагина". Корабль проходил своего рода проверку на прочность конструкции в экстремальных условиях битвы, которую вели между собой его гордо задранный к небу нос и полузатопленная корма, где пер­вый старался выжить, а вторая - утонуть. Питт с напряжением следил за ходом корабля, видел, как содрогается его корпус, и был готов сбросить петлю каната сразу, как только "Вереща­гин" полностью скроется под водой, потому что иначе тот по­тянул бы за собой и "Восход".

Пока "Верещагин" тащился к берегу и корма его все боль­ше и больше оседала в воду, минуты всем казались часами. От­куда-то из воды, из металлических внутренностей "Верещаги­на" снова донесся скрежет, заставивший все судно вздрогнуть. Скорость его упала почти до нуля. В ту же секунду по палубе заиграли пятна желтого света от уличных фонарей. Попович подвел "Восход" к берегу, вышел на мелководье возле старой заброшенной пристани и повел судно вдоль полуразрушенных лодочных причалов. Со стороны могло показаться, будто По­пович хочет выйти на сушу, и все молились, чтобы он не оста­навливался. И капитан двигался вперед. Рев двигателей, отра­жавшийся от стен зданий, эхом разносился по всей Листвянке. Попович остановился в нескольких ярдах от берега, когда по приглушенному скрежету днища "Верещагина" о гальку все поняли - корабль прочно лежит на твердой поверхности.

В капитанской каюте "Восхода" Попович не слышал скре­жета, он почувствовал, что исследовательский корабль лег на грунт, и сразу выключил перегретые дизели. Эхо еще разноси­ло по деревне их рокот, а у берега внезапно наступила мертвая тишина. Она продолжалась несколько секунд и разорвалась громкими радостными криками - сначала со стороны прича­ливших шлюпок, затем их подхватили столпившиеся на берегу жители, а вскоре к ним присоединились те, кто все это время оставался на борту "Верещагина". Крики смешались с руко­плесканиями в честь героических усилий Питта и Поповича. Капитан в знак признательности ответил двумя короткими гуд­ками, после чего вышел на кормовую палубу помахал рукой пассажирам "Верещагина".

- Восхищаюсь вами, капитан, - сказал Питт. - Вы управ­ляетесь с рулевым колесом так же великолепно, как в свое вре­мя Рахманинов с клавишами фортепьяно.

- Разве я мог допустить, чтобы мой дедушка ушел на дно? - ответил Попович, грустно глядя на "Верещагина". - Когда-то я еше сопливым юнцом драил его палубы. - Он мягко улыб­нулся. - К тому же Харитонов - мой старинный друг. Я не мог оставить его в беде.

- Благодаря вам, капитан, "Верещагин" снова выйдет в Байкал. Надеюсь, под командованием капитана Харитонова.

- Дай Бог. Он связывался со мной по рации - сказал, что кто-то пробил днище специально. Возможно, эти, как их там,

энвироменталисты. Ведут себя так, словно Байкал принадле­жит только им.